Не случайно, по некоторым свидетельствам, Ленин на одном из заседаний ЦК
партии, в мае, высказался за привлечение Троцкого в редакцию «Правды». Но его
предложение отвергли другие члены ЦК Ленин предлагал также Троцкому
возглавить газету популистского толка, на манер редактировавшейся им и
Парвусом в 1905 г. газеты «Начало». Но от этого предложения отказался сам
Троцкий.
Что же касается слияния «межрайонцев» с РСДРП (б), то на упомянутой
конференции Троцкий заявил, что согласен «с резолюциями». Ленин записал
следующие его слова: «...согласен постольку, поскольку русский большевизм
интернационализировался. Большевики разбольшевичились—и я называться
большевиком не могу... Признания большевизма требовать от нас нельзя»
Троцкий не просто критиковал ленинские предложения, он отверг их. Причем
сделал это в некорректной форме, выдвинув ряд неприемлемых для Ленина и
большевиков условий. Что означало его заявление о разбольшевичивании
русского большевизма, который интернационализировался? Только одно—Троцкий
не желал признать правоту «старого большевизма», Ленина, большевиков в споре
с ним и с троцкизмом, выступавшим за авантюристическую теорию перепрыгивания
через этап буржуазно-демократической революции. То есть Троцким выдвигалось
условие, которого от него не требовали ни Ленин, ни другие руководители РСДРП
(б). Поэтому он не хотел принять и старое «фракционное наименование»
партии—РСДРП (б). Троцкий соглашался на слияние только, как он считал, с
«обновленным» Лениным, в котором усматривал своего единомышленника,
перешедшего на позиции теории «перманентной революции», и с «обновленным»
большевизмом, в котором он видел подобие российской или—точнее—ленинской
разновидности троцкизма. Ни больше ни меньше.
Понадобилось еще, как минимум, два месяца нарастания революционных событий,
чтобы Троцкий снял свои претензии к Ленину и большевикам и безоговорочно, без
всяких встречных условий, принял упомянутые выше ленинские предложения. Иначе
говоря, Троцкий вошел в РСДРП (б), вовсе не отказавшись от теории
«перманентной революции». Этого от него никто и не потребовал.
В июльские дни вслед за Лениным, Зиновьевым, Каменевым, Свердловым и другими
лидерами РСДРП (б) Троцкий стремился предостеречь рабочие и солдатские массы
от опрометчивых шагов, в частности от проведения антивоенной демонстрации 4
июля, которая, по сути, ставила своей целью низвержение Временного
правительства. Он решительно выступал против развернутой в небольшевистской
печати травли Ленина как «германского шпиона».
5 июля, по свидетельству Троцкого, между ним и Лениным состоялась встреча,
на которой обсуждались планы работы на случай ухода в подполье Такой встречи
не зафиксировано в 4-м томе «Биографической хроники» В. И. Ленина. Но в этом
томе есть сообщение о том, что вечером 4 июля в Таврическом дворце Ленин
участвовал в объединенном заседании Центрального и Петербургского комитетов
РСДРП (б), Военной организации при ЦК партии и Межрайонной организации РСДРП,
членом которого являлся Троцкий. Не исключено, что встреча, о которой говорил
Троцкий, могла иметь место и днем раньше.
2 июля началась работа второй Петроградской конференции Межрайонной
организации. На ней присутствовало 70 делегатов. И естественно, главным
вопросом повестки дня был вопрос объединения с большевиками. Подавляющим
большинством он был решен положительно. Конференция выделила двух
представителей «межрайонки» в Оргбюро по проведению VI съезда РСДРП (б).
Троцкий был назначен на съезде докладчиком по текущему моменту.
[18]
Однако выступить ему с докладом, как и вообще принять участие в работе съезда,
не удалось. 23 июля ночью Троцкий вместе с Луначарским были арестованы.
Поводом для ареста послужило письмо Троцкого Временному правительству, которое
было опубликовано в «Новой жизни» 13 июля (№ 73). Это был ответ на вымыслы
Временного правительства и буржуазной печати о его якобы разрыве с Лениным как
«германским шпионом». «Сообщение газет о том, будто я «отрекся» от своей
причастности к большевикам, представляет такое же измышление,—писал он,—как и
сообщение о том, будто я просил власти защитить меня от «самосуда толпы», как
и сотни других утверждений той же печати». Далее Троцкий сообщал, что его
неучастие в «Правде» и не вхождение в большевистскую партию объяснялись не
политическими расхождениями, а «условиями нашего партийного прошлого,
потерявшими ныне всякое значение». После чего следовал вывод: «...у нас не
может быть никаких логических оснований в пользу изъятия меня из-под действия
декрета, силою которого подлежат аресту тт. Ленин, Зиновьев и Каменев. Что же
касается политической стороны дела, то у вас не может быть оснований
сомневаться в том, что я являюсь столь же непримиримым противником общей
политики Временного правительства, как и названные товарищи. Изъятие в мою
пользу только ярче подчеркивает, таким образом, контрреволюционный произвол в
отношении Ленина, Зиновьева и Каменева»[19]
Троцкий и после этого письма неоднократно подтверждал свою близость к Ленину и
большевикам. 17 июля в речи на заседании ЦИК и Исполкома Совета крестьянских
депутатов он заявил: «Ленин боролся за революцию 30 лет. Я борюсь против
угнетения народных масс 20 лет. И мы не можем не питать ненависти к
германскому милитаризму. Утверждать противное может только тот, кто не знает,
что такое революционер »[20] Из его
выступления на совещании Исполкома Совета рабочих, солдатских и крестьянских
депутатов: «Теперь всякий считает нужным всадить нож в спину Ленина и его
друзей, но тот, кто говорит, что тов. Ленин может быть немецким агентом,
тот—негодяй. Честное имя тов. Ленина нам так же дорого, как и имя Чернова.
Чернов стоит под вашей защитой, но он также защищается и нами. Если, товарищи,
в этом деле вам понадобится помощь— можете рассчитывать на нас»
[21]
Конечно, Ленин не мог не оценить позицию Троцкого, тем более что немногие
небольшевистские социал-демократы, за исключением Мартова, открыто
высказались в защиту Ленина. В «Моей жизни» Троцкий вспоминал:
«Отношение Ленина ко мне в течение 1917 г. проходило через несколько стадий.
Ленин встретил меня (в мае.— дополнит) сдержанно и выжидательно. Июльские дни
нас сразу сблизили».[22]
Свидетельство Троцкого не расходится с мнением о нем Ленина. В подготовленных
им тезисах для доклада 8 октября на конференции Петербургской организации в
примечании к тезису «О списке кандидатов в Учредительное собрание» читаем:
«Само собою понятно, что из числа межрайонцев, совсем мало испытанных на
пролетарской работе в направлении нашей партии, никто не оспорил бы такой,
например, кандидатуры, как Троцкого,
ибо, во-первых, Троцкий сразу по приезде занял позицию интернационалиста;
во-вторых, боролся среди межраионцев за слияние; в-третьих, в тяжелые июльские
дни оказался на высоте задачи и преданным сторонником партии революционного
пролетариата. Ясно, что нельзя этого сказать про множество внесенных в список
вчерашних членов партии»[23]
Конечно, надуманность обвинений Ленина в «шпионаже» была очевидна, по крайней
мере для Временного правительства. Ведь его министры не могли не знать, что
среди 500 политических эмигрантов, прибывших в Россию из Швейцарии проездом
через Германию, свыше 400 были представителями различных партий.
[24] Но никто, естественно, не подозревал их как «немецких шпионов» только
потому, что они, так же как и Ленин, пересекли территорию Германии.
Антиленинская кампания преследовала вполне очевидные политические
цели—дискредитацию РСДРП (б) и большевизма в целом.
Не мог не знать и не понимать этого и Троцкий. Так что, бескомпромиссно
защищая Ленина от реакционной печати, он стремился не только и не столько
уберечь его честь, сколько лишний раз напомнить и о своем революционном
прошлом, равно как и еще более революционном настоящем. Ведь в письме
Временному правительству, публичных речах и выступлениях рядом с именем
Ленина им неизменно ставилось и собственное. И надо сказать, что такой прием
действовал. Не зря, скажем, в столице стойко держался слух о возможном
установлении диктатуры триумвирата в лице Ленина, Троцкого и Луначарского.
Насколько серьезной была такая версия, судить не беремся, tеm более что
Троцкий и Луначарский были арестованы и находились в тюрьме.
Как бы там ни было, пребывание в «Крестах» мало сказалось на политической
активности Троцкого. Разве что он не выступал как оратор. Зато недостаток
устной агитации им с лихвой был восполнен за счет публикаций в печати. Одна
за другой появлялись статьи и заметки Троцкого в большевистском «Рабочем и
солдате», журнале «Вперед», который издавался как орган РСДРП (б),
«Пролетарии», где Троцкий писал под псевдонимом П. Танас, горьковской «Новой
жизни» и других печатных изданиях.
В тюрьме он написал две работы: «Что же дальше (Итоги и перспективы)» и
«Когда же конец проклятой бойне?». Обе брошюры вышли в большевистском
издательстве «Прибой» и сразу же обратили на себя внимание читающей публики,
особенно первая. Она была d некотором роде итоговой для деятельности
Троцкого в первое полугодие 1917-го. В ней он анализировал характер
происшедших событий, расстановку классовых сил после ликвидации двоевластия,
пытался проследить дальнейший ход революционного процесса, наметить некоторые
перспективы на ближайшие месяцы, недели и даже дни.
Троцкий подвергал беспощадной критике позицию эсеро-меньшевистских соглашателей.
«После событий 3— 5 июля эсеры и меньшевики в Петербурге еще более ослабели,
большевики еще более усилились,— писал Троцкий.—То же самое—в Москве. Это ярче
всего обнаруживает, что в своей политике большевизм дает выражение
действительным потребностям развивающейся революции, тогда как
эсеро-меньшевистское «большинство» только закрепляет вчерашнюю беспомощность и
отсталость масс. И сегодня уже этого одного закрепления недостаточно: на
помощь ему идет самая разнузданная репрессия. Эти люди борются против
внутренней логики революции, и именно поэтому они оказываются в одном лагере с
ее классовыми врагами. Именно поэтому мы обязаны подрывать доверие к ним—во имя
доверия к завтрашнему дню революции».[25]
Хорошо сказано. И главное—в точку!
По поводу характера российской революции Троцкий повторил свои прежние
соображения о том, что она может быть только пролетарской, к тому
же—общеевропейской. «Это не «национальная», не буржуазная
революция,—утверждалось в брошюре.—Кто оценивает ее так, тот живет в мире
призраков XVIII и XIX столетий. А нашим «отечеством во времени» является XX
век. Дальнейшая судьба русской революции непосредственно зависит от хода и
исхода войны, т. е. от развития классовых противоречий в Европе, которому
эта империалистическая война придает катастрофический характер».
Заканчивалась брошюра фразой, ставшей у Троцкого почти ритуальной
полуконстатацией-полупризывом: «Перманентная революция против перманентной
бойни!
Такова борьба, в которой ставкой является судьба человечества».[26]
В августе 1917 г. на VJ съезде РСДРП (б) 4 тысячи межрайонцев вошли в партию
и растворились в ней. Вместе с ними оказался и Троцкий. Причем от бывшей
«меж-райоики» он, наряду с Урицким, хотя и не присутствовал на съезде (сидел
в тюрьме), вошел в состав ЦК. Из 134 делегатов съезда, принявших участие в
выборах руководящего органа партии, за Троцкого был подан 131 голос. всего
на три меньше, чем за Ленина. Уже сам по себе этот факт показывает возросший
авторитет Троцкого в партийных кругах, прежде всего руководящих. Что
касается партийных низов, то там его имя еще мало кому было известно.
С конца августа 1917 г. политическая ситуация в стране вновь резко меняется.
Провал корниловского мятежа, в чем решающую роль сыграли работавшие среди
шедших на Петроград воинских частей большевистские агитаторы, с одной
стороны, укрепил уверенность революционных масс в своих силах, а с другой—еще
выше поднял авторитет РСДРП (б). Вновь растет революционная волна.
«Мы,—отмечал Троцкий,—еле поспевали за приливом».
2 сентября Временное правительство вынуждено было освободить из «Крестов»
группу социал-демократов, арестованных в июльские дни,—Троцкого, Каменева,
Луначарского, Коллонтай и других. В газете «Рабочий путь» (так стала
называться «Правда» после разгрома ее редакции в июле) 3 сентября появилась
заметка: «Вчера освобожден из-под ареста под залог в 3 тыс., рублей Л.
Троцкий».
21 сентября Троцкий по поручению ЦК РСДРП (б) выступил с докладом о текущем
моменте на собрании большевиков, участвовавших в работе открывшегося 14
сентября Демократического совещания. В докладе им была выдвинута идея бойкота
созданного Предпарламента. Но результаты голосования оказались не в пользу
Троцкого. За участие в Предпарламенте высказались 77 участников совещания,
против—50. Ленин, оценивая из своего «далека» принятое решение, назвал его
явной ошибкой. Он одобрил и поддержал доклад Троцкого:
«Троцкий был за бойкот. Браво, товарищ Троцкий!»[27]
25 сентября (8 октября) произошли перевыборы членов Исполкома Петроградского
Совета. По предложению большевистской фракции председателем Совета был
избран Троцкий. Его фамилия вносится в список 40 кандидатов от РСДРП (б) по
выборам в Учредительное собрание. Причем Троцкий стоял в списке сразу же
после Ленина и Зиновьева, перед Каменевым, Коллонтай, Луначарским,
Бухариным, Пятаковым, Сталиным .
Троцкий, несомненно, внес большой вклад в подготовку и осуществление
Октябрьского вооруженного восстания. Правда, этот вклад не столь значителен,
как это изображалось, скажем, откровенно симпатизировавшим Троцкому меньшевиком
Н- Сухановым в «Записках о революции»: «Он был центральной фигурой этих дней и
главным героем этой замечательной страницы истории»"
[28]
Точно так же явно преувеличенной выглядит и оценка его вклада Сталиным в
статье «Октябрьский переворот», опубликованной в газете «Правда» 6 ноября
1918г. В статье Троцкий представлялся чуть ли не единственным организатором
и руководителем восстания, а Подвойский и Антонов-Овсеенко—лишь исполнителями
его воли. Кстати, в 1924 г. в речи Сталина «Троцкизм или ленинизм» вклад
Троцкого выглядел уже скромнее. Впоследствии Сталин предпочитал вообще не
говорить об этом. В «Кратком курсе истории ВКП(б)» (1938 г.) о роли Троцкого
в октябрьских событиях .говорилось только в отрицательном плане, фактически
так же, как и о «штрейкбрехерской» позиции Зиновьева и Каменева.
Деятельности Троцкого в Октябре фактически посвящена вся вторая часть
второго тома его «Истории русской революции». На наш взгляд, Троцкому здесь
удалось весьма рельефно показать объективные и субъективные предпосылки
вызревания Октябрьской революции, выявить экономические, социальные,
политические, военные слагаемые обстановки, из которой выросло восстание.
Конечно, не обошлось и без просчетов, а также явных, но не столь заметных
невооруженному глазу перегибов в изображении событий, их участников. Прежде
всего это относится к показу самой фигуры Троцкого. Складывается впечатление,
что если бы не он, то Октябрьская революция могла бы не состояться.
Собственно, Троцкий и не скрывал своих притязаний на роль «второго вождя»
Октября. Об этом он неоднократно высказывался публично, писал в статьях и
книгах, в частности в таких, как «Уроки Октября», (1924 г.), «О Ленине»
(1925г.), «Моя жизнь» (1930г.). В дневниковых записях Троцкого от 25 марта 1935
г. можно прочесть: «Если бы в Петербурге не было ни Ленина, ни меня, не было бы
и Октябрьской революции, руководство большевистской партии помешало бы ей
совершиться».[29]
Как же обстояло дело в действительности? За пять недель—от Демократического
совещания до Октябрьского вооруженного восстания—Троцким как председателем
Петроградского Совета было сделано немало для того, чтобы воспрепятствовать
попыткам меньшевиков и эсеров сорвать проведение II съезда Советов. По
решению ЦИК съезд был намечен на 20-е, а затем перенесен на 25 октября.
Определенный вклад Троцкий внес в создание при Петроградском Совете Военно-
революционного комитета—органа подготовки и осуществления вооруженного
восстания. Председателем ВРК вначале был избран левый эсер Лазимнр,
впоследствии им стал Подвойский, а секретарем—Антонов-Овсеенко.
Подготовленный комиссией во главе с Лазимиром проект Положения о ВРК был
отредактирован Троцким и принят единогласно на заседании. В утвержденном
Уставе ВРК, состоящем из 19 пунктов, его первейшей задачей объявлялось взятие
фактического управления Петроградским гарнизоном в свои руки.
Троцкий вел активную работу в ЦК партии. 10(23) октября Ленин внес на
заседание ЦК вопрос о вооруженном восстании. Обсуждение продолжалось почти
10 часов с краткими перерывами. В результате на голосование ставится
предложенная Лениным резолюция, в которой делается вывод: «Признавая, таким
образом, что вооруженное восстание неизбежно и вполне назрело, ЦК
предлагает всем организациям партии руководиться этим и с этой точки зрения
обсуждать и разрешать все практические вопросы».
На заседании из 21-члена ЦК присутствовало 12. За предложенную резолюцию
высказались 10 человек, против—два (Зиновьев и Каменев). Впоследствии,
комментируя факт принятия ленинской резолюции, Троцкий справедливо писал:
«Резолюция 10 октября приобрела огромное значение. Она сразу обеспечила
действительным сторонникам восстания крепкую почву партийного права. Во всех
организациях партии, во всех ячейках стали выдвигаться на первое место наиболее
решительные элементы».[30]
Все это Троцким писалось в 1933 г. А тогда, в октябре 1917 г., далеко не так
ясны были для него самого и для ряда других руководителей РСДРП (б)
последствия принятого решения.
