ходатайство Правления Общества ответил следующее: «Отношением, от 10 мая сего
года за № 53, ваше сиятельство (князь В.А. Долгоруков, председатель
Общества, - В.К.) признали с своей стороны вполне необходимым учреждение в
г. Владивостоке мореходного класса, и, согласно постановления находящегося под
вашим председательством Правления Общества, просите моего содействия к
скорейшему осуществлению столь полезного для края учреждения. Считаю своим
долгом познакомить ваше сиятельство с настоящим положением этого дела». Изложив
в кратких словах историю возникновения этого вопроса на одном из амурских
обедов и дальнейшее развитие его и упомянув, что после объявленной по Восточной
Сибири подписки капитал достиг почтенной цифры 8794 руб. 42 коп., Д.Г. Анучин
продолжает: «Такой успех подписки на столь полезное для Сибири дело, как
учреждение в одном из отдаленнейших и весьма важных портов школы морского дела,
побудил меня представленный военным губернатором г. Владивостока, от 20 февраля
1882 г. № 344, проект Положения и штата этого класса препроводить г. министру
финансов (от 8 дек. 1882 г. № 1421), покорнейше прося его
высокопревосходительство, во-1) об утверждении вышеупомянутого Положения и
штата мореходного класса 2-го разряда, во-2) об исходатайствовании Высочайшего
Государя Императора соизволения на милостивое принятие для означенной цели в
виде неприкосновенного капитала собранных пожертвований 8794 р. 42 к. и
наименование этого класса «Александровским» и в-3) о назначении этому классу
пособия от казны в размере 2500 рублей ежегодно. Копия с этого отношения к г.
министру финансов была в то же время препровождена г. управляющему морским
министерством, с просьбою не отказать классу в содействии морского ведомства.
Между тем, отношением, последовавшим от 19 февр. 1883 года за № 1078,
генерал-адъютант Шестаков уведомил меня, что он не разделяет мнения о насущной
для края потребности в учреждении подобного класса, но во всяком случае, если
министерство финансов найдет возможным осуществить проект об учреждении в
городе Владивостоке мореходного класса, то со стороны морского ведомства не
встретится препятствий к тому, чтобы суда Сибирской флотилии служили
практическою школою для учеников класса. О таком отзыве генерал-адъютанта
Шестакова мною было сообщено 12 апреля 1883 года за № 505 г. министру финансов
с новой просьбой – разрешить в утвердительном смысле вышеозначенное ходатайство
мое, в виду действительной необходимости открытия такого класса в Сибири, тем
более, что деньги, достаточные для начального открытия упомянутого класса,
собраны, имеется и помещение для него и даже являются уже желающие поступить в
класс. В ответе на это отношение мое, товарищ (т.е. заместитель, - В.К.)
министра финансов уведомил меня, что дело об учреждении мореходного класса во
Владивостоке передано в министерство народного просвещения; о дальнейшем же
движении этого дела я до настоящего времени сведений не имею. Из всего
вышеизложенного ваше сиятельство изволите усмотреть, что с моей стороны сделано
все возможное к осуществлению столь полезного для Сибири учреждения; при чем не
лишним считаю добавить, что капитал на учреждение Владивостокского мореходного
класса возрос в последнее время (1884 год) до 9289 р. 16 к. и что существующими
в Сибири двумя мореходными компаниями: Кяхтинского пароходного и Амурского
товариществ назначена в течение пяти лет денежная субсидия мореходному классу,
первым по триста, а вторым по двести рублей (?) ежегодно. Дальнейшее ведение
дела будет уже зависеть от нового Приамурского генерал-губернатора (в связи
с территориальным переустройством Сибири и введением этой новой должности, -
В.К.), который, без сомнения, мои поддержит ходатайства».
Правление Общества, получив такое обстоятельное уведомление об участи
поднятого вопроса, 29 сентября 1884 года с своею обычною настойчивостью в
преследовании благих целей и задач Общества постановило просить министра
народного просвещения и Приамурского генерал-губернатора о содействии к
скорейшему открытию мореходного класса во Владивостоке.
Такова история возникновения и дальнейшего хода вопроса об открытии мореходного
класса во Владивостоке. Десять лет прошло с тех пор, как он поднят, и читатель
видел, что было сделано для этого. А что сделано будет еще? И управа в 1884
году не знала об участи возбужденного ходатайства, и генерал-губернатор Анучин
писал в 1884 г., что с 8 июля 1883 года о дальнейшем движении этого дела он
сведений не имеет, не знают этого, понятно, ни жертвователи, ни обыватели, не
знаем и мы о дальнейшей и будущей судьбе этого вопроса. Десять лет безвозвратно
потеряно, десять лет упущено и их теперь не вернуть. Но предоставим мертвым
заботиться о мертвых – вопрос о мореходной школе еще не умер. В последнее время
министерство народного просвещения переработало Положение 1867 года о
мореходных классах и выработало проект нового Положения об «училищах
судоходства» (который теперь может быть уже и утвержден); поэтому не нужно ли
ожидать, что ходатайство Владивостока, возбужденное 8 лет тому назад, будет
возвращено обратно с предложением составить новый проект Положения,
применительно к новому закону о подобных школах (здесь Владимир Евгеньевич
проявляет себя как тонкий знаток бюрократических «процедур»! – В.К.). И так
или иначе, рано или поздно, вопрос о мореходном классе или училище судоходства,
как одном из средств развития местного каботажа и торгового мореплавания со
всеми его последствиями для края, - должен стать на очередь, а потому мы вновь
повторяем поставленные вопросы в заметке нашей № 37 «Владивостока»: «Нужны ли
во Владивостоке мореходные классы? Признано ли, что открытие класса вредно или
бесполезно для начавшегося развития края? Сознали ли мы, наконец, что восемь
лет тому назад сделали ошибку, возбудив ходатайство, и теперь следует
уклониться от намеченной тогда цели? Сознает ли население, что теперь еще
преждевременно или излишне способствовать всеми мерами развитию местного
мореплавания и каботажа в крае?» [27]
Минует еще три года. Рассмотрев это сообщение В. Филипченко, Императорское
Общество для содействия русскому торговому мореходству в 1889 г. вновь
постановляет возбудить ходатайство перед министром народного просвещения и
Приамурским генерал-губернатором о скорейшем открытии Владивостокского
мореходного класса.
И только в конце апреля 1890 года единственная во Владивостоке газета (с
одноименным названием) на первой полосе – аж в двух своих номерах подряд (16-
м и 17-м) – радостно сообщит, наконец, долгожданное:
Владивостокское Городское Полицейское Управление
объявляет во всеобщее сведение, что г. военный губернатор Приморской области,
предписанием от 18 ноября 1889 г. за № 10995, основанном на отзыве г.
приамурского генерал-губернатора от 30 октября 1889 за № 4520, дал знать, что
Государственный Совет, в департаменте государственной экономии, рассмотрев
представление министра народного просвещения о расходе на содержание мореходных
классов в городе Владивостоке, Приморской области, и присвоении им наименования
«АЛЕКСАНДРОВСКИХ», мнением положил:
1) отпускать из Государственного казначейства, начиная с 1-го января
1890 г., по две тысячи-пятисот руб. в год на содержание учреждаемых в городе
Владивостоке, Приморской области, мореходных классов 1 и 2 разрядов, обратив в
счет этой суммы кредит в одну тысячу руб. в год, ассигнуемый ныне на содержание
подлежащего закрытию мореходного класса в г. Тобольске и
2) присвоить владивостокским мореходным классам наименование
«АЛЕКСАНДРОВСКИХ».
ГОСУДАРЬ ИМПЕРАТОР изложенное мнение Государственного Совета в 13 день
минувшего июня ВЫСОЧАЙШЕ утвердить соизволил и повелел исполнить.
Нужно заметить, что небольшой опыт обучения кадров для нужд флота к тому
времени во Владивостоке уже был: при Командире порта действовала школа
рулевых сигнальщиков и лоцманов, специальная комиссия при дирекции маяков и
лоции принимала у всех желающих экзамены на звание вольных штурманов и
шхиперов, а располагавшаяся в здании механического завода бесплатная Кадровая
(Портовая) школа готовила специалистов для ремонтных мастерских морского
флота (корабли ведь нужно уметь не только по морю водить, но и починять)[18].
3.
«Это место казалось мне вроде логовища пиратов, из которого русские крейсера
могут налетать на нашу коммерцию и бомбардировать наши суда. Я считал
Владивосток русским Гибралтаром. Но, к великому моему удовольствию, я воочию
убедился, что Владивосток – место, которое вполне возможно взять или истребить
флотом.»
Кэмбель, английский путешественник, 1887 г.
“Был я во Владивостоке. О Приморской области и вообще о нашем восточном
побережье с его флотами, задачами и тихоокеанскими мечтаниями скажу только
одно: вопиющая бедность! Бедность, невежество и ничтожество, могущие довести до
отчаяния. Один честный человек на 99 воров, оскверняющих русское имя.”
Чехов, русский писатель, 1890г.
Владивосток конца ХIХ века представлял собой вполне заштатный городишко “на
пустынных еще берегах Тихого океана”, хотя и весьма перспективный, дико
растущий. В 1890-м году ему едва исполнился “тридцатник”, - разве это возраст
для города? Да и городом-то он стал называться всего лишь десятилетие назад,
а до того двадцать лет носил суровое и скромное наименование “пост” (в 1889-м
получив статус “крепость”).
Собственно городом считался разрезанный оврагами неширокий ряд домишек,
вытянувшийся по северному берегу бухты Золотой Рог от улицы Алеутской до
Ивановской. Всего же улиц не набиралось и четырех десятков (145 каменных
одно- и двухэтажных домов на весь город!), да и что это были за улицы, - так,
видимость одна: “Не все улицы, конечно, отличались особенным оживлением, но
можно сказать, что, без исключения, по всем без церемонии разгуливали гуси,
утки, козы, коровы, лошади и свиньи, оглашая воздух своеобразным говором и
копаясь летом в невылазной грязи.”
Во Владивостоке в 1890 г. проживало ровно 14446 человек, из коих 9365 были
российскоподданными и 5081 иностранцами (в тогдашней “столице” края Хабаровке
населения насчитывалось в три раза меньше, а в Николаевске вообще было не
больше полутора тысяч). Всего же в Приморской области Приамурского края
числилось почти 64000 человек, в т.ч. 35000 русских, из которых около 20000
составляли люди военные. Среди владивостокцев большая часть (8000 человек)
приходилась на морские и сухопутные войска гарнизона, остальные же 7000 были
весьма разношерстны и состояли из купцов, армейских и флотских отставников,
переселенцев да инородцев (или, как тогда говорили, “гражданских лиц и
пришлых китайцев и корейцев”).
Не думаю, что кто-нибудь из них до конца понимал, какому большому делу дается
зачин. Владивосток жил своей – то лихорадочной, то неторопливой – жизнью и,
казалось, нет в нем почти интереса до каких-то там мореходных классов.
Правда, еще в апреле-мае газеты сообщили о том, что “возбужден вопрос о
покровительстве торговому судоходству под русским флагом и торговому
судостроению в России”. Но это ж там, в Империи, а у нас здесь все вполне
колониально. Да что там Россия, даже американцы до сих пор, кажется, числят
Владивосток где-то в Китае, а англичане – в Ост-Индии (во всяком случае, из
пометок на некоторых приходящих сюда почтовых пакетах сие следует). Одно
слово: Азия-с!
Для Российской Империи год 1890-й ничем особым не примечателен: в стране
(население коей достигло 114 миллионов) течет обычная, размеренная жизнь,
которую лишь изредка разнообразят то IV международный тюремный конгресс в
Петербурге «под председательством нашего известного тюрьмоведа г. Галкина-
Врасского» (на проведение этого мероприятия из казны ассигновано аж 40 тыс.
руб., - почти столько же, сколько на все российские мореходки за год!), то
пожар на одесском элеваторе, то имевшее быть 17 июня солнечное затмение, а то
вдруг – запрет бакинского губернатора иностранцам командовать русскими судами
во вверенном ему крае...
Что касается флота (торгового и военного), то в год рождения Александровских
мореходных классов по распоряжению министерства путей сообщения произведена
была общая перепись паровых и непаровых судов, плавающих по внутренним путям
Европейской России; тогда же в Петербурге учреждено новое пароходное общество
для перевозки пассажиров и грузов из русских портов за границу и обратно (в
том числе во Владивосток и Китай), а в Одессе (для этих же целей) –
“Восточное общество пароходства”; на верфях заложены броненосцы “Рюрик” и
“Наварин”, а броненосный крейсер “Гангут” – достроен и спущен на воду;
положением военного совета отменены законы, разрешавшие вступление в русскую
службу иностранных офицеров; высочайше утвержден новый “Устав гарнизонной
службы” (не менявшийся 16 лет); разрабатывается проект законоположения о
русском каботаже (уже в следующем году он будет принят).
В мире в это время тоже не происходило ничего особо знаменательного:
очередной правительственный переворот в Бразилии, добровольный уход в
отставку “железного канцлера” Великой Германии князя Отто фон Бисмарка,
изобретение доктором Кохом средства от чахотки, начало промышленного
производства бездымного пороха да новомодная болезнь “инфлюэнция” (которую
наш народ сразу переименовал в “наплюенцию”), - вот и все наиболее яркое...
Год 1890-й, пожалуй, был для Владивостока последним более-менее спокойным
годом: на самом излете его правительством наконец-то принято долгожданное
решение по вопросу о Сибирской железной дороге (знаменитом Транссибе), и уже
в следующем, переломном 1891-м (сразу после посещения города Его
Императорским Высочеством Государем Наследником Цесаревичем Великим Князем
Николаем Александровичем, будущим Императором Всероссийским Николаем II)
здесь вовсю развернется строительство ее уссурийского участка, в порту
начнется постройка громадного (по тем временам) сухого дока, а в край
потянутся новые люди – инженеры, вольные рабочие, ссыльнопоселенцы, каторжане
и авантюристы. Резко подскочат цены на жилье и товары, подешевеет рабочая
сила, горожане будут затерроризированы беглыми из железнодорожных каторжных
команд, их воровством, грабежами и разбоями.
Как подмечено одним из современников, 1890-й “год был сереньким, буднишным
годом, и это хорошо, потому что блестящие, трескучие событиями годы бывают
иногда слишком тяжелы если не для всех, то для большинства”. Владивосток,
конечно, с интересом прислушивается к вестям из столиц, однако продолжает
пока жить своей, вполне патриархальной, жизнью. Если б не августовская
эпидемия холеры (занесенной сюда из Нагасаки и стремительно
распространившейся), не озверение бродячих собак (особенно в районе 2-й
Портовой улицы, где как-то вечером ими покусан был даже один офицер), да не
осенний повсеместный в Южно-Уссурийском крае разлив рек, то и вспомянуть про
тот год было б, наверное, нечего.
Ну, побывала во Владивостоке летом на гастролях драматическая труппа
режиссера-распорядителя г-на М.Шумилина из Благовещенска, ну, посетил его в
конце года с концертами (проездом из Китая и Японии) “знаменитый флейтист
проф. Тершак с талантливой пианисткой Шуллер” (исполнив немного из Вагнера,
чуть-чуть из Листа и очень много – музыкальных сочинений самого Адольфа
Тершака, посвященных прелестной Луизе Шуллер.), ну, открыл (после двухлетнего
перерыва) представления цирк г-жи Ламбергер (в зале купца Галецкого на
Алеутской улице – дважды в неделю, 50 коп. за вход), ну, наигрывал в парке
Морского Собрания летом по вторникам (с 4 до 7 час.) свои марши-мазурки “хор
музыки” Сибирского флотского экипажа. Вот, собственно, и вся на то время
годовая культурная программа Приморья.
Если, конечно, не считать таковой открытие нового ресторана “Италия” да завоз
“в виде опыта” 45 тысяч бутылок консервированного по только что изобретенной
Пастером технологии пива одесского товарищества (в рекламном извещении –
“известного петербургского завода”) “Гамбринус” (“успех был полный и получен
новый заказ на несколько сот тысяч бутылок”, - хотя уж было здесь и свое
пиво, по 24 руб. за ящик светлого и по 18 за темное). Кстати, водка в ту пору
обходилась обывателю куда дешевле пива: самую дорогую (если не считать
“смирновки”, стоившей 75 коп. бутылка) и редкую для Владивостока (т.к.
изготавливалась она из привезенного по морю одесского спирта), под названием
“столовая водка “Прохладительное”, покупали по 55 коп. за бутылку (а в
оптовом складе купца Пьянкова на Светланской и того меньше – по 9 руб.
ведро), самую дешевую предлагали манзы (китайцы) – вообще за гроши. Для
сравнения: бутылка привозной сельтерской (т.е. минеральной) воды стоила не
меньше – аж 50 коп.!
В октябре наш город посетил – проездом с Сахалина – модный писатель А.П.
Чехов. Местный фельетонист по этому поводу язвил потом:
.Недавно Чехов приезжал
И в “Новом Времени” писал,
Что пьем вино мы, не пьянея
(Ну, значит, водка слаба здесь,
Или из разных зелий смесь)
Во всякий час, во всякий день,
И тем на нас набросил тень.
И все-таки культурная жизнь у нас и тогда не ограничивалась развлечениями
только, пьянством да карточными играми: в Морском Собрании, как обычно, с
окончанием навигации возобновлены были публичные доклады на разнообразные
научные темы; в специально построенном отдельном здании открылся музей (с
библиотекой и “чучельной коллекцией местных зверей и птиц”) Общества изучения
Амурского края, - только за первый месяц(!) его успели посетить 800 человек,
почти 5% населения города. А в конце года получены были высочайше
утвержденные проекты постройки во Владивостоке двух памятников – морякам,
погибшим прошлой зимой на военной парусной шхуне “Крейсерок”, и Г.И.
Невельскому.
4.
«Россия в мореходстве – опаснейший враг, за которым нужно следить, наблюдать
и, если возможно, то сбивать ее с пути и не давать хода в морском деле.»
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8
