говорится:
«Для объединения деятельности тыловых органов формируется Тыловое Управление
в составе отделений: Инспекторское, Интендантское, Санитарное»; начальником
управления назначался полковник М.В. Карханин.
Русское командование не проработало вопрос и о почтовых связях русских
солдат, оставшихся на чужбине, со своим домом (с марта 1917 г. почтовые
отношения с Россией прерываются). Чтобы заменить солдатам в какой-то мере их
семьи, во Франции возникает очень интересный институт «крестных матерей» («
les marraines »). Почти у каждого солдата имелась собственная «крестная мать»
из числа сердобольных француженок, пытавшихся позаботиться о своем подопечном
- они присылали на фронт разнообразные подарки, стараясь знаками внимания
помочь русскому солдату, приехавшему защищать Францию из далекой России.
Конечно, не обошлось здесь, как пишет Ю.Н. Данилов, и без женщин легкого
поведения, но таких, по его утверждению, оказалось мало.
Этоне могло никак в полной мере заменить чувство тоски по родине у солдат,
оказавшееся, разумеется, одной из причин будущих революционных выступлений.
Отправка русских войск за границу оказалась весьма поспешной, не продуманной и
не проработанной до логического конца. О результатах подобных скорых действий
хорошо передает генерал М.К. Дитерихс: «Спешка формирования бригады, приняв
во внимание позднее прибытие большинства ее старших лиц, спешка отправления из
России и дальнейшая спешная перевозка в Салоники вызывало то, что многие
вопросы остаются не выясненными, многие положения не разрешенными и все первые
дни жизни бригады проходят в решении многих серьезных обстоятельств на спех,
кое-как, со многими серьезными упущениями».
Как здесь не вспомнить японцев, за отправку солдат потребовавших взамен у
союзников политические уступки и льготы для собственной страны!
Стоит ли теперь удивляться, как французское правительство впоследствии
жестко, даже жестоко обошлось с русскими военнослужащими? Единственный
положительный результат, которого добились русские войска во Франции и
Македонии - поднятие морального духа как среди французов, так и сербов.
Впрочем, даже по этому пункту русские войска проиграют в 1917 г. в силу как
объективных, так и субъективных причин.
УЧАСТИЕ В ПЕРВЫХ БОЯХ.
Как ни парадоксально, но во Франции русские воевали практически с первых дней
начала войны. По призыву статьи «Россия и Свобода», опубликованной в газете с
характерным названием «Воззвание» (за № 2), из эмигрантов (в частности,
революционеров) начали формироваться отряды русских добровольцев. Из 9,0 тыс.
добровольцев для фронта французские «военкоматы» отобрали 3,4 тыс. (из
которых 600 политических эмигрантов), прибывших на передовую в конце августа.
Из них сформировали специальную русскую добровольческую бригаду в составе
Марокканской дивизии. Вскоре большинство бригады полегло в боях. Остальных
командование разбросало по соединениям дивизии, часть завербовалась в
канадскую армию, Иностранный легион.
20 апреля 1916 г. в Марсель прибыла 1-я Особая бригада. Встреча русских войск
французами оказалась самой душевной и доброжелательной. «Все балконы и окна
домов украшены гирляндами разноцветных флажков союзных Франции стран, но больше
гирлянд из русских и французских флажков... (...) ...на балконах и
окнах висят роскошные ковры. На тротуарах сплошь народ. Люди рванулись бы к
русским солдатам, но их сдерживают канаты». Главнокомандующий французскими
армиями генерал Ж.Ж.С. Жоффр ради подобного случая отдал специальный приказ, в
котором говорилось: «Наша верная союзница “Россия” [так в тексте],
армии которой так доблестно сражались против Германии, Австрии, и Турции,
захотела дать Франции новый залог своей дружбы, еще большее блестящее
доказательство своей преданности общему долгу». Прибытие русского военного
контингента очень благотворно повлияло на моральное состояние французов.
В Марселе войска прошли церемониальным маршем под восторженные крики французов.
При проведении парада чуть было не произошел конфуз – все офицеры пропали кто
куда, и их невозможно было разыскать. Выручила, как всегда, русская смекалка –
разные роты поручили возглавлять одним и тем же офицерам. Прапорщику В.А.
Рыхлинскому (адъютанту командира 2-го Особого полка П.П. Дьяконова) пришлось
«обежать бегом дома, чтобы стать во главе, кажется, 3-й роты, командир которой
был в числе “пропавших без вести“». Потом В.А. Рыхлинский заменял командира
7-й, 8-й роты и т.д. Когда он проходил в третий раз, услышал разговоры среди
зевак: «Как все русские офицеры похожи друг на друга!».
Вместе с войсками во Францию прибыл медведь по кличке «Мишка», купленный
офицерами 1-й роты 1-го Особого полка в Екатеринбурге и прошедший всю войну;
его дни закончились в парижском Зоологическом саду. Медведь стал неким
символом Особых бригад и всегда вызывал неподдельное восхищение и
колоссальный восторг у французов. Мишка ужасно любил зеленую форму русских
солдат и не выносил синюю форму французов. Во время газовых атак медведь
отравился хлором, лечился; врачи-ветеринары назначили ему специальный рацион.
Во время куртинских событий Мишка находился в лагере и пострадал от злых
солдат – ему специально обварили шерсть кипятком.
После высадки 1-ю Особую бригаду отправили из Марселя в Шампань, в лагерь
Майи (подразделения прибывали в Майи в период с 22 апреля до начала мая). По
прибытии в лагерь все подразделения бригады полностью получили
предусмотренное штатом число офицеров и нижних чинов французской службы,
материальную часть. Были решены и некоторые организационные вопросы.
28 апреля по IV французской армии генерала Гуро выходит приказ о зачислении
1-й Особой бригады в состав армии, точнее, в XVII-й корпус генерала Дюма.
Дополнительно были сформированы пулеметные роты (в каждой 3 офицера и 143
нижних чина), разведывательные команды - по одной на полк, 60 человек каждая
(в русских полках на Восточном фронте не было предусмотрено по штату). В
результате в бригаду входили два полка по 3 батальона, подразделявшихся по 4
роты; каждый полк имел три пулеметные роты (12 на батальон), отряд связи и
военно-хозяйственную службу (каждая рота имела собственную полевую кухню).
По прибытию во Францию, русские войска, казалось, должны были сразу
углубиться в курс боевой подготовки к предстоящим сражениям. Однако, прежде
всего стали преследоваться интересы показа внешнего лоска и показухи.За один
месяц1-я Особая бригада участвовала в 18 парадах, на которых присутствовали
либо представитель Верховного Командования при французских армиях генерал
Я.Г. Жилинский (на данной должности с 3 сентября 1314 г.), либо генерал Гуро,
либо президент Франции Р. Пуанкаре.
Один батальон из 1-го Особого полка полковника М.Д. Нечволодова прошел даже
церемониальным маршем в Париже; там же подразделение русских войск примет
участие в торжествах по поводу праздника 14 июля, ежегодно отмечавшегося
французами. Являлись ли парады необходимостью для бригады, прибывшей во
Францию сражаться вместе с французами и англичанами против общего врага?
Определенное время все-таки уделялось и на боевую подготовку. Об этом
свидетельствуют приказы по 1-ой Особой бригаде № 29 от 21 апреля, № 35 от 26
апреля и др. Многих солдат направили учиться на краткосрочные курсы по
овладению новыми военными специальностями, своеобразный центр которых
находился в Шалоне, где солдаты обучались на пулеметчиков, снайперов,
телефонистов, сигнальщиков, саперов и т.п. Одновременно солдаты и офицеры
изучали особенности французского фронта и методы ведения боев, участвовали в
практических занятиях на полигоне, на учебных стрельбах.
На французском фронте 1-я, затем и 3-я Особые бригады не являлись отдельной
самостоятельной частью из-за малочисленности и недостаточной технической
укомплектованности. Они входили в состав французской армии, и подчинялись в
оперативном отношении командующему фронтом, в юридическом - представителю
Верховного Главнокомандующего во Франции: «...где бы ни находились русские
войска, они подчиняются русским военным законам». Таким образом, русские
войска имели как бы двойное подчинение.
К боевой службе на французском фронте русские солдаты приступили в ночь на 17
июня 1916 г., когда подразделения 1-й Особой бригады заняли один из участков
IV французской армии, входившей в группу войск под командованием командира II
кавалерийского корпуса генерала де Митри. Сектор, занимаемый русскими
войсками, находился к востоку от города Реймса, примыкая своим правым флангом
к реке Сюипп, близ села Оберив.
Во французских окопах и траншеях русских солдат ждали «сюрпризы» - они не
переставали удивиться тому, какими прочными и солидными бывают
фортификационные сооружения: глубокие землянки (в 50 ступенек), прочные
деревянные перекрытия. В офицерских землянках находились даже ванны и кое-где
бильярдные столы.
В тылу позиций находился военный лагерь Мурмелон Ле Гран, в котором русские
солдаты будут располагаться на отдых, когда их сменят французские
подразделения.
Сектор, оборонявшийся нашими войсками, находился постоянно под обстрелом и
являлся отнюдь не легким. Расстояние, разделяющее наши передовые линии от
немецких, составляло всего 70-80 м, поэтому постоянно приходилось быть
начеку. Все четыре месяца, которые русские войска провели на передовой,
прошли для них в постоянных перестрелках с врагом.
Боевое крещение 1-я Особая бригада получила 18 июня - подверглась
артиллерийскому обстрелу противника и отбила немецкую атаку. Первые убитые
появились у бригады 14 июля. Двое солдат 1-го Особого полка были заколоты в
неравном штыковом бою, и теперь немцы точно знали, что против них находятся
русские войска, поскольку противник захватил с собой в качестве трофеев каски
с двуглавыми орлами.
1-й Особой бригаде удалось принять участие в известной наступательной акции
франко-английских войск против Германии - сражении на реке Сомма (июль-ноябрь
1916 г.). Для русских солдат самый ожесточенный бой произошел 5 сентября,
когда в течение 12 часов пришлось отбить пять сильнейших атак противника. 1-й
и 2-й батальоны 2-го Особого полка (которому достался самый тяжелый участок в
бригаде) неоднократно вступали в рукопашные схватки с немцами. Потери только
в этот день составили 35% всего личного состава 1-й Особой бригады. Самые
мощные атаки противника приняла на себя 9-я рота 2-го Особого полка,
недосчитавшаяся 2/3 бойцов.
Русские войска продемонстрировали умение воевать не только в открытом бою, но и
в боевых разведывательных рейдах, называвшимися французами « coup de main
». Так, младший унтер-офицер Г. Котов и ефрейтор А. Калмыков с группой товарищей
совершили боевую вылазку к немцам, в результате которой захватили двух пленных,
две винтовки с боеприпасами и два ящика ручных гранат. Все участники вылазки
были удостоены Георгиевских крестов, А. Калмыкову присвоено звание младшего
унтер-офицера, а его трем боевым товарищам - звание ефрейтора. Этот славный
эпизод имел счастливое продолжение: героев принял генерал Н.А. Лохвицкий и
вышестоящее французское начальство.
Не осталась незамеченной акция 16 июля, когда была отбита вылазка противника,
стоившая ему до 100 человек убитыми и ранеными и 10 человек пленными. С нашей
стороны тоже имелись немалые потери -13 убитых (плюс один солдат французской
службы) и 36 раненых, из них 2 офицера. Командир XVII корпуса генерал Ж. Дюма с
большой похвалой отозвался об общем управлении контратаки и о мужественном
поведении чинов 1-й Особой бригады, а генерал де Базелер сказал:
«...русские остаются по-прежнему мастерами штыкового боя».
29 сентября 1916 г. выходит приказ № 646 поIV армии, отмечающий заслуги 3-го
батальона 2-го Особого полка: «18 сентября 1916 под командованием своего
командира подполковника Верстаковского, будучи яростно атакован 6-ю ротами
германцев, которые наступали под прикрытием сильной артиллерии, встал, как один
из окопов, бросился в штыки и своим неудержимым порывом, отбросил неприятеля до
его линии, нанеся при том ему сильные потери». По этому приказу 3-му
батальону 2-го полка от генерала Гуро был пожалован Военный крест с пальмой. В
приказе по 1-й Особой бригаде № 174 от 4 октября 1916 г. приведена телеграмма
от генерала Ж. Дюма: «Шлю самые сердечные поздравления храбрым войскам иих
храбрым начальникам».
О доблести обоих полков 1-й Особой бригады нам наглядно говорит число
награждений за первый период пребывания на французском фронте – в течение
июня-сентября 1916 г. (даны самые приблизительные подсчеты).Из нижних чинов
1-го Особого полка были награждены: Георгиевскими крестами 4-й степени - 2
чел., Георгиевскими медалями «За храбрость» 4-й степени - 9 чел. (из которых
один - из штаба бригады), французским Военным крестом - 3 чел. Но больше
всего наград получили солдаты 2-го Особого полка: Георгиевскими крестами 3-й
степени - 2 чел. 4-й степени - 38 чел. Георгиевской медалью «За храбрость» 4-
й степени - 82 чел, Военным крестом - 66 чел.
Награды получили и офицеры 1-й Особой бригады - орден св. Анны 4-й степени с
надписью «За храбрость» - 6 чел, орден св. Станислава 3-й степени с мечами и
бантом - 4 чел., Военным крестом - 4 чел (один из награжденных, генерал Н.А.
Лохвицкий получил крест с пальмовой ветвью). Кроме того, президент Франции
указом от 22 октября 1916 г. наградил кавалерским крестом ордена Почетного
Легиона 2 офицеров русской службы (подполковника Иванова и поручика
Тихомирова) и одного офицера французской службы.
Боевую службу 1-я Особая бригада исправно несла до 16 октября, когда ее на
позициях у села Оберив сменила 3-я Особая бригада, также доблестно
исполнявшей долг перед союзниками и не давшей повода усомниться в собственной
храбрости и стойкости.
В течение 1916 г., по данным военного атташе во Франции полковника А.А.
Игнатьева, потери 1-й Особой бригады составили 2 офицера и 103 солдата
убитыми и умершими от ран, 2 офицера и 130 солдат ранено. В 3-й Особой
бригаде соответственно 1 офицер и 67 солдат, 3 офицера и 404 солдата.
Ничуть не умаляя героизма русских солдат на французском фронте, хотелось бы
указать и на следующие неприятные моменты. Случались на фронте и такие
неприятные вещи, как взятие в плен наших солдат немцами: во время «...одной
частной атаки немцев на наши позиции к югу от высоты Менил были взяты в плен
немцами 21 человек в убежище...».
В 1-й Особой бригаде существовали телесные наказания для нижних чинов еще со
времени их отправки из России. Несмотря на то, что генерал Н. Лохвицкий заявил
в приказе № 205 от 1 ноября 1916 г.: «Как русская, так и французская армии
никогда не знали немецкой палочной дисциплины...».
Отношения между нижними чинами и офицерами не являлись чрезвычайно
дружелюбными, иногда случались серьезные инциденты. По недоразумению пьяных
офицеров, 4-я рота 2-го Особого полка некоторое время вела перестрелку со 2-й
ротой того же полка (когда полк находился на боевых позициях у села Оберив),
в результате чего у 4-й роты оказалось 27 человек убитыми и 36 раненых.
Еще во время переезда 1-й Особой бригады, незадолго до прибытия в Марсель,
самодурство командира 2-го Особого полка П.П. Дьяконова довело его до удара
со стороны одного солдата, некоего Петрыкина, который по прибытии в Марсель
сбежал. Пытаясь его разыскать, начальник 1-го батальона 2-го Особого полка
подполковник М.М. Иванов судил и впоследствии расстрелял 8 человек.
Офицеры тоже не оставались «в долгу». В приказе по 1-й Особой бригаде № 205 от 1
ноября 1916 г. можно найти следующие строки: «Состоящий во 2-м ОСОБОМ
пехотном полку Подпоручик Конюс позволил себе нанести удар нескольким солдатам.
Приказываю арестовать Подпоручика Конюс на 20 суток, надеюсь, что подобный
случай больше не повторится...».
Даже с момента отправки 1-й Особой бригады из России у солдат с офицерами
стали возникать трения, которые в течение времени не только уменьшались, но и
увеличивались; остановить их не представлялось возможным. Какое отношение у
солдат могло сложиться о своем командире, генерале Н. Лохвицком, когда он
лично поощрял порки солдат.
Прапорщик В.А. Рыхлинский вспоминал, когда он, 21-летний офицер, называл 35-
40-летних рядовых и унтер-офицеров на «вы», его начальник, временно
командовавший 2-м Особым полком капитан М.И. Иванов (впоследствии
подполковник и командир 1-го батальона этого же полка) высказывал В.А.
Рыхлинскому собственное неудовольствие, на людях демонстрировавший доброту к
подчиненным. Отметим, что в бою М.И. Иванов не прятался за спины солдат.
Не имея боевой спайки, в глубине рот, батальонов, полков 1-й Особой бригады,
как и в 3-й, зарождалось семя недовольства против офицерства, многие
представители которого позволяли себе грубо обращаться с солдатами.
Отсутствие боевых кадровых офицеров, большая часть которых была выбита в
первые месяцы войны на русском фронте, давало о себе знать.
Несомненно, среди офицеров находились люди порядочные, отважные и смелые.
Ярчайшим примером подобного офицера может служить подполковник Г.С. Готуа,
командир 2-го батальона 2-го Особого полка, которого солдаты вспоминали с
уважением.
После вышеперечисленных фактов вовсе не удивительно, что именно 1-я Особая
бригада стала ядром неповиновения высшей власти и явилась рассадником
недовольства в русских войсках на французском фронте в 1917 г.
Уже в 191б г., в конце года, один из атрибутов дисциплины - соблюдение формы
одежды - в 1-й Особой бригаде стал нарушаться. Причем не обязательно среди
нижних чинов, но и среди господ офицеров. Тревога по этому поводу звучит в
приказе № 173 по 1-й Особой бригаде от 3 октября 1916г. В приказе № 224 по 1-й
Особой бригаде от 23 ноября 1916 г. можно найти следующие строки:
«Главнокомандующий французскими армиями обращает внимание на заметный упадок
внешней дисциплины в войсках [в 1-й Особом бригаде], выражающееся в
несоблюдение формы одежды, и некоторой распущенности». Спустя 4 месяца от
приказа № 454 от 12 августа 1916 г, в декабре 1916 г. еще существовали погоны и
петлицы разных цветов, пулеметчики не имели установленных нарукавных знаков для
их отличий, нижние чины не имели индивидуальных знаков, введенных с 15 ноября
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11
