1916 г. (приказ № 219).
Отмеченные случаи несоблюдения дисциплины имели место и в 3-й Особой бригаде. В
приказе № 7 от 22 октября 1916 г. говорится: «Люди начинают распускаться.
Кивают головой отвечая на приветствие, ходят расстегнувшись, поднимают
воротник, а когда идет дождь имеют несчастный, непотребный вид».
Кроме несоблюдения формы одежды в русских войсках имелись факты «национальной
слабости»: неумение ограничить себя в употреблении спиртных напитков –
спиртные напитки распивали целыми группами. Случались единичные случаи кражи,
когда русские солдаты воровали у французских.
Уже в 1916 г, происходит знакомство солдат с революционной эмиграцией,
живущей во Франции, которая через небольшие группки военнослужащих русской
армии начинает проникать в Особые бригады и изнутри способствовать разложению
подразделений.
В результате, революционный дух, который охватит войска воюющих сторон в 1917
г., имел корни и в 1916 г. И одной из причин возникновения подобного
настроения не могла не служить поспешность формирования Особых бригад и
отправка столь молодого подразделения и без боевого опыта на далекий фронт.
Салоникский фронт был открыт в конце 1915 г. Сербы, англичане, французы,
итальянцы и две русские бригады образовали на Балканах т.н. Восточную армию
под общим руководством генерала М. Саррайля (с 16 января 1916 г.), которой
надлежало остановить продвижение противника и по возможности облегчить
положение на франко-германском фронте.
Отметим, что между М. Саррайлем и командующим британскими войсками генералом
Магоном (и их преемниками) возникают противоречия. Ни один из них не желал
подчиняться другому. Подобного рода антагонизмы были сплошь и рядом в войсках
Антанты от первого дня войны до последнего. Генералы каждой страны в первую
очередь исповедовали собственные узко-национальные интересы. Не оказался
исключением и Балканский театр. С политической точки зрения дела здесь
обстояли хуже, чем где-либо, поскольку на Балканах присутствовали войска пяти
держав - Франции, Британии, России, Сербии, Италии; самые большие
противоречия являлись между Францией и Британией.
В результате, военно-политическая обстановка на Балканском театре военных
действий, в которой надлежало сражаться русским войскам, не располагала к
формированию дружественных взаимоотношений среди союзников.
В первой половине августа 1916 г. в Салоники прибыла 2-я Особая пехотная бригада
с генералом М.К. Дитерихсом, с первых дней пребывания столкнувшаяся с
разнообразными трудностями, например, отсутствие некоторого имущества,
инструментов (и имея в тылу до 180 больных). Лучше всего сказано в «Общих
выводах по формированию и отправки бригады на фронт союзных армий»:
«...почти ничего не было подготовлено заранее, для снабжения бригады всем
необходимым. Правда, что каждое наше заявление принимается с большой
предупредительностью и сейчас же почти исполняется, но тем не менее,
по-видимому. Штаб Armee d ' Orient [Восточной армии] не получил нужных
всеобъемлющих указаний по нашему снабжению и обеспечению из Парижа, а потому
приходится постоянно напоминать то о том, то о другом».
Генерал также сожалел о том, что его 2-я Особая бригада не была укомплектована с
технической точки зрения. «При вверенной мне бригаде... считаю необходимым
ходатайствовать о сформировании горных трех батальон наго артиллерийского и
паркового дивизионов и одной саперной роты. Только тогда бригада будет иметь
самостоятельное боевое значение и, главное, значительную политическую силу при
разрешении в будущем тех или других дипломатических вопросов на Балканах».
Как и на французском фронте, 2-я Особая бригада вошла в группу войск вместе с
57-й, 156-й французскими дивизиями (под общим командованием генерала
Кордоннье), которым надлежало находиться в первых эшелонах атак.
С прибытием 2-й Особой бригады в Салоники сербское командование сразу попросило
верховное союзное командование о включении русских войск в состав сербских
армий, т.к. они пользовались большим уважением и популярностью среди сербов. С
подобными просьбами выступали командующий I -й сербской армией воевода Мишич,
командующий III -ей сербской армией Васич. На подобные предложения генерал М.К.
Дитерихс ответствовал о «...неудобстве включать войска великой державы в
состав малого государства».
По замыслу Главнокомандующего Восточной армии в первую очередь требовалось
овладеть крупным сербским городом Битоль (Монастырь). Взятию города
придавалось большое военно-политическое значение. Во-первых, это был сербский
город, и его взятие должно было символизировать освобождение Сербии от врага.
Во-вторых, с освобождением Битоля должно было начаться наступление всего
союзного экспедиционного корпуса на всем протяжении линии Балканского театра.
В-третьих, успешная операция могла способствовать вхождению Румынии в
Антанту.
В августе-сентябре 1916 г. началась Битольская операция. На острие передовых
союзных дивизий находились русские и сербские подразделения; французы и
англичане - на менее опасных участках.
Воевать приходилось в неимоверно тяжелых условиях: боевая деятельность 2-й
Особой бригады «...состояла в ряде утомительных горных переходов, при чуть
ли не тропической жаре, многочисленных боевых столкновениях и стоянках в окопах
и на склонах гор, занятых противником...». Большие проблемы возникли у
бригады с лечением раненых и больных солдат. Французы, которые по
договоренности должны были обеспечить санитарное обеспечение, подчас совершенно
игнорировали заботы о наших раненых. Вместе с тем не только французы подобным
образом относились к нашим солдатам. Когда полковые врачи написали рапорт
нашему бригадному врачу о необходимости устройства в тылу русского
«неподвижного госпиталя», последний заявил, «...что мы здесь прежде
всего должны заботиться о том, чтобы не ссориться с французами и что все
нападки на французские госпитали несправедливы».
Наиболее четко, как всегда, выразил все недостатки бригады генерал М.К. Дитерихс
(за проведение Битольской операции получит высокие сербские награды):
во-первых, не хватает артиллерии, технических, перевязочных средств; во-вторых,
отсутствие связей с союзной артиллерией и войсками; в-третьих, отсутствие
инженерных средств при бригаде. С начальником 2-й Особой бригады соглашался и
генерал М. Саррайль: «...русские не имели ни артиллерии, ни тыловых служб...
их административные службы сильно зависели от наших [французских].». Не
лучшим образом дела обстояли и с продовольствием.
Кроме вышеперечисленных проблем можно прибавить еще одну - недоверие к боевым
качествам русских союзников, в частности, к французам: «...последние всегда
следовали уступами за нашими флангами», несмотря на то, что наступать на
противника должны были все вместе. Иногда происходили очень неприятные случаи:
из-за вялых и нерешительных действий французских войск в середине октября в
районе Велушино-Кенали 4-й Особый полк попал в окружение, сумевший все-таки
прорваться к своим, взяв инициативу в собственные руки. Более того, местная
официальная пресса ничего не говорила об успехах русских войск, приписывая все
удачи на счет исключительно французов и итальянцев.
Несмотря на указанные проблемы на Салоникском фронте, 2-я Особая бригада
зарекомендовала себя с лучшей стороны. Невзирая на преграды на своем пути,
она с честью выполняла долг. 18 сентября 3-й батальон 3-го Особого полка
овладевает высотой Бигла, 24 сентября части того же полка ведут упорные бои в
районе Арменско. Наши потери составили 10 офицеров и 576 нижних чинов убитыми
и ранеными. Всего с начала Битольской операции 2-я Особая бригада потеряла до
15 октября 1916 г.: офицеров - 5 убитых и 18 раненых, нижних чинов - 173
убитых и 1.099 ранеными, 128 человек пропали без вести. К 7 ноября во 2-й
Особой бригаде под ружьем оставалось –1.423 человек в3-м Особом полку и в 4-м
1.396 (по штатам в полку должно быть 3.000-3.500 человек). Общие потери
союзников составили более 40,0 тыс. чел (из них 28,0 тыс. сербов).
Первые активные боевые действия 2-й Особой бригады закончились с прекращением
Битольской операции, в результате которой город был взят, что и произошло 19
ноября 1916 г. В 10 часов 10 минут генерал Леблуа получил донесение от начштаба
2-й Особой бригады полковника Шишкина: «В 9.30 1-й батальон 3-го русского
полка вошел в Монастырь. Преследование продолжается». Прибывший в город
королевич Александр Сербский «...выразил большую радость, что Монастырь был
занят первым русскими войсками». Генерал М. Саррайль сразу издал приказ, в
котором отмечает мужество всех союзных частей, участвовавших в освобождении
Битоля и, в частности, пишет: «Русские, в греческих горах, как на сербской
равнине ваша легендарная храбрость никогда не изменяла вам». 19 октября
1916 г. по Восточной армии выходит приказ № 10:
«3-й пехотный полк 2-й особой русской бригады.
Между 9 и 26 сентября 1916 г. действуя на высотах достигавших 2.000 м
выполнил блестящую операцию против болгарских войск. Последовательно выбив их с
Синжакского, Сешрецкого и Нерецко-Планинского хребтов, сокрушительным ударом,
не смотря на чувствительные потери, овладел сильно укрепленной горной позицией
к северу от Арменско, решительно содействуя взятию г. Флорина»; 3-му
Особому полку был пожалован Военный крест с пальмой на знамя полка.
На окраинах города Битоля на местном кладбище стоит монументальный памятник,
построенный в честь павших за сербский город французов; есть простенький,
заросший бурьяном участок с захоронениями павших сербских воинов, но нет ни
одного сколько-нибудь простого памятника, стелы в честь русских
военнослужащих...
Вопреки ожиданиям русских солдат и офицеров, надеявшихся на долгожданный отдых,
их оставили в строю: они сменили на боевых позициях Вардарскую и Моравскую
сербские дивизии (с 24 ноября 2-ю Особую бригаду включили в состав I -ой
сербской армии – М.К. Дитерихсу пришлось подчиниться приказу и попасть под
командование генералов «малого государства»).
После активных боевых действий на Салоникском фронте наступило временное
затишье, в течение которого противоборствовавшие стороны занимались
перегруппировкой войск и вынашиванием новых планов по изменению линии фронта
каждый в собственную пользу.
В октябре 1916 г. на Салоникский фронт прибывает4-я Особая бригада. Она
сталкивается с аналогичными трудностями, что и 2-я Особая бригада: отсутствие
транспортных средств, вьючных животных, пулеметов, плохая работа французских
тыловых служб (например, вовремя не привозились шинели). В частности, командир
4-й Особой бригады генерал Леонтьев пишет в штаб III -ей сербской армии(в
состав которой входила бригада) в конце ноября: «В полковом обозе и на людях
имеется лишь 3-дневный запас продовольствия, т.к. пополнить его перед
выступлением до положенного не оказалось возможным... Нет походных кухонь...
Что касается фуража, то запасов его в бригаде не имеется...».
После небольшого отдыха 4-я Особая бригада выступила на фронт 7 декабря 1916
г. Русским войскам достались малооборудованные позиции, которые приходилось
постоянно совершенствовать. К тому же работать приходилось в твердом
скалистом грунте, часто под огнем противника.
За декабрь потери 4-й Особой бригады составили 3 офицера и 520 солдат убитыми
и ранеными. Потери наши войска несли не только от действий противника: к 1
января 1917 г. свыше 50% личного состава бригады (963 офицера и 5.290 нижних
чинов) были больны; в конце 1916 г. в русских войсках, как и в войсках
Восточной армии, свирепствовала малярия.
Подвиги и героизм, присущий русским Особым бригадам, также как и во Франции,
являлся одной стороной монеты. Другая сторона заключалось во взаимоотношениях
офицеров и солдат. Общая обстановка во 2-й и 4-й Особых бригадах не являлась
спокойной и радужной. Генерал М.К. Дитерихс, едва прибыв в Салоники, подвергает
суровой критике офицерский состав («Приглядываюсь к офицерам. Мало
культурности во всем»).
Прямым подтверждением этому явился серьезный инцидент, произошедший 15
августа 1916 г. в военном лагере Ларме в Марселе: солдаты убили своего
офицера, подполковника Маврикия Краузе, начальника 89-го Беломорского
пехотного полка, назначенного Главным Управлением Генерального Штаба (ГУГШ)
командиром роты маршевого батальона 2-й Особой бригады (в пути из
Архангельска во Францию он был временно исполняющим обязанности командира 3-
го батальона 4-го Особого полка той же бригады).
Причины убийства крылись прежде всего в жестоком обращении с солдатами: во время
следования на пароходах в Брест М. Краузе подвергал солдат за малейшие
нарушения серьезным наказаниям; не последнюю роль сыграла и его немецкая
фамилия. «Есть основание предполагать, что дело не обошлось без участия
эмигрантов анархического направления, коими в это же время изобиловал юг
Франции. Вино, от которого за время войны отвыкли наши солдаты [с 1914 г. в
России действовал «сухой закон»] и которое во Франции продавалось свободно,
сыграло немалую роль в этом событии».
В результате расследования к военно-полевому суду было привлечено 4 офицера и 26
солдат и унтер-офицеров,из которых 8 человек (все - нижние чины) были
расстреляны, 18 других нижних чинов и все офицеры освобождены и отправлены в
Россию. Из донесения в Петроград от графа А.А. Игнатьева отметим интересный
факт: «Офицеры, опасаясь продолжения беспорядков, не выказали должного
негодования и стремления помочь начавшемуся дознания [так в тексте]».
Офицеры - по крайней мере, во 2-й Особой бригаде - отличались еще и
сребролюбием, не упускали случая тратить солдатские деньги в личных целях.
Имелись факты нарушения формы одежды: «Начать с одежды - произвол,
особенная любовь увлекаться иностранными покроями и штиблетами...».
Как и в русских войсках во Франции, в течение 1916 г. и особенно в конце года
имели место факты нарушения дисциплины. Генерал М.К. Дитерихс пишет 12 декабря
1916 г.: «...до меня доходят официальные сведения о не которых поступках
г.г. офицеров в Салониках, недопустимых ни с точки зрения образца дисциплины,
ни с точки зрения русских воинов. (...) В ресторанах напиваются пьяными
до потери человеческого облика, до оскорбления мундира чести, которые они имеют
право носить». Увы, подобные случаи являлись нередкими.
Главный результат участия в первых боях четырех Особых пехотных бригад
оказался более чем очевидным - русские войска использовались союзниками как
пушечное мясо, к ним относились в армии как к людям второго сорта. Русские
войска прошли путь от торжественного приема местным населением до
пренебрежительного отношения со стороны верховного союзного командования.
Заслужили ли простые русские солдаты подобного обращения, столь доблестно
сражаясь бок о бок с союзниками против общего врага?
1917 - ГОД РЕВОЛЮЦИОННЫХ ПОТРЯСЕНИЙ.
К 1917 г. военно-стратегическая обстановка на фронтах изменилась мало, но уже
становится все более очевидным превосходство Антанты над Центральными
державами, хотя в течение 1916 г., несмотря на огромные потери в живой силе,
обеим сторонам не удалось добиться коренного перелома в войне.
Внутриполитическая обстановка в странах-участницах войны в целом являлось
далеко не благополучной. Около 2 с половиной лет непрерывно шла война с
применением новых видов вооружений, на фронтах погибали тысячи и тысячи
солдат; тыл страдал от войны по-своему - там падал жизненный уровень,
особенно остро данная проблема чувствовалась в Австро-Венгрии и Германии.
На французском фронте линия позиций продолжала оставаться практически
прежней. Сражения на реке Сомма, под Верденом, - все эти кровопролитные
сражения никому не принесли успеха.
3-я Особая бригада занимала по-прежнему боевой участок возле села Оберив. 31
января 1917 г. она подверглась газовой атаке противника (31 января 1917 г.).
С 16 час на позиции 6-го Особого полка и соседних французских частей пошли
волны бесцветного газа, затем - облака хлора. Под прикрытием газа и
артиллерии немцы пытались атаковать, но, получив отпор, отступили. Только в
22 часа войскам разрешили снять противогазы.
Особенно большие потери понес 6-й Особый полк - все умершие на месте 22
человека служили именно в этом полку, как и 285 чел из 306 человек,
эвакуированных в тыл с разной степенью отравления. О трагических последствиях
31 января говорилось в приказе от 2 февраля по 1-й Особой бригаде, и
обращалось внимание на меры по защите личного состава от газовых атак.
Отметим, что о подобных мерах говорилось еще, по крайней мере, с ноября 1916
г., в частности, был назначен особый офицер специально ответственный за
проведение мероприятий по отражению газовых атак. Думается, что не все
серьезно относились к противогазам - они недавно появляются в войсках и,
может быть, русские солдаты просто недооценивали серьезность газовой атаки.
Еще в декабре 1916 г. в 1-й и3-й Особых бригадах отмечались случаи отсутствия
противогазов даже при торжественных смотрах, устроенных бригадным
начальством.
Итого на всем участке фронта, подвергнутого немецкой газовой атаке было
отравлено из 10.000 человек 1.980, т.е. около 20% французских и русских
военнослужащих. Предпринятая ответная атака газовая французскими
подразделениями на немецкие позиции в ночь на 17 февраля успехом не
увенчалась: газовое облако частично вернулось обратно. Пострадало 13 русских
и 120 французских военнослужащих (все 120 человек входили в состав газовой
роты).
Первую боевую службу 3-я Особая бригада закончила, когда 12 марта 1917 г. ее
сменила 185-я французская территориальная бригада (состоящая из 75-го и 78-го
территориальных полков), а русские подразделения были выведены в тыл на
берега реки Марны.
Тем временем 1-я Особая бригада была включена в состав VII корпуса генерала
де Вазилера (3 марта 1917 г.), в который входили 14-я, 37-я и 41-я
французские пехотные дивизии. Боевой участок - напротив деревень Курси и
Луавр - бригада заняла 11-13 марта, сменив полки 152-й бригады 41-й дивизии.
По-прежнему русские войска испытывали недостаток в отсутствии инженерных
войск, артиллерии. Из ситуации пытались выходить разными путями. Например,
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11
