"Ха-ха-ха! Корова лижет самодовольному мужчине Какой-то
неизвестный мужчина подошел к дереву, разделся, повесил и лег отдыхать.
Раззявил рот и приятно зевает. А затем он
задремал. Улыбается, а вот уже с сарказмом, иронично. Глупо улыбается. в
состояние
блаженства и ему корова лижет пятку. Это ирония над образом жизни
бездельников".
Эту же серию рисунков описывает другой больной:
"Какой-то незнакомый мне человек решил отдохнуть. Вот и лег он под
деревом, на лоне
природы. Ему приснился смешной сон, разные комичные вещи, очевидно, он видел.
Вот и
смеялся поэтому. Вдруг он почувствовал, что что-то мешает ему спать. Проснулся
и видит, что это корова подошла. Подошла и лижет пятку. Это его и разбудило.
Хочешь отдохнуть и выспаться-посмотри сначала, где ты лег отдыхать".
В ряде случаев больной относительно правильно улавливает развитие
сюжета в серии
юмористических рисунков, но на вопрос исследующего - какой смысл вложен в этот
рассказ - можно услышать резонерски-формальные ответы: "Если уж пасешь
коров, то не спи в рабочее время"; "Собрался на охоту, выспись
заранее". Другой больной, уловив сюжет рассказа в этой серии рисунков,
нивелирует его эмоциональный подтекст общим контекстом рассказа: "Загорать
пришел человек и решил заодно отдохнуть, поспать. Уснул. Во сне ему что-то
почувствовалось приятное. Затем - все сильнее. Проснулся я оказалось, что
корова лижет ему пятки. Видимо, это был хозяин пасущегося рядом стада
коров".
Изменение личностной позиции у больных шизофренией обнаруживается и при
исследовании уровня притязаний-деятельность их характеризуется безразличным
отношением к результатам, к положительной или отрицательной оценке исследующим
выполнения задания.
В выборе больными последующих заданий мало отражаются результаты предыдущего
этапа.
Эти же особенности вообще характеризуют деятельность больных шизофренией в
ситуации
патопсихологического исследования. Ценные данные для характеристики личностных
особенностей больных шизофренией дает методика ММРI. Шизофренический бред не
имеет
эквивалента в данных проводимого с помощью методик типа функциональных проб
патопсихологического исследования. Наш опыт свидетельствует о том, что при
психологическом исследовании у больных параноидной шизофренией обнаруживаются
лишь
характерные для шизофрении вообще расстройства мышления и аффективно-личностной
сферы.
Выявление в ассоциативном эксперименте неиндифферентных,
аффективно-значимых и
отражающих бредовые переживания больного слов-раздражителей не может считаться
достаточно надежным критерием. Исключение составляют данные, полученные с
помощью
опросника MMPI. Профиль личности при параноидной шизофрении характеризуется
повышением показателей по шкалам 8, 6 и 4.
Используя в диагностике шизофрении психологические личностные опросники
типа
MMPI, следует помнить, что получаемые с их помощью данные нельзя рассматривать
самостоятельно, без их соотнесения с результатами, полученными при
патопсихологическом исследовании методиками типа функциональных проб. Это
убедительно показано исследованиями А.А. Гоштаутаса (1972), изучавшего
применение личностных опросников в диагностике параноидной шизофрении и
отметившего, что показатели по шкалам играют важную роль в обобщенных оценках
групп больных, но они потенциально недостаточны для целей индивидуальной
нозологической психодиагностики.
Опросник MMPI может быть полезен и для выявления диссимуляции бреда.
Для таких
больных характерно следующее: усредненный профиль выше средне-статистической
нормы (70 Т-баллов) по шкалам 6 и 8 и снижен по шкалам 1,9 и 0. Представляют
интерес обнаруживаемые при анализе профиля явления личностной дисгармонии - из
данных опросника вытекает парадоксальное сочетание отгороженности со
склонностью к установлению широких социальных контактов ("аутизм
наизнанку").
Наши наблюдения показывают, что диссимуляция бреда может проявляться в
профиле
личности по MMPI и иначе, в зависимости от степени выраженности дефекта и в
известной мере от ситуационных установок.
Приводим собственное наблюдение.
Больной Р. Не работает 4 года, хотя к врачам не обращался и пенсии не оформил.
Без
специальной подготовки усиленно занимается изысканиями в области математики и
философии.
108. Патопсихологическое исследование познавательной сферы больных эпилепсией
При патопсихологическом обследовании больных эпилепсией обнаруживаются
характерные изменения мышления, речи, памяти, личностные особенности.
Существенно изменяется темп психических процессов, наряду с явлениями общей
брадикинезии, у большинства больных эпилепсией они в различной степени
замедлены.
Показательно в этом отношении исследование таблицами Шульте. Тогда как здоровые
люди
затрачивают в среднем на поиск чисел в одной таблице 40- 50 с, у больных
эпилепсией поиск чисел в таблице длится от 0,5 до 2,5 мин и более. При этом,
как правило, не обнаруживается, как у больных церебральным атеросклерозом,
увеличения затрачиваемого на каждую последующую таблицу времени.
Наши исследования не подтверждают данных А. И. Болдырева (1971),
наблюдавшего у
больных эпилепсией клинически и в психологическом эксперименте астенические
проявления в 43% случаев. У больных истинной эпилепсией астенические состояния
представляют крайнюю редкость и могут быть обнаружены лишь при наличии
интеркуррентной соматической патологии, приводящей к астенизации. Приведенные
А. И. Болдыревым результаты исследований могут быть объяснены расширенной
диагностикой эпилепсии, что подтверждается сообщаемыми им сведениями о роли в
этиологии эпилепсии, протекающей с астеническими состояниями, таких факторов,
как ревматизм, арахноидит и менингоэнцефалит, грипп, черепно-мозговая травма.
Уже в начальной стадии эпилепсии отмечаются изменения подвижности
психических
процессов. Явления инертности психической деятельности обнаруживаются даже при
наличии в анамнезе у больных с начальными проявлениями эпилепсии единичных
судорожных припадков при отсутствии еще заметных признаков
интел-лектуально-мнестического снижения. В связи с этим могут представить
интерес данные К. Leonhard (1976), находившего такие же особенности
психомоторики у эпилептоидов и акцентуированных личностей возбудимого типа.
Нарушения подвижности психических процессов легко обнаруживаются в
пробе на
переключение. Так, при попеременном прибавлении к заданному числу двух других
отмечаются ошибки чередования. Последние обнаруживаются и при попеременном
назывании к заданным словам антонимов и синонимов.
Характерны в этом отношении результаты исследования методикой попеременного
называния пар одушевленных и неодушевленных предметов. У больных эпилепсией
обнаруживаются ограничение называемых предметов рамками одного понятия
(называются
одни лишь домашние животные в качестве одушевленных либо мебель и окружающая
обстановка в качестве неодушевленных), частое повторение одних и тех же слов,
иногда (чаще в начале задания) - неправильное чередование пар слов.
При выраженном эпилептическом слабоумии и олигофазии больные нередко прибегают
к
называнию собственных имен близких им людей.
Явления инертности отмечаются и при произвольном назывании 50 слов. На
выполнение
этого задания уходит от 6-7 до 14 мин. Многократно повторяются одни и те же
слова.
Психически здоровые обычно называют слова смысловыми гнездами, состоящими из
5-6 слов, близкими по родовой принадлежности, например, "автомобиль,
поезд, самолет, пароход". После такого смыслового гнезда может следовать
другое: "море, река, озеро" и т. д. У больных эпилепсией эти
смысловые гнезда состоят из значительно большего числа слов. Это обстоятельство
делает понятным, почему больные эпилепсией затрачивают на произвольное
называние слов много времени, в силу инертности продолжают искать нужное слово,
а не переходят к словам, принадлежащим к другому смысловому гнезду.
Обнаруживаемая при обследовании больных эпилепсией инертность протекания
ассоциативных процессов характеризует их мышление как тугоподвижное, вязкое.
Эти
особенности отмечаются и в произвольной речи больных: они "топчутся"
на месте, не могут отвлечься от второстепенных, мало существенных деталей. Но
при этом цель высказывания больным не теряется.
Инертность, вязкость мышления больных эпилепсией отчетливо выступает в
словесном
эксперименте. Об этом свидетельствует увеличение латентного периода, частые
эхолалические реакции, однообразное повторение одних и тех же ответов. Часто на
слова-раздражители больные отвечают стереотипными рядами слов либо называют
слова из своего
профессионального обихода, иногда в качестве ответной реакции подбираются
прилагательные, обозначающие цвет данного предмета. Иногда ответные слова
относятся к предыдущим словам- раздражителям ("запаздывающие" речевые
реакции).
Нередко характер ответных реакций у больных эпилепсией свидетельствует
о затруднениях деавтоматизации на уровне второй сигнальной системы. Так,
больной X. с самого начала эксперимента избрал путь ответов речевыми реакциями
противоположного значения.
Однако, столкнувшись со словами-раздражителями, к которым трудно подобрать
антонимы,
больной обнаружил выраженное увеличение латентного периода, ухудшение качества,
ответных реакций, преобладание среди них эхолалических.
Такие же особенности обнаруживают больные эпилепсией при исследовании
методикой
подбора слов-антонимов, являющейся вариантом словесного эксперимента. Здесь сам
исследующий инструкцией предопределяет характер ответных реакций. Оскудение
словарного запаса часто приводит к тому, что больные прибегают к образованию
антонима путем прибавления к заданному слову частицы "не". В обоих
вариантах словесного эксперимента отмечается зависимость между характером
слова-раздражителя и величиной латентного периода. Испытываемые больным
затруднения-в подыскании нужного слова-антонима увеличиваются при предъявлении
им слов абстрактного значения.
Часто в словесном эксперименте встречаются ответные реакции-штампы (например:
яблоко-груша, птица-курица). При выраженном слабоумии ответные реакции
стереотипны,
однообразны - на все слова-раздражители больной может отвечать 2-3 словами
("хороший"
или "плохой", "знаю" или "не знаю"). Нередко
словесные реакции отражают отношение
больного к предметам, обозначенным словами-раздражителями, например:
город-люблю;
булка - вкусная и т. п. Эти особенности ассоциаций отражают изменения личности
больных, присущий больным эпилепсией эгоцентризм. Аналогично объясняется
обнаруживаемое у больных эпилепсией при исследовании методикой синтезирования
ситуации по опорным словам (И. Я. Завилянский, Р. Е. Таращанская, 1959)
включение себя в ситуацию.
Такого рода включение себя в описываемую ситуацию рассматривается как
признак преобладания конкретных представлений в мышлении больных эпилепсией,
недостаточности в осмыслении условного характера задания, как проявление
эгоцентрических тенденций.
Аналогичное включение себя в ситуацию наблюдается и в пиктограммах больных
эпилепсией
(Л. В. Бондарева, С. В. Лон-гинова, С. Я. Рубинштейн, 1972), что также
связывается с присущим этим больным эгоцентризмом.
Уже в обычной беседе больные эпилепсией обнаруживают склонность к чрезмерной
обстоятельности, детализации. Еще больше эти особенности эпилептического
мышления
выступают при описании больными сложного рисунка или при пересказе текста. При
этом
больные подмечают совершенно несущественные детали, фиксируют на них свое
внимание.
Нередко, описав таким образом рисунок, больной все же не может уловить его
содержание.
Особенно выражена склонность к детализации при исследовании методикой
установления
последовательности событий по серии рисунков. В этих случаях больные (речь идет
о больных с выраженным эпилептическим слабоумием) весьма детально, со
множеством несущественных подробностей, описывают каждый рисунок, но
сопоставить их не могут, так как затрудняются в дифференцировке существенных и
второстепенных признаков. Так, больной П. при исследовано этой методикой
описывает каждую картинку в том порядке, как она лежала:
Это мальчик на дереве. А под деревом собаки или волки. Сколько их?
Один, два, три. Он
испугался, видно, так как не может сойти с дерева, хотя под деревом лежит его
сумка. Она раскрылась и из нее высыпались книги и тетрадки. Этот мальчик
школьного возраста. А шарфик у него свисает почти до самой земли, вернее снега.
Это зима - снег всюду, беленький. Волки могут стащить его за шарфик. А на этой
картинке тоже какой-то мальчик идет через лес. Тут тоже зима. Видите-снежок
беленький. Он даже не в лесу, а на опушке. И сумку несет. Он тоже школьного
возраста. Вот только трудно сказать - утро или вечер. Скорее всего утро, так
как школьники обычно утром идут в школу, вечером дома готовят уроки. А на этой
картинке двое взрослых и ребенок. Один взрослый держит ребенка на руках,
подсаживает его на дерево, а другой - держит ружье, как будто целится" и
т. д.
Затруднения в выделении существенных признаков предметов и явлений характеризуют
наблюдающиеся при эпилепсии снижение уровня процессов обобщения и отвлечения.
При
исследовании методикой исключения больные крайне обстоятельно характеризуют
каждый из
четырех изображенных на рисунке предметов и либо не находят между ними отличия,
либо
заявляют, что все эти предметы ничего общего между собой не имеют. Так, больные
приходят к выводу, что шкаф, кровать, этажерка и комод являются мебелью, и не
могут найти отличительного признака, позволяющего объединить виды мебели,
служащие для хранения каких-либо предметов. Разглядывая картинку с изображением
очков, часов, весов и термометра, больной дает им крайне Детальную
характеристику и утверждает, что не видит между ними ничего общего.
Больные эпилепсией производят классификацию по конкретно-ситуационному
признаку.
При этом можно услышать такие рассуждения: "морковь, лук, помидор - это я
всегда в борщ кладу"; "врач, ребенок, термометр - все это в больнице,
и уборщица в больнице нужна" и т. п.
Характерно образование в процессе классификации нескольких мелких,
близких по
содержанию, групп, например, выделяется посуда металлическая и стеклянная,
обувь и
головные уборы образуют отдельные группы и не объединяются с одеждой.
При исследовании по методике складывания картинок из отрезков деятельность больных
определяется, по выражению А. Н. Берн-штейна (1920), непланомерным синтезом.
Больные
выполняют задание методом проб и ошибок. Выбирается обычно более крупный
отрезок и к
нему поочередно прикладываются все другие. Причем больные чаще руководствуются
не
представлением о целостном рисунке, а краями, формой и цветом отдельных
отрезков. Вся эта работа выполняется с присущей больным эпилепсией
педантичностью, тщательно, скрупулезно.
Убедившись в неправильности соединения двух отрезков, больной откладывает один
из них и примеряет следующий.
Часто наблюдающиеся у больных эпилепсией пустые рассуждения создают картину
своеобразного резонерства, отличающегося от резонерства при других
заболеваниях, в первую очередь от шизофренического. Резонерство больных эпилепсией
носит характер
компенсаторных рассуждений. Его особенности проявляются в поучительном, типа
сентенций, оне высказываний, отражающих некоторую патетичность и переоценку
собственного жизненного опыта, в то время как эти высказывания носят характер
неглубоких, поверхностных, бедных по содержанию суждений, содержат шаблонные,
банальные ассоциации. Их резонерские рассуждения всегда приурочены к конкретной
ситуации, от которой больному трудно отвлечься.
Существенный отпечаток на резонерство при шизофрении и эпилепсии накладывается
характерными для этих заболеваний особенностями эмоционально-личностных
компонентов
мышления. У резонерствующих больных эпилепсией в эксперименте отмечаются
снижение
уровня обобщения и отвлечения, узость диапазона мышления, эгоцентрические
тенденции при бедности словарного запаса. Последнее обстоятельство также
придает своеобразный колорит эпилептическому резонерству, в котором сочетаются
поучительность суждений с олигофазией.
Если при шизофрении в резонерстве выявляется актуализация слабых признаков,
своеобразное нарушение ассоциативных процессов, разрушение формирующихся в
процессе жизни психических стереотипов, то при эпилепсии речь идет об
инертности мышления, актуализации малосущественных признаков, о выявлении
непреодолимых шаблонов в мышлении.
Поводом для выявления эпилептического резонерства могут явиться самые
разнообразные
ситуации, создаваемые в ходе эксперимента. Нередко мы наблюдали тенденции к
резонерству при предъявлении больным эпилепсией юмористических рисунков. При этом
выявлялось не только характерное для эпилептического слабоумия непонимание
юмора, но и интерпретация сюжета рисунка с привлечением собственного жизненного
опыта и своих сложившихся непреодолимо-инертных представлений в плане
обсуждаемых вопросов. Следует указать, что непонимание юмора больными
эпилепсией в психологическом эксперименте было установлено (1909),
использовавшим для этого разработанный им метод каламбуров. Он нашел, что
чувство юмора у больных эпилепсией тем больше страдает, чем раньше началось
заболевание и чем хуже была успеваемость больного в школе. Исследование чувства
юмора у этих больных предпринималось R. Ganter в целях определения
интеллектуального уровня. Точка зрения автора относительно того, что причиной
непонимания юмора больными эпилепсией является прогрессирующее слабоумие,
подтверждается А. С. Познанским и В. В. Дезорцевым (1970), установившими, что
при эпилепсии затухание эмоционального компонента юмора не играет существенной
роли. Непонимание юмора больными эпилепсией авторы связывают с тугодумием,
склонностью к резонерству, затруднениями в выделении существенного и тенденцией
к детализации.
У больных эпилепсией и перцептивная деятельность в известной мере связана с
особенностями течения мыслительных процессов. Об этом свидетельствуют
результаты,
полученные нами при обследовании больных эпилепсией методикой логического
решения
задачи опознания цифр. Отмечен явный пераллелизм между результатами выполнения
больными эпилепсией задачи опознания зрительного образа и степенью интеллектуального
дефекта.
Характерны наблюдающиеся у больных эпилепсией расстройства речи - замедление ее
темпа, употребление уменьшительных слов и речевых штампов, олигофазии.
Олигофазия, как писал А. Н. Бернштейн (1912),-основное и наиболее характерное
речевое расстройство у больных эпилепсией. Различают острую после-припадочную и
постоянную (общую прогрессирующую по Я- П. Фрумкину, 1939) олигофазию.
Непосредственно после припадка при наличии расстроенного сознания у
больных обнаруживается асимболия - нарушена способность узнавать предмет и его
назначение. По
мере восстановления сознания асимболия исчезает, указывал А. Н. Бернштейн, и
проявляется амнестико-афатический комплекс (острая послеприпадочная
олигофазия). Олигофазия проявляется в том, что больные узнают показываемый им
предмет и обнаруживают знание его свойств и назначения, но назвать предмет не
могут. Патофизиологически острая послеприпадочная олигофазия изучена М. И.
Серединой (1952), установившей своеобразную постепенность восстановления
корковых связей между сигнальными системами после судорожного припадка. Вначале
высвобождаются из-под торможения связи между речевоспринимающей областью и
двигательным (кинестетическим) анализатором. В связи с этим больной может
правильно выполнять двигательные задания. Затем восстанавливаются связи между
зрительным и речедвигательным анализаторами - больной может правильно называть
предметы. В последнюю очередь восстанавливаются связи между слухоречевым и
речедвигательным анализаторами, лишь тогда больные уже могут правильно отвечать
на вопросы.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52
