Затруднения называния предметов в послеприпадочный период неоднородны:
более
знакомые, обыденные предметы больные называют раньше, чем менее знакомые по
прежнему
жизненному опыту.
Олигофазия встречается не только непосредственно после припадка, при
длительном течении заболевания она обнаруживается и в межприпадочные периоды. В
этих случаях говорят о постоянной, или общей, прогрессирующей олигофазии,
являющейся отражением
эпилептического слабоумия.
Указанные два вида олигофазии тесно связаны между собой - постоянная олигофазия
клинически сходна с послеприпадочной. В обоих случаях отмечаются затруднение
называния показываемых предметов или их изображений, явления амнестической
афазии. Больные, испытывающие трудности при подыскании нужного слова, легче
находят его, если им предъявляется фраза, в которой это слово исследующим
специально пропускается. Так, больной при показе авторучки говорит:
"Это... это... для того, чтобы писать". Услышав же фразу:
"Ученик набрал чернила в... и начал писать диктант", больной легче
вспоминает необходимое слово.
В то же время при общей прогрессирующей олигофазии обнаруживаются
признаки,
отличающие ее от эпизодической олигофазии. Если в послеприпадочном 'состоянии
при
начальных проявлениях заболевания подсказка первых звуков или слогов
значительно облегчает задачу больного, то по мере углубления эпилептического
слабоумия отмечается
прогрессирование испытываемых больным затруднений при назывании слов и
уменьшение
эффективности подсказки. Длительно болеющим часто не помогает подсказывание
почти всех, кроме последнего, слогов слова. По мере течения болезни уменьшается
и активность поисков больными нужного слова и, возможно, в связи с этим
отмечается относительная редкость вербальных парафазий. Это также отличает
общую прогрессирующую олигофазию от истинной амнестической афазии, для которой
характерны вербальные парафазии.
При назывании устанавливается определенная роль знакомства больного с
теми или
иными предметами, энграмирование их в жизненном опыте больного. Как правило,
затруднения больных относятся к называнию предметов, с которыми им реже
приходилось встречаться.
Значительно легче называются часто употребляемые больными в прошлом предметы.
Исследование методикой называния предметов или их изображений направлено, как
известно, на изучение номинативной функции речи и показывает, что называние (А.
Р. Лурия, 1962) всегда является функцией классификации - обобщения. Вначале, на
первом этапе, эта функция осуществляется в общей смысловой сфере, обобщающей
сумму названий и свойств.
Впоследствии из этого комплекса выделяется соответствующее название
предмета. Показателем служит определенный параллелизм между качеством называния
предмета и сохранностью уровня процессов обобщения и отвлечения у больных
эпилепсией. Чем ниже уровень процессов обобщения и отвлечения, тем больше
затруднений испытывают больные при назывании предметов. Это также соответствует
клиническим представлениям о связи между эпилептическим слабоумием и постоянной
олигофазией. Существуют и косвенные признаки связи между нарушениями
номинативной функции речи у больных эпилепсией и
недостаточностью классификации, обобщения. Так, обрисовка свойств предмета,
назвать
который больной затрудняется, является в определенной степени компенсаторным
механизмом, активирующим резервные возможности процессов обобщения и
отвлечения. В построении перифразы, описывающей особенности предмета,
привлекаются родовые представления, связанные с пониманием назначения группы
предметов, которая включает и показываемый больному предмет. Как правило, чем
больше выражено слабоумие, тем реже в речи больных встречаются такие перифразы,
тем меньше компенсируется дефект функции называния.
Таким образом, из сказанного видно, что общая прогрессирующая
олигофазия является
более сложным, по сравнению с после-припадочной олигофазией,
симптомокомплексом. В
происхождении общей прогрессирующей олигофазии играет роль сочетание двух
факторов -
амнестически-афатических проявлений и эпилептического слабоумия.
Проведенные нами исследования речи больных эпилепсией показали, что
определенную
роль в выявлении олигофазни играет степень конкретности раздражителей речевого
анализатора, направленность речевых реакций. В связи с этим использовалась
серия методик, отличающихся различной выраженностью этих свойств (называние
изображенных на рисунке предметов, подбор слов противоположного значения,
попеременное называние пар
одушевленных и неодушевленных предметов, произвольное называние 50 слов). Было
установлено, что общая прогрессирующая олигофазия больше выражена при
неконкретных,
менее направленных раздражителях речевой области.
В ряде случаев, где внешне олигофазию было трудно уловить, так как
предметы и их
изображения на рисунке назывались больными удовлетворительно, она четко
выявлялась при подборе слов противоположного значения, в пробе на чередование и
т. д. Поэтому для установления наличия или отсутствия общей прогрессирующей
олигофазии недостаточно
ограничиться показом больному предметов и просьбой назвать их. С этой целью
необходимо произвести специальное патопсихологическое исследование с помощью
упомянутой серии методик.
Течение эпилепсии сопровождается неуклонным ослаблением памяти. Вначале
обнаруживается нарушение произвольной репродукции-концентрация внимания на
воспроизведении в памяти какого-либо слова приводит к ухудшению способности
репродукции.
На последующих этапах обнаруживаются расстройства удержания и
запоминания. Такая
динамика расстройства памяти при эпилепсии отмечалась О. Bumke (1939), Н.
Шипковенским (1956). Аналогичная последовательность нарушений памяти характерна
и для церебрального атеросклероза без грубоочаговой патологии. Это дает
основание полагать, что ослабление произвольной репродукции с последующим
ухудшением удержания и запоминания не является особенностью одного какого-либо определенного
заболевания, а присуще болезням с медленно прогрессирующими мнестическими
расстройствами.
Кривая запоминания у больных эпилепсией носит своеобразный характер.
Количество
воспроизводимых слов с каждым последующим повторением либо незначительно
увеличивается, либо остается прежним. Не встречается, как при церебральном
атеросклерозе, уменьшение количества слов, воспроизводимых при последующих
повторениях. При более глубоких нарушениях памяти у больных эпилепсией кривая
запоминания носит более пологий характер.
Представляет интерес определенное соответствие между выраженностью
общей прогрессирующей олигофазии и глубиной расстройств памяти, их параллелизм.
Чем меньше
выражены у больных эпилепсией расстройства памяти, тем менее выражена и общая
прогрессирующая олигофазия, и, наоборот, более глубоким расстройствам памяти
соответствуют более выраженные олигофазические проявления.
Такой же параллелизм установлен нами совместно с Г. Л. Воронковым
(1978) при
сопоставлении у больных эпилепсией снижения памяти и уровня обобщения.
Исследование
памяти позволяет, таким образом, объективно судить о глубине психического
дефекта. В связи с этим особенно показательно исследование памяти у больных
эпилепсией психометрическими методами, для чего была использована шкала памяти
Векслера. Больных эпилепсией в соответствии с клиническими критериями и данными
экспериментального определения уровня обобщения и отвлечения распределили на 3
группы. В 1-й группе были больные с легкой степенью психического дефекта, во
2-й - с умеренно выраженным психическим дефектом, а в 3-й - с глубокими
интеллектуальными изменениями. Для сравнения, хотя стандартизация субтестов
шкалы памяти делает это необязательным, была обследована контрольная группа
здоровых лиц, не отмечающих ослабления памяти.
Полученные данные убедительно свидетельствуют о соответствии ослабления
памяти
выраженности снижения уровня обобщения и отвлечения у больных эпилепсией. При
наличии
легкого психического дефекта ослабление памяти незначительно и по суммарным
показателям не выходит за пределы нормы, однако следует учесть, что остается
неизвестным преморбидный уровень мнестических процессов. У этих больных
ослабление памяти значительно легче улавливается при качественном анализе
результатов выполнения заданий по отдельным субтестам.
Первый субтест больные 1-й и 2-й групп выполняли с хорошими
показателями и лишь при
наличии глубокого слабоумия результаты по нему значительно снижались. То же
самое
относится ко второму субтесту.
Очень показательными были данные по третьему субтесту. Уже при легком интеллектуально-мнестическом снижении результаты здесь составляли в пересчете по мнемограмме 2-6 баллов (при возможном максимуме в 9 баллов). У больных 2-й и 3-й групп отмечались особенно плохие результаты.
В четвертом субтесте обследуемые 1-й группы воспроизводили 10-17
смысловых единиц
из 28 возможных, 2-й-5-13 смысловых единиц и 3-й - 0-6,5 смысловых единиц. При
этом
характерно застревание на отдельных деталях рассказа, без возможности уловить
сюжет его в целом.
В пятом субтесте также отмечалось значительное снижение результатов по
сравнению с
обследуемыми контрольной группы.
Шестой субтест также обнаруживал ухудшение характеризующих визуальную
репродукцию показателей у больных всех групп соответственно степени
выраженности
психического дефекта.
Представляют интерес данные по седьмому субтесту, свидетельствующие о
длительной
сохранности ассоциативной памяти при эпилепсии.
Можно выделить отдельные субтесты шкалы памяти, результаты выполнения которых
позволяют судить о снижении памяти у больных эпилепсией уже на ранних этапах
болезни.
Раннее проявление недостаточности в этих субтестах обусловлено необходимостью
деавтоматизации в ходе выполнения задания. В то же время обнаружение заметного
нарушения в ассоциативном субтесте, особенно при воспроизведении
"легких" ассоциаций,
свидетельствует о глубоком слабоумии.
Выше сообщалось о том, что при исследовании у больных эпилепсией
особенностей
протекания процессов мышления мы отметили роль в них ряда присущих этому
заболеванию
личностных особенностей. Личностно-аффективные особенности больных эпилепсией
исследуются и с помощью специальных методик.
У больных эпилепсией была обнаружена инертность уровня притязания (Б.И. Бежанишвили, 1967; Н. К. Калита, 1971; И. В. Борисов, 1971). Мы исследовали уровень притязаний у больных эпилепсией с помощью описанного выше варианта методики, позволяющего дать количественную оценку некоторых показателей. В соответствии с данными клинического наблюдения и обычного экспериментально-психологического исследования эти больные были распределены на 2 группы. Для больных 1-й группы характерны умеренные признаки эпилептического дефекта, у больных 2-й группы определялось выраженное интеллектуально-мнестическое снижение и соответственно грубые характерологические изменения.
У обследуемых обеих групп отмечался как относительно высокий, так и
сравнительно
низкий уровень притязаний,- и исходный, и по суммарному показателю. Более
существенно
определение разницы между уровнем притязаний обследуемого и его уровнем
достижения
(величина целевого расхождения -по В. К. Гербачевскому). Величина целевого
расхождения у обследуемых 1-й группы с умеренно выраженными клиническими
чертами эпилептического дефекта составляла 7-18 баллов, тогда как у обследуемых
2-й группы при наличии выраженного эпилептического слабоумия этот показатель
составлял 38-65 баллов. Эти данные позволяют судить об углубляющихся с течением
эпилептического процесса нарушениях самооценки больных, проявляющихся в
нарастании неадекватности уровня притязаний уровню реальных возможностей.
Характеризуя динамику выработки уровня притязаний у больных эпилепсией,
также
можно отметить существенную разницу результатов у больных, относящихся к этим 2
группам.
Обследуемые 1-й группы обычно в своей деятельности руководствуются успехом или неудачей при выполнении предыдущего задания, учитывают "эффект переноса", который В. К. Горбачевский (1969) рассматривает как проявление склонности обследуемого отвечать на всю ситуацию в целом больше, чем на отдельные задания. Такая деятельность обследуемого в ситуации эксперимента также свидетельствует об отсутствии заметных нарушений самооценки.
Отмеченное положение убедительно иллюстрируется показателями,
определяющими тенденцию
деятельности у больных 1-й группы. Так, средний показатель тенденции деятельности
после успешного ответа в этой группе составляет от +0,89 до +5,9 балла, а после
неудачного ответа- от-2,5 до-4,5 балла. Таким образом, наблюдалось после
каждого успешного ответа небольшое повышение уровня притязания, а после каждой
неудачи - заметное его снижение.
Совершенно иными оказались показатели тенденции деятельности у больных
второй
группы: у большинства из них после успешного хода показатель тенденции
деятельности
составлял от +1 до +4,3 балла, тогда как после неудачи он также оставался положительным
(+0,55... +1 балл). Это свидетельство того, что большинство обследуемых 2-й
группы после неудачи продолжали выбирать карточки возрастающей трудности. Такой
типологический вариант уровня притязания может быть охарактеризован как
ригидный и соответствует общим чертам психической деятельности больных
эпилепсией. У 2 больных этой группы средний показатель тенденции деятельности
после неуспешного хода все же шел с отрицательным знаком, хотя снижение уровня
притязаний оказалось незначительным (-0,3... -0,4 балла).
Однако и здесь реакция уровня притязания на неудачу была запоздалой
("ступенчатый тип" уровня притязания, по В. К. Гербачевскому).
Частота ригидного типа уровня притязаний у больных с более выраженным дефектом
психической деятельности - интеллектуально-мнестическим и личностным позволяет
думать, что в формировании этого типа уровяя притязания у больных эпилепсией
играют роль два фактора. С одной стороны, интеллектуальная недостаточность
становится предпосылкой не совсем адекватной критической оценки обследуемым
своих возможностей, с другой - характерологические изменения больных являются
отражением инертной установки.
Относительно мало изучены в патопсихологическом аспекте эпилептические
дисфории,
что связано с недостаточной разработанностью методических приемов, позволяющих
объективно регистрировать наличие эмоциональных изменений. Мы совместно с И. В.
Борисовым (1969) -провели экспериментально-психологическое исследование
эпилептических дисфории с помощью методик, направленных на выявление некоторых
особенностей цветовосприятия. Полученные данные показали отсутствие
существенной разницы в направленности субъективной оценки степени приятности
всех' хроматических цветов у лиц контрольной группы и у больных эпилепсией вне
дисфории.
При дисфориях с отрицательным аффективным тоном отмечается существенное
(статистически достоверное) снижение среднего условного показателя по всем
хроматическим цветам. Особенно явственна эта разница в крайних участках спектра
- в восприятии теплых (красного и оранжевого) и холодных (синего и фиолетового)
цветов. В этих случаях показатель разницы оценки приятности цвета значительно
возрастал (от 54,4 до 74,1).
Обнаружена также резкая разница в степени приятности большинства
хроматических
(кроме фиолетового) цветов при сравнении дисфории с различным аффективным
радикалом.
Особенно велика эта разница в восприятии красного (3 балла) и синего (2 балла)
цветов.
По методике соотнесения цветов и оттенков 25 из 32 обследованных больных вне
дисфории выполнили задание, тщательно подбирая цвета, а 7-допустили ошибки. При
дисфории тщательный подбор цветов и оттенков производили 18 больных, а
14-допустили
ошибки. Больные вне дисфории допустили 16 ошибок (13-в пределах одного цвета и
3-в
пределах разных цветов). В состоянии дисфории было отмечено 23 ошибки в
пределах одного цвета и 3-в пределах разных цветов.
Приведенные материалы свидетельствуют об определенной зависимости между особенностями цветовосприятия у больных эпилепсией и их эмоциональным состоянием. Прослеживается четкий параллелизм между субъективно личностно-обусловленными показателями цветовосприятия и клиническими синдромами расстройств настроения у таких больных.
Таким образом, представляется возможным в эксперименте получить
объективное
подтверждение наличия аффективных сдвигов у больных эпилепсией. В ряде случаев
это
обстоятельство может быть использовано в целях психиатрической экспертизы, так
как
обнаружение у обследуемого дисфории дополняет представления врача об
особенностях течения заболевания.
При исследовании обнаруживающихся в перцептивной деятельности
личностных
особенностей больных эпилепсией прежде всего отмечается тенденция к
интерпретациям пятен, в которых не учитывается все представленное обследуемому
изоб.ражение (Л. Ф. Бурлачук, 1975, 1979). Как правило, больные для
формирования образа избирают какую-либо деталь изображения. При этом
наблюдается и своеобразное "застревание" на деталях. Часто такие
интерпретации относятся к различным частям тела человека или животных.
Например, больная Е. в процессе исследования дала 30 ответов такого типа,
перечисляя "хвостик", "нос", "рот",
"глазик" и т.п. В то же время больные эпилепсией крайне редко дают
ответы, связанные с видением целой человеческой фигуры.
Для больных эпилепсией характерен детализирующий тип восприятия, отражающий
черты эпилептической психики в перцепции. Аналогами детализирующего типа
восприятия в
мышлении являются снижение уровня обобщения и вязкость. При обследовании
больных
эпилепсией с равной степенью выраженности психического дефекта заметен явный
параллелизм между отмеченными особенностями в перцепции и мышлении.
С тенденцией к детализации у больных эпилепсией связано известное уменьшение количества "стандартных" интерпретаций, характерных для здоровых и отражающих присущие норме перцептивные стереотипы. Однако в отличие от больных шизофренией у них затруднены актуализация и реализация прошлого опыта, а не расширен круг актуализируемых сведений и понятий.
С нарастанием слабоумия уменьшается и количество образов,
характеризующихся
динамичностью, снижается "показатель движения".
Таким образом, для эпилептического интеллектуального дефекта характерно
сочетание
таких признаков, как понижение количества стандартных интерпретаций, отсутствие
кинестетических интерпретаций, снижение количества ответов с интерпретацией
пятна как
целого, бедность, стереотипность содержания.
С прогредиентностью заболевания связано и возрастание количества
ответов по цвету. В
создаваемых больными эпилепсией образах цвет доминирует над формой, при
глубоком
слабоумии весь ответ сводится к называнию цвета или перечислению нескольких
цветов.
Примеры таких ответов: "огонь", "кровь" (табл. II, III),
"огни... красный, голубой, синий" (табл. X).
Метод Роршаха успешно использовался для установления связи между изменениями
личности у больных эпилепсией и латерализацией эпилептогенного очага (И. И.
Белая, 1978; И.И. Белая, В. А. Торба, 1978). При этом было установлено, что при
левосторонней локализации очага для больных характерны психастеноподобные
черты, выраженная ригидность психических процессов, эмоциональная скудность с
торпидностью аффекта. При
правосторонней локализации чаще отмечаются истериформные черты, ригидность
сихических
процессов выражена меньше, типичны эмоциональная лабильность и повышенная
внушаемость.
Смешанные признаки определяются у больных с двусторонним поражением и при
ведущей роли травмы в этиопатогенезе заболевания.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52
