Они зарабатывали лишь половину, а то и меньше того, что платили мужчинам в
аналогичной сфере деятельности. Обычно женщины работали, пока были одиноки.
После замужества они оставляли работу и редко когда к ней возвращались.
Многие, тем не менее, предпочитали замужеству активную социальную
деятельность и общение в своем кругу. Несмотря на то, что их
профессиональные возможности были ограниченны, впервые для незамужних женщин
среднего класса экономическая независимость стала реальностью в связи с
ростом системы профессионального образования.
К концу XIX века то множество университетов и колледжей, которое имела
Америка, и та скорость, с которой они разрастались, были беспрецедентными. В
США было 563 высших учебных заведения. К 1910 году их число составило около
тысячи. Американские университеты стремились быть общедоступными, популярными
и демократичными. Университеты и колледжи были местами обучения, где знания
предметов и умение приложить их к делу, передавались тем, кому они
потребуются в профессиональной деятельности.
Новый тип высшего образования появился в результате целого ряда
обстоятельств, характерных для Америки. Достаточно любопытным является тот
факт, что этому способствовало наличие на Американском континенте пустующих
земель, которые совершенно неожиданно превратились в основное средство для
строительства и жизнеобеспечения новых учебных заведений. Так, благодаря
тому, что федеральное правительство владело землями, которые были достоянием
всего американского народа, стало возможным создание «земельных колледжей»,
или «колледжей с земельным наделом». Хотя эти колледжи были лишь одним из
типов американских высших учебных заведений, они, безусловно, отражали новые
веяния. Закономерным было также то, что идее нового высшего образования
суждено было прийти не из великих восточных городов, над которыми витала тень
Старого Света, а с Запада [5 ,610].
В конце девятнадцатого века наметилась перестройка детских образовательных
учреждений. То, что дети стали привлекать большее внимание к общественности,
имело свою причину: снижение рождаемости в 1870-е годы. Дети стали составлять
меньшинство населения США, сделав эту часть граждан более заметной. Дети как
социальная группа, требовали к себе пристального внимания не только
государства, но и самой семьи. Основателем движения по изучению детских
проблем в США стал Г. Стэнли Холл.
В 1883 году Холл был назначен на пост профессора психологии в новом
университете Джонса Гопкинса. Он решает превратить университет в ведущий
центр по изучению новой науки – психологии – и выявлению возможностей ее
использования в педагогике. Его исследования повлияли на деятельность
американских образовательных учреждений и на основу американской морали.
Термины «закон» и «правила морали» были заменены «нормами поведения». Усилия
Холла по демократизации морали, открывали новые возможности для развития
человека. За несколько десятков лет Холл и его последователи совершили в
американском образовании революцию. В центре внимания педагогической науки
были уже не преподаваемые предметы и учитель, а ребенок. То есть в центре
внимания должен быть ребенок, его нужды и желания. Но для того, чтобы эта
революция могла стать возможной, психологам необходимо было выяснить, о чем
думает ребенок, что он чувствует, каковы его желания. В своем новаторском
исследовании «Мысли детей» (1883 год) он открыл, что с ростом городов, дети,
поступавшие в школу, имели совсем иные знания, во многом более ограниченные,
чем бабушки и дедушки, выросшие на ферме. Холл предложил не только новый
предмет исследования, но новую методологию - анкетирование. По мнению Холла,
детская ложь не была обычным пороком, а являлась ложной формой поведения и
заслуживала не наказания, а понимания. У детей ложь была неотъемлемой частью
игры. Он подготовил родителей и детей к новому подходу в оценке непослушания
детей.
Он считал, что надо поощрять в ребенке стремление высказаться о своих
истинных чувствах, какими бы они ни были, и сделать это он должен на своем
собственном языке детского сленга, богатого оригинальными идиомами. Ребенок
должен «жить в звучащем мире». Ему надо разрешать постоять за себя, когда на
него нападают, так как это естественная реакция человека. Иными словами,
действия ребенка не следует ограничивать жесткими оковами взрослой морали
[33].
В конце девятнадцатого века в перестройке системы государственного
образования, частных школ и учреждений высшего образования наблюдается
ориентация на профпригодность и демократизацию, как в смысле доступности
образования, так и в смысле методов обучения и организации учебного процесса.
Дух прагматизма, конкуренции девятнадцатого века делает получение образования
престижным и выгодным на пути к успеху и процветанию в капиталистическом
обществе в равной степени, как для юношей, так и для девушек.
В то же время большое внимание, как в семье, так и в обучении уделяется
развитию индивидуальных способностей ребенка. Все больше образовательная
функция семьи и функция передачи культурного наследия переходит к
государственным образовательным учреждениям и другим частным заведениям.
2.4. Политическая роль семьи
2.4.1. Послереволюционный период
Первая половина XIX века. Эпоха Единения
Революция придала новый политический смысл домашней жизни, подняв роль
женщины до определенного статуса в новом политическом порядке. Общественная
жизнь была формальным сосредоточием «свободы», ареной, на которой одержимость
и мастерство могли получить признание. Не имея доступа к этой сфере,
значительно расширившейся в XIX веке, женщины создали новую форму
общественной жизни. По-разному и в разной степени практически все группы
женщин - средний класс, иммигранты, представительницы трудового класса и
черного населения — посредством добровольных ассоциаций выражали свои
интересы и организовывали общественную деятельность. Благодаря этому нашли
свое общественное выражение частные перспективы и ценности, часто вопреки
сопротивлению мужской элиты. Благодаря этому сохранились и приобрели
политическую силу такие вытеснявшиеся из господствовавшей политической
культуры нравственные ценности, как сострадание и справедливость.
С первых дней, когда американские женщины играли роль помощников по ведению
домашнего хозяйства, до борьбы за республику в эпоху революционных
преобразований, политики феминистских реформ XIX века и борьбы за
определение места женщины в общественной жизни и равенство полов на
современном этапе они постоянно оспаривали и пытались заново определить
границы общественной и личной жизни. Американские женщины пытались привлечь
внимание, прежде всего к проблемам, тесно связанным с домашней жизнью, —
таким, как здравоохранение, образование и благотворительность. Они вторглись
в сферу общественного труда, работая вне стен дома в качестве наемных
работников.
На основе политического опыта женщин в эпоху Революции возникли новые
представления об их политических способностях. Теперь власти не могли уже
удержать женщин от участия в социальной жизни. С начала XIX века добровольные
организации, мужские и женские, составляют один из основных аспектов
американской жизни.
В мае 1834 года небольшая группа женщин собралась в Третьей пресвитерианской
церкви Нью-Йорка с тем, чтобы создать национальную женскую организацию против
проституции, двойной морали и других проявлений безнравственности. В течение
десяти лет было образовано более 400 филиалов американского женского общества
реформы морали [18, 82].
Движение за трезвость против невоздержанного употребления алкоголя также
являло собой попытку установить контроль над поведением мужчин. Но самым
политизированным из всех реформаторских течений стал аболиционизм – движение
протеста против рабовладения, который возник в начале тридцатых годов на
основе идей и методов евангелизма.
В 1833 году в Филадельфии было организовано женское общество борьбы против
рабства. Члены общества действовали в союзе с мужчинами-аболиционистами с
требованием немедленно и бескомпромиссно положить конец рабству в округе
Колумбия, который подчинялся Конгрессу, филадельфийское общество при
посредничестве уже существующих женских организаций способствовало созданию
целого ряда женских ассоциаций, выдвигавших ту же программу. В конце 1836
года в Нью-Йорке состоялся национальный съезд женщин-аболиционисток, который
продемонстрировал весь размах женского движения за отмену рабства.
Посредством составления петиций тысячи женщин реализовывали свои
политические права. В процессе этой деятельности они изучили политический
механизм и методы ведения политических дебатов. В хранилищах Национального
архива и сегодня можно найти сотни тысяч женских подписей, собранных с 1834
по 1943 год, что является живым свидетельством деятельности женщин,
сообразной их убеждениям [12 ,18].
Участие в реформаторских движениях развило в женщинах чувство сестринской
солидарности и выкристаллизовало общую цель. Оно помогло им в приобретении
важных навыков политической деятельности, таких, как составление уставов,
выборы правления, организация собраний, сбор денежных средств, прием новых
членов, голосование, планирование и координация различного рода кампаний.
Лидеры движения считали, что женские школы и реформаторские организации не
более чем расширили круг традиционных обязанностей женщин по отношению к
детям и соблюдению морали. Однако надо признать, что новой практикой
воспитания детей и общественным определением морали женщины видоизменили
само отношение к традиции, фактически же женщины буржуазного сословия
привнесли в понятия «общественная» и «частная» жизнь новый смысл. По мере
того как сферы деятельности мужчин и женщин все сильнее отдалялись друг от
друга, отношения между полами становились более сложными. Участием в
ассоциациях женщины стремились наполнить новым содержанием семейную жизнь и
взять на себя еще и социальную роль: проводить определенную политическую
линию в семье, исходя из своей нравственной миссии и используя свое влияние.
Деятельность женских ассоциаций смыкалась с подобной же деятельностью
мужских союзов (речь идет опять-таки о представителях среднего сословия).
В связи с тем, что между занятиями мужчин и женщин обозначилась резкая
разница, а активность женщин подрывала популярную идею добропорядочной
семьи, в 1830 году вспыхнули новые дискуссии по «женскому вопросу». В этот
момент проблема социальной роли женщины стояла особенно остро еще и потому,
что подверглась переосмыслению социальная роль мужчин. Например, юридические
нововведения, касающиеся прав собственности замужних женщин, размыли
традиционные патриархальные прерогативы — новые законы диктовались рыночной
экономикой, где господствовали мужчины.
Денежный оборот и поток конкурирующих друг с другом товаров по-новому
стратифицировали общество, подорвав старые методы заключения сделок на
основе личных контактов. Кредиты и займы, как и новые юридические нормы,
вытеснив из общего права феодальные принципы, стали плотью и кровью
экономики. Тот факт, что замужние женщины, согласно общему праву, не могли
владеть или распоряжаться собственностью, порождал целый ряд проблем. А то,
что это было нарушением широко пропагандируемых основных прав человека (прав
на жизнь, свободу и собственность по определению Джона Локка), не принималось
во внимание: ведь большинство мужчин были твердо убеждены, что женщина
должна принадлежать семье и подчиняться мужу. Тем не менее, когда являлся
долговой инспектор, он мог конфисковать имущество не только мужа, но и жены,
и семья оставалась нищей. Вдовы все чаще оказывались без средств к
существованию и вынуждены были жить на общественные пожертвования — их
бедственное положение стало еще одной причиной для пересмотра
законодательства.
Однако в 30-е годы XIX века первые законодательные акты, касавшиеся имущества
замужних женщин, предоставили им право распоряжаться собственностью, которая
была их девичьим приданым, а также всеми деньгами и вещами,
приобретенными ими впоследствии. Несмотря на то, что изначально эти акты не
были направлены на преодоление несправедливости, они подхлестнули горячие
дебаты по женской проблеме и в глазах некоторых частично уравняли женщин в
гражданских правах с мужчинами [12 , 15].
Несмотря на то, что в евангелистской реформации главенствующую роль играли
женщины буржуазного сословия, лавина ассоциаций, образованных в тридцатые
годы, снесла межклассовые барьеры, женщины из высших слоев общества создавали
благотворительные организации и общество реформы, морали. Их сестры из среды
нарождающегося рабочего класса – трудовые объединения.
Промышленная революция повлекла за собой преобразования, совершенно по-
разному трансформировавшие жизнь женщины в зависимости от географических и
классовых признаков.
Требование социального равноправия женщин пошатнуло устои семейной морали и
поставило под сомнение разграничение между мужской и женской сферами
деятельности. Женщины, поднявшие этот вопрос, ставили во главу угла
политический аспект семейного долга, однако им тут же был оказан отпор со
стороны тех женщин, чье самосознание и самовосприятие оставались сугубо
индивидуалистическими. Один из парадоксов состоял в том, что в следующем
поколении женщин одновременно сосуществовали и развивались два движения:
борьба за избирательное право, цель которой сводилась к тому, чтобы уравнять
женщин и мужчин в гражданских правах и обязанностях; и движение,
предписывающее женщинам выполнение семейного долга в широком политическом
смысле. Первое исходило из подобия, второе — из различий.
В 1848 году в Нью-Йорке на повестку дня встал вопрос о праве справедливости
(юридическом равноправии) для женщин, притом, что многие отказывались его
поддерживать. В апреле в результате почти десятилетнего обсуждения
законодательные власти штата Нью-Йорк приняли закон, предоставлявший
замужним женщинам исключительное право распоряжаться имуществом, которым
они владели до замужества или приобрели, находясь в браке. В феврале сорок
четыре женщины из Дженесио и округов Вайоминга (вероятно, в эту группу
входили и квакеры, участвовавшие в ежегодных дженесийских встречах)
направили законодательным властям резкую петицию, «В нашей Декларации
независимости сказано, что правительство осуществляет справедливое правление
с согласия граждан, — говорилось в петиции. — Согласия женщин никто не
спрашивал, в правительстве они не только не представлены, но и не признаны,
поэтому совершенно очевидно, что справедливость по отношению к ним
нарушена». Они потребовали от властей «отмены всех законов, согласно которым
замужние женщины не несут за свои действия большей ответственности, чем дети,
умственно неполноценные или душевнобольные люди». [18,102]
Утверждая гражданские права женщин в обществе, они бросили открытый вызов
викторианской семейной доктрине, в центре которой стояло разделение сфер
деятельности.
Политизация семейного долга, послужившая в начале 30-х годов мощным
импульсом для женской добровольной деятельности социального характера, в 50-е
годы трансформировалась в понятие семьи как тихой гавани и взаимного
почитания супругов (хотя кое-где еще слышались отголоски социальной
активности женщин). Иными словами, виды деятельности, зародившиеся в
добровольных ассоциациях, институционализировались к 50-м годам. Зачастую
это означало, что бразды правления оказывались в руках мужчин, в то время
как женщины играли роль исполнительниц. Историк, изучавший жизнь свободных
женщин 50-х годов в Питерсберге, штат Виржиния, обнаружил симптоматичные тому
свидетельства: замужних женщин называли в газетах по имени мужа (г-жа Джон
Смит), не их собственными именами (Элизабет Смит). Наряду со структурными
изменениями такие, казалось бы, пустяки были своего рода данью уважения
мужчинам, восстановившим при непротивлении женщин прежнюю иерархию полов.
Домашний очаг и возможности женского влияния позволяли многого добиться,
если женщина действовала исподволь, не нарушая обета послушания мужу. Однако
«маховик» уже был запущен и продолжал набирать обороты, открывая перед
женщинами новые и новые пути.
В то время как одни женщины замкнулись в скорлупе своего домашнего мирка, а
другие стремились распространить семейные идеалы за пределы своего класса,
аболиционистки – последовательницы Гаррисона, начав с женского вопроса в
пятидесятые годы, создали полнокровное феминистское движение. Аболиционисты-
радикалы разработали методы организации, систему избрания делегатов на
конференции и язык самих конференций, которые проводились ежегодно вплоть до
начала Гражданской войны. Подход к действительности, унаследованный
женщинами от радикального крыла квакеров Хиксайта, позволил им во
всеуслышание заявить о своих религиозных убеждениях и оспаривать приоритет
мужчин в церковной иерархии. Считая себя пророками, кучка новоявленных
лидеров, опираясь на свой организаторский опыт, разработала аналитическую
программу на несколько десятилетий вперед.
Суть предвоенного движения за права женщин, у которого было множество ярых
врагов, состояла в требовании полноправного участия в социальной и
политической жизни, а также отмены традиционного разделения сфер
деятельности.
В 50-е годы вся их деятельность была сосредоточена на изменении законов,
касающихся права собственности замужних женщин, кроме того, они стремились
использовать свой богатый опыт в составлении петиций и организации публичных
выступлений. Элизабет Кэди Стэнтон всецело посвятила себя этому новому
движению. Она нашла соратницу в лице Сьюзен Б. Энтони, бывшей учительницы,
активно боровшейся за трезвость, которая вместе со Стэнтон с 1853 года,
оставив свою прежнюю деятельность, сосредоточила все свои усилия на движении
за права женщин. В 1854 году Стэнтон, Энтони и Эрнестин Роуз направили
властям Нью-Йорка петиции с требованием предоставить женщинам избирательное
право, а также право распоряжаться собственностью в браке — под петициями
было собрано десять тысяч подписей. Инициатором этой акции была Энтони;
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10
