распадались или перемешивались и о большинстве из mix не сохранилось
никаких документов.
Среди наиболее значительных кружков самым ранним был кружок в Школе изящных
искусств, возникший еще в 1856 г. Один из его участников, в будущем член
повстанческого правительства, Юзеф Яновский так описывает его: «Этот кружок
имел совершенно свободный и чисто товарищеский характер. Он не имел никакой
писанной или утвержденной программы или устава; принадлежавшие к кружку не
принимали никаких обязанностей, могли приходить или не приходить... Мы
собирались для совместного обмена мыслями и именно это разнообразие взглядов
и темпераментов, это столкновение мнений, часто прямо противоположных, было
весьма полезным». О его характере можно также судить по составу его
участников, среди которых были как будущие красные (Кароль Новаковский, Яп
Кужина, Адам Аснык, Францишек Годлевский), так и будущие белые (Эдвард Юргенс
и др.). Этот дружок, известный еще под названием дружка Каплинского (по имени
одного из его организаторов), был весьма оживленным: на его еженедельных
собраниях, на которые приходило иногда до 40 человек, происходили горячие
дискуссии по самым различным вопросам. Однако в 1860 г. кружок ввиду
разнородности его состава стал распадаться, его участники, посещавшие и
раньше другие кружки, присоединялись к тем из них, которые более
соответствовали их политическим симпатиям.
Другим известным и видным кружком был студенческий кружок в Медико-
хирургической академии, возникший в 1858 г. Вначале кружок выдвигал задачи
материальной и учебной взаимопомощи. Наиболее видным его руководителем был
Ян Кужина, 25-летний сын провинциального полицейского, человек образованный
и способный, стремившийся уже в то время к созданию конспиративной
повстанческой организации. Весной 1859 г. кружок Кужины сумел организовать
студенческую политическую демонстрацию против учебной власти, неожиданно
издавшей постановление о проведении внеурочных экзаменов. Это постановление
преследовало цель провалить ненадежных в политическом отношении студентов и
исключить их. Под влиянием кружка две трети студентов (из общего числа 318)
организовали коллективный протест, выразившийся в одновременной подаче
заявлений об уходе из академии. Учебные власти встревожились, но своего
постановления не отменили. Были произведены аресты зачинщиков. Под давлением
репрессий студенты уступили и взяли обратно свои заявления. Выступление
студентов, вызвавшее большое сочувствие в демократических слоях и
недовольство в высших, закончилось исключением из академии наиболее активных
лиц, в том числе и Яна Кужины. Последний выехал в Париж, где стал ближайшим
сотрудником Людвика Мерославского. Во время указанного конфликта студентов с
учебной властью впервые появились в употреблении прозвища «красных» и
«белых»: «красными» стали называть сторонников решительной борьбы с царскими
властями, «белыми» — сторонников соглашения и легализма.
Студенческий кружок, временно ослабленный, снова окреп осенью 1859 г. в связи
с началом деятельности Кароля Маевского. Этому последнему суждено было
сыграть в движении тех лет значительную, при этом весьма двусмысленную роль.
Маевский, которому в то время было 26 лет, был человеком способным и
энергичным, расчетливым политиком и умелым организатором. За пять лет до
этого он окончил Сельскохозяйственный институт, затем занимался хозяйством, а
осенью 1859 г. поступил в Медико-хирургическую академию, намереваясь
заниматься научной работой. Маевский был против создания нелегальной
повстанческой организации в близком будущем. Он считал необходимым «не
горячиться, не спешить, но серьезно, деловито и настойчиво стремиться прежде
всего к тайному возрождению нации во всех одновременно направлениях», а также
склонять все классы «к единству и гармонии», ибо «только этим путем можно
достичь силы и влияния».
В академии Маевский организовал «Общество братской помощи», которое имело
свою кассу и библиотеку. На собрания студенческих групп академии иногда
приглашались учащиеся из других учебных заведений. Маевский старался
завоевать влияние в разных кругах общества. Он имел связи с некоторыми
городами Царства Польского и Познанской области, а также с Яном Кужиной в
Париже.
Третьим кружком, имевшим уже революционный характер и сыгравшим наибольшую роль
в подготовке повстанческих кадров, был кружок Янковского, зародившийся также в
1858 г., но окончательно сложившийся в следующем году. Нарциз Янковский,
30-летний сын волынского помещика, бывший офицер русской армии, отличался
горячим темпераментом и готовностью к немедленной борьбе с царизмом. Янковский
стремился объединить «разночинский» элемент города: чиновников, ремесленников,
служащих, писателей, купцов и т. д. Он имел постоянную связь и со студентами.
В конце 1859 г. по инициативе Янковского между ним и Маевским начались
переговоры о слиянии, которые и закончились созданием общего комитета,
известного под названием «Варшавской капитулы». В состав этого комитета вошли
Янковский, чиновник лютеранской коллегии Болеслав Денель, литератор Станислав
Кшеминский, банковский чиновник Юлиан Верещинский (из кружка Янковского) и
Кароль Маовский (из студенческого). Кроме того, ближайшее участие в работе
новой организации принимали также братья Франковские (Ян, Станислав и Леон),
Кароль Новаковский, Рафал Краевский, поэт Адам Аснык и др. Организация
строилась на конспиративной основе и вскоре охватила своей сетью весь город.
Ее целью была подготовка восстания. Собирались средства, распространялась
нелегальная литература, проводились военные занятия, пропагандировалась идея
восстания в народе. Организация имела связи со многими городами Царства
Польского, а также с эмиграцией. Янковский находился под большим влиянием
Мерославского и держал контакт с его главным помощником Кужиной. Образование
организации Янковского означало шаг вперед в деле подъема
национально-освободительного движения. Социальные вопросы — и прежде всего
крестьянский — не слишком интересовали ее, хотя она и предусматривала скорейшее
уничтожение барщины и наделение крестьян землей. Главное внимание ее было
сосредоточено на 'подготовке восстания против русского царизма.
[28]Следует отметить, что Маевский и его сторонники были против такой
установки. Летом 1860 г. Янковский ездил в Париж для обсуждения некоторых
вопросов с Кужиной и на обратном пути был арестован австрийской охраной на
границе; его выдали русским властям, которые посадили его в Варшавскую
цитадель, а затем сослали в Сибирь. Это обстоятельство в известном смысле
ослабило организацию, комитет был распущен, Маевский снова обособился и только
осенью новые люди — прибывший из Парижа по поручению Мерославского Францишек
Годлев-ский, братья Франковские, Болеслав Денель — восстановили прежнюю
организацию и даже усилили ее.
На движение в Царстве Польском большое влияние оказывали польские
патриотические кружки, возникавшие в России, а также польские эмигранты,
поддерживавшие Мерославского. Эти кружки и эмигранты дали движению многих
людей и повлияли на его направление. Наибольшую роль в польских
патриотических кружках в России играли студенты, которых насчитывалось в то
время в русских высших учебных заведениях около 3 тыс. и которые по своему
возрасту и по условиям своей жизни, а также под влиянием возникавших перед
ними общественных и научных интересов особенно легко замечали недостатки
общественной жизни и живо на них реагировали. Среди поляков — студентов
русских университетов в это время преобладали не богатые (обычно
отправлявшиеся учиться за границу), а малоимущие, более отзывчивые к нуждам и
несправедливостям, которые терпел народ. Огромное влияние на развитие
политических взглядов польской молодежи оказывали русские революционеры,
усилившие в это время свою борьбу с крепостническим строем. Молодежь
усваивает демократические взгляды и готовится к общественной деятельности.
Она мечтает о восстановлении независимости Польши и построении ее на
демократических началах. Постоянное общение польских революционеров с
русскими побуждает первых к тесному сотрудничеству с русским революционным
движением. Однако в решении основных вопросов — крестьянского и национального
— польская молодежь в большинстве своем не обнаружила достаточной' зрелости:
крестьянскую реформу она рассчитывала провести руками самой шляхты, а
территории Литвы, Белоруссии и правобережной Украины она продолжала
рассматривать как составные части Польши.
К числу ранних польских кружков относились польские землячества в Киевском
университете, в котором насчитывалось около тысячи польских студентов (что
составляло более 80% всего состава). Землячества содействовали
самообразованию студентов, имели свои библиотеки и кассы взаимопомощи. В
1857 г. студенты создали узкую нелегальную организацию, построенную на
основе троек (отсюда ее прозвище: «Тройницкий союз»). Организация объединяла
не только поляков, но и украинцев. К числу виднейших деятелей этого союза
принадлежали Владислав Геншель, Влодимеж Милёвич, Леон Гловацкий (его
младший брат Александр впоследствии выдающийся писатель Болеслав Прус),
известный уже нам по Варшаве Кароль Новаковстаий, видный впоследствии
украинский историк и общественный деятель Владимир Антонович, Фаддей Рыльский
(отец современного украинского поэта Максима Рыльского), студент Стефан
Бобровский и др. Союз имел демократический характер, его приверженцы
выступали прежде всего за интересы крестьянства, требовали проведения
радикальной аграрной реформы, в летнее время «ходили в народ», одетые в
крестьянские свитки. В университете Тройницкий союз организовал несколько
студенческих протестов, конфликтов с властями и даже забастовок. Позже (в
1861 г.), когда обнаружилось различие взглядов по важнейшему вопросу — о
судьбе Украины и границах будущей независимой Польши, украинская группа союза
вышла из него.
Наиболее тесно с русским революционным движением связан был польский
патриотический кружок в Петербурге. Из его среды вышли впоследствии видные
участники восстания. В Петербурге была довольно многочисленная польская
колония, состоявшая из студентов, чиновников, офицеров. Студенты были
объединены в землячество. В 1858 г. оформилась нелегальная польская
патриотическая организация, ядро которой составлял офицерский кружок в
составе некоторых слушателей военных академий (артиллерийской, инженерной и
Генерального штаба). В организацию входили также студенты и чиновники. Были и
русские. Наиболее видными деятелями этой организации, насчитывавшей до 70
человек, были офицеры Генерального штаба Зыгмунт Сераковский и Ярослав
Домбровский (в будущем генерал Парижской Коммуны), видный чиновник
министерства финансов и историк Иосафат Огрызко, офицеры Зыгмунт Падлевский
и Людвик Звеждовский, студент Лесного' инстигута Валерий Врублевский (в
будущем также генерал Парижской Коммуны), студент университета Константин
Калиновский.
Душой организации был Сераковский, которому в то время исполнилось 32 года.
Сераковский, сын мелкопоместного волынского шляхтича, еще в 1848 г., будучи
студентом Петербургского университета, участвовал в революционном движении,
за что был арестован и сослан в солдаты в Оренбургский край. По возвращении
через восемь лет в Петербург Сераковский окончил здесь Академию генерального
штаба и в чине капитана служил в Военном министерстве. В Петербурге
Сераковский тотчас же возобновил свою революционную деятельность,
познакомился с русскими [революционерами, в том числе с Н. Г. Чернышевским
и Н. А. Добролюбовым, с которыми установил дружеские отношения. Он
сотрудничал в журнале «Современник», утверждая в своих статьях идеи
национального равноправия и свободы. Способный, энергичный и пылкий и в то
же время мягкий и искренний, Сераковский вызывал большую симпатию среди
революционеров. Пользуясь своим служебным положением, Сераковский начал
настойчивую борьбу за отмену телесных наказаний в армии. Летом 1860 г. он
ездил в заграничную командировку, во время которой встречался с Герценом в
Лондоне и с Гарибальди в Италии.
Польская патриотическая организация в Петербурге имела не только общую цель —
свержение царизма, но и частную — восстановление независимости Польши. Эту
цель она пропагандировала среди польской колонии, используя для этого
легальные литературные вечера с приглашением более широкого круга лиц. В
конце 1858 г. Огрызко организовал издание польской газеты «Слово», среди
сотрудников которой был видный польский адвокат и ученый Владимир Спасович
(газета, однако, вскоре была запрещена). Кроме того, Огрызко издал 8 томов
собрания законов (Volumina legum) старой Польши, что должно
было символизировать неизбежность и близость восстановления польского
государства.
Польские революционеры в Петербурге в большинстве своем вышли из мелкой
шляхты западных губерний (украинских, белорусских и литовских). Социальное
происхождение оказывало влияние на их взгляды. Польские революционеры не
вполне усвоили революционные идеи Чернышевского. Даже такие деятели, как
Сераковский и Домбровский, полагали, что основной социальный вопрос —
крестьянский — может быть решен только с участием шляхты. В то же время
следует отметить, что происхождение многих польских революционеров из
украинских, белорусских и литовских земель способствовало выработке у
некоторых из них более правильного отношения к национальным интересам
литовцев, белоруссов и украинцев. Они учитывали национальную самобытность
указанных земель и считали необходимым считаться с этим фактом. Немалое
влияние оказывала при этом демократическая позиция русских революционеров в
данном вопросе. Сераковский, Калиновский и некоторые другие революционеры
признавали право литовского, белорусского и украинского народов на
самостоятельность.
Кроме Киева и Петербурга, польские землячества и патриотические организации
возникли также в Москве, Дерите (в университетах) и в других городах. Между
всеми этими организациями существовали связи, в которых наиболее важную роль
играли Владислав Геншель, Зыгмунт Падлевский, Стефан Бобровский и др.
Как отмечалось выше, деятельность Польского демократического общества в 50-х
годах чрезвычайно ослабла. Руководящая группа его была удалена из Франции и
переехала в Лондон, после чего в Обществе наступил раскол. Левые элементы
поддерживали лондонскую группу, которая, однако, и после революции 1848—1849
гг. не сумела вполне освободиться от влияния шляхетских взглядов;после смерти
своего наиболее выдающегося руководителя Станислава Ворцеля (1857) она
ослабила свою деятельность и утратила влияние. Правые элементы
группировались вокруг оставшегося в Париже Мерославского, который продолжал
активную деятельность.
Людвик Мерослапский принадлежал к старшему поколению деятелей польского
национального движения (родился в 1814 г.). Еще в 1846—1849 гг. он прославился
как мужественный патриот, демократ и искусный военачальник. Приговоренный
прусским судом к смерти в 1847 г., он был освобожден [революцией в марте 1848
г. и принял активное участие в революционных сражениях в Познанской области, а
затем в Сицилии и Баденс. [29]С тех пор
демократическая и повстанческая молодежь считала его своим вождем и первым
кандидатом в руководители будущего восстания. Однако Мерославский не оправдал
возлагавшихся на пего надежд. Он был слишком высокомерным человеком, далеким
от народа шляхетским революционером и упорным доктринером в военном деле. Он
сам считал себя вождем польского народа и не терпел возражений и критики но
своему адресу. Его демократизм был демагогический, и угрозы по адресу шляхты
лишь прикрывали его главные расчеты па шляхту. Мыслящий категориями военных
операций лишь регулярных армий, он не понимал значения партизанской, народной
войны и полностью отвергал последнюю. Ко всему этому он, воспитанный в культе
Наполеона 1 (его отец служил в наполеоновской армии), остался бонапартистом до
конца своих дней и в 50-х годах свои главные надежды возлагал на Наполеона III.
Таким образом, Мерославский надеялся освободить Польшу не силами народа, а при
помощи шляхты и западных держав.
После разрешения выездов за границу в Париж прибыло из Царства Польского
немало поляков, стремившихся к учению или к политической деятельности. Они с
воодушевлением слушали речи Мерославского, в которых он нападал на
сторонников мирного экономического прогресса и призывал к восстанию,
утверждая, что восстание решит крестьянский вопрос. Он угрожал
консервативной шляхте народным возмущением и в то же время обещал ей
сохранить ее имения в случае участия в восстании. Он говорил, что восстание
должны организовать заговорщики из «третьего сословия» без участия
крестьянства; народ и шляхта должны будут подчиняться руководителям
восстания. Последнее должно начаться лишь в случае военной интервенции
западных держав. Совершенно очевидно, что Мерославский указывал польскому
народу неправильный путь.
Деятельность Мфославского и его сторонников особенно усилилась с
возникновением национально-освободительной войны итальянского народа весной
1859 г. Оживились связи с Царством Польским, Галицией и другими польскими
землями. Мерославский стремился занять руководящую роль в движении в Царстве
Польском. Ближайшими соратниками его были генерал Юзеф Высоцкий, Северин
Эльжановский Ян Кужина; в числе его приверженцев были Адам Аснык, Влодимеж
Милёвич и др. Мерославский установил связи с вождями итальянского
демократического движения Гарибальди и Маццини, которые, опасаясь воскрешения
реакционного Священного Союза против итальянцев, призывали его к организации
народного восстания в Польше. Мерославский через Яна Кужину посылал директивы
о подготовке восстания в Царство Польское. В то же время племянник
французского императора принц Жером-Наполеон передавал ему, что Франция, хотя
она и заинтересована в польском движении, не будет воевать с Россией за
Польшу. Мерославский оказался на распутьи.
Демократическим кружкам в Царстве Польском противостояло возникшее в 1858 г.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11
