ненападении сделал невозможным развязать вторую мировую войну нападением на
СССР. Во-вторых, благодаря договору с Германией отпадала угроза нападения СССР
со стороны Японии, союзника Германии. Не будь пакта о ненападения с Германией,
СССР мог оказаться в трудном положении, когда ему пришлось бы вести войну на
два фронта, так как в тот момент нападение Германии на СССР с запада означало
бы нападение Японии с востока»[12]
.
Официальное Советское издание «Великая Отечественная Война. Краткий
научно-популярный очерк» отстаивает ту же точку зрения: «Договор Советского
Союза с Германией сыграл положительную роль и в укреплении обороноспособности
нашей страны. Заключив его, Советское правительство добилось крайне
необходимой отсрочки, позволившей укрепить обороноспособность СССР»
[13].
Но есть и прямо противоположные мнения. Так, военный историк профессор
В.М.Кулиш утверждает: «Отсрочка войны не заслуга договора. Германское
руководство осуществляло свой план войны в Европе: сначала разгромив Польшу,
оккупировать или включить в свою коалицию государства Северной и
Юго-Восточной Европы, разделаться с Францией и, по возможности, с Англией,
«освободиться» на Западе, укрепить союз с Италией и Японией. Для этого и
потребовались полтора года. Предпринять нападение на СССР осенью 1939 года,
когда Германия имела около 110 дивизий, из которых более 43 были развернуты на
Западе, было бы авантюрой, хотя Гитлер и считал СССР ослабленной. В ходе войны
в Европе были развернуты немецкие вооруженные силы. К началу войны против СССР
германская армия имела в своём составе 208 дивизий, из которых 152 были
брошены против нашей страны»[14]
.
К этому можно добавить, что Гитлер, возможно, вообще не рискнул бы начать
войну, зная, что Англия, Франция и СССР продолжают переговоры о совместных
действиях. Но 25 августа Ворошилов сообщил английской и французской
делегациям, что ввиду изменившейся политической обстановки нет смысла
продолжать переговоры.
Не возможно объяснить заключение пакта о ненападении с Германией только
тупиком, в который зашли переговоры с Англией и Францией. Пакт не явился
экспромтом. Он стал следствием длительных дипломатических усилий обеих
тоталитарных держав.
31 августа 1939 года выступая на сессии Верховного Совета СССР,
ратифицировавшей пакт, Молотов отметил, что Сталин ещё в марте 1939 года
«поставил вопрос о возможности других, не враждебных, добрососедских
отношений между Германией и СССР»[15]
. Следовательно, переговоры с Англией и Францией начинались, когда Москва уже
предпочитала «добрососедство» с Гитлером заключению антигерманского договора
с Западом. СССР, как и Запад (а возможно, и большей степени, чем Запад), с
самого начала переговоров вёл двойную игру.
Возможны различные точки зрения на то, кому был более выгоден пакт 23 августа
и явилось ли его заключение ошибкой советского руководства. Можно по-разному
отнестись к самому факту заключения соглашения с нацистским режимом. Но,
безусловно, официальный текст пакта о ненападении не противоречил нормам
права. СССР, как и западные державы, мог самостоятельно строить отношения с той
или иной страной – независимо от проводимой ею внешней политики.
Однако пакт 23 августа был дополнен секретным протоколом, который, в отличие
от основного (опубликованного) документа, грубо нарушал международное право.
Именно поэтому советские правители долгие годы отрицали подлинность
секретных протоколов, утверждая, что те якобы сфабрикованы врагами СССР. Лишь
в 1990 году подлинность протоколов была признана в нашей стране официально.
В секретном протоколе «О границах сфер интересов Германии и СССР» говорилось
о том, что в случае территориально-политического переустройства областей,
входящих в состав Прибалтийских государств, северная границ Литвы одновременно
является границей сфер интересов Германии и СССР, в случае
территориально-политического переустройства областей входящих в состав
польского государства, граница сфер интересов Германии и СССР будет
приблизительно проходить по линии рек Нарева, Вислы и Сана. Касательно
Юго-Востока Европы с советской стороны подчёркивается интерес СССР к
Бессарабии. Таким образом, СССР и Германия не только обязались не нападать друг
на друга и не участвовать во враждебных друг другу коалициях, но и договорились
о разделе ряда стран Европы.
В своём выступлении на сессии Верховного Совета СССР 31 августа 1939 года
Молотов провозглашал: «Советско-германский договор о ненападении означает
поворот в развитии Европы. суживает поле возможных военных столкновений в
Европе и служит, таким образом, делу всеобщего мира»
[16].
На следующий день началась вторая мировая война. Утром 1 сентября 1939 года
немецкие войска вторглись в Польшу. 3 сентября Англия и Франция объявили войну
Германии. Война стала принимать мировой размах. Однако, имея на западном
фронте подавляющее превосходство, Франция И Англия военных действий реально
против Германии не вели и фактически, Польша была брошена на произвол судьбы.
К началу октября 1939 года последние очаги польского сопротивления были
подавлены.
В середине сентября 1939 года сталинское руководство приступило к реализации
секретных статей договора о ненападении, приняв участие в расчленении Польши.
17 сентября Красная Армия вступила на территорию Польши под предлогом «взять
под свою защиту жизнь и имущество граждан западной Украины и Белоруссии».
Формально, Советский Союз войну Польше не объявлял. Красная Армия вышла на так
называемую «Линию Керзона» (ещё в 20-е годы международно-признанную как
восточная граница польских земель). Это дало возможность СССР присоединить к
себе огромную территорию в 200 тыс. кв. км, с традиционно преобладающим
украинским и белорусским населением в 12 млн. человек. Далее СССР, в
соответствии с положениями секретного протокола приступил к укреплению своих
позиций в Прибалтике. В сентябре-октябре 1939 года советское руководство
дипломатическим путём навязало Эстонии, Латвии и Литве «Договоры о
взаимопомощи», по условиям которых они предоставляли СССР свои военные базы. В
своих мемуарах Н.С.Хрущев писал: «Мы начали осенью 1939 года переговоры с
Эстонией, Латвией и Литвой и предъявили им свои условия. В сложившейся тогда
ситуации эти страны правильно поняли, что им не устоять против Советского
Союза, и приняли наши предложения, заключив с нами договоры о взаимопомощи.
Потом произошла смена их правительств. Само собой разумеется! Некоторые их
руководители, например президент Литвы Сметона, бежали в Германию. Это уже было
не столь важно. Одним словом, там были созданы правительства, дружески
настроенные к Советскому Союзу. Коммунистические партии этих стран получили
возможность легально действовать. Прогрессивные силы шире развернули работу
среди масс рабочих, крестьян и интеллигенции за твёрдую дружбу с СССР.
Кончилось тем, что через какое-то время в этих странах была установлена
Советская власть. Таким образом, в августе 1940 года инсценированные «народные
революции» привели к включению этих стран в состав СССР»
[17].
Предметом особого беспокойства со стороны советского правительства была
граница с Финляндией. СССР запросил у Финляндии сначала в аренду, а затем в
обмен территории близко расположенные к Ленинграду. Но это предложение
Финляндия отклонила. Не исчерпав всех возможностей политического, мирного
урегулирования, СССР и Финляндия практически взяли курс на решение задач
военным путём. 30 ноября 1939 года войска Ленинградского военного округа
перешли советско-финскую границу. После чрезвычайно тяжёлых для Красной Армии
боёв 12 марта 1940 года война завершилась подписанием мирного договора между
СССР и Финляндией на советских условиях. Финляндия лишилась всего Карельского
перешейка, Выборга и ряда территорий в северной Карелии. Последствия этой
войны были для СССР поистине трагичны: низкая боеспособность советских войск,
проявившаяся в ходе войны, оказала значительное влияние на переоценку Гитлером
военной мощи СССР и на его намерения напасть на Советский Союз. Хотя СССР и
укрепил северо-западные границы, но он оказался в международной изоляции: был
исключён из Лиги Наций, снизился престиж государства
[18].
Перевооружение Красной Армии и обустройство советских границ.
В конце 30-40-х годов на экономическом развитии СССР ощутимо сказалось
несомненное приближение войны. Коммунистическое руководство на протяжении
1920-1930-х годов внушало гражданам, что Советский Союз находится в положении
осаждённой крепости, которой угрожает нападение империалистов. Но с конца 30-х
годов опасность войны перестала быть лишь пропагандистским штампом, помогающим
мобилизовать население на трудовые подвиги и лишения, и стала грозной
реальностью.
В решениях XVIII съезда ВКП(б), состоявшегося в марте 1939 года, говорилось:
«гигантский рост промышленности и всего народного хозяйства и третьей пятилетке
и необходимость его дальнейшего бесперебойного подъёма. особенно в условиях
нарастания агрессивных сил империализма во внешнем окружении СССР, требует
создание крупных государственных резервов, прежде всего по топливу,
электроэнергии и некоторым оборонным производствам, а также по развитию
транспорта».[19]
Третий пятилетний план был рассчитан 1938-1942 годы (с началом Великой
Отечественной войны его выполнение прервалось). Особое внимание в плане
уделялось развитию восточных территорий страны, удалённых от угрожаемых границ
(Поволжье, Урала, Сибири, Казахстана). Здесь развернулось строительство
заводов-дублёров, которые должны были выпускать ту же продукцию, что и
предприятия, расположенные в европейской части СССР. К началу войны в восточных
районах страны производилось 36% угля, 29% чугуна, 32% стали, 86% никелевых
руд, 93% свинца. Однако предприятия обрабатывающей промышленности по-прежнему
возводились главным образом в традиционных индустриальных центрах. Накануне
войны в восточных районах выпускали лишь 19% военной продукции.
Третью пятилетку не редко именовали «пятилеткой химии и специальных сталей».
Особое внимание в те годы уделяли развитию стратегически важных отраслей:
черной и цветной металлургии, машиностроения, химической промышленности. В
Поволжье строились нефтяные промыслы – создавался «Второй Баку». Расходы на
военные нужды ( по официальным данным ) увеличились с 23 млрд. рублей в 1938
году до 56 млрд. рублей в 1940 году, составив треть государственного бюджета.
В 1941 году доля военных расходов увеличилось до 40% бюджета. Производство в
военных отраслях росло втрое быстрее, чем в промышленности в целом.
Экономика по-прежнему развивалась экстенсивно, но приток рабочих рук из
деревни, в которой уже завершилась коллективизация, заметно снизился. Это
побудило советское руководство повысить нагрузку работников. В июне 1940 года
был принят Указ Верховного совета СССР «о переходе на восьмичасовой рабочий
день, на семидневную неделю и о запрещении самовольного ухода рабочих и
служащих с предприятий и учреждений». Одновременно указ прикрепил рабочих и
служащих к месту работы, поставив увольнение в зависимость от согласия
администрации. Наконец была резко ужесточена ответственность за прогулы и
опоздания. Опоздание на работу более чем на 15 минут рассматривалось как
саботаж и каралось по статье 58-14 ( как правило, 5 годами заключения в лагере
). Указ позволил снизить потери рабочего времени, но не привёл к заметному
росту производства.
В 1930-х годах чуть ли не вся страна была убеждена в непобедимости Красной
Армии. Однако уже события в Испании заставили многих военных и государственных
деятелей усомниться в верности бравурных песенных строк: «От тайги до
британских морей Красная Армия всех сильней!» Оказалось, например, что
советские самолёты проигрывают немецким в скорости и вооружении. Ещё большие
сомнения в боеспособности Красной Армии, потерявшей к тому времени в мясорубке
репрессий почти весь командный состав, породила Советско-финская война.
1939-41 годы стали временем ускоренной разработки новой техники и
перевооружения армии. Усилиями советских авиаконструкторов С.В.Илюшина,
С.А.Лавочкина, А.И.Микояна, М.И.Гуревича, В.М.Петлякова, А.Н.Туполева,
А.С.Яковлева были созданы новые истребители МиГ-3, ЛаГГ-3, Як-1,
бомбардировщики Ил-4, Пе-2 и Пе-8, штурмовик Ил-2. По своим лётным
характеристикам эти самолёты превосходили немецкие аналоги.
Так, Як-1 имел скорость 580 км/ч, а МиГ-3 – даже 640 км/ч при дальности
полёта соответственно 850 и 1250 км, в то время как основной истребитель
германских ВВС, Ме-109Е, - 570 км/ч при дальности 660 км. Фронтовой
бомбардировщик Пе-2 не только поднимал на 100 кг бомб больше немецкого
Юнкерса-88, но и превосходил его в скорости на 85 км/ч – правда при заметно
меньшей дальности полёта.
Штурмовик Ил-2, ставший самым массовым боевым самолётом второй мировой войны,
вообще не имел зарубежных аналогов. Это был настоящий летающий танк. Обладавший
надёжной броневой защитой и мощным вооружением, он успешно использовался
против наземных целей, прежде всего против танков, немцы называли эту машину
«летающей смертью».
Однако выпуск самолётов новых типов развернулся лишь незадолго перед войной.
Так, в 1940 году было построено 84 истребителя новых типов и 2 бомбардировщика
Пе-2. Серийное производство началось только 1941 году. К началу войны было
выпущено 1946 новых истребителей, 458 Пе-2 и 249 Ил-2. В общей сложности из
17,7 тысяч построенных в 1039-41 годах самолётов лишь 2,7 тысяч были новых
конструкций. На 22 июня 1941 года даже и приграничных военных округах новые
боевые самолёты составляли всего 22%.
В канун войны началось и строительство новых танков. В 1940 году были
построены первые 115 средних танков Т-34 конструкции М.Кошкина, Н.Кучеренко и
А.Морозова и 234 тяжелых танка КВ («Клим Ворошилов») конструкции Ж.Котина. в
первой половине 1941 года их выпуск составил соответственно 1110 и 396. Т-34
был в последствии признан лучшим танком второй мировой войны.
Новая бронетанковая техника пробивала себе дорогу не просто. По общему
количеству танков СССР далеко обогнал другие страны, в том числе и Германию, но
долгое время в соответствии с наступательной военной доктриной предпочтение
отдавалось быстроходным лёгким танкам. Не задолго до гитлеровского нападения на
СССР были разработаны реактивные миномёты БМ-13, ставшие в последствии
известными под названием «Катюша». Однако их боевые испытания прошли уже во
время войны.
На перевооружение армии отрицательно сказывались общие представления о том,
какой будет приближающаяся война. В 1930-х годах в СССР господствовала доктрина
войны «На чужой территории, малой кровью». Соответственно высшее военное
руководство уделяло первостепенное внимание наступательным видам вооружения и
недооценивало оборонительные. Так, несмотря на возражения наркома вооружений
Б.Л.Ванникова была снята с вооружения 45-миллимитровая противотанковая пушка,
прекратился выпуск противотанковых ружей, затормозилось производство
станковых и ручных пулемётов, автоматов.
В наркомате обороны считали, что использования автоматического оружия ведёт
к слишком большому расходу боеприпасов и не позволяет применять штыковую атаку
(к тогдашним короткоствольным автоматам нельзя было примкнуть штык). В
результате Красная Армия встретила войну, вооружённая в основном трёхлинейной
винтовкой образца 1891/1930 гг.
Заместитель наркома обороны маршал Г.И.Кулик требовал от минёров
сосредоточить внимание на производстве не мин, а средств разминирования. Он
рассуждал: «Мины – это мощная штука, но это средство для слабых, для тех кто
обороняется, а мы – сильные»[20]
. В результате к началу войны армия не имела и половины минимального количества
инженерных мин.
Отрицательно сказывалось на перевооружении армии зачастую столь же не
компетентное, сколь и безапелляционное, вмешательство Сталина. Б.Л.Ванников
рассказывает о том, как принималось решение о замене 76-миллимитровой танковой
пушки новой 107-миллимитровой. Это требовало реконструкции всех орудийных
цехов. Нарком попытался возразить, однако безуспешно. Ванников пишет: «К концу
моих объяснений в кабинет вошёл Жданов. Сталин обратился к нему и сказал: «Вот
Ванников не хочет делать 107-мм пушки для ваших ленинградских танков. А эти
пушки очень хорошие, я их знаю по гражданской войне». Сталин говорил о полевой
пушке времён первой мировой войне: она, кроме калибра по диаметру ничего
общего не могла иметь с пушкой, которую нужно было создать для современных
танков и современных условий боя. Так вышло и на этот раз».
В 1939-41 гг. Красная Армия перешла на кадровую систему (раньше большинство
дивизий Красной Армии формировались на милиционно-территориальной основе:
постоянно службу несли лишь командиры подразделений и водители боевых машин, а
большинство личного состава появлялись в части лишь во время военных сборов.
Уровень подготовки таких частей был не достаточен.
Призывной возраст был снижен с 21 года до 19 лет. Срок военной службы
увеличился с 2 до 3 лет. Численность армии возросла к 1941 году почти в три
раза: с 1,9 млн. до 5,4 млн. человек. Но уровень подготовки военнослужащих
оставлял желать лучшего – прежде всего из-за нехватки квалифицированных
командных кадров уничтоженных в ходе репрессий 1937-39 годов.
Л.С.Сквирский в своих воспоминаниях писал: «Перед тем как начались массовые
репрессии, наши вооруженные силы были укомплектованы полноценным комсоставом
на 97%. Если бы весь он к 1941 году остался жив и если бы целиком сохранились
