заболевания. (...)
Уже с первых дней плавания начались неполадки в питании».
«Недостаток пресной воды, скверное питание, качка, морские болезни, ненужные
изнурительные военные занятия - все это сильно отразилось на здоровье»
(известны случаи смерти солдат в дороге от тропических болезней).
Зато господа офицеры веселились на славу: «Шампанское лилось рекой за каждым
обедом». На Никобарских островах (в Индийском океане) корабли стояли двое
суток, ожидая решений адмиралтейства. Во время вынужденной стоянки русские
армейские офицеры приглашали в гости армейских французских, которые в долгу не
оставались; морские русские офицеры – наших армейских.
Организация охраны транспортов являлась, по крайней мере, плохая. От Дайрена
до Сингапура пароходы не имели специального конвоя. Только от Сингапура до
Коломбо (Шри-Ланка) «Гималаи» и «Лятуш-Тревиль» сопровождал японский крейсер
«Нигата». Затем - только от Порт-Саида до Марселя - два французских миноносца
и крейсер «Амираль». Транспорт «Санго» (предоставленный бригаде уже во время
похода) сопровождал от Сингапура до Коломбо русский вооруженный пароход
«Ксения» и два русских миноносца «Грозный» и «Властный». Транспорты «Тамбов»
и «Ярославль» -английский крейсер «Психея», по Средиземному морю вплоть до
Марселя –два миноносца французского флота.
О том, как французы ценили наши войска, можно уже судить по организации
перевозки нашей бригады. Впрочем, стоит ли винить только одних французов?
Русские офицеры ничуть не заботились о подчиненных; больных часто не лечили,
за неповиновение или другие нарушения солдат пороли, из-за чего неоднократно
вспыхивали неприятные инциденты.
Утром 20 апреля 1916 г. в порт Марселя вошли транспорты «Гималаи», «Лятуш-
Тревиль», позже и остальные. Таким образом, весь переход занял 56 дней. Сразу
с пароходов подразделения 1-й Особой бригады французы отправили в лагерь
Майи (около города Шалон-сюр-Марн, провинция Шампань), считавшийся
образцовым.
Военно-политическая обстановка на Балканском театре складывалась и здесь
неблагоприятно для стран Антанты. Положение особенно ухудшилось в октябре
1915 г., когда на стороне Германии выступила Болгария, которую Париж и Лондон
безуспешно пытались заставить присоединиться к Антанте. Стараясь не допустить
вступления в войну на противной стороне и Греции во главе с королем
Константином, придерживавшимся прогерманских интересов, (хотя к концу 1915 г.
Греция была нейтральным государством), Антанте удалось заручиться
разрешением греческого правительства на высадку англо-французских соединений
в городе Салоники (в начале октября 1915 г.) для помощи сербским войскам.
Однако немецко-болгарские войска нанесли поражение союзникам по Антанте,
отбросив сербскую армию в Албанию. Англофранцузским частям пришлось
закрепиться у Салоник, где в конце этого же года союзники образовали т.н.
Салоникский фронт.
В связи с тяжелой ситуацией, сложившейся на Балканах, французский Генштаб
решил отправить в Македонию русскую бригаду, сняв ее с франко-германского
фронта. Проект был настолько близок к осуществлению, что в конце марта 1916г.
французское военное министерство составило расчеты по высадке 1-ой Особой
бригады в Греции, по снабжению ее вьючным обозом из мулов.
В России генерал М.В. Алексеев решительно возражал против подобного плана,
справедливо полагая, что офицеры и солдаты готовились воевать только во
Франции, а отправка в Македонию понизит их боевой дух. Взамен М.В. Алексеев
предложил сформировать 2-ю Особую бригаду и направить ее именно в Македонию
(похоже, что теперь генерала больше не беспокоила «моральная ответственность
», о которой он говорил ранее).
На данном проекте особенно настаивали представители французского
правительства, находящиеся в России - министр юстиции Р. Вивиани и министр
вооружений А. Тома. Французское правительство считало, что прибытие русских
войск на Балканы может сильно поднять дух славянских народов и, в частности,
заставить нейтральную Румынию выступить против Германии. Подобного мнения
придерживался и русский посол во Франции А.П. Извольский.
В течение многих столетий Россия имела собственные интересы в странах
Балканского полуострова, и при развитии нынешней ситуации непременно стоило
ожидать, что Россия вышлет войска, например, в Македонию. Кроме того,
высадкой русской бригады Россия хотела дать понять Болгарии, что первая будет
воевать со второй, если болгарское правительство решит примкнуть к
Центральному союзу.
И здесь большую роль в принятии военного решения опять играла политика.
Правда, в данном случае присутствие русских войск все-таки являлось более
необходимым для России в целях усиления влияния на Балканах. Однако нетрудно
было предвидеть, что вековая мечта России закрепиться на Босфоре – не более
чем миф, поскольку ни одна европейская держава никогда не позволила бы ни
России, ни какому-либо другому государству укрепить собственное влияние в
зоне проливов.
В целях усиления корпуса союзников в Греции для нанесения Австро-Венгрии
решительного удара из ее «подбрюшья» генерал М.В. Алексеев предлагал усилить
англо-французские части итальянской дивизией. Более того, управляющий
дипломатической канцелярией при Ставке Н. Базили обсуждал с генералом посылку
на Балканы. японского отряда. Начальник штаба Верховного Главнокомандующего,
похоже, настолько оказался увлеченным данной идеей, что собирался отстаивать
ее перед Францией и Англией.
В сложившихся условиях было положено начало формированию 2-й Особой пехотной
бригады, сформированной к концу июня 1916 г. Во главе ее назначили генерал-
майора М.К. Дитерихс (на эту должность рассматривались еще генералы Добрынин
и Беляев). Штаты бригады составляли 224 офицера и чиновника, 9.338 нижних
чина, - все русской службы. Среди нижних чинов 3-го Особого полка служил
ничем не примечательный 19-летний рядовой Р.Я. Малиновский, которому суждено
было судьбой стать Маршалом Советского Союза.
При комплектовании 2-й Особой бригады явно учитывались недостатки в организации
1-ой бригады. Во-первых, выделялись целые роты из определенных полков, что Ю.Н.
Данилов называет положительным моментом, т.к. между солдатами существовала
боевая спайка. Впрочем, генерал М.К. Дитерихс придерживался противоположного
мнения, поскольку в ротах находилось много «слабых здоровьем, а заменить их
представляется делом сложным, если вообще невозможным». Во-вторых, по
требованию М.К. Дитерихса все офицеры должны являться русской службы, а
французские - только в качестве переводчиков. В-третьих, в составе бригады
находилась единственная во всех Особых бригадах группа кавалеристов - конных
разведчиков (начальник команды ротмистр Всеволод Фохт), сформированная из
драгун, улан и гусар маршевого эскадрона 14-й кавалерийской дивизии (место
дислокации – город Тамбов).
Отправляя 2-ю Особую пехотную бригаду воевать в горную местность, ей даже не
придали специальных горных подразделений.
Поскольку маршрут через Дальний Восток русское командование отменило, 2-ю
Особую бригаду решили отправить из Архангельска морем во Францию, далее через
Францию по железной дороге до Марселя, а оттуда на пароходах - в Салоники. 3
июля 1916 г. бригада отплыла на 9 французских и английских пароходах
(«Венесуэла», «Мартазан», «Умтали» и одном русском – «Екатеринослав») вместо
планируемого 23 июня.
Первые двое суток плавания транспорты имели охрану только в виде русской
канонерской лодки «Вайгач». Далее их должны были сопровождать английские боевые
корабли, которые так и не показались на горизонте, хотя реально существовала
угроза нападения со стороны германских подводных лодок. «Может быть, оно
[английское правительство] и охраняло наше плавание, но как — я не видел»,
- с сарказмом отметил начальник 2-й Особой бригады («Надо отдать
справедливость англичанам, что они большие свиньи»). И далее: «Не знаю,
кто следит за нашей безопасностью, но впечатление получается - покинуты всеми».
15 июля пароходы с русскими войсками встретили французские боевые корабли - два
миноносца и одно «судно специальное против подводных лодок. (...) .
допотопного вида, которым место в музее, а не в современном флоте. Но, впрочем,
все же лучше это - чем ничего».
С середины 16 июля количество французских кораблей увеличилось до 6-ти
единиц. В Брест (Франция) первый транспорт «Венесуэла», с Дитерихсом на борту
прибыл 16 июля, в 6 часов вечера; остальные – до 3 сентября (условия на
кораблях, на которых перевозили русских солдат, являлись крайне тяжелыми).
Как планировалось, бригаду перевезли в Марсель через Францию, восторженно
встречавшей русских солдат, посадили на вспомогательные военные крейсера
«Галлия» и «Гюшен» (5 августа) и доставили в Салоники через несколько дней
(шли в основном ночью).
В России, 26 апреля 1916 г. представители французского правительства Р. Вивиани
и А. Тома, с одной стороны, и генерал М.В. Алексеев, с другой, подписали
соглашение, по которому Россия обязывалась послать во Францию и Македонию -
помимо первых двух бригад - еще пять общим количеством в 50.000 человек с
подкреплениями в 10.000 человек. «Французское правительство соглашалось
принять на себя погрузку и расходы по перевозке, вооружению и содержанию этих
воинских частей. Оно пошлет предметы вооружения (ружья и пулеметы) в Россию
[за 2 месяца до отъезда войск], а равно и боевые запасы в достаточном
количестве, чтобы войска могли упражняться в военных приемах». Жизнь внесла
коррективы в соглашение - из-за опасности нападения германских подводных лодок
на французские пароходы, следующие в Россию, отправку оружия заблаговременно
отменили.
В соответствии с принятыми договоренностями в начале июля 1916 г. русское
командование приступило к комплектованию 3-й Особой бригады во главе с
генерал-майором В.В. Марушевским, предназначенной для французского фронта.
В штаты бригады, как в штаты остальных бригад, входили прикомандированные
французские офицеры. Применительно к ним, с разрешения командующего IV
французской армией, был издан приказ № 36 (от 23 сентября 1916 г.) по 3-й
Особой бригаде, по которому офицеры французской службы должны были
«...носить на левом рукаве трехцветную (белую, синюю, красную) повязку, в полках
с арабскими цифрами 5 и 6, в маршевом батальоне с цифрой III и в Штабе бригады
с цифрою III и тонким золотым галуном по краям повязки». Носили ли подобные
повязки французские офицеры в других Особых бригадах – данные отсутствуют.
Формировалась 3-я Особая бригада частью путем выделения рот из действующих
полков (три роты в каждом полку, всего - 6 рот), большей частью из запасных
батальонов (остальные 9 рот). Формирование бригады совпало по времени с
Брусиловским наступлением в Галиции (Юго-Западный фронт) летом 1916 г., где
русские войска понесли большие потери, что сказалось на качестве и темпах
комплектования. Посадка на пароходы в Архангельске началась 18 августа 1916
г.; в Нант (Франция) 3-я Особая бригада прибыла месяц спустя, 18 сентября.
Вслед за 3-ей Особой бригадой русское командование сформировало и 4-ю (180
офицеров, 9.368 нижних чинов) во главе с генерал-майором Леонтьевым; бригаду
отправили в Македонию. 4-я Особая бригада была укомплектована по смешанной
системе, как и 3-я. В состав рот, формировавшихся из запасных батальонов,
входили ратники ополчения 1-го разряда, имевшие поверхностное военное
образование.
На пароходе «Мартизан» 4-я Особая бригада отправилась морем из Архангельска в
середине сентября, в Салоники прибыла на пароходе «Лютеция» 10-20 октября
1916 г.
4-я Особая пехотная бригада явилась последней. Прежде всего сказались большие
потери на русском фронте и необходимость их восполнения внутри России. Во-
вторых, сказалась и небезопасность плавания из-за действия германских
подводных лодок в Белом море. В-третьих, в августе 1916 г. в войну на стороне
Антанты вступила Румыния. Боевые действия она вела неудачно, и в декабре был
образован Румынский фронт, на который перевели русские части с Северо-
Западного фронта, а вместо них отправили 5-ю, 6-ю и 7-ю Особые пехотные
бригады, приготовленные к отправке во Францию. Остается добавить, что
прекращение отправки русских войск было согласовано с французским
правительством.
Итого, по данным французского Генштаба, в 1916 г. во Францию и Македонию было
отправлено 745 офицеров и 43.547 нижних чинов.
Как для любой бригады, требовалось создать систему тыловых служб, занимавшихся
вопросами лечения больных и раненых, проблемами обмундирования, снабжения войск
питанием, боеприпасами и т.п. Некоторые проблемы решили следующим образом:
«Все имущество (вооружение, обоз и проч.), а также животные (лошади, мулы)
должны быть отпущены Французским Правительством безвозмездно.
Что же касается содержания бригады, то на средства Русского Правительства
должно быть отнесено только содержание русских чинов бригады (жалование и
довольствие).
Чины же французской армии должны содержаться на средства своего
Правительства, которое принимает на себя также и расходы по содержанию животных
и разного рода имущества, которое привезено войсками из России.
Расходы по содержанию и лечению во французских госпиталях больных и раненых,
должны быть приняты на счет Французского Правительства».
Несмотря на недостатки в посылке бригад, денежное содержание русских солдат и
офицеров оказалось значительно лучшим, чем во французской армии. Так, русский
капитан получал во Франции 1.577 франков (капитан французской службы - 689
фр.), соответственно подпоручик - 804 и 472 франков, рядовой - 50 и 7.50
франков.
Денег царское правительство явно не жалело. Так, В.А. Рыхлинский вспоминает, как
его командир, П.П. Дьяконов («обладал этим даром – пить в невероятном
количестве, как никто») выдал ему чек на предъявителя на 1 млн. франков
золотом на представительские расходы! В Сингапуре казначей бригады выдал В.А.
Рыхлинскому для «покупки верховой лошади» (!) 1,5 тыс. франков золотом.
Вопрос с обмундированием русских войск оказался довольно сложным. За все время
пребывания во Франции и Македонии войска никогда не будут иметь однообразную
форму. Так, 3 октября 1916 г. по 1-й Особой бригаде выходит приказ № 173, в
котором, в частности, говорилось, что «...некоторые нижние чины особенно
охотно заменяют форменную одежду, установленную для французской армии.
Появились синие рубашки вместо наших защитных и т.д.». Обмундирование
русских военнослужащих останется на долгое время пестрой, подчас нововведения в
деталях униформы мирно соседствуют со старыми, отмененными. Подобное положение
дел сохранится до конца войны.
Перед отправкой во Францию 1-я Особая бригада получила превосходную форму -
ее подгоняли почти для каждого солдата (однако по сохранившимся фотографиям
это не скажешь); им предназначалось 2 комплекта - в одном они прибыли во
Францию, а второй – «про запас». По прибытию во Францию и Македонию войска
получали каски образца Адриана с двуглавым орлом. Когда каска не требовалась,
русские военнослужащие носили фуражки французского (например, в 4-м Особом
полку 2-й Особой бригады) и русского образцов.
С обмундированием для 2-й Особой бригады дело обстояло хуже. Генерал М.К.
Дитерихс подвергает суровой критике службы, занимавшиеся обмундированием его
бригады, о чем сообщает в «Общих выводах по формированию и отправки бригады
на фронт союзных армий» (от 7 августа 1916 г.). Уже первый комплект военной
одежды к прибытию в Брест принял «...недопустимый вид: материал, из
которого сделаны штаны - страшно маркий, а стирке поддается плохо... Кроме
того, цвет материала не одинаков; почти от белого до темно-коричневого, что
вносит еще больше впечатления неряшливости, беспорядка и небрежности».
Не лучшим образом обстоял вопрос с обмундированием для 4-й Особой бригады: «
Обмундировали меня [Д. Шаевского, автора этих строк] как огородное
чучело: поношенный солдатский картуз, прикрывавший только затылок, гимнастерка
до колен с рукавами на 4 вершка [около 18 см] длиннее рук, старые брюки
и кирзовые сапоги - правый сапог 44-го размера, левый - 39-го».
Для ведения боевых действий двух комплектов явно было недостаточно, и между
русским и французским интендантствами возникли некоторые разногласия - где и
из чего шить летние, зимние комплекты. В результате появилось три вида
военной одежды: военная униформа, сшитая в России, военная униформа, сшитая
во Франции из французских тканей и сшитая во Франции из русских тканей.
Со стрелковым вооружением хлопот практически не было. Личный состав Особых
бригад вооружили ружьями и пулеметами французского образца. Русские солдаты
имели на вооружении в разное время практически все образцы французских
винтовок того времени - от 8-мм 3-зарядного Лебель Ml 886/93 до 8-мм 5-
зарядного Лебель М1916.
Сложным для решения оказался вопрос о лечении больных и раненых во
французских госпиталях. Перед отправкой Особых бригад за границу русское
командование не позаботилось об учреждении собственных стационарных
госпиталей во Франции и Македонии; только к середине 1917 были приняты меры
по организации лечебных учреждений с русскими врачами и русским
медперсоналом. Особенно остро недостаток русских врачей ощущался в Салониках.
Отношение к русским во французских госпиталях практически всегда являлось
очень плохим - как во французских госпиталях во Франции, так и во французских
госпиталях в Македонии.
Проблемами создания централизованного тылового аппарата русское командование
себя не отягощало. Решение данной проблемы взял на себя по собственной
инициативе военный агент во Франции полковник граф А.А. Игнатьев. Именно он
руководил и решал все хозяйственные и организационные проблемы, связанные так
или иначе с вопросами, входящими в компетенцию тылового аппарата. Фактически
прообраз тылового управления был создан к началу 1917 г., но легитимное
оформление оно получило только в начале июля 1917, т.е. когда активные боевые
действия со стороны Особых бригад прекратились. Только 2 июля 1917 г. выходит
долгожданный приказ № 11 по русским войскам во Франции, в §1 которого
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11