обыкновенно через час-полтора выпрыгивал через окно на улицу и уходил домой.
Вследствие того, что мы были вольнослушателями, и ввиду особого, всем
известного положения, которое занимали наши родители, учителя не обращали на
нас никакого внимания, потому что они не были ответственны ни за наше учение,
ни за наше поведение»[323].
При всей загруженности детей учебой, зубрежкой самых различных предметов, учение
часто могло оказаться во многом бесполезным, нередко даже презираемым
учащимися. Но в учебе были некоторые стороны, которые могли оказать и
губительное действие на неокрепшую детскую психику – например, оценки. По
сведениям заведующего врачебно-санитарной частью учебных заведений Министерства
народного образования, за 1913 год 101 учащихся покончили жизнь самоубийством,
59 человек покушались на самоубийство[324]
; а самыми распространенными причинами, толкавшими к суициду (после
общечеловеческих причин – утомленности жизнью и неудачной любви), были отметки
(9 случаев самоубийства и 20 покушений) и боязнь наказания со стороны родителей
за неуспеваемость и школьные проступки (8 учащихся из-за этого покончили жизнь
самоубийством, а 9 покушались)[325].
Но некоторые выпускники, наоборот, и через много лет вспоминали свою учёбу с
благодарностью, как, например, А. Галахов: «Что же, спрашивается, вынесли мы с
собою по окончании гимназического курса? Своя ноша не тянет, говорится в
пословице. Наша ноша не тяготила нас еще и потому, что она не была велика ни
объемом, ни весом. Мы основательно прошли Закон Божий и русский язык, приобретя
при этом значительный навык в литературном изложении. Преподавание латинского
языка ограничилось этимологией, чтением истории Евтропия и нескольких биографий
из Корнелия Непота; о переводах с русского на латинский, о так называемых
экстемпоралиях не было и помину. Особенно жалели мы о наших скудных успехах в
алгебре и геометрии, в чем надобно винить неискусство учителя. Сведений по
истории и географии набралось немало, но они не представляли целостности и
систематичности. Новые языки остались для нас страной неведомою, которую
пришлось нам открывать впоследствии самим. Если прибегнуть к оценке наших
успехов сравнительно с современным образованием гимназистов, то справедливо
будет сказать, что мы едва ли выдержали бы экзамен в пятый класс нынешней
гимназии. Я исключаю греческий язык, который у нас не проходился, а ставлю на
вид только предметы, общие гимназическому курсу, как прежнему, так и
настоящему.[.] Но в то же время нельзя не заметить, что, при скудном научном
запасе, мы приобрели в гимназии то, чего и теперь можно не приобретать:
любознательность, охоту к чтению и самообразованию, восполнявшие недостаток
школьного учения, привычку к работе, желание и способность быть полезными своим
трудом. Вот те драгоценности, за которые мы с благодарностью, с доброю памятью
расставались с нашими наставниками»[326]
.
Таким образом, учеба, имея для одних учащихся огромное, для других ничтожное
значение, составляла большую часть их жизни и быта, влияла на формирование
личности (и даже изредка могла толкать к суициду). Но кроме учебы у
школьников было и свободное время и различные виды отдыха.
5.4. Перемена. Свободное время
В такой напряженной учебной обстановке необходимо было время и для отдыха. В
первую очередь это была перемена.
«. во время. перемены между двумя уроками. обыкновенные учителя уходят отдохнуть
в особую комнату, а ученики всех возрастов пользуются несколькими минутами
свободы, чтобы размять свои члены после полуторачасового сидения в классе.
Коридор наполнялся толпой жаждущих движения и обращался в арену гимнастических
упражнений всякого рода. В эти моменты нашей школьной жизни предоставлялась
полная свобода жизненным силам детской натуры»
[327]. Эти освободившиеся на несколько минут жизненные силы могли
представлять страшное зрелище для нового, непривычного человека, как это
случилось с Н. Щаповым в первый день его в училище: «. Школьная перемена со
своим гулом и сотней мальчишек, бегающих, шныряющих, играющих, дерущихся,
кричащих, мечущихся по залу в разные стороны, как молекулы газов в сосуде,
оглушила меня»[328]. Но такая
обстановка существовала не везде – старшим это было просто не солидно: «В
коридорах младших – беготня, возня, у старших гуляют попарно, обнявшись за
пояса, смеются, повторяют, а то и готовят на ходу уроки»
[329].
В большую перемену предоставлялось больше времени для отдыха. «Большая перемена.
Кто принёс с собой завтрак, спешит торопливо проживать его, кто бежит вниз к
торговке купить за 3 коп. булочку и насытится ею. Я. не завтракал. Были ещё
такие же, и мы или начинали возню, или же пробегали к следующему уроку, что
нужно»[330]. Уроки, домашние задания
могли готовиться только как раз в перемену, но чаще всего учащиеся занимались
менее практической деятельностью: «Когда начиналась «перемена», и мы попарно
входили в класс – младшие впереди, - выборный от класса дежурный становился у
дверей «сторожить», чтобы не зашёл внезапно директор или гувернер – и полсотни
мальчиков возились на свободе – пели солдатские песни, «жали масло», дрались на
кулачках, рисовали порнографические изображения на досках и рассматривали
порнографические картинки»[331].
Использовалось это время и для подкрепления детского организма после долгого
сидения в классах: «На большой перемене все выбегали во двор и в сад, и я
где-нибудь в уголку завтракал большим бутербродом, который клала мне в
тюленевый ранец няня – целую булку с вареньем или сальцесоном... Иногда я
делился завтраком с кем-нибудь из товарищей, если тот с завистью посматривал на
мою толстую булку»[332], при меньших
возможностях другой завтрак: «.остальные .занимались незатейливым завтраком:
кто ел ломоть хлеба, обильно посыпанный крупною солью, кто огурцы или зеленый
лук, кто печеные яйца и т.п..»[333].
Но главное занятие учащихся в перемену были игры: «. «перемена» - самое весёлое
время в целом дне. Нас выпускали на огромный двор, где было раздолье играть в
казаки-разбойники, в городки, в лапту и чехарду. В дурную погоду бегали и
играли в огромном рекреационном зале.»
[334]. А из игр были наиболее популярны, естественно, драки: «. дрались, -
драться на кулаках, только не слишком больно, во время зимы нам разрешалось
официально, позволялось и летом, только без жалоб, позволялось и в течение
класса, особенно в сильные морозы»[335]
. Вообще, замечаний о драках в школьных воспоминаниях можно найти немало, ведь
они характерны для любых детей, не только учащихся. О драках пишет и А.
Афанасьев: «В классы мы любили собираться пораньше, задолго до начала уроков, и
тут-то предавались всевозможным шалостям и резвостям, которые продолжали в
промежутках классов, при перемене учителей. Тут в гимназическом саду или на
заднем дворе затевались у нас зимою снежки, а летом беготня и драка на кулачки.
В снежки мы играли так: класс выходил на класс, или несколько классов
соединялись и выступали против других классов, и победители долго гнали
побежденных, преследуя комками оледенелого снега; и те и другие часто
возвращались в классы с подбитыми и всегда раскрасневшимися лицами. На кулачки
дрались гимназисты несколько раз. с учениками уездного училища, с которыми
неизвестно почему, была давняя вражда. Неприязненно смотрели гимназисты и на
семинарию, и на кантонистов; но здесь до открытого боя не доходило, а кончалось
перебранкою и отдельными стычками»[336]
. О том же пишет и А. Рубец: «Во дворе нашего пансиона была одна большая липовая
аллея; направо и налево от аллеи находились большие площадки, на которых дети
играли в лапту, чехарду, бегали взапуски, играли в пятнашки и, ставши по 5-6
человек в ряд, шли оживлённо натиском на таких же противников, и завязывалась
борьба»[337]. Драки эти могли
принимать и страшные формы, особенно в среде людей более низкого состояния,
вроде той, в которой жил Н.Лейкин: «Кнут носили при себе многие из учеников под
жилетом в защиту от учеников шведской школы, находившейся вблизи, и с которыми
всегда происходили драки, когда ученики распускались домой после классов [.] А
драки происходили большие. Ученики ходили в синяках, с расцарапанными лицами.
Дрались кнутами, твердыми резиновыми мячиками на верёвках, линейками, которые
тогда были принадлежностью каждого ученика, ремнями от штанов»
[338].
Вообще игры имеют особенное значение в быту учащихся, в большинстве своём
детей. Они занимали практически всё их свободное от учёбы и занятий время.
Так своё свободное время описывает А. Греков: «. мы, «вольноприходящие»
гимназисты, дети низшего разночинства – мелких и средних чиновников, купцов,
ремесленников, небогатых дворян и духовенства, - когда после уроков
захлопывались за нами двери гимназии, как быстро и с каким восторгом
рассыпались мы по улицам, стремительно несясь к нашим обиталищам. Через
полчаса, через час после обеда на ребячьей улице уже кипит жизнь. К
гимназистикам прибавляются семинары-училищники, и вот открывается бесконечный
ряд всевозможных физических упражнений, разнообразящихся по сезону: городки,
клюшки, бабки – осенью, катание с гор, постройка и осада снеговых крепостей –
зимой, с грандиозными битвами снежками двух армий; а летом чего стоит общее
купание, гуляние в городскою рощу, величественные походы, марши и парады в
устраиваемых за городом лагерях, с знаменами, значками, в великолепных
бумажных шлемах.
Конечно, дело не всегда обходилось без греха, и стихийная свобода нередко
заводила нас в довольно рискованные предприятия, вплоть до экспроприации в
чужих огородах, садах и даже мелочных лавочках по части съедобного или
лакомств, под предводительством какого-нибудь опытного мальца из «уличного
пролетариата».»[339].
Из азартных игр можно отметить, например, игру начала XX века, которую описывает
А.Позднеев: «Занятием перво- и второклассников в ожидании уроков была игра в
«алданчики» (в бараньи косточки). В зависимости от положения косточки получали
названия «чук», «бук», «алдан», или «тал». В алданчики играли или сидя на
корточках, подбрасывая косточки и смотря, как они ложатся, или ставя алданчика
на «кон», а затем выбивая их свинчаткой – особым алданчиком, в который
заливается свинец»[340].
Могли быть и даже очень опасные игры, как, например, игра которую описывает И.
Ясинский: «Перед вечером, по возвращении с прогулок по городу, в гимназическом
дворе, там, где были сложены дрова, устраивались игры необыкновенно жестокие и
опасные; выбирали кого-нибудь из более храбрых или симпатичных мальчиков в
коменданты, давали ему в распоряжение отряд, и комендант со своими подчиненными
забирался в крепость; а крепость эта была сажени дров. Бомбы были изготовлены
уже заранее – груда кирпичей и булыжников. Затем выбирался другой предводитель
и с своей ватагой осаждал крепость; в крепость летели тоже кирпичи и булыжники.
Так как и нападающие, и защищающиеся не видали друг друга, то было много шансов
проломить друг другу голову. Но вот терпение истощалось, осажденные делали
вылазку или осаждающие шли на приступ, и тогда-то пускались в ход же мелкие
камешки, которыми были набиты карманы у каждого воина. Лица у всех были в
синяках, и кто одолевал, тот был победителем и с побежденных брали дань,
состоявшую из сладостей или даже из учебных книг, которые потом продавались у
букинистов» [341].
Могли быть и более мирные игры, но представляющие собой те же физические
упражнения. Например, Короленко так проводил своё свободное время: «Но с
особенной признательностью я вспоминаю широкие пруды с их зарастающей водяной
гладью и тихо сочащимися от пруда к пруду речушками. Летом мы, точно пираты,
плавали по ним в лодках, стараясь быстро пересечь открытые места, нырнуть в
камыши, притаиться под мостами, по которым грузной походкой проходил
инспектор... С осени, когда пруды начинали покрываться пленкой, мы с
нетерпением следили за их замерзанием... До сих пор еще в моих ушах стоит
переливчатый стеклянный звон от камней, бросаемых с берега по тонкому льду...
Лед становится крепче... На нем уже стоят лебеди, которых скоро уберут на зиму,
потом мы с братом привязываем коньки и, с опасностью провалиться или попасть в
карцер, пробуем кататься. Через неделю после наших опытов с берега на пруд
торжественно спускается Степан Яковлевич, сторож Савелий пробует лед пешней, и,
наконец, официально разрешается катанье. Каждый день после обеда на пруду
вьются сотни юрких мальчишек, сбегаясь, разбегаясь, падая среди веселой суетни,
хохота, криков»[342].
Но, в общем, игры были просто физическими упражнениями, необходимыми, чтобы
снять напряжение, накопившееся в школе за весь день, выплеснуть энергию,
сдерживаемую детьми во время уроков.
Среди обыденных дней существовали и значительные события, также влиявшие на
быт школьников. Это были, прежде всего, экзамены, а также, так называемые
торжественные акты.
5.5. Торжественные акты
Во многих средних учебных заведениях, особенно в крупных, была традиция
устраивать каждый новый учебный год торжественные акты. В центре внимания была
не только само учебное заведение с его начальством и учителями, но и учащиеся.
Торжественные акты были особым, но повторяющимся событием в их жизни, поэтому
также составляли быт учащихся. Например, по уставу 1828 года было заведено
так: «После испытаний назначается день торжественного акта, к коему в
особенности приглашается местное начальство и родители обучающихся в гимназии.
На сем акте учителя и ученики произносят приличные торжеству речи или читают
одобренные к сему свои сочинения, потом провозглашаются имена удостоенных к
переводу в высшие классы и раздаются аттестаты окончившим учение и награды
отличившимся»[343].
В престижных учебных заведениях, вроде Университетского благородного пансиона,
такие акты особенно выделялись: «Торжественный акт пансиона был обязательно в
декабре, перед Рождеством и зимними ваканциями. На него съезжались все
значительнейшие лица Москвы, родители воспитанников и любители просвещения. Акт
начинался всегда произнесением речи, которые можно и ныне видеть напечатанными
в книгах, изданных воспитанниками. Потом следовали их же стихи; потом было
пение, музыка и фехтованье: все это с тем, чтобы показать посетителям все их
способности и успехи. Наконец раздавались награды: высшая награда был глобус;
другие состояли в книгах и так называемых учебных пособиях: дорогих
чернильницах, математических инструментах и проч. Имена награждаемых
провозглашались громко и потом обнародовались посредством печати. В заключение
читался отчет за минувший год, о всем, относящемся до пансиона. После акта
воспитанники, имевшие в Москве родных, распускались по домам»
[344].
В гимназии, где учился А. Афанасьев, торжественные акты происходили попроще, не
так помпезно: «После вакации бывал публичный акт, на котором читались учениками
приветственные и благодарственные речи посетителям; учителя читали свои речи –
почти всегда о пользе своей науки; ученики читали стихи и избранные сочинения
свои или классических писателей. Во время этого чтения гимназия поила
посетителей чаем, угощала арбузом, дыней и яблоками. На публичном акте всегда
бывал архиерей, который раздавал похвальные листы и книги ученикам,
отличившимся успехами и поведением»[345]
.
Важной частью акта, как видно из этих описаний было награждение успевающих
учеников. В Академии Н. Щапова, торжественные акты происходили не менее
празднично, а награды были такие: «Было три степени: третья степень –
похвальный лист, вторая – книги, первая – и лист, и книги.Обычай был такой:
осенью награждаемым давался простой лист: какие книги у них есть какие хотели
бы получить [.]
Награды выдавались во время акта – в день основания Академии, 17 декабря.
Торжественный молебен с архиереем. Отчётная речь инспектора в Большом зале.
Ученики сзади, преподаватели слева, мы, награждаемые, сбоку. Вызывают нас по
очереди, подходим к столу, на нём – листы и книги.. После – завтрак. На вечер
даются нам билеты в театр»[346].
В учебных заведениях были и другие торжественные события. Так во времена Д.
Засосова и В. Пызина в петербургских гимназиях их было несколько
разновидностей: «В гимназии бывали торжественные дни. 20 августа - начало
занятий; акт, когда раздавали награды; особые события - панихиды по
высокопоставленным лицам и пр. В эти дни все собирались на молитву в зал
перед образом Иоанна Богослова. Пел гимназический хор, играл свой духовой
оркестр [.]
Замечательными событиями в жизни гимназии были акты, балы и концерты. В
сентябре проводился традиционный торжественный акт. На него приглашали
родителей, гостей из других гимназий, педагогов и гимназистов. Верхний зал
гимназии украшался, выставлялся длинный стол, покрытый зеленым сукном,
несколько рядов стульев для родителей, за ними стояли гимназисты. Против
стульев для родителей - хор и духовой оркестр. Директор обьявлял
торжественный акт открытым. На кафедру всходил учитель Степанов, лучший
оратор. Он докладывал годовой отчет. Это ему очень удавалось: в полной
парадной форме, при шпаге, манеры красивые, интонации голоса богатые. Он
склонял свою красивую голову то направо, то налево. Начинал он так:
«Милостивые государыни и милостивые государи! В отчетном году...» Отчет
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20
