он не смог проехать.
Солдаты и водитель сошли, и один из солдат направил на направлявшихся к нему
членов CGT свое оружие. В этот момент на него напал Хосе Сальгадо, отобрал у
него винтовку и ударил ею им по голове. Солдат упал на землю и умер. Другой
солдат и водитель тоже выхватили свое оружие, но у них не было шансов.
Вооруженные забастовщики из CGT застрелили их. Вездесущие агенты политической
полиции в штатском, размещенные у штаб-квартиры CGT, увидели начало инцидента
и ринулись за подкреплением. Около 2 сотен конных полицейских спецназа (...)
и несколько кавалерийских частей были отправлены на восстановление порядка.
Правительство срочно перебросило в Мехико 500 солдат кавалерии, чтобы
подавить волнения рабочих.
По дороге полицию и войска у офиса телефонной компании Эриксона встретила
воинственно настроенная толпа рабочих телефонной компании - членов CGT и
других сторонников стачки. Полиция (...) врезалась в толпу на лошадях, легко
рассеяла ее и сорвала ее красно-черный флаг. Однако когда отряд конной
полиции галопом доскакал до баррикад CGT на калье Уругвайяна и попытался
применить ту же тактику, дело обернулось иначе. Привыкшие иметь дело с
запуганным и невооруженным гражданским населением, они попали на улице прямо
под ружейный огонь. Несколько полицейских были убиты и ранены в первые же
минуты. Разгорелся часовой уличный бой, стрелки CGT стреляли из-за баррикад,
из окон и подъездов близлежащих домов. В конце концов около сотне членов CGT
пришлось сдаться полиции и армейским частям под командованием бригадного
генерала Арнульфо Гомеса. Им обещали безопасность, но арестовали, а здание
было захвачено. 13 членов CGT были ранены, 5 конных спецназовцев, 2 солдата и
водитель из CROM - убиты, неизвестное число полицейских и военных - ранены. 3
февраля правительство объявило о высылке из Мексики 4 родившихся за рубежом
арестованных членов CGT. Все они были испанцами: Себастьян Сан-Висенте,
Алехандро Монтойя, Х.Перес Хиль и Урбано Легаспи. Все четверо являлись
видными лидерами забастовки транзитных рабочих.
Обращение к оружию в мировом анархо-синдикалистском движении было в те
времена обычной тактикой. Она была популярна в те годы среди испанских
анархистов, которые прибегали к использованию «пистолерос» в ответ на
убийства, осуществлявшиеся полуофициальными, поддерживаемыми полицией правыми
террористическими группами и самой испанской полицией. Более умеренная форма
этой тактики применялась и в Мексике, где было много актив-ных испанцев. 10
марта CGT организовала марш протеста против убийства в Испании видного
анархо-синдикалистского идеолога и писателя Сальвадора Сеги (...), который
был застрелен неизвестными на улице в Барселоне.
После уличного боя перед штаб-квартирой CGT министр-секретарь правительства
генерал Плутарко Элиас Кальес объявил стачку прекращенной т заявил, что армия
больше не потерпит гражданского неповиновения или забастовочной деятельности.
Сто членов CGT все еще были под арестом, и перед лицом серьезных репрессий
CGT отступила; стачка закончилась. В течение нескольких последующих лет
большинство рабочих транзитной компании вступило в CROM. Освобождению сотни
арестованных членов CGT национальным правительством помог Адольфо де ла
Уэрта, новый лидер левых военных (...). Он отстоял дело заключенных из CGT
перед президентом Обрегоном. (...) Де ла Уэрта был сильным кандидатом в
президенты и пользовался поддержкой значительной части армии, и Обрегон ста-
рался предупредить его наклонности к мятежу и избежать гражданской войны.
Мятеж вспыхнул позднее в том же году, когда Обрегон выбрал своим преемником
своего близкого доверенного и друга Кальеса. Де ла Уэрта был разбит в военном
отношении, а CGT, хотя и отказавшаяся открыто поддержать мятеж де ла Уэрты и
осудившая его 3 января 1924 г., столкнулась с открытой враждебностью
усилившегося правительства. Об этой враждебности пророчески объявил помощник
Кальеса, вице-секретарь правительства Хильберто Валенсуэла, с угрозой
заявивший, что «прямое действие» не обязательно является законной тактикой
рабочего класса и та должна соответствовать существующим законам.
На протяжении 1922-1923 гг. главным центром конфликта CGT с правительством
был район Веракруса-Орисабы. В 1922 г. город Веракрус потрясла массовая
стачка съемщиков жилья, организованная анархистами. Она ускорила конфликты
между группами (...). Такими группами были массовый многотысячный союз
съемщиков и союзные с ним синдикаты CGT, профсоюзы, входившие в CROM, где
конфликт разделил враждебных лидеров и симпатизировавший стачке базис,
ассоциацию собственников и правительственные элементы города, штата и страны.
Социально-экономическая ситуация в Веракрусе (...) обострилась до крайности
(...) Более 96% населения составля-ли съемщики жилья. (...) Собственники
организовали свой союз и специальную частную полицию (...). Но появление в
Веракрусе в 1922 г. революционного союза защиты интересов съемщиков было
следствием не только общей ситуации. В городе имелось ядро организованных
ремесленных и рабочих активистов во главе с портным-анархистом Эроном Проалем
(...) Активность многих рабочих портового города и их верность принципам
«Дома рабочих мира» побудили Федерацию синдикатов Федерального округа избрать
в конце 1916 г. Веракрус местом созыва Предварительного ра-бочего конгресса,
первой после «Дома рабочих мира» попытки реорганизовать городское рабочее
движение на общенациональном уровне. Проаль был исполнительным секретарем
конгресса.
(...) В 1919 г. в Веракрусе была создана Федерация трудящихся порта Веракрус.
Позднее она превратилась в основ-ную организацию CGT в районе порта, а Проаль
был членом ее директората. В январе 1922 г. Проаль и группа анархистов из CGT
провела серию публичных митингов протеста против крайнего роста платы за
аренду и вызывающего поведения частной полиции владельцев в отношении
съемщиков. В митингах приняли участие разозленные и стремительно растущие
массы, включая даже проституток, однако власти игнорировалим требования
протестующих (...). 3 февраля 1922 г. был официально создан союз съемщиков,
когда группа возмущенных членов входившего в CROM союза моряков ушла с
собрания их союза после отказа лидеров поддержать разворачивающуюся стачку
съемщиков. Они присоединились к Проалю и его группе на улице и оформили свой
альянс, учредив «Революционный синдикат съемщиков». Президентом нового союза
был избран Проаль.
На протяжении следующих месяцев специальные группы членов синдиката съемщиков
организовали растущую стачку съемщиков и вступали в уличные схватки с
частными «полицейскими силами» собствеников, пытаясь предотвратить выселение.
Главным противником Проаля в борьбе был Симон Касерес, шеф частной полиции и
собственник многих доходных домов. Когда количество и воинственность отрядов
союза съемщиков, включавших в себя мужчин и женщин, старых и молодых, стала
возрастать, он постепенно удалил с улиц «частную полицию».
Местные власти под давлением союза собственников с запозданием пожелали
прекратить стачку, но та распространилась и вышла из-под их контроля еще до
того, как они обратили на нее внимание. Они не смогли добиться под-держки
губернатора Адальберто Техады, одного из «социалистических губернаторов
Побережья» и не сумели отвлечь от движения огромное большинство жителей
Веракруса, которые должны были платить арендную плату и симпатизи-ровали
масовым демонстрациям или участвовали в них. По городу периодически шли марши
с числом участников, часто превышавшем 10 тысяч - 20% населения города.
Техада взаимодействовал с обеспокоенным президентом Обре-гоном;
«социалистические губернаторы» оказывали нажим на оказавшегося в тупике
президента, чтобы тот сделал своим преемником Кальеса, а не де ла Уэрту.
Проаль, которого в его квартале и на митингах синдиката окружали вооруженные
сторонники, был неприемлем для местных властей, которым не хватало военной
силы.
В результате стачки съемщиков, массовых демонстраций и действий «групп
самообороны» вооруженных съемщиков уровень арендной платы стабилизировался, а
во многих районах города даже упал. В мае Проаль и Синдикат съемщиков
почувствовали, что потенциал их движения еще больше нарастает. Урсуло
Гальвану было поручено мобилизовать крестьян в качестве первого шага к
созданию еще более мощной массовой «антиполитической» организации трудящегося
класса.
9 мая состоялась давно запланированная и крупнейшая демонстрация. Проаль
объявил, что победа над собственниками - это только начало. Теперь синдикат
намеревался добиться установления сниженных и твердых цен на основные
продукты питания и одежды. В тот же день в город вступили федеральные войска,
но не приступили к действиям. С этого момента новая кампания синдиката
тормозилась конфликтами в директорате между «антиполитическим» анархистским
большинством и членами Мексиканской компартии, которые настаивали на участии
движения в местной и национальной политической кампании. Результатом спора
стал уход коммунистов и публичное заявление Проаля 30 июня о том, что
синдикат съемщиков остается «революционным, антиполитическим и подлинно
коммунистическим».
5 июля съемщики готовились начать кампанию за стабилизацию и сокращение цен
на продукты питания и одежду. Многотысячная демонстрация началась под дождем,
который вскоре перешел в потоп. Толпа рассеялась, а Проаль, его товарищи и
охранники направились в штаб-квартиру синдиката. Ночью здание было окружено и
захвачено войсками. Представители синдиката были застигнуты врасплох.
Перестрелка была интенсивной, но неравной.
На следующий день симпатизировавшая владельцам местная газета «Эль диктамен»
сообщала, что были убиты один полицейский и несколько членов союза, 5 солдат
и 10 членов союза ранены. Проаль был арестован, брошен в тюрьму в Мехико, а
затем выслан. В 1924 г. после окончания срока полномочий Обрегона, а затем в
1926 г. сильно сократившийся в размерах союз съемщиков опубликовал, ссылаясь
на «независимое расследование», свои оценки: «свыше 150 убитых» и 141
арестованный или временно задержанный за «смуту и убийства». Многие
обозреватели на-зывают средние цифры (...). Гальван возглавил знаменитую
«Лигу аграрных общин и синдикатов штата Веракрус», основанную в марте 1923 г.
Впоследствии он отказался от анархизма, стал убежденным марксистом и
поддерживал губернатора Техаду.
Во второй половине 1923 г. сцена действий CGT переместилась в район Орисабы.
20 июня Энрике Флорес Магон написал обращение к бастующим текстильным рабочим
Орисабы и призвал их использовать в борьбе силу. Владельцы предприятий в
Орисабе и Веракрусе объявили локаут. Ответом стала всеобщая стачка,
поддержанная CGT и СROM. Стачки, акты саботажа, локауты, а затем и конфликты
между рабочими распространились по всей промышленной зоне района и
продолжались месяцы. CROM и CGT боролись за контроль, поселения бастующих, по
вопросам идеологии.
15 сентября CGT вступила в анархо-синдикалистскую Международную ассоциацию
трудящихся (М.А.Т.) и объявила о планах созвать 3-й национальный конгресс. Он
состоялся в январе 1924 г. Апогей наступил, когда был зачитан доклад об
исследовании текстильных предприятий, закрытых в Федеральном округе.
Владельцы утверждали, что закрытие на короткий срок объяснялось нехваткой
материалов из-за всеобщей стачки в Веракрусе. Доклад CGT, подготовленный Хосе
Валадесом, (...) утверждал, что на многих предприятиях есть запасы
материалов, которых хватит на 3 месяца, и рекомендовал рабочим в свете
плохого управления со стороны владельцев, взять в свои руки контроль над
предприятиями. Национальный конгресс CGT одобрил доклад. Локауты
продолжались.
3 марта представители CGT встретились с владельцами текстильных фабрик
Федерального округа и заявили, что заводы должны оставаться открытыми или
рабочие захватят их. Владельцы попросили об отсрочке, чтобы подготовить
ответ, и встреча была отложена. 8 марта генерал Мануэль Перес Тревиньо
заверил, что дело текстильных фабрикантов - «правое», и на следующий день
правительство Федерального округа послало войска для охраны текстильных
фабрик от захватов со стороны рабочих. Спор продолжался всю весну и начало
лета, сопровождаясь серьезными стачками и временами вспышками насилия. В
конце концов, 2 лидера синдиката текстильных рабочих CGT Отило Венсес и Сиро
Мендоса были приглашены правительственным арбитражем на встречу с 2
представителями промышленников. Конфликт был разрешен, и текстильные фабрики
Федерального округа жили в условиях относительного мира, пока организаторы
текстильных рабочих CROM не бросили вызов гегемонии CGT примерно год спустя.
Администрация Кальеса вступила в должность в 1924 г. и еще более открыто
стала действовать вместе с CROM против CGT. 2 декабря Моронес был назначен
секретарем правительства по вопросам промышленности, торговли и труда.
Престиж Моронеса и открытая поддержка CROM со стороны правительства придавали
ей привлекательность в глазах многих рабочих и служащих. В декабре 1924 г.
правительство приняло важное трудовое законодательство, ук-реплявшее позиции
CROM и подрывавшее позиции CGT. Два закона, проведенные в этом месяце при
поддержке Мо-ронеса и Кальеса, предусматривали, что на каждом предприятии мог
быть признан только один профсоюз, который обладал на нем наибольшим
представительством среди рабочих. Новые законы были популярны среди рабочих,
поскольку предоставляли коллективу права в трудовых спорах и гарантировали
безопасность бастующих. Более крупная и официально поддержанная CROM явно
извлекала выгоду из новых законов. За 2 года 1925-1926 гг. число членов в
CROM, по ее собственным данным, выросло с 1,2 миллионов до 2 миллионов. В
действительности же их было, веро-ятно, около 100 тысяч, то есть всего в 2
раза больше, чем в CGT. Коллективные переговоры CGT и забастовочные действия
оппозиционных меньшинств или тех, кто просто заявлял о поддержке большинства
CROM теперь были нарушением федеральных законов. 28 января 1925 г. Моронес и
его правительственный секретариат по делам промыш-ленности, торговли и труду
назначили официальных лиц, призванных выполнять в различных штатах и в
Федеральном округе роль наблюдателей, примирителей и арбитров в трудовых
конфликтах. Более 2/3 из них были членами CROM. Созданные в соответствии с
законом новые правительственные комиссии по трудовым отношениям - «хунты
примирения и арбитража» - находились под контролем ведомства Моронеса. Они
приобрели большое значение, по-стоянно принимая решения в трудовых конфликтах
в пользу CROM и обычно занимая враждебную позицию (...) в отношении CGT. В
1925 г. CGT сталкивалась с соединенной атакой CROM и правительства в
Федеральном округе, поставившей под угрозу ее существование.
Волнения начались с серии судебных споров, которые привели к физическим
нападениям и, наконец, к тому, что во время празднования 1 мая снайпером была
убита женщина-член CROM. В то время как было заявлено о причастности
нескольких видных лидеров синдикатов CGT, конфедерация провела свой 4-й
национальный конгресс 4-10 мая. Декларации конгресса подстегнули ситуацию.
Были провозглашены новые кампании. Во-первых, CGT выступила за 6-часовой
рабочий день как средство борьбы с безработицей. Во-вторых, она обновила
стойкую поддержку мексиканскими анархистами аграрному движению и потребовала
полного и немедленного распределения помещичьей земли среди крестьянства.
Более того, она критиковала правительство за недостаточную активность в этом
вопросе. Раннее в том же году региональные группы CGT выразили свою поддержку
далеко идущего плана аграрной реформы, предложенного бывшим членом «Дома
рабочих мира» и сапатистом, а теперь - депутатом парламента Антонио Диасом
Сото-и-Гамой. Мексиканский парламент отверг предложения Диаса Сото-и-Гамы.
Правительственный секретарь по вопросам развития и сельского хозяйства Луис
Леон сердито отреагировал на предложения «красных» из CGT, заявив, что они
«требуют новой революции». По его словам, режим Кальеса всегда дает
возможность осуществить земельную реформу по закону. В других решениях
конгресс CGT призвал к созданию «рационалистических школ» и к «прямому
действию»; он отверг легитимность, честность и авторитет «хунт примирения»,
где господствовал Моронес. Прямая конфронтация была неизбежна.
7 июля владельцы текстильных предприятий Ла-Абеха, Ла-Магдалена и Ла-Ормига в
районе Сан-Анхель - Контрерас в Федеральном округе, где была сильна CGT,
официально запросили местную «хунту примирения» обсудить «исправленные ставки
зарплаты». Решение «хунты» было не в пользу рабочих из CGT с этих заводов, и
это побудило мощную Всеобщую федерацию рабочих текстильной отрасли, входившую
в CGT, заявить о том, что она «не признает авторитет хунты примирения и
арбитража Федерального округа». 14 июля национальное правительство подало в
суд на CGT по обвинению в проведении незаконной стачки на Ла-Ормига,
организации помех рабочим, не входящим в профсоюзы или принадлежащим к CROM,
войти на Ла-Магдалену и в проведении незаконных рабочих митингов внутри Ла-
Магдалены.
20 июля волна насилия сотрясла район текстильных фабрик Сан-Анхель -
Контрерас. Банды членов CROM (неко-торые из них были вооружены) напали на
рабочих CGT на улице около фабрик, по меньшей мере одна работница-член CGT
была убита. Вспыхнули уличные бои между «красными» из GGT и «желтыми», как
они называли сторонников CROM. В августе «хунта примирения» объявила, что
если большинство рабочих на той или иной фабрике не состоят в профсоюзах, ни
один профсоюз не может представлять их. Это было ударом по CGT, имевшей
поддержку большинства из профсоюзно-организованных рабочих текстильных
предприятий района Сан-Анхель - Контрерас и вообще Федерального округа, но
страдавшей от постоянной текучести рабочих на фабриках, в результате чего
доля ее членов часто падала ниже 50%. Хунта получила отпор, когда CGT и
владельцы текстильного предприятия Сан-Антонио-де-Абад договорились о
предотвращении стачки в обмен на неприем на работу рабочих, не входящих в
профсоюзы.
В сентябре CGT подтвердила свой отказ признавать «хунту примирения». В ответ
агентство секретариата по делам промышленности, торговли и труда объявила CGT
вне закона, а все ее стачки - нелегальными. Конфликт продолжался в октябре,
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8
