приблизившись к Виксбергу и начав его обстрел, приступили к осаде города. И
одновременно завершился беспримерный марш Гранта по тылам мятежников, в ходе
которого северяне прошли в общей сложности более 200 миль, выиграли пять
сражений и множество мелких стычек, потеряв при этом чуть больше 2 тыс.
человек. А южане за 17 дней этого марша потеряли более 10 тыс. человек и 88
орудий.
19 мая начался общий штурм Виксберга, но мятежники сумели отбить его мощным
артиллерийским огнем. То же произошло и при повторном штурме, 22-го числа,
правда, сопровождалось неприятным инцидентом: когда Грант, чтобы избежать
напрасных потерь, приказал отойти, ему принесли записку от Макклернанда. Тот
умолял возобновить атаку, так как он “частично” захватил какие-то два форта,
и теперь, мол, самое время развить успех. Грант возобновил атаку, но это
привело лишь к новым жертвам. А Макклернанд, как выяснилось, попросту
обманул командующего: его части заняли... всего лишь оставленные южанами
траншеи перед двумя фортами, не взятыми им ни “частично”, ни как-либо еще.
Две попытки взять Виксберг штурмом обошлись Северу в 3,2 тыс. человек убитыми
и ранеными, причем значительная их часть пострадала из-за обмана
Макклернанда.
Сдерживая себя, Грант решил было не наказывать незадачливого генерала, но
вскоре зарвавшийся Макклернанд издал по своему корпусу приказ, где благодарил
солдат за “подвиги”, совершенные ими при “взятии” пустых траншей, и советовал
другим подразделениям действовать “так же решительно и смело”, как он и его
корпус. Это было уже слишком! Узнав из газет об этом возмутительном приказе,
Грант отправил Макклернанда в тыл, а его корпус передал генералу Э. Орду.
В те дни еще не все части Гранта подтянулись, к Внксбергу; в начале осады их
было не более 34 тыс. человек. Но уже к первым числам июня город осаждали 54
тыс. Виксберг же обороняли около 30 тыс. мятежников. После того как по приказу
Гранта части Шермана отбили приближавшееся к Виксбергу 30-тысячное войско.
сколоченное Джонстоном, стало ясно, что город обречен. Тяготы осадной жизни,
постоянные обстрелы надломили дух воинства Пембертона. 28 июня ему передали
письмо за подписью “многие солдаты”. В числе других претензий в письме
говорилось: “Если Вы но можете накормить нас, Вам лучше сдать нас в плен,
сколь бы ужасающа ни была такая мысль. Наша армия готова вот-вот взбунтоваться,
если только ее не смогут накормить”.
К концу июня Виксберг осаждала уже 70-тысячаая армия северян. Грант назначил
решающий штурм на 6 июля. Однако еще 3 июля Пембертон и его штаб, признав
сопротивление бессмысленным, запросили Гранта о возможности перемирия во
избежание дальнейшего кровопролития. Грант ответил своим уже привычным
условием - безоговорочная капитуляция.
Рано утром 4 июля 29511 солдат и офицеров во главе с Пембертоном вышли из-за
укреплений Виксберга и сложили оружие к ногам победителей. Грант, конечно, не
планировал этого заранее, но случилось так, что этот триумф, как и победа при
Геттисберге, совпал с Днем независимости США. Сотни тысяч вчерашних фермеров
и рабочих Севера сражались и побеждали, чтобы государство, родившееся 87 лет
назад, не перестало существовать.
Стратегия главнокомандующего Гранта
Зимние месяцы в ходе Гражданской воины, как правило, отличались вполне
объяснимым затишьем: погода не благоприятствовала маршам и сражениям, так
что солдаты набирались сил для новых боев и писали письма домой, а генералы,
склонившись над картами, вычерчивали планы будущих баталий. Но для президента
Линкольна зима 1863/64 г. была неспокойной. Все более строптивым становился
конгресс, который со времени ноябрьских промежуточных выборов 1862 г.
контролировали демократы.
Демагогически выступая за “прекращение братоубийственной войны”, они были
готовы замириться с мятежниками на условиях восстановления на Юге рабства
либо даже сохранения раздельного существования Союза II Конфедерации. Среди
демократов было немало профессиональных ораторов, талантливых публицистов,
умелой агитацией они вербовали себе все новых сторонников. Народ, страна
устали от войны, и далеко не все понимали, что ее не просто надо как можно
скорее завершить, но завершить именно победой, восстановлением единства
страны, закреплением демократических преобразований, а не преданием их
забвению ради призрачного и шаткого мира: ведь альянс с довоенным Югом уже
доказал свою несостоятельность. И все же у демократов были - и немалые! -
шансы на успех в предстоявших в ноябре 1864 г. выборах.
Это-то больше всего и волновало президента. Он понимал, что, если к ноябрю не
произойдет явного, очевидного всем перелома в пользу Севера, перспектива.
поражения на выборах станет реальностью. Линкольн видел необходимость
оздоровления военного и политического руководства, в частности замены
главнокомандующего. Излишне педантичный, лишенный творческой жилки Хэллек
явных претензий не вызывал, но ситуация требовала на этом посту энергичного,
решительного командира, способного на неожиданные, порой и рискованные
решения. Кто же сможет стать таким? Перебирая множество имен, президент все
чаще останавливался на Гранте.
29 февраля 1864 г. по инициативе Линкольна конгресс одобрил проект о
присвоении Гранту высшего воинского звания - генерал-лейтенанта, а 1 марта
президент подписал этот указ. Грант был вызван в Вашингтон.
9 марта, Грант был приглашен на заседание кабинета министров, где Линкольн
огласил указ о присвоении ему звания генерал-лейтенанта. А после заседания
Линкольн в частной беседе сообщил генералу, что на днях он станет
главнокомандующим всеми армиями Союза. Приказ об этом президент подписал 12
марта. Но еще до этого Линкольн встречался с Грантом, причем в присутствии
Хэллека и Мида. На этой важнейшей для судеб войны встрече новый
главнокомандующий высказал свою стратегическую концепцию дальнейшего ведения
скоординированных крупномасштабных операций.
Упрощенно суть стратегии Гранта можно выразить так: систематически,
неотступно бить противника на всех фронтах, не давая ему ни дня передышки и
используя при этом весь мощный военно-экономический потенциал Севера.
Конкретно же Грант предложил провести в ближайшее время четыре синхронные
операции, которые в разных местах разорвали бы оборону мятежников. Главной из
них был удар Потомакской армии по армии Ли; его предполагал возглавить сам
Грант, что также было неожиданностью: прежде считалось, что командующий
должен из столицы осуществлять общее командование. Но Грант предпочел
постоянно находиться с Потомакской армией, формально сохранив ее за Мидом.
Вторая по значению операция намечалась в Джорджии: там генерал Шерман должен
был по тылам мятежников прорваться к Атланте, а оттуда— к Мобилу, к побережью
Мексиканского залива (по согласованию с Грантом Шерман затем изменил этот
план и от Атланты двинулся к Саванне, что оказалось еще эффективнее). Это
рассекло бы территорию, оставшуюся у мятежников, надвое, приблизив гибель
Конфедерации. Джемская армия Б. Батлера, “запертая” мятежниками на небольшом
виргинском полуострове Бермуда-Хандрид, должна была вырваться оттуда и
захватить крупный город Питерсберг, что сразу же сделало бы безнадежным и
положение Ричмонда. Наконец, в Долине намечался удар силами войск Ф. Зигеля.
Итак, удары Мида, Батлера и Зигеля были так или иначе направлены на
постепенное уничтожение армии Ли, тогда как разящий марш Шермана отсек бы от
Ли весь Запад, фактически оставив его в одиночестве перед этими тремя мощными
силами. Линкольн одобрил предложения Гранта.
Марш Шермана к морю
Если к концу лета 1864 г. на фронтах инициатива явно была в руках северян, то
в вопросах внутриполитических администрация Линкольна, образно говоря,
находилась в обороне. Тактичный и мягкий (порой излишне) президент часто
оказывался бессилен против лживых, демагогических приемов, которыми не
брезговали демократы и тем более его противники “справа”, обобщенно
именуемые “медянками”. (Словом “медянка” по-английски обозначается змея
щитомордник, распространенная в США, но мало известная у нас. Поскольку
американцы наделяли это слово смыслом “ядовитая змея, жалящая из-за угла,
тайком”, то в отечественной историографии оно еще с дореволюционных времен
переводится как “медянка”.) Лидером демократов летом 1864 г. стал Макклеллан,
нанесший в свое время такой ущерб военной репутации Союза. 29 августа на
съезде демократов в Чикаго Макклеллан был официально утвержден кандидатом
партии на президентские выборы. Правда, предусмотрительный экс-генерал сделал
хитрый шаг: он не поставил своей подписи под антилинкольновской программой
демократов, хотя и против нее не высказывался.
А Линкольн, еще в начале июня выдвинутый республиканцами кандидатом на
второй президентский срок, был в те дни крайне подавлен. 23 августа на
очередном заседании кабинета министров (Линкольн проводил их практически
ежедневно, исключая лишь выходные и праздники) президент попросил каждого
министра расписаться на чистом листе бумаги, на оборотной стороне которого
был какой-то текст. Линкольн обещал удивленным министрам показать этот текст
“как-нибудь попозже”. Когда такой день настал (11 ноября), выяснилось, что
в записке, в частности, говорилось: “Сегодня утром, как и в течение
нескольких последних дней, кажется все более вероятным, что нынешняя
администрация не будет переизбрана. Тогда моим долгом станет сотрудничество
с новоизбранным президентом в такой мере, чтобы сохранить Союз в период между
выборами и его вступлением в должность”.
Даже в эти труднейшие для страны и лично для него дни Линкольн думал не о
сохранении за собой кресла в Белом доме, а о спасении нации, о восстановлении
единства страны. Президент очень ждал “большой” победы, надеялся на нее, но
не был уверен, что она (или они) придет до выборов. Впрочем, к тому времени
уже была добыта важная победа: 5 августа в заливе близ города Мобил флот
адмирала Фаррагута разгромил эскадру южан. Но Линкольн, не являвшийся
специалистом в военном деле, считал победы, одержанные на море, менее
весомыми, чем “сухопутные”.
Среди последних одной из наиболее ярких на завершающем году войны стал марш
Шермана к морю. Небезынтересно, что еще в марте 1862 г. в английском
“Волэнтир джорнэл фор Лэнкешир энд Чэшир” и в венской газете “Ди Прессе”
была опубликована статья К. Маркса и Ф. Энгельса “Гражданская война в
Америке”, где указывалось, что для решительного перелома в войне северяне
должны перейти к активным действиям и нанести удар в самый центр
Конфедерации, по Джорд ясии, которая “служит ключом к сецессионистской
территории. С потерей Джорджии Конфедерация оказалась бы разрезанной на две
части, лишенные всякой взаимной связи”. Именно такой план и был предложен
Грантом генералу Шерману, но, к сожалению, только в марте 1864 г., т. е. два
года спустя.
Как и было условлено, Шерман выступил в поход на Атланту одновременно с
Грантом, 4 мая, во главе более чем 100-тысячной армии. Шерману подчинялись,
если говорить точно, не одна, а три армии - Камберлендская, Теннессийская и
Огайская, во главе которых стояли опытные генералы Дж. Томас, Дж. Макферсон и
Дж. Ско-филд. А соперником Шермана был Джозеф Джонстон, сменивший генерала
Брэгга после разгрома мятежников у Чаттануги. В двух его корпусах (их
возглавляли Дж. Худ и У. Харди) было к началу кампании, по данным самого
Джонстона, 41 856 человек .
Три армии Шермана неудержимо двигались вперед, оттесняя противника к Атланте.
Но Джонстон, как правило, предпочитал отходить сам, надеясь в скоротечных
стычках обескровить части Шермана, вынужденного к тому же оставлять в
занимаемых городах небольшие гарнизоны, а также части для охраны
коммуникаций. Джонстон не без оснований надеялся, что со временем это привело
бы к потере Шерманом численного превосходства, и тогда-то генерал-южанин
планировал нанести северянам мощный удар. Кстати, к мятежникам подходили
подкрепления, и уже к концу мая войско Джонстона увеличилось до 70 тыс.
человек, а у Шермана действительно людей поубавилось. Маневрирование
соперников напоминало игру искусных шахматистов или поединок опытных
фехтовальщиков, чередующих разящие удары с ловким уходом от них.
Продолжая продвигаться вперед, армия Шермана 8 июля вышла к реке Чаттахучи,
последнему естественному рубежу перед Атлантой. Северяне в разных местах
сразу же начали переправу на южный берег, а Шерман уже готовил штурм города.
Атланта, возникшая менее чем за 30 лет до описываемых событий, успела стать
одним из крупнейших городов страны и индустриальным центром аграрного Юга. В
городе были оружейные мастерские, швейные фабрики, шившие обмундирование для
солдат-южан, железнодорожные депо. Стратегическое значение города для
Конфедерации было огромно: с его потерей неизбежно рухнул бы западный участок
всей системы обороны мятежников. Зная это, Джонстон самым тщательным образом
укреплял подступы к Атланте. а в это время в Ричмонде готовилась радикальная
перемена его собственной судьбы.
Постоянные отходы Джонстона вызывали растущее недовольство военно-
политического руководства Конфедерации и ее населения. Пресса Севера и Юга
именовала генерала не иначе, как “отступающим Джо”. Выражал раздражение в
переписке с Джонстоном и президент Дэвис.
Объективно замена Джонстона энергичным и агрессивным, но вместе с тем
безрассудным и невыдержанным Худом в известной мере упростила задачи Шермана.
33-летний Худ уже пострадал от своей опрометчивости: он не раз бросался в
схватку без всякой на то надобности для генерала и в результате при
Геттисберге был ранен в руку, потерявшую подвижность, а спустя два месяца в
чикамогском сражении лишился ноги. Впрочем, эти тяжелые ранения только
способствовали росту популярности Худа у армии и населения Юга.
Обстоятельства требовали от нового командующего решительных действий, и Худ
в течение недели с небольшим попытался нанести Шерману три удара, каждый раз
рассчитывая сокрушить северян.
Первый удар Худ провел 20 июля. Накануне Шерман, понимавший, что Худ будет
атаковать, решил опередить его и вечером 19-го двинул свои армии вперед.
Однако на следующее утро Худ обнаружил, что Скофилд и Томас наступают на
расстоянии 3 миль друг от друга (брешь возникла из-за неточных карт,
обозначавших ручей Пичтрп (Персиковый) гораздо короче, чем на самом деле), и,
мгновенно сориентировавшись, нанес в месте их разрыва сильнейший удар.
Особенно тяжело пришлось частям Томаса, но он в самый критический момент
подтянул из резерва несколько батарей, открывших по мятежникам огонь прямой
наводкой. Те бросились бежать, и лишь отчаянная контратака дивизии А. Стюарта
позволила им в относительном порядке отвести свои потрепанные части к
окраинам Атланты.
В этом бою у Персикового ручья сошлись примерно по 20 тыс. человек с каждой
стороны; из этого числа южане потеряли 4796 человек, северяне - около 1,6
тыс. (по другим данным, 1719 человек). На следующий день, 21 июля, передовые
отряды Макферсона ворвались в поселок Болд-Хилл близ юго-восточных окраин
Атланты, на расстоянии орудийного выстрела до ее центра. Установив там (а
вскоре и на других участках) мощные орудия, Шерман приказал вести
систематический обстрел военных и промышленных объектов города. Неизбежные в
таких случаях жертвы среди гражданского населения Атланты вскоре нашли
отражение в яростной газетной кампании на Юге против “варварства” Шермана.
Худ же почти без паузы нанес еще один удар. Поздно вечером 21 июля он
направил корпус Харди в 15-мильный ночной бросок к юго-востоку от Атланты с
дальнейшим поворотом на север. В полдень 22 июля части Харди внезапно
возникли у юго-восточных окраин города, куда в это время наступала армия
Макферсона. Харди обрушил на ее левый фланг удар, сила которого была такова,
что многие северяне бросились бежать. К счастью, еще до начала сражения в
наиболее слабо защищенное место обороны Макферсона были посланы две дивизии
из корпуса Г. Доджа. Как раз в разгар атаки мятежников эти части появились
на поле боя, буквально с марша вступив в сражение. Сомкнув разорванные было
ряды, северяне сумели занять жесткую оборону.
Но и Худ не собирался упускать победу, которую, как ему казалось, он уже
держал в руках. Он приказал оросить на Макферсона мощную группу из корпуса
Читхэма. Наблюдавший за сражением Шерман заметил, что части Читхэма куда-то
уходят. Заподозрив неладное, Шерман приказал Скофилду выделить пару батарей
орудий на конной тяге и во главе их помчался вдогонку за Читхэмом. Когда
мятежники набросились на части Макферсона, почти настигший их Шерман приказал
канонирам развернуть орудия и открыть по Читхэму огонь. Мятежники в ужасе
бросились наутек. А с другой стороны по ним палили орудия Макферсона.
В суматохе боя, когда северяне дрогнули и начали было отступать, Макферсон,
пытаясь остановить бегущий корпус Ф. Блэйра, в азарте выехал прямо на пикет
мятежников и был убит наповал. Его место временно занял генерал Дж. Логан,
которого солдаты за богатырское телосложение называли “вышибалой”. Еще до
появления Шермана со спасительной артиллерией Логан сам повел солдат в
контратаку, в которую северяне пошли с криками: “С нами Вышибала!”,
“Отомстим за Макферсона!” Мужество солдат и офицеров северян спасло судьбу
сражения 22 июля, получившего название “битвы за Атланту” и завершившегося
только в темноте. Северяне потеряли в нем 3722 человека, мятежники - 8499 .
Отчаянные попытки Худа перехватить инициативу показали Шерману, что силы
мятежников на исходе. У него возник смелый план: скрытым маневром выйти в
глубокий тыл противника с юга и отрезать его от Саванны, крупного
атлантического порта (впрочем, к тому времени роль порта уже потерявшего, так
как его блокировал флот Севера), откуда к Худу подступала большая часть
продовольствия, боеприпасов, подкрепления. Этот выход в тыл мятежников удался
Шерману не сразу. “Первая попытка” была поручена армии Оливера Ховарда (он
был назначен на место Макферсона, а самонадеянный Хукер, считавший, что этот
пост “по старшинству” должен достаться ему, в знак протеста подал в
отставку), но Худ, предупредив хитроумный маневр северян, 28 июля у церквушки
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8
