злобно относился как к хозяину, так и к покупателям. За три месяца его
пребывания в магазине, я обломил на его спине и голове совершенно без всякой
пользы около сорока деревянных аршинов».2
Большую роль в формировании бунтарской натуры подростка сыграли рассказы старых
гуляйпольцев о казачьей вольнице Запорожской Сечи, о легендарных походах
украинских гетманов, воспоминания о которых передавались из поколения в
поколение. В 1903 году «поднявшись и немного окрепнув»3, как он
выразился, Махно поступил чернорабочим на чугунолитейный завод М. Керпера. На
заводе существовал любительский театральный кружок, и Нестор, желая стать
артистом и «смешить зрителей», поступил на это предприятие.
До шестнадцати лет он не соприкасался с политическим миром. Его революционные
и социальные воззрения складывались в небольшом кругу односельчан, таких же
пролетариев – крестьян, как он сам. Первая российская революция в считанные
дни изменила жизнь провинциального Гуляй Поля. Энергичный и жаждущий
деятельности Нестор не остался в стороне но жадно вслушивался в разговоры
односельчан, которые они вели на базарах, улицах и предприятиях, впитывал без
разбора и анализа диаметрально противоположные рассуждения и мнения, верил
различным невероятным слухам, которые расползались по Гуляй Полю. Для
усмирения беспорядков туда прибыли казаки и усиленные полицейские наряды.
Были арестованы несколько социал – демократов, которые вели революционную
пропаганду на селе.
Вскоре в Гуляй Поле развернула деятельность группа анархистов – коммунистов
«Союз бедных хлеборобов» во главе с братьями Александром и Прокопием Семенютами
и Вольдемаром Антони. Действовала она с 5 сентября 1906 года по 9 июля 1908
года. По воспоминаниям Антони, члены организации читали любую литературу, где
встречались слова «революция» и «социализм», смутно понимая анархизм в
трактовке П. Ж. Прудона, М. А. Бакунина, П. А. Кропоткина. Главной их целью
являлись экспроприации, «безмотивные» расправы с полицией и чиновниками на
селе. Крестьянство ассоциировало деформированный до уровня их понимания
анархизм с былой запорожской вольницей3.
Махно попытался вступить в «Союз», но сначала получил отказ, так как его
члены боялись, что отличавшийся непредсказуемыми действиями Махно может
раскрыть организацию.
Но однажды он выследил анархистов и сказал, что или вы возьмете меня с собой
или убейте на месте. Экспроприаторы взяли настырного юношу «на дело».
Случилось это 10 октября 1906 года. Затем Махно принял участие в налете на
дом торговца Брука, у которого взяли на нужды «голодающих» 151 рубль. Почти
через месяц он с товарищами в масках ворвался к владельцу завода Крперу и,
угрожая оружием, отобрал 400 рублей. Махно вызвался также изготовлять бомбы,
для чего перешел работать в литейный цех.
Он не отличался дисциплинированностью. Владея пистолетом «бульдог», он
применял его по собственному усмотрению. В конце 1906 года служащий земской
больницы Михеев, приревновавший свою невесту, поведал Нестору о личной драме.
Махно за небольшое вознаграждение стрелял в мнимого соперника Михеева,
однако, будучи пьян, промахнулся. Дело получило огласку, и Махно арестовали
за незаконное хранение оружия, но вскоре отпустили. Это был первый его арест.
«Слава» о нем еще больше разнеслась по Гуляй Полю, а в полицейских протоколах
появилась фамилия нового потенциального преступника. Из этой истории он не
извлек уроков. Пятого октября 1907 года Нестор Махно был осужден за
вооруженное нападение на стражников.
В ту пору Махно был мелкой сошкой в «Союзе». По этому выдать его властям или
специально подставить под удар полиции не считалось у экспроприаторов большим
грехом. И когда 19 октября 1907 года они совершили вооруженное нападение на
почту в Гуляйполе, убив при этом почтальона и десятского, а потом началось
следствие, фамилия Махно появилась в полицейских протоколах первой, при чем как
самого активного участника. Не столько ради восстановления справедливости, а
чтобы не завести следствие в тупик, судебный следователь заявил: «Махно
участвовать в нападение на почту не мог, так как в это время содержался в
Александровской тюрьме по постановлению моему от 5 октября 1907 года»4
. Полиция решила даже выпустить его из под стражи под залог и 4 июля 1908 года
Нестор Махно вышел на свободу. Он сразу же уехал в Екатеринослав
восстанавливать связи с членами организации.
Однако дни ее были уже сочтены. Уездный исправник Караченцев видел в Махно
опасного человека, которого не просто заставить свернуть с избранного пути. И
11 июля 1908 года он послал на имя екатеринославского губернатора раппорт, в
котором говорилось: «Я, нахожу, что пребывание его, Махно, может повлечь за
собой новые, более тяжелые преступления, не исключаю и убийства чинов
полиции, почему покорно прошу разрешения Вашего Превосходительства об
изменении принятой против Махно мары пресечения – замененного поручительства
на личное содержание под стражей или же об аресте его до суда в порядке
положения о государственной охране».
В том же месяце большинство членов «Союза бедных хлеборобов» было арестовано,
Прокопий Семенюта погиб, и полиция разыскивала тех, кто оставался на свободе.
26 августа на станции Гуляйполе, во время стоянки поездов, курсировавших
между Александровском и Екатеринославом был арестован Махно. Суд
приговаривает его к повешению, измененному затем, ввиду его несовершеннолетия
был заменен бессрочной каторгой. Всю каторгу Махно отбывал в Московской
центральной пересыльной тюрьме.
Махно постарался использовать свое время на каторге в целях самообразования.
Он изучил русскую грамматику, занимался математикой, русской литературой,
историей культуры и политической экономикой. Каторга, собственно, была
единственной школой, где Махно почерпнул исторические и политические знания
послужившие ему огромным подспорьем в его революционной деятельности.
Воспоминания о бутырских днях жизни Махно оставил Аршинов: «В обстановке
каторги, - писал духовный наставник Нестора, - он ничем особенным не отличался
от других, жил, как и все прочие, носил кандалы, сидел по карцерам, выходил на
проверку. Единственное, что обращало на него внимание, - это его неугомонность.
Он вечно был в спорах, в расспросах и бомбардировал тюрьму своими записками.
Писать на политические и революционные темы у него было страстью. Кроме этого,
сидя в тюрьме, он любил писать стихотворения и в этой области достиг большего
успеха, чем в прозе».5
С собратьями по несчастью Нестор держался отчужденно, за что и обрел кличку
«Скромный». На каторге Махно подорвал свое здоровье. Упорный, он не мог
примириться с полным бесправием личности, которому подвергался каждый
осужденный на каторгу, он всегда спорил с тюремным начальством и очень часто
сидел за это по холодным карцерам, нажив себе, таким образом, туберкулез
легких. За «недоброжелательное поведение» он в течение девяти лет, до
последнего дня заключения, пробыл закованным по рукам и ногам, пока, наконец,
восстанием московского пролетариата не был освобожден второго марта 1917 года
наряду с остальными политическими заключенными.
Как известно, после свержения царизма к политике потянулось «неслыханно
громадное количество » людей; «гигантская мелкобуржуазная волна» подняла на
своем гребне множество представителей различных партий. В этой ситуации Махно
не остался в стороне и, выйдя из тюрьмы, тотчас отбыл в Гуляйполе. О том, что
23 марта 1917 года домой из Москвы вернулся каторжник Махно, стало известно
мгновенно. В глазах односельчан он был человеком, пострадавшим за
крестьянские идеалы, Махно олицетворял в их глазах борца за народное счастье.
Махно устроился маляром на завод «Богатырь». Рядом с ним работали еще не
стряхнувшие с себя груз деревенских традиций селяне. В Гуляйполе тогда не было
сил, способных взять власть в свои руки, объединив всех трудящихся. Поэтому на
первое место в новых органах власти вышли офицеры дислоцировавшегося там 8 –го
Сибирского полка. В лице Махно они вскоре встретили серьезного соперника. Он
сколотил из бывших экспроприаторов и рвавшейся в революцию молодежи отряд
«Черная гвардия».6
Взгляды Махно и его группы анархо – коммунистов в это время еще очень
расплывчаты. Сам лидер движения не получил систематического образования – не
только анархистского, но и общего. Анархистскую теорию он знал в пересказах
Андрея Семенюты (лидера группы анархо – коммунистов в 1906 – 1908 г.г.) и
Петра Аршинова – своего товарища по каторге. Группа анархо – коммунистов
находилась под общим для того времени влиянием идей П. А. Кропоткина,
понимаемых крайне абстрактно и упрощенно. В прочем, слабое знание идей
Кропоткина облегчило Махно самостоятельный идейный поиск и, в конечном счете,
привлекло его к собственной системе взглядов.
Победу Октябрьской революции Махно воспринял благосклонно, как и подавляющее
большинство крестьян, интересы которых он защищал. Как раз тогда он вел борьбу
со сторонниками Центральной Рады, в которой увидел серьезного соперника. В
конце 1917 года он сотрудничал с небезызвестной анархисткой М. Никифоровой,
которая во главе своего отряда громила местные органы власти, наводила
«порядок» по своему усмотрению. Если Аршинов преподнес Махно уроки теории
анархизма, то Никифорова практического воплощения их в жизнь в обстановке
революции и гражданской войны. Махно принимал участие в разоружении казаков,
возвращавшихся с фронта на Дон, где концентрировались силы контрреволюции под
командованием атамана Коледина и именно тогда заключил союз с Советской
властью. Вначале 1918 года Махно пригласил одного из командиров красных войск,
сражавшихся с контрреволюцией на Юге, А. М. Беленкевича, в Гуляйполе. Рассказав
о положении дел в Гуляйполе, Махно склонил его на свою сторону. Тот далее
заявил, что «Гуляйполе – это маленький красный Петроград» и дал Нестору три
тысячи винтовок, шесть пушек, одиннадцать вагонов патронов и снарядов.7
Прежде всего, Гуляй польских анархо – коммунистов отличал от основных
анархистов крестьянский прагматизм. Выступая против самого принципа
государственности, анархо – коммунисты повели упорную борьбу за власть. Им
удалось создать руководимый анархистами крестьянский совет, который
парализовал орган Временного правительства – Общественный комитет, захватил
все его секции и фактически превратился в высший орган власти в районе –
Гуляй польский Совет. Председателем комитета крестьянского совета был избран
Нестор Махно.
«Действуя в общественном комитете по наказу крестьянского союза, мы добились от
общественного комитета сперва взятия земельного отдела под непосредственное мое
руководство. Это был момент, когда при помощи крестьян из союза и самого
Общественного комитета, а так же и с согласия группы анархистов коммунистов я
стал фактически идейным руководителем всего Общественного комитета».8
В качестве председателя Совета, он собрал всех помещиков и собственников
района, отобрал у них документы о количестве находившихся в них владений
земли и инвентаря, и произвел точный учет имущества. Затем он сделал доклад –
сначала на собрании волостного совета, а потом на районном съезде. В своем
докладе он предложил, чтобы помещики и кулаки пользовались землей наравне с
трудовым крестьянством. Районный съезд, по его предложению постановил:
оставить кулакам и помещикам по трудовой норме земли, а также живого и
мертвого инвентаря.
Система власти анархо – коммунистов опиралась на разветвленную сеть массовых
организаций, которые поддерживали политику Махно – профсоюзы, заводские
комитеты, комитет батраков, сходы – собрания. Последние представляли собой
своего рода постоянно действующий референдум, который позволял населению
держать под контролем своих анархистских лидеров. Сходы – собрания были
основой формирования Совета, который по инициативе Махно избирался по
принципу делегирования. Делегаты посылались в совет от относительно
компактных групп населения, что облегчало их связь с избирателями.
Но как только вставал вопрос о более широкой координации общественных усилий,
Махно выступил против системы делегирования. Многоступенчатому делегированию
представителей нижестоящих организаций в вышестоящие органы Махно предпочитал
съезды низовых Советов. Поэтому он выступил против представительства на
губернском съезде только делегатов от уезда, «заявив свой протест против того,
что губернский съезд не собирает непосредственно с мест крестьянских и рабочих
делегатов». Если бы на губернские съезды действительно собирались представители
всех местных Советов, это сделало бы съезды громоздкими и неработоспособными.
9
Рост влияния Гуляйпольского Совета в регионе ставил перед его лидерами новые
задачи – пора было решать земельную проблему. Зачастившие в мае в Гуляйполе
делегации окрестных и далеких сел задавали, прежде всего, один вопрос: как
быть с землей?
Этот вопрос перед трудовым крестьянством стоял очень остро, потому что
земельные секции при Общественном комитете по указанию центра особо
настаивали перед крестьянами, чтобы последние до будущего решения
Учредительным собранием вопроса о земельной собственности платили арендную
плату за землю помещикам по уговору с последними. Крестьяне же, наоборот,
считали, что с началом революции, в которой они наполовину освободились
политически, кончилось рабство и эксплуатация их труда.
«Перейдем к Общественному комитету и разберемся в том, что мы, делегаты то
Крестьянского союза, пользуясь авторитетностью в данном районе - сделали.
Первое – это то, что, овладев функциями земельного отдела, мы постарались,
чтобы продовольственный отдел тоже представил из себя отдельную единицу. А
далее, когда одно время я фактически овладел всем Общественным комитетом, я и
ряд других товарищей из Общественного комитета настояли, чтобы милиция была
упразднена, и когда по случаю нажима из центра нам это не удалось, то провели
лишение прав милиции самостоятельных арестов и обысков и этим свели ее роль
на разносчиков пакетов от Общественного комитета по району. Далее, я созвал
всех помещиков и кулаков и отобрал у них все бумажные сделки о приобретении
ими земли в собственность. По этим документам земельный отдел произвел точный
учет всему земельному богатству, каким располагали помещики и кулаки в своей
праздной жизни. Организовали при совете рабочих и крестьянских депутатов
комитет батраков и создали батрацкое движение против помещиков и кулаков,
живущих их трудом.
Установили фактический контроль батраков над помещичьими и кулацкими имениями
и хуторами, подготовляя батраков к присоединению к крестьянам и совместному
действию в деле экспроприации всего богатства одиночек и провозглашению его
общим достоянием трудящихся.
После всего этого я лично уже не интересовался Общественным комитетом как
единицей, через которую в рамках существующего порядка можно было еще, что – ни
будь легально сделать полезного для поддержания роста революции среди
тружеников подневольной деревни».10
В ряде мест стали проявляться попытки организовать общественную жизнь
коммунально. Несмотря на враждебное отношение крестьян к казенным коммунам,
во многих местах гуляйпольского района возникли крестьянские коммуны с
названием «трудовая» и «свободная». Так, при селе Покровском была первая
свободная покровская коммуна имени Розы Люксембург. Коммуна эта была создана
местным беднейшим крестьянством. Вначале в нее входило несколько десятков
человек, а потом до трехсот и более. Она была построена на безвластных
началах. Со своим развитием и ростом она начала оказывать большое влияние на
местное крестьянство. Коммунистическая власть пробовала, было вмешаться во
внутреннюю жизнь коммуны, но не была допущена туда. Коммуна определенно
назвала себя свободной, трудовой, чуждой всякой власти.
В ряде других мест Гуляйпольского района так же возникли коммуны бедняков.
Работа махновцев проявилась здесь лишь постольку, поскольку махновцы вообще
вели в районе пропаганду свободных коммун.11
Это были действительно трудовые коммуны крестьян, выросших на труде и ценящих
свое и чужое трудолюбие. Коммуны основывались на принципах товарищества и
братства. Организационные работы поручались одному, двум товарищам, которые,
выполнив их, трудились потом наравне с остальными членами коммуны.
Однако ростки свободного коммунизма далеко не составляли всего общественно –
хозяйственного строительства крестьян. Наоборот – эти ростки только
пробивались. Независимо от этого, политическая обстановка требовала от крестьян
общих усилий и общего напряжения в другой, смежной области. Необходимо было
достигнуть единения не только в пределах того или иного села, но и в пределах
целых уездов и губерний, входящих в состав освободившегося района. Необходимо
было достигнуть и решения вопросов, общих для всего района. Для этого
необходимо было создание соответствующих органов. И крестьяне не замедлили
создать их. Районные съезды крестьян, рабочих и повстанцев стали такими
органами. Этих съездов за время свободы района состоялось три. На них
крестьянство успело сплотиться, осмотреться вокруг, определить стоявшие перед
ним хозяйственные и политические задачи. На первом же районном съезде,
проходившем 23 января 1919 года в селе Большая Михайловка, крестьяне обратили
главное свое внимание на опасность петлюровщины и деникинщины.12
Второй районный съезд крестьян, рабочих и повстанцев собрался через три
недели после первого; именно 12 февраля 1919 года в селе Гуляйполе. На этом
съезде всесторонне был обсужден вопрос об опасности, надвигавшейся на
свободный район со стороны контрреволюции Деникина. В виду этого второй съезд
постановил организовать добровольную уравнительную мобилизацию по району за
десять лет. «Уравнительная» в этой мобилизации означала то, что крестьяне
разных сел и волостей брали на себя обязанность поддерживать армию Махно
бойцами на равных приблизительно основаниях.
Для общего руководства борьбой с петлюровцами и деникинцами, а также для
задач внутренней общественной связи, информации и отчета, для проведения в
жизнь разнообразных постановлений съездов на втором съезде был создан
Районный Военно-революционный Совет крестьян, рабочих и повстанцев. В него
вошли представители 32 волостей Екатеринославской и Таврической губерний и от
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8
