традиции прежних лет и деловая преемственность в войсках, то никогда
фашистской Германии и её союзникам не удалось бы претворить в жизнь то, что
получилось в начале Великой Отечественной войны: война сразу же развернулась
бы иначе. Полагаю, что если бы Гитлер и иже с ним не были ободрены внутренним
разгромом наших кадров, то фашистские захватчики вообще не напали бы тогда на
СССР».
К началу войны лишь 7% командиров имели высшее военное образование, а у 37%
не было за плечами даже среднего военного училища. 75% командиров и 70%
политработников находились на своих должностях менее года. Из 225 командиров
полков, собранных летом 1940 года на сборы военной академии не закончил не
один, военные училища – 25, а у остальных 200 военное образование
исчерпывалось краткосрочными курсами младших лейтенантов. В 1941 году
репрессии в Красной Армии возобновились. Так, погибли в застенках начальник
ПВО Г.М.Штерн, руководители ВВС П.Рычагов и Я.М.Шмушкевич, командующий
Прибалтийским военным округом А.Д.Локтионов. Все они и ещё 16
высокопоставленных командиров были расстреляны 28 октября 1941 года, в разгар
битвы под Москвой. Подверглись аресту (позднее были освобождены) нарком
вооружений Б.Л.Ванников, заместитель наркома обороны К.А.Мерецков и другие.
Крайне не достаточным, как показала война была подготовка лётчиков,
механиков-водителей танков.
К началу войны Красная Армия значительно превосходила германский вермахт в
количественном отношении: по численности личного состава, танков, самолётов,
орудий. Но ошибочные решения, принятые в высшем военно-политическим
руководством СССР, во многих случаях сводили это превосходство на нет,
обрекая тем самым армию и страну на тяжелейшие испытания 1941 года.
Аннексия Западной Украины, Западной Белоруссии, Прибалтики, Бессарабии и
Букавины позволила Советскому Союзу отодвинуть границу далеко на Запад. Но это
не только не укрепило оборону страны, но и неожиданно послужило причиной
серьёзнейших поражений в 1941 году.
Сталин единолично принял решение построить непосредственно вдоль новой
границы линию укреплений и использовать на новом строительстве элементы старых
оборонительных сооружений. Тогдашний начальник Генштаб Б.М.Шапошников
предлагал не разрушать старые весьма мощные укрепления, а строительство новых
вести силами войск внутренних военных округов, выдвинув их в образовавшееся
«предполье». Но Сталин не прислушался к этому предложению, заявив, что война
начнётся не ранее чем через 2-3 года, а за это время новые укрепления в любом
случае будут построены.
Летом 1940 года, в ответ на просьбу военных выделить средства для поддержания
оставленных рубежей старой границы в элементарном порядке, Сталин приказал
полностью разрушить прежние укрепления, вывести все бронированные детали на
новое строительство, а остатки сооружений отдать колхозам под силосные ямы.
Новая оборонительная линия возводилась прямо на границе, хотя военные
предлагали строить её на 25-50 км восточнее – с тем, чтобы скрыть укреплённых
район и развёртывание войск от противника. Но и здесь восторжествовал принцип
«ни одного вершка своей земли не отдадим никому», звучный политический, но
абсолютно бессмысленный с военной точки зрения.
Когда началась война новая линия ещё не была возведена, а старая оказалась
разрушена, и отступающие войска не смогли опереться на неё. К тому же с
переносом границы на запад туда были перемещены военные склады, которые сразу
же попали в руки немцам.
Доктрина «войны на чужой территории» серьёзно затруднила и организацию
сопротивления в оккупированных районах. В середине 1930-х годов в приграничных
областях были подготовлены на случай вражеского вторжения партизанские базы,
сформированы кадры будущих партизанских отрядов. Но наступательная концепция
делала эти базы ненужными, более того – подозрительными, тем более что
руководил их созданием «враг народа» И.Э.Якир. В результате буквально
накануне войны заблаговременно подготовленные партизанские базы были
ликвидированы, а причастные к их созданию репрессированы.
Соотношение сил фашистской Германии и СССР в начальный период войны.
В течение многих десятилетий советские историки объясняли поражение Красной
Армии в 1941 году внезапностью нападения и численным превосходством
германских сил. Так, в книге «Вторая мировая война. Краткая история»
говорится, что в развернувшихся сражениях со стороны агрессора приняли
участие 5,5 млн. человек, более 47 тыс. орудий и миномётов, около 4 300
танков и штурмовых орудий, до 5 тыс. самолётов, а противостояли им войска
советских западных военных округов, насчитывавшие 2,9 млн. человек, 37,5
тыс. орудий и миномётов, свыше 1470 новых танков и 1540 боевых самолётов
новых типов.
Получается, что фашисты превосходили силы Красной Армии по личному составу
вдвое, по танкам – почти втрое, а по авиации в 3,2 раза. Однако такие подсчёты
не вполне правомерны. Прежде всего, сопоставляются войска советских западных
военных округов со всеми силами Германии и её союзников, направленными на
Восточный фронт. Первый эшелон гитлеровских войск, непосредственно вторгшийся
на советскую территорию 22 июня 1941 года, насчитывал около 4,3 млн. человек.
Таким образом, по личному составу к моменту вторжения немецкие войска
превосходили Красную Армию приблизительно в 1,5 раза. Общая численность
вооруженных сил СССР к июню 1941 года составляла 5,4 млн. человек, Германии
– 7,3 млн. человек. Но Германия уже завершила мобилизацию, к тому же
значительная часть её войск находилась на западе. По танкам и самолётам
ситуация была гораздо более благоприятной для советских войск. Если германская
армия вторжения имела 4300 танков, то войска советских западных округов –
13600. В общей сложности в Красной Армии было тогда 22,6 тыс. танков. Правда,
среди них насчитывалось только 1864 боевые машины новых марок – КВ и Т-34.
Легкие советские танки Т-26 и БТ были примерно равны немецким Т-I и Т-II.
Средний танк Т-28 уступал в толщине брони немецким Т-III и Т-IV, но превосходил
их мощностью вооружения. Тяжёлых танков, аналогичных КВ, немцы вообще не
имели, а технические характеристики Т-34 оставались для них недосягаемыми.
Немецкий генерал Э.Шнейдер свидетельствовал: «Танк Т-34 произвёл сенсацию.
Этот русский танк был вооружён 76-мм пушкой, снаряды которой пробивали броню
немецких танков с 1,5 – 2 тыс. м, тогда как немецкие танки могли поражать
русские с расстояния не более 500 м, да и то лишь в том случае, если снаряды
попадали в бортовую или кормовую броню танка Т-34»
[21]. Таким образом, по танкам на стороне Красной Армии было
троекратное превосходство. Правда, значительная часть советских танков старых
конструкций требовала ремонта (29% - капитального и 44% - среднего). Среди
4980 самолётов, которыми располагала армия вторжения, было 3900 германских,
307 финских и свыше 600 румынских. Советская авиация в западных военных
округах, считая и машины старых конструкций, насчитывала 7200 самолётов. В
общей же сложности в Советских ВВС имелось 17,7 тыс. боевых самолётов, в том
числе 3719 новых. Конечно, старые советские самолёты серьёзно уступала немецким
в скорости и вооружении, но всё не на столько, чтобы их вообще не учитывать.
Так, бомбардировщик СБ превосходил в скорости немецкие Ю-87 и Не-111, а
истребитель И-16, уступая немецкому Ме-109Е в скорости, превосходил его в
дальности полёта и имел более мощное вооружение. Новые же советские
истребители, созданные в 1939-1940 гг., летали значительно быстрее и дальше
немецких, имели более мощное вооружение. Штурмовика подобного «летающему доту»
Ил-2, немецкая авиация вообще не имела.
Что же касается артиллерии, то, по новейшим данным, СССР располагал 115,9
тыс. орудий и миномётов, в том числе в войсках западных округов их
насчитывалось 53 тыс. Красная Армия значительно превосходила противника и по
числу пулемётов, но уступала по числу автоматов, так как перед войной советское
военное руководство тормозило их выпуск, боясь чрезмерного расхода боеприпасов
и полагаясь на высокие качества винтовки.
Широко распространённое в нашей стране мнение о том, что вермахт в войне
против СССР использовал экономический потенциал всех захваченных стран Европы,
также требует корректировки. Трофейную технику немцы против СССР не
использовали (за исключения части чешских танков), а применяли лишь на
Западе. Развернуть военное производство на заводах покоренных стран к лету
1941 года нацисты просто не успели.
Таким образом, в целом на стороне Красной Армии было значительное
военно-техническое превосходство, особенно в танках. Однако использовать его
не удалось.
Здесь необходимо подчеркнуть, что практически на протяжении всего периода от
гражданской до Великой Отечественной войны наше военное строительство велось в
соответствии с политической установкой о неизбежном вооруженном столкновении
с мировым империализмом. На производство вооружения и боевой техники
тратились огромные средства. Например, в 1940 году наши военные расходы
составляли 56,8 млрд. рублей, то есть 32,6% всего госбюджета. В начале сорок
первого — 43,4 процента.[22]
Казалось, что наша армия готова ко всему...
Как же могло случиться, что уже к 10 июля немецко-фашистские войска
продвинулись на решающих направлениях от 350 до 600 км? Они захватили
Прибалтику, Белоруссию, Молдавию, значительную часть Украины. За три недели
войны советские войска потеряли 3500 самолетов, танков, более 20000 орудий и
минометов. Противнику удалось полностью разгромить 28 наших дивизий (12
стрелковых, 10 танковых, 4 моторизованных и 2 кавалерийских). Кроме того,
более 72 дивизий понесли потери в людях и боевой технике от 50% и выше. Общие
наши потери только в дивизиях без учета частей усиления и боевого обеспечения
за это время составили около 850 тыс. чел., в то время как потери противника
составили около 100 тыс. солдат и офицеров, более 1700 танков и штурмовых
орудий, 950 самолетов.
На оккупированной противником территории размещалось 200 складов, что
составляло 52% окружных складов и складов наркомата обороны, находившихся в
приграничных округах. Так как Красная Армия готовилась воевать на чужой
территория большое количество оружия, боеприпасов и горючего было
сосредоточено вблизи границы. В результате такой близорукой политики только
за первую неделю войны 25 тысяч вагонов боеприпасов (30% всех армейских
запасов), 50% всех запасов горючего и продфуража было либо уничтожено, либо
захвачено наступающими немецкими частями.
[23]
Сложилась катастрофическая обстановка для Советского Союза. До сих пор нет
полного анализа причин трагедии первых месяцев войны. Где искать причины
поражений?
К сожалению прежде всего в деятельности высших руководителей государства.
В результате грубейшего просчета Сталина в оценке возможного срока нападения
врага фашистская агрессия была совершена внезапно, что поставило войска
Красной Армии в исключительно тяжелое положение. Достаточно отметить лишь тот
факт, что только за первый день войны в результате неожиданного удара
германских ВВС советская авиация потеряла из 5434 самолетов более 1200, из них
800 самолетов было уничтожено на аэродромах.
Что такое внезапность? Уже после войны маршал Жуков отмечал, что «главная
опасность заключалась не в том, что немцы перешли границу, а в том, что для нас
оказалось неожиданностью их шестикратное и восьмикратное превосходство в
силах на решающих направлениях; для нас оказались неожиданностью и масштабы
сосредоточения их войск, и сила их удара. Это и есть то главное, что
предопределило наши потери первого периода войны, а не только и не столько
внезапный переход ими границы»[24]
.
В речи по радио 3 июля 1941 г. Сталин утверждал, что «фашистская Германия
неожиданно и вероломно нарушила пакт о ненападении». Он назвал это одной из
главных причин наших поражений в начале войны. При этом Сталин не назвал себя
в качестве ее главного творца. А ведь именно он из-за своей маниакальной
уверенности, что летом 1941 г. военного столкновения с Гитлером не будет,
вплоть до позднего вечера 21 июня не давал разрешения командованию на
приведение войск в полную боевую готовность. Тем самым именно Сталин обеспечил
противнику эту внезапность и в оперативно-тактическом и в стратегическом, и
ином плане. А ведь именно «вождь народов» заявил: «Мы не боимся угроз со
стороны агрессоров и готовы ответить двойным ударом на удар поджигателей
войны, пытающихся нарушить неприкосновенность советских границ»
[25]. Мехлис: «Если вторая империалистическая война обернется своим
острием против первого в мире социалистического государства, то надо перенести
военные действия на территорию противника, выполнить свои интернациональные
обязанности и умножить число советских республик». «Мы радикально улучшили всю
систему обороны границ» (Ворошилов). И все это было сказано с трибуны XVIII
съезда партии[26].
На внеочередной четвертой сессия Верховного Совета СССР (28 августа — 1
сентября) 1939 г. председатель СНК и нарком иностранных дел В. Молотов заверил
депутатов Верховного Совета в том, что «договор о ненападении с Германией
является поворотным пунктом в истории Европы и что сильная Германия является
необходимым условием прочного мира в Европе»
[27]. Но, фактически, только Германия воспользовалась выгодами этого
договора. Не мы выиграли с его помощью два года мира, а Гитлеру дали, время
подготовиться к войне с нами. Таким образом, налицо грубый тактический просчет
при заключении договора и близорукий подход к оценке его возможных последствий.
Существенный перевес агрессора в собственно военном отношении. Полностью
отмобилизованная и развернутая 5,5-миллионная кадровая немецко-фашистская
армия вторжения была оснащена самым современным вооружением и боевой
техникой, обладала двухлетним опытом ведения военных действий. В то же время
переоснащение нашей армии по существу только-только началось.
В-третьих, ошибки оперативно-стратегического характера. Все расчеты
строились исходя из того, что война начнется с приграничных сражений и лишь
после этого будут введены главные силы противника. Считалось, что этим силам
еще только предстоит полное развертывание, тогда как в действительности они
уже были развернуты и фактически готовы к вторжению. Их наступательными
действиями и началась агрессия. Серьезный просчет был допущен и в определении
сроков приведения своих войск в боевую готовность в приграничной полосе и
мобилизационного развертывания части Вооруженных Сил во внутренних военных
округах. С опозданием началась переброска пяти армий из глубины страны к
западным границам, не было завершено строительство укрепленных районов.
Запоздалым оказался и переход в 1940 году со смешанной
территориально-милиционной на кадровую систему комплектования, что негативно
сказалось на качестве мобилизационных ресурсов, пополнивших армию с началом
войны.
Одной из важнейших причин наших поражений в начале войны были репрессии в
отношении военных кадров. Репрессии смели всех командующих военными округами и
их заместителей, на 80—90% командиров дивизий, полков и их заместителей. Были
уничтожены многие преподаватели военных академий и училищ, а их труды изъяты
из обращения как «вражеские». Общая цифра уничтоженных — около 44 тысяч. В
истории до этого не было случая, чтобы руководство какой-либо страны перед
угрозой нападения врага планомерно уничтожало свои военные кадры.
В результате к началу войны только 7% командиров наших Вооруженных сил имели
высшее военное образование, а 37% не прошли полного курса обучения даже в
средних военно-учебных заведениях. Капитаны становились командирами дивизий.
К 1941 году только в сухопутных войсках не хватало по штабам 66900 командиров.
Некомплект в летно-техническом составе ВВС достиг 32,3%, в ВМФ недоставало
более 22% командиров. Таким образом армия была сильно ослаблена. Для того,
например, чтобы подготовить майора Генерального штаба, нужно не менее 10—12
лет. А командарма? 20 лет. А их почти всех уничтожили. Ведь даже Жуков в
начале войны по своей подготовке никак не равнялся Тухачевскому или Егорову
[28].
Начало войны было критическим и потому, что фашистская Германия превосходила
СССР в экономическом потенциале. Так, к моменту нападения на Советский Союз
она примерно вдвое превосходила нашу страну по производству электроэнергии,
угля, чугуна, стали, вчетверо — по выпуску автомобилей. Экономика фашистской
Германии была давно уже, переведена на военные рельсы, а ее союзники
завершали такой перевод. Кроме того, на службу агрессии были поставлены все
ресурсы покоренной Европы. Хотя в нашей стране в 1940 году почти каждый третий
рубль из госбюджета шел на укрепление обороны, но времени уже не хватило. Еще
один момент. Солдаты из села, помнившие страшный голод 1933 года, смерть родных
или близких, понимавшие — кто был виновником этой трагедии, не питали чувства
преданности ни к Сталину, ни к его режиму.
Своей политикой «вождь народов» подорвал чувство советского патриотизма в
крестьянской массе, и не только в ней. Когда началась война, это сказалось на
стойкости солдат Красной Армии в бою. В этом заключалась одна из причин
катастрофического хода войны в 1941 г. Маршал Г. К. Жуков впоследствии
отмечал, что советские войска обрели высокую стойкость лишь к осени 1942 г.
Здоровое чувство патриотизма в условиях смертельной опасности, нависшей над
Родиной, не могло не взять верх над всеми политическими антипатиями.
Нельзя не учитывать и того, что отрицательное влияние в начале войны оказала
