изображения символов света и солнца
[3][AK1] , «громовые знаки», фигура богини-Матери Земли на вершине строения,
конские головы и т.п. Обратим внимание на то, что и в архитектуре и в одежде
был последовательно проведен один и тот же принцип размещения заклинательного
орнамента - оберегались все проемы, все отверстия, через которые всевозможные
злыдни могли проникнуть к человеку. Элементами таких орнаментов были солярные
знаки (наиболее устойчивым является круг с 6 радиусами («знак Юпитера»),
изображения матери-земли Макоши с поднятыми руками, кони, земледельческие знаки
(ромб, поделенный на 4 части или какие-либо другие фигуры, составляющие ромб) и
т.д.
5. Для защиты дома от злых духов на фронтоне дома наносился резной или
выжженный орнамент с элементами, означающими восходящее солнце, солнце в
зените и заходящее солнце. Это была своего рода космологическая система
(макрокосмос), предполагающая непрерывное движение солнца по небу, что
противопоставлялось потусторонним силам и надежно оберегало дом от их
проникновения. Окна защищались наличниками с соответствующим орнаментом. Во
дворе расставлялись различные оберегающие знаки - идолы, на колья ограды
надевались имевшие магическую силу битые горшки, навешивались счастливые
камни с естественным отверстием («куриный бог»)...
6. Внутреннее убранство дома также имело оберегающие символы - лошадиные
головы на полках, солярные знаки и знаки плодородия, стол, кадки для воды и
сусеки для хранения зерна покрывались расшитыми полотенцами с оберегающим
орнаментом - особенно хорошо защищались предметы быта, относящиеся к приему и
приготовлению пищи, а также к изготовлению одежды.
7. Наравне с домом особо защищалась и одежда, так как она оставалась
единственным оберегающим прикрытием от нечисти вне дома-крепости. В одежде
магическим охранительным узором покрывались: ворот, обшлага рубахи, подол,
разрезы на рубахе или сарафане. Сама ткань считалась непроницаемой для духов
зла, так как в ее изготовлении участвовали предметы, изобильно снабженные
магическим орнаментом (трепало, прялка, ткацкий стан). Особое значение
придавалось амулетам «оберегам», а также различным украшениям со священными
символами.
Все эти выводы Б.А.Рыбаков сделал на основании этнографического материала, а
также исходя из письменных источников, подтвержденных археологическими
материалами различных средневековых кладов и захоронений. Все
вышеперечисленные охранительные меры присутствовали в быту крестьянина
средневековой христианской Руси, что говорит о силе языческих традиций.
Б.А.Рыбаков говорит о том, что оберегающие обряды имеют глубокие исторические
корни, о чем свидетельствует широко представленная магическая символика.
Можно предположить, что подобные особенности быта и жилища имели место и 2000
лет назад, только нужно сделать скидку на скудность и относительную
примитивность быта славян-земледельцев этого периода. Принимая во внимание
мифологическую основу представлений древних восточных славян, существование
злых, вредных духов врагов («упырей»), противопоставляемых добрых духам
предков и их культ в этот период вполне вероятен.
б) Священные места внутри поселка.
Как мы уже знаем, многие празднества и магические обряды проводились всеми
представителями поселка вместе. Хотя люди живут уже семьями, но коллективное
единство общины составляет все еще их жизненную потребность: все основные
обряды проводятся поселком, а более значительные - племенем, как мы увидим
ниже, существуют даже межплеменные места «соборов», предназначенные для
исключительных целей.
Примером зарубинецкого культового места внутри поселка может служить селище
«Грудок» близ Почепа в бассейне Средней Десны, куда в первые века н.э.
направилась славянская колонизация из Среднего Поднепровья.
В середине раскопанного пространства, среди большого количества прямоугольных
жилищ со следами мощных печных труб обнаружена круглая в плане постройка,
диаметр ее 5 м. Среди вещевого материала там найдена редкостная для этой
культуры вещь - египетская печать I - III века нашей эры из голубой пасты с
фигурой лежащего льва (вероятно, «диковина» - предмет гордости и самое ценное,
что осталось у поселян после сарматского разграбления, была отдана
божеству-покровителю и находилась в его святилище). Рядом с круглой постройкой
был открыт дом с интереснейшей посудой в нем: в одном и том же доме найдены и
миска со знаком плодородия и горшок с четырьмя знаками, представляющими
идеограммы вспаханного и засеянного поля[4]
, по горловине сосуда идет кругом орнамент из каплеобразных круглых вдавлений. В
целом орнамент отображает следующее: «небесная влага орошает нивы», т.е.
содержит главную идею аграрно-магических заклинаний. По мнению Рыбакова, это
могло быть местом хранения священной посуды[5]
, а сама церемония варки первых плодов, проводилась в круглом помещении -
святилище.
После реконструкции находок «святилище» получает следующий облик: вход в
круглое строение оформлен двумя подпорами и ступенькой, находится в 12-15
шагах напротив дома со священными сосудами. Внутри в центре расположено
круглое глинобитное сооружение (глина обожжена), которое представляет из себя
очаг или очаг-жертвенник, у жертвенника - большой (главный) идол, в глубине
ротонды слева и справа от главного идола ниши, где располагались идолы
меньшего значения, что свидетельствует о политеистических религиозных
воззрениях славян-земледельцев зарубинецкой культуры. Но что это за боги,
остается только догадываться. И вот здесь Б.А.Рыбаков проводит удивительную
аналогию, о которой мы уже говорили раньше, когда касались вопроса о жилище
древнего славянина, сравнивая внутреннюю обстановку «святилища» с рисунками
русской северной вышивки. У таких вышивок часто присутствовал мотив богини в
храме. На них в середине, во всю высоту показанного как бы в разрезе здания,
изображался огромный идол Макоши с опущенными в земле руками; календарно эта
поза богини может быть приурочена к купальской обрядности (23-29 июля), ко
времени начального созревания колосьев и появления первых плодов этого года
(горох, бобы). Макошь указывает на землю, уже произрастившую растения, тогда
как в вышивках, связанных с весенними обрядами, Макошь воздевает руки к небу,
к верховному божеству с мольбой о солнце и дожде для только что посеянных
семян. Большой центральный идол Макоши сопровожден двумя идолами рожаниц -
Лады и Лели, стоящими по сторонам «Матери Урожая» - Макоши. Исходя из
рисунков вышивки, можно допустить, что святилище не было закрытым помещением,
а представляло навес со столбами, шедшими по кругу, внутри которого
находились три идола и жертвенник. Периметр такой землянки мог служить
круговой земляной скамьей вокруг главного идола и очага, на котором в горшке
со знаками плодородия варилось священное варево из первых плодов.
Совпадение рисунка вышивки с почепским храмом полное! Вышивка дала и то, что
археология редко может дать - все три идола женские. Из чего можно сделать
вывод, что культ матриархальных богинь, если так можно выразиться, с
политеистическими поправками, еще силен. Богини Макошь, Лада и Леля наряду с
богом праотцом Родом не менее почитаемы славянами-земледельцами в начале
первого века нашей эры.
Б.А.Рыбаков на основе этнографического материала, собранного в этих краях
(купальские песни, определенная символика женской одежды, содержание обряда,
символическое жертвоприношение), приходит в выводу, что связь купальских
обрядов с аграрной магией «макушки лета» несомненна. «В сочетании с посудой,
помеченной магическими знаками плодородия, найденной с соседнем со святилищем
доме, весь ритуальных комплекс зарубинецкого поселка «Грудка» (Почепское
селище) может быть истолкован как капище Макоши, называемой применительно к
купальской обрядности 23-29 июля Купалой, что является обычной в фольклоре
персонификацией праздника» (Б.А.Рыбаков, с.129).
в) Культ предков и языческая погребальная обрядность
«Комплекс представлений, связанных с погребением предков, является
общечеловеческим и этнические особенности сказываются в деталях и в
сочетаниях второстепенных признаков или в разновременности появления этих
признаков, тоже в большинстве случаев общих для многих народов» (Б.А.Рыбаков,
с.74).
Из числа таких элементов погребального обряда следует назвать: курганные
насыпи, погребальное сооружение в виде человеческого жилища (домовина) и
захоронение праха умершего в обычном горшке для еды.
Изготовление домовины прямо связано с идеей второй, посмертной, жизни, а
насыпка полусферических насыпей, по всей вероятности, отражает представления
о трех горизонтальных ярусах Вселенной: курган изображает средний земной
ярус, он является как бы модель кругозора видимого земного пространства;
«зарождается эта идея, как мы знаем, в открытых степных областях и именно
тогда, когда пастушеские племена начинают перемещаться по пастбищам. Куда бы
они ни попали, везде земля представлялась им выпуклым кругом, шаровым
сегментом. И они схематизировали свой видимый мир в форме кургана»
(Б.А.Рыбаков, с. 75). Над курганом-землей находится небо, верхний мир, а под
курганом - подземный мир мертвых. Связь же между посудой для еды и
местопребыванием праха предка была уже нами объяснена выше.
Погребение умерших у древних славян было обставлено многообразной
обрядностью. Эту обрядность нужно подразделить на три группы: во-первых,
обряды, связанные с приведением в надлежащий вид самого умершего и с
изготовлением гроба-домовины; во-вторых, процесс захоронения и, в третьих,
ежегодное поминовение умершего на его могиле (кургане).
Из обрядов первой группы нам известны возрастные различия в женском уборе:
девочек хоронили с очень скромными украшениями, девушек и молодых женщин
хоронили в богатом подвенечном уборе; пожилых женщин (вероятно, от времени
появления у них внуков?) убирали в последний путь скромно.
Приведение покойника в надлежащий вид выражалось глаголом «спрягать», одного
корня со словом «опрятный».
Важным этапом похоронных приготовлений было изготовление гроба или домовины
(гроб тоже называли домовиной). Домовина, как подобие дома, это - не только
деталь погребального обряда, но и выражение определенных религиозных
представлений или, «как несколько витиевато выражаются лингвисты, дом -
«манифест позитивного члена этих оппозиций (мертвое - живое; темное -
светлое) воплощает жизнь как таковую» (Б.А.Рыбаков, с. 113).
Плачи по мертвым - неотъемлемая часть погребального обряда. До нашего времени
дошел обширный фольклорный материал, который составляет специальный раздел
русского фольклора, имеющий глубинные языческие корни. Существовали и
своеобразные специалисты, вернее специалистки по ритуальным причитаниям -
вопленицы. В славянской демонологии существовало два образа плакальщик,
оповещающих народ о смертельном несчастье. В «Слове о полку Игореве» они
названы Карна и Жля. «Кара» - плач по умершим, «карна» - плакальщица, причем
эти слова явно греческого происхождения. Следовательно, вряд ли в начале века
богини печали - вопленицы - носили подобные имена, хотя, возможно, что и да,
ведь с греческой культурой наши предки начали сталкиваться чуть ли не с VII
в. до н.э. и поэтические образы греческих богов и богить могли впечатлить
наших предков и , возможно, какие-то из них были переняты.
После завершения погребения всегда справлялись поминки («тризна»и «страна»).
Неотъемлемой частью древнего быта было ежегодное поминовение всех умерших в
так называемые родительские дни, радуницу. Существовала целая система
годичных молений предкам, в которых тема отдельной семьи и ее была дома
связана с темой всего селения; наиболее заметные действия происходили на
общем сельском погосте. «Вся система годичных поминаний, расставленных в
календарном порядке, представляется мне как бы растянутым во времени
воспроизведением этапов древних языческих похорон по обряду трупосожжения»
(Б.А.Рыбаков, с.120).
Моления предкам открываются имитацией погребального костра - с 19 до 22 апреля
«сожжение костра из соломы, как имитация погребальной «крады великой»,
одновременно сожжение хвойных веток в доме для очищения жилища и живущих в
нем»; получают развитие в начале аграрного цикла работ весною (родоница -
радуница)[6] - «воззвание к умершим, плач
по ним; призыв предков к охране дома и двора, к покровительству молодым семьям;
кормление земли яйцами и брагой»; достигают кульминации в «зеленые святки»
(5-9 мая), когда земледельцы озабочены своими нивами - «еще один плач по
умершим сменяемый буйной тризной с ритуальными «сатанинскими» плясками, пением
и играми, а иногда и драками»; и завершаются благодарственными приносами из
нового урожая осенью, перед зимним замиранием природы - 26 октября
«благодарение предкам; поминки на кладбище с приносом ритуальной еды; угощение
«дедов» каждой отдельной семьи в ее доме». Все это происходило в двух различных
пространствах: одна часть молений предкам связана с домом, с местом, где они,
предки, строили, жили, трудились, праздновали, а другая часть проходит на месте
упокоения их праха, в «городе мертвых», где стоят рядами, как избы в селе,
деревянные избушки-домовины, покрывающие урны с сожженными костями.
Культ предков, постоянно поддерживаемый новыми похоронами уходящего поколения
и овеществленный домовинами на кладбище, был очень важной составной частью
древних языческих представлений и имел аграрно-магическую и охранительную
направленность.
г) Священные горы - места «соборов» или «событий» общеплеменного значения
«Общечеловеческим является почитание гор и проведение на них особых молений,
обращенных к тому или иному верховному божеству» (Б.А.Рыбаков, с. 135). Более
точно фиксированным местом ежегодных обрядов были высокие холмы, горы,
возвышавшие участников сборища на уровнем обычной жизни и как бы приближавшие
их к небесным правителям мира, рожаницам и Роду. Все эти места культа воды,
рощений, гор широко отразились в восточнославянской топонимике, где
встречаются сотни названий «святых гор», «лысых гор», «девичьих гор» и т.п.
Этнологи предполагают, что первое название «Лысая гора» могло быть связано с
тем или иным мужским божеством, а «Девичья гора» - естественно, с женским
божеством, с богиней-девой. Подобных гор очень много.
Но для нашего исследования наибольшей интерес представляет Бабина гора с
огромным Трахтемировским городищем в излучине Днепра с Зарубинским
могильником (эта местность является центром всего среднеднепровского региона
от Десны до Тясмина).
Наименование городища Бабина гора, так же как и наименование Девичьих гор,
может говорить о посвящении этой горы какому-то женскому божеству, но иного
рода, чем богиня-дева. Это могла быть богиня-мать вроде Ма-коши - богини
урожая и судьбы, олицетворение всей земной природы (Матьсыраземля).
Бабина гора - небольшое городище на высокой горе у самого Днепра, со всех
сторон окруженная валами, датировано городище 1 в. до н.э. - 1 в.н.э.
Основное пространство внутри валов - огромный естественный амфитеатр,
спускающийся к самой воде. Укрепления идут вдоль подошвы амфитеатра у самого
берега. С оборонительной точки зрения это городище было практически
беззащитным, что наводит на мысль о его ритуальном значении. Рядом с Бабиной
горой расположен на другом холме могильник с трупосожжениями и
трупоположениями. Особенностью этого могильника является захоронение здесь
младенческих черепов без ритуального инвентаря; они составляют 25 % всех
трупоположений. Принимая во внимание эти и другие факты, Б.А.Рыбаков приходит
в выводу, что Бабина гора являлась святилищем женского божества вроде Макоши,
где в исключительных случаях (абсолютное количество младенческих захоронений
невелико - их всего 6) проводилось особое священодействие. Можно
предположить, что особых случаев в то время было предостаточно, так как весь
участок Среднего Поднепровья был зоной сарматских набегов (частокол городища
был сожжен сарматами: там найдены наконечники сарматских стрел). Принимая во
внимание центральное географическое положение, а также упомянутые выше
археологические данные, Б.А.Рыбаков идет дальше и делает предположение, что
это место могло быть религиозным центром, общим для всей области славян-
сколотов, где верховное мужское божество было представлено самим
Трахтемировским городищем (Трахтемир - отец и родоначальник скифов, отец
скифских царей, образовавших 4 царства), а женское - Бабиной горой,
находящейся рядом с ним. «У отдельных племен могли быть свои племенные
святилища: Девичь-гора в Триполье и Лысая гора под Киевом у Полян; Девичь-
гора в Сахновке и святилище Рода в Родне (на устье Роси) у Руси, еще не
слившейся с Полянами. Этот сакральный комплекс должен был быть общим для всей
области борисфенитов от устья Десны до Ворсклы» (Б.А.Рыбаков, с 147).
Теперь мы можем представить, как выглядели языческие славянские святилища
начала нашей эры: практически отсутствует какая-либо архитектура, при этом
особо учитываются естественные особенности ландшафта; наипростейшие атрибуты -
глиняная посуда, каменные очаги-жертвенники
[7]; на этом же очаге варилась священная каша из первых плодов); деревянные
идолы божеств, - все это свойственно обедненным формам зарубинецкой культуры.
О том, что именно происходило на многодневных межплеменных «соборах», можно
лишь догадываться, принимая во внимания скудные свидетельства
немногочисленных письменных источников, которые сообщают о славянских
разгульных игрищах, жестоких жертвоприношениях, безнравственном, с
христианской точки зрения, поведении. Во многих отношениях подобные
характеристики правомерны: как правило, исходя из теории магии и мифа, в
подобных коллективных действах люди теряли над собой контроль, находясь в
состоянии аффекта, возможно вызываемого и употреблением какого-либо зелья;
вид кровавых жертвоприношений вряд ли способствовал развитию эстетического
восприятия, а наоборот порождал агрессивные проявления, являясь своего рода
отдушиной; но что, кажется бесспорным, так это тот факт, что подобные
