будем в цепях; не царствовать у них законам, пока у нас божьей милостью будет
царствовать самовластье». Вяземский призывал подать «искреннюю руку братства
народу, с коим сродство наше уже непреложно; сродство благоденствия или
бедствий, — одну чашу пить нам...»
Революционная программа первых дворянских революционеров нашла свое выражение
в конституционных проектах, родившихся в тайных декабристских обществах —
Северном в Южном.
По конституционным проектам Никиты Муравьева крепостное состояние полностью
отменялось, крестьяне становились свободными и получали земельный надел в
размере двух десятин на двор. Таким образом, хотя у помещиков оставалась
основная масса земли, характер землевладения коренным образом менялся — оно
становилось уже не крепостным, а капиталистическим, поскольку для обработки
земли владелец был вынужден прибегать к найму рабочей силы. Крестьяне же,
получив нищенский земельный надел, вынуждены были наниматься в батраки к
помещику либо идти в город, продавая свою рабочую силу капиталисту.
Значительно дальше пошла в этом направлении «Русская Правда»,
конституционный проект Южного общества, автором которого был основатель
общества П. И. Постель. «Русская Правда», категорически требовавшая
освобождения крестьян с землей, объявляла землю общественным достоянием,
хотя признавала и частную собственность на землю. По «Русской Правде» земля
должна быть разделена на две равные части. Одна представляла собой
общественный фонд, образуемый путем конфискации половины земли всех
дворянских имений во владении которых было 10 тыс. десятин земли и более.
Земля общественного фонда не могла ни продаваться, ни покупаться, а давалась
бесплатно тому, кто пожелает заниматься земледелием. Отчуждалась половина
земли и от тех имений, которые владели 5 тыс. десятин и более, но за денежное
вознаграждение помещику правительством. Вторая половина земли, составлявшая
государственные и оставшиеся после отчуждения частновладельческие земли,
объявлялась частной собственностью, и ее можно было продавать и покупать.
Таким образом, - землевладение по «Русской Правде» получало более ярко
выраженные буржуазные черты.
Конституционные проекты декабристов, подрывая феодальный базис, наносили
сокрушительный удар по государственной надстройке. Правда, конституция
Никиты Муравьева сохраняла монархию, но существенно изменяла ее содержание.
Верховная власть в стране передавалась двухпалатному парламенту — Народному
вечу. В руках императора оставалась лишь исполнительная власть; он не мог
отменять законы, принятые парламентом, а мог лишь только задержать исполнение
того или иного закона и вернуть его на вторичное обсуждение в парламенте.
Сословия уничтожались, устанавливалось равенство всех граждан перед законом.
Государственные должности становились выборными. Военные поселения
уничтожались. Провозглашалась свобода вероисповеданий, свобода слова, печати,
собраний и т. д.
В отличие от конституционных проектов Н. Муравьева «Русская Правда» Пестеля
начисто уничтожала монархию и вводила республиканский строй с немедленной
передачей власти временному революционному правительству, а впоследствии
однопалатному Народному вечу, избранному народом без ограничений имущественного
ценза. «Русская Правда» явилась первым проектом республиканской конституции в
России.[14]
Итак, видно, что движение декабристов росло и развивалось под революционными
лозунгами свержения самодержавия и уничтожения крепостного права.
Большое внимание уделяли декабристы решению польского вопроса. Понимание
общности задач, стоявших перед русским и польским освободительным движением,
явилось важной предпосылкой зарождения русско-польского революционного
союза.
«Что же до Польши касается, — говорится в «Русской Правде», — то пользовалась
она в течение многих веков совершенною политическою независимостью и составляла
большое самостоятельное государство». «В отношении к Польше право народности
должно по чистой справедливости брать верх над правом благоудобства» .
[15]
Пестель расценивал раздел Польши как несправедливый акт, совершенный прусской и
австрийской монархиями совместно с русским царизмом. Восстановление ее
независимости он связывал с ликвидацией царского самодержавия, считал долгом
революционной России вернуть Польше самостоятельность. «Да и подлинно
великодушию славного Российского народа прилично и свойственно даровать
самостоятельность низверженному народу в то самое время, когда Россия и для
себя стяжает новую жизнь. Итак, по правилу народности должна Россия даровать
Польше независимое существование» [16].
Таким образом, вопрос о независимости Польши поставлен Постелем ясно и
категорично, дан четкий и определенный ответ: Польша должна снова стать
независимым государством. Отчетливо видна и другая мысль Пестеля: свою
независимость Польша может получить только при помощи революционной России,
только в результате свержения царизма и установления демократической формы
правления в России. Это пестелевское положение звучало призывом к
революционным силам Польши, к польскому освободительному движению объединить
свои усилия для борьбы против царизма — общего врага русского и польского
народов.
Пестель не ограничивался возвращением польскому народу национальной и
государственной независимости. Он хотел, чтобы вынашиваемая декабристами идея
установления республиканского строя была осуществлена не только в России, но
чтобы этим благом пользовался и братский польский народ. Пестель дает
глубокое принципиальное обоснование необходимости осуществления такого
преобразования, вытекающего как из интересов польского народа, так и из
интересов будущей республиканской России, для которой важно было иметь в
лице Польши дружественного соседа.
В 1824 г. в Киеве прибыли два члена Варшавского центра польского Патриотического
общества, где состоялись переговоры представителей русского и польского тайных
обществ. Это событие сыграло важную роль в установлении и развитии
русско-польского революционного союза. С польской стороны переговоры вел
Крыжановский как официально уполномоченный, все время держа в курсе их
Яблоновского и консультируясь с ним. Представители обеих сторон обладали
официальными полномочиями. .
С. Муравьев и М. Бестужев установили связь с поляками и вели с ними
переговоры на основании решения съезда руководителей Южного общества. Глава
южной Директории Пестель инструктировал Бестужева и давал ему указание,
чтобы он, ведя переговоры с поляками, «не терял из виду выгодность нашего
положения в отношении к полякам и им давал чувствовать, что мы без них очень
можем обойтись, но они без нас никак».
Русские представители при первой же встрече ясно и недвусмысленно изложили
позицию Южного общества по польскому вопросу. На вопрос Крыжановского: «С
какими намерениями хотите вы союза с нами?» — С. Муравьев ответил, что «первый
их пункт есть независимость Польши».[17]
Развивая это положение, С. Муравьев, по свидетельству Крыжановского, заявил:
«Чувства народной ненависти, родившиеся во времена варварства, должны исчезнуть
в просвещенном веке, когда известно, что пользы всех народов одни и те же; что
на сем основании русское общество предлагает Польше возвращение прежней ее
независимости и готово всеми средствами способствовать искоренению взаимной
нелюбви двух наций» .[18]
Вопрос о независимости Польши был первым, но не единственным. В тесной связи с
ним стоял вопрос о предполагаемой форме правления в Польше. Русские
представители, исходя из установок «Русской Правды» по польскому вопросу,
изложили ее положения полякам: в Польше должен быть установлен такой же
государственный строй, какой будет принят в России, т. е. республиканский. Это
не соответствовало намерениям большинства руководителей польского
Патриотического общества, хотя Крыжановский, придерживавшийся демократических
взглядов, мог бы без колебаний согласиться на установление в Польше республики.
Центральным на переговорах был вопрос о совместном революционном выступлении
против царизма. Муравьев в разговоре с Крыжановским подчеркивал, что «поляки
должны обязаться вместе с нами начать революцию».
[19].
Установление связи Южного общества декабристов с польским Патриотическим
обществом в 1824 году послужило началом контактов российских и польских
революционеров. Однако совместного выступления против русского царизма не
поизошло.
В 1909 г. появилась в Польше статья В. Яблоновского «Декабристы и их
отношение к Польше». Яблоновский утверждает, что вопрос о Польше стал «одним
из клинов, раскалывавших их внутреннюю спаянность», что все члены первых
тайных организаций в России якобы были противниками независимости Польши. Он
пишет, что Пестель «хотел лишь использовать поляков для своих целей, не
будучи искренне убежденным в необходимости сделать им требуемые уступки».
Однако не все участники польского национально-освободительного движения
разделяли такую точку зрения. Член Патриотического общества М. Мохнацкий
писал впоследствии, что «счастливая возможность, которая снова не так скоро
появится, была нами упущена, почти отвергнута». Касаясь переговоров с
декабристами, он писал: «Русские заговорщики хорошо понимали интересы свои и
польские; они приступили к переговорам с откровенностью, с доброй верой, но,
к сожалению, не нашли в польском обществе чего искали: взаимной откровенности
и того самого, что их оживляло, — совместного действия...» ^Мохнацкий пишет,
что, когда произошло вооруженное выступление декабристов, полякам надо было
«взяться за оружие».
1.3. Ноябрьское восстание 1830—1831 гг.
В конце 20-х годов обстановка в Европе стала накаляться. Июльская
революция 1830 г. во Франции, победа бельгийского народа в борьбе против
владычества Нидерландов, подъем национально-освободительного движения в Италии
— все эти события вдохновляли польских борцов за независимость. Тайное военное
общество в Польше в 1830 г. быстро увеличивалось. Назревало вооруженное
восстание. Распространившиеся слухи об осведомленности правительства о
деятельности общества побудили его руководителей начать вооруженное восстание,
которое и вспыхнуло 29 ноября 1830 г.[20]
Население Варшавы почтило память пяти декабристов, казненных Николаем 1:
Пестеля, Муравьева-Апостола, Бестужева-Рюмина, Рылеева и Каховского,
принявших мученическую смерть за общее дело, за польскую и русскую свободу.
Массовое участие в панихиде ярко свидетельствует о том, насколько популярными
в польском народе были декабристы; о понимании поляками того, что декабристы
боролись за общее дело русского и польского народов. Панихида вылилась в
могучую демонстрацию солидарности е идеями, за которые боролись декабристы.
Это произошло как раз в тот день, когда польский сейм провозгласил
детронизацию Николая 1. Чествование памяти декабристов было организовано по
инициативе восстановленного перед восстанием польского Патриотического
общества. Вот как описывает это событие очевидец его Мохнацкий.
«Настал день 25 января, день, во всех отношениях памятный, когда население
Варшавы чествовало память мертвых русских республиканцев Пестеля и Рылеева,
а сейм свергал с трона живого Николая. С утра рынки и площади заполнились
народом, а палаты—депутатами... Члены студенческой гвардии, те именно,
которые перед днем 29 ноября были заключены в тюрьме Кармелитов, несли гроб
на карабинах, сложенных накрест. Гроб был черный, лежал на нем лавровый
венок, переплетенный трехцветными лентами. На пяти щитах начертаны великие
имена: Рылеева, Бестужева-Рюмина, Пестеля, Муравьева-Апостола и Каховского.
Процессия двинулась с площади Казимира. На траурном изголовье вместо короны
или орденов лежала впереди трехцветная кокарда — девиз европейской свободы.
Нес ее молодой капитан гвардии. Далее шли три других капитана, недавние
студенты университета. То были мистры церемонии; вслед за ними со спущенным в
знак траура оружием шествовал отряд студентов...
Посреди них развевалось перевязанное крестом голубое знамя университета, за
гробом шло несколько отрядов гвардии... Неисчислимая масса народа разных
сословий и пола заполняла улицы и окна помещений, где проходила процессия. Ей
сопутствовало несколько десятков офицеров национальной гвардии, а также отряд
вольных стрелков... На пути к восточной каплице на Подвалье; где духовенство
греко-униатского обряда служило траурную обедню, процессия задержалась у
колонны Зигмунта...» "
Благодаря внезапному нападению на Бельведер — дворец великого князя
Константина, арсенал и казармы русского уланского полка Варшава оказались в
руках восставших После бегства Константина и других царских чиновников власть
перешла в руки польского Административного совета, возглавлявшегося
аристократами. Более радикальные участники восстания во главе с Иоахимом
Лелевелем создали Патриотический клуб, который выступал против попыток
аристократии договориться с царскими властями и сорвать восстание.
Административный совет назначил диктатором, т. е. командующим войсками,
генерала Хлопицкого. Он начал свою деятельность с закрытия Патриотического
клуба, а затем отправил делегацию для переговоров с Николаем 1. Но
разъяренный император отказался принять «мятежных подданных», и делегация
вернулась из Петербурга ни с чем Это вызвало отставку Хлопицкого.
Возобновивший свою деятельность сейм под влиянием восстановленного
Патриотического клуба ответил на военные приготовления царя его низложением
(детронизацией) в январе 1831 г. Органом исполнительной власти стало
«Национальное правительство» («Жонд народовы»). Во главе его стояли князь
Адам Чарторыйский и другие аристократы.
Новое правительство объявило войну царской России. Главной целью войны
польские аристократы считали наряду с утверждением независимости также
восстановление «исторических» (1772 г.) границ Польши на востоке, т. е.
захват литовских, белорусских и украинских земель. Руководители восстания
рассчитывали при этом на военно-дипломатическую поддержку враждебных России
держав — Англии и Франции. В восстании приняли участие значительные слои
населения крупных городов, но для привлечения крестьян к восстанию шляхта
ничего не сделала, не желая отменять помещичьи порядки.
Вел. кн. Константин не был сторонником силовых мер, т.к. он считал Царство
Польское своей "вотчиной" и стремился сохранить с поляками хорошие отношения.
Поэтому вначале он не предпринял решительных действий и , отпустив оставшиеся
верными ему ряд воинских частей, отошел из-под Варшавы в пределы империи.
Николай 1 также вначале не стремился к кровавому подавлению восстания. Когда
уполномоченний диктаторра восстания ген. Ю.Хлопицкого Вылежинский приехал в
Петербург, Николай 1 заявил: " конституция в том виде, какою я нашел ее при
вступлении моем на престол и каковою она была завещана мне моим братом,
императором Александром 1, эта конституция мною неизменно и строго
сохранялась без всяких изменений. Я сам отправился в Варшаву и короновался там
королем польским; я сделал для Польши все то, что было в моих силах. Конечно,
может быть, в некоторых учреждениях царства польского и были некоторые
недостатки, но это не по моей вине, и следовало это понять, войдя в мое
положение и иметь ко мне больше доверия. Я всегда желал добра больше и,
несомненно, сделал все для ее блага"[21]
.
Но польские восставшие не стремились идти не на какие компромиссы. Депутация
сейма потребовала, чтобы к Царству Польскому были присоединены белорусско-
литовские и украинские земли, и польское государство было восстановлено в
границах 1772 г. При этом поляки ссылались на "обещание" Александра 1 (т.е.
на оговорку в тексте Женского трактата о возможном расширении границ
Царства). Русское правительство, естественно, не намеревалось выполнять такой
ультиматум. В итоге в январе 1831 года Сейм издал акт «детронизации» Николая
1, по которому не только он, но и весь дом Романовых лишался польского
престола. Русскому правительству осталось подавить восстание военной силой.
Против шляхетского войска Николай 1 направил армию в 120 тыс. человек. Силы
повстанцев (50—60 тыс.) сначала остановили царское наступление, но были
разбиты 26 мая 1831 г. под Остроленкой (k северу от Варшавы). Угроза
подавления восстания привела к выступлению демократических низов польской
столицы против правящей консервативной верхушки. Эта запоздалая активность
народа, повесившего на фонарях нескольких генералов-изменников и шпионов,
испугала шляхту и еще более усилила разброд в ее рядах. Несмотря на то, что
к восстанию примкнула почти вся польская армия, русские войска под
командованием вен.-фельдмаршала И.И.Дибича-Забалканского, а затем ген.-
фельдмаршала И.Ф.Паскевича-Эриванскогов ряде сражений одержали победу и 25-26
августа 1831 г. штурмом взяли Варшаву. Восстание дорого стоило польскому
народу: погибло 326 тыс. чел. (при штурме Варшавы только - 25 тыс. чел.),
материальный ущерб составил 600 млн. злотых.
В советской историографии восстание 1830 г. оценивалось как "шляхетское" (см.,
напр. работу В.П.Друнина). Действительно, аристократическая партия во гл. с
кн. А.Чарторыйским возглавила восстание, но в нем приняли участие и военные, и
учащиеся и простые граждане-патриоты, причины восстания кроются не только в
экономических и политических притязаниях шляхты и не волько во влиянии
европейских революционных идей и революции 1830 г. Ноябрьское восстание было во
многом вызвано остатками имперского мышления польских националистов, мечтавших
о восстановлении власти над всеми территориями, когда входившими в Речь
Посполитую. Как отмечал проф. Ш.Аскенази, стремление к достижению прежних
границ Царства Польского, к присоединению прежде всего Литвы "стало одним из
главных факторов ноябрьской революции".[22]
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11
