21. Дмитриев И. И. Воспоминания о пребывании в Петербурге. СПб, 1886.
22. Екатерина II. Записки. СПб, 1907
23. Записки А. О. Смирновой, урожденной Россет с 1825 по 1845 гг. М.:
Московский рабочий, 1999
24. Записки гр. В. Н. Головиной. СПб, 1900
25. Записки Грибовского
26. Записки лейб-хирурга Тарасова. //Русская старина. 1871
27. Золотницкий И. П. По Царскосельской дороге. СПб, 1882
28. Каменская М. Ф. Воспоминания о встречах с Пушкиным в Царском Селе. Л, 1930
29. Карамзин Н. М. [Автобиография]. Записки имп. АН. 1866. Т. VIII. № 2
30. Карохин Л. Ф. С. Есенин в Царском Селе. СПб, 2001
31. Козьмян Г. К. Город Пушкин. СПб: Лениздат, 1994
32. Кошелев А. И. Записки. Берлин, 1884
33. Кричинский С. С. Проект Ц. С. Федор. городка. СПб, 1912
34. Курбатов В. Я. Детское Село. Л, 1925
35. Ласточкин С. Я. Царское Село — резиденция российских монархов. СПб:
ВИТУ, 1998
36. Ломан Ю. Д. Воспоминания крестника императрицы. СПб, 1994
37. Ломоносов М. В. Сочинения. М, 1978
38. Ломоносов М. В. Сочинения. Письма. М, 1930
39. Материалы Царскосельской уездной земской управы. 1902, Ч. 52, № 43
40. Мемориальный музей Лицей. Л, 1961
41. Музеи и парки Пушкина. Л.: Лениздат, 1976
42. На рубеже двух эпох 1801-1825 * 1825-1855. СПб: АО «Арсис», 1996
43. Нарышкин А. А. Воспоминания. М, 2004
44. Наше святое ремесло. СПб: Сударыня, 2004
45. Никитенко А. В. Дневник. СПб, 1900
46. Орелкин П. Царскосельское городское училище. 1784-1884. Ц. С., 1894
47. Павлова С. В. Пушкинский лицей. СПб, 2004
48. Паткуль М. А. Записки о жизни Александра II, СПб, 1903
49. Переписка Александра Ивановича Тургенева с Петром Андреевичем Вяземским.
Т. 1, Пг, 1921
50. Петров А. Город Пушкин. Дворцы и парки. Л.: Искусство, 1977
51. Погодин М. П. Н. М. Карамзин по его сочинениям, письмам и отзывам
современников. Ч. 1, II, М, 1866
52. Пунин Н. Н. Мир светел любовью. Дневники и письма. М. Артист. Режиссер.
Театр. 2000
53. Пушкин А. С. Годы лицейские. М, Детская литература, 1978
54. Пушкин А. С. Собрание сочинений. М, 1984
55. Пушкин в письмах Карамзиных. М-Л, 1960
56. Пущин И. И. Дневник лицеиста. СПб, 1899
57. Пущин И. И. Избранное. М.: Наука. 1999
58. Пыляев И. Забытое прошлое окрестностей Петербурга. СПб, 1889
59. Редигер А.Ф. История моей жизни. Воспоминания военного министра. В двух
томах. М.: Канон-пресс; Кучково поле, 1999
60. Рождественский В. А. Страницы жизни. Из лит. Воспоминаний. М. 1974
61. Саутов И. Царское Село. Екатерининский дворец и парк. СПб: Петербург, 1998
62. Сербинович К. С. Н. М. Карамзин: Воспоминания. //Русская старина. 1874. №9
63. Смирнова-Россет А. О. Дневники. Воспоминания. М.: Наука, 1989
64. Тютчев Ф. И. Воспоминания и дневники. М, 2004
65. Тютчева А. Ф. При дворе двух императоров. Воспоминания. М.: Захаров., 2002
66. Ходасевич Г. Царское Село. СПб: Альфа-Колор, 2002
67. Царское Село в поэзии. Со статьей Э. Ф. Голлербаха. СПб, Парфенон, 1922
68. Царское Село в поэзии. СПб: ИПК «БИОНТ», 1999
69. Царскосельская лира. Литературно-художественный альманах. Царское Село –
Пушкин, 1999
70. Чехова О. Мои часы идут иначе. // Искусство кино. 1993.- №10
71. Чугунов Г. Город Пушкин. Л.: Художник РСФСР, 1976
72. Яковкин И. Описание Села Царского или спутник обозревающего оное. СПб, 1830
Приложение 1.
Редигер А.Ф. История моей жизни. Воспоминания военного министра. В двух
томах. — М.: Канон-пресс; Кучково поле, 1999
«Я на лето (1900-й год - К.Ф.) нанял в Царском Селе дачу Нестерова, на углу
Бульварной и Церковной улиц, и мы туда переехали до начала китайских
осложнений. Ежедневно, кроме праздников, я выезжал в город с поездом в десять
часов десять минут утра и был в Канцелярии в одиннадцать часов.
Дача была хороша, у меня в Царском был экипаж, и если бы не вызванная войной
суета, то летним пребыванием можно было бы остаться довольным; оно стало
тяжелым и утомительным только вследствие суеты и невозможности взять какой-
либо отпуск. Во всяком случае Царское Село очень понравилось нам; особенно
соблазнительно было удобство сообщения с городом, позволявшее жить там не
только во время летнего отпуска, но и при исполнении служебных обязанностей,
а следовательно, дававшее возможность долго оставаться на даче, если только
она была тепла и благоустроена. Но именно в этом отношении почти все
царскосельские дачи были плохи; построенные для сдачи на лето, они были
хороши только в самое теплое время года; даже те лица, которые жили в Царском
целый год, жаловались на то, что им не удается найти в Царском теплой
квартиры. При моем давнишнем желании обзавестись собственной дачей
представлялось несомненным, что таковую надо искать именно в Царском, где я
мог бы жить на ней четыре-пять месяцев в году; но найти там хороший теплый
дом было почти немыслимо, по крайней мере за доступную для меня цену, так как
город, окруженный царскими парками, ни в какую сторону не может расширяться,
поэтому цена на землю уже тогда стояла очень высоко, и дачи, даже очень
плохие, сдавались очень дорого. Произведенные мною в течение лета поиски не
привели ни к какому результату; можно было за дорогую цену купить участок
земли, но если на нем и был дом, то его пришлось бы ломать и строить новый; в
общем итоге получился бы очень крупный расход.
Еще одно обстоятельство заставляло меня мечтать о теплом зимнем доме в
Царском Селе. Я уже видел, что в строй мне не суждено переходить; самое
большее, что я мог бы получить в строю, было место начальника дивизии, тем
более, что я сильно отстал от строя и вовсе не был уверен в том, что в строю
окажусь на своем месте и сумею выдвинуться вперед. Оставалось поэтому одно:
бросив мысль о переходе куда-либо в провинцию (где меня еще пугала
необходимость приемов и участия в общественной жизни, невозможных для жены),
держаться своей должности начальника Канцелярии, на которой я чувствовал себя
хорошо и прочно. Я был уверен, что с нее я попаду в члены Военного совета, и
моим идеалом в будущем было — быть членом Военного совета и жить круглый год
в Царском Селе, как то уже делали тогда некоторые из членов (Цытович,
Хлебников, Столетов, потом Газенкампф). Никакой иной служебной карьеры я для
себя не предвидел и не ожидал.
Случайно я узнал, что Царскосельское дворцовое управление сдавало в аренду
участки земли под постройку дач, и поехал туда справиться. Оказалось, что для
этого была отведена часть парка вдоль Павловского шоссе, в которой было
нарезано шестнадцать дачных участков, мерой около восьмисот квадратных
саженей каждый.
Участки сдавались под постройку дач на тридцать шесть лет с торгов. Торги уже
были, и участки все были разобраны. Но за неделю до моего появления у
начальника Дворцового управления, генерала Ионова (10 августа), один из
арендаторов, генерал-адъютант Гессе, отказался от аренды взятых им четырех
участков и эти участки были свободны; в одни руки, вообще, дают не более двух
участков; исключение было сделано для Гессе, который получил участки №№ 4—7.
Каждые шесть лет арендная плата повышалась на пять процентов, по прошествии
тридцати шести лет разрешалось продолжить аренду еще на тридцать шесть лет,
но на условиях, которые тогда установит Дворцовое управление.
Вдоль участков проводились водопровод, канализация и электричество. Ионов мне
еще говорил, что, так как плата идет в средства государя, то потом можно
будет просить о ее сложении, на что вероятно и рассчитывал Гессе. По осмотре
участков оказалось, что самый высокий из них был № 4; далее местность
снижалась к стороне Павловска, а № 7 был уже в лощине. Я поэтому остановился
на участках №№ 4—5 в 650 и 700 квадратных саженей, взятых на торгах по цене
27 и 26 копеек в год за квадратную сажень, то есть за 175 1/2 рублей и 182
рубля в год.
Я подал заявление о желании получить участки № 4—5 на этих условиях, и в
начале сентября получил согласие Кабинета его величества, которому земли эти
принадлежали. В ограниченном кругу моих знакомых не было ни одного
архитектора, к которому я мог бы обратиться хотя бы за советом. Хотелось
иметь дом небольшой, но хороший; я решил строить каменный, так как он стоил
всего раза в полтора дороже деревянного, но зато был безопаснее в пожарном
отношении и требовал меньше ремонта. То же желание избежать постоянных
расходов на ремонт побудило меня облицевать его снаружи кирпичом и крышу
сделать из оцинкованного железа; Дом я предпочитал иметь двухэтажный со
спальнями наверху как для того, чтобы они были суше, так и с целью иметь
возможность спать с открытым окном. На постройку дачи я предполагал затратить
25–30 тысяч рублей. Мой капитал к концу года при реализации стоил бы около 35
тысяч, да на текущем счету было около 4 тысяч рублей, так что предприятие
представлялось вполне возможным.
О постройке дачи я советовался с адъютантом военного министра, капитаном
Чебыкиным, владевшим домами в Петербурге; он мне говорил, что дом в двести
кубических саженей можно построить на цементе и с паркетными полами за 20
тысяч, да на службы потребуется до 5 тысяч рублей; впоследствии он мне
говорил, что его архитектор Игнатович выстроит даже по 80 рублей за куб.
Эскиз дачи, который принес Чебыкин, мне, однако, не понравился.
Случилось мне заговорить о постройке с генералом Гаусманом, управлявшем
делами Казарменной комиссии; он для составления проекта рекомендовал своего
подчиненного, инженера Мошинского, очень симпатичного и талантливого молодого
архитектора, составившего мне проект дома, который вырос до трехсот
пятидесяти кубических саженей, причем он полагал стоимость куба (с паркетными
полами) в 90 рублей; дом получался стоимостью в 31 1/2 тысячи рублей, а со
службами — до 38 тысяч. Неосновательность всех этих расчетов выяснилась лишь
в 1901 году.
<.> Громадную работу мне в течение всего этого года доставила постройка
дачи в Царском Селе вследствие того, что расходы по постройке далеко превышали
все предположения, и я ясно увидел, что не буду в состоянии довести дело до
конца своими средствами. На беду акции страховых обществ, в которых был помещен
почти весь мой капитал, упали почти до половины их прежней стоимости. Дефицит
получался двойной!
Первую неприятность в начале года мне причинил отказ Мошинского руководить
постройкой проектированного им дома, он заявил, что у него на это нет времени
и рекомендовал мне для работы молодого архитектора — Александра Карловича
Монтага. Мошинский со своей стороны обещал составить смету и наблюдать за
работой, но все-таки единство в заведовании постройкой терялось и, как я
потом это увидел, никто не являлся ответственным за выполнение работы без
превышения сметы. В заключение, когда смета на первый год была уже
составлена, оказалось, что Мошинский отказывается от вознаграждения; хотя я
ему и поднес подарок (серебро), но он, во всяком случае, выходил вовсе из
дела. Монтагу было условлено вознаграждение в размере четырех процентов от
стоимости работ.
В конце января я получил от Мошинского смету на работы первого года в размере
23 тысяч рублей. В конце февраля начали выясняться цены на материалы и
работы; они вообще не превышали сметных, а так как в том году было мало новых
построек, то они были дешевые, даже для того времени. Первый камень
фундамента был заложен Монтагом 24 мая. Весь мой участок лежал на легком
склоне от шоссе к парку. Чтобы уберечься от шума и пыли с шоссе, дом решили
строить отступив от шоссе на десять саженей; при этих условиях место, где
закладывалась передняя стена дома, было ниже бровки шоссе почти на сажень;
это вызвало необходимость усилить высоту фундамента и затем подсыпать
значительное количество земли для планировки участка перед домом; у самого
дома подсыпалось два аршина. Рассматривая окончательный план постройки, я
решился еще на одну меру, увеличивавшую стоимость дома тысячи на две, но
обеспечивающую его от пожара — на постановку всюду не деревянных, а железных
балок. Работа по постройке меня очень интересовала, и я часто ездил смотреть
на нее. Закладка дома была произведена в воскресенье 17 июня. Стены уже были
возведены до половины первого этажа; на этой высоте, в углу столовой, были
положены серебряная закладная дощечка и монеты. Молебен служил священник 1-го
стрелкового батальона, отец Веселовский, со своими певчими; рабочие (73
человека) получили по красной рубахе с поясом, еду и выпивку. На торжество
были приглашены Густав Шульман, два племянника, Мошинский и Монтаг. Завтрак
был заказан в Павловском буфете, и к нему были приглашены священник и три
подрядчика. Он был накрыт под открытым небом около нынешней дворницкой, где
еще стоял временный барак, который для торжества был заново выбелен. Погода
была отличная и празднество удалось вполне.
В начале июня стало выясняться, что расходы первого года значительно
превзойдут сметные предположения; уже было израсходовано 7000, а по расчетам
Монтага еще нужно было 22 500 рублей. Я решил тогда отложить облицовку дома,
чтобы расходы первого года ограничить суммой в 26 000. На деле работы
обошлись в 29 000, а с вознаграждением Монтагу и десятнику, подарком
Мошинскому и проч. — в 31 000 рублей.
<.> За все время постройки я не задержал ни одного платежа, но находить
нужные деньги становилось все труднее. Сначала я брал с текущего счета наличные
свои деньги, затем — под залог бумаг; видя, что этим не обойдусь, я хотел
продать часть бумаг, но в банке мне не советовали это делать, так как акции
Первого страхового общества упали до 950 рублей, а между тем — это
первоклассная бумага; когда же мне через две недели пришлось все же продать
десять штук, я за них получил лишь по 850 рублей.
Я взял взаймы под полис страхования своей жизни 4500 рублей и все же видел,
что мои ресурсы подходят к концу и их не хватит, чтобы в 1902 году довести
постройку до конца. Дом строился на арендованной земле, а потому не было
возможности его заложить. Много забот в зиму 1901/02 годов доставлял мне
вопрос о добыче средств на окончание постройки.
На мое счастье ежегодный мой приход был большой и значительно превосходил
расходы на жизнь; так, в 1901 году мой приход равнялся почти 16000*, а
прожито было, включая заграничную поездку, всего 9000; при таких условиях я
мог рассчитывать, что в несколько лет справлюсь с денежными затруднениями, но
ближайшей заботой все же было — добыть средства на окончание постройки, а их
мне долго не удавалось найти.
Хлопоты по постройке дачи до того заполняли мои досуги, что я в этом году
вовсе не выжигал по дереву.
<.> При таком одиночестве, при отсутствии других интересов, кроме
служебных, вполне понятно, что я увлекся делом постройки дома в Царском Селе;
кстати, это был единственный предмет, на котором сходились симпатии мои и жены.
Начало года было посвящено поискам денег для доведения постройки до конца. По
расчетам мне нужно было добыть еще не менее 8000 рублей. Я обращался, лично и
через Березовского, к разным лицам, но никто не давал денег под дом,
строящийся на арендованной земле. Березовский мне говорил, что он лично мне
может ссудить 3000, но, если нужно больше, то я могу занять под его
поручительство. Наконец, в конце марта, Березовский мне нашел одну даму,
которая желала поместить 15 000 рублей из восьми процентов годовых; она
согласилась отдать их мне под залог дома и, сверх того, при поручительстве
Березовского. Таким образом, денежный кризис миновал! Для удешевления
постройки вся отделка была выбрана простого типа.
К осени работы подходили к концу, и только облицовка затягивалась
неисправностью подрядчика; наступили морозы и ее пришлось заканчивать весной
1903 года. С осени начались заботы по устройству сада; я их передал Регелю,
причем выставил два условия: чтобы садовые дорожки быстро просыхали после
дождя и чтобы в саду постоянно цвели какие-либо деревья или кусты; поэтому
дорожки были устроены, как шоссе, а в саду насажены всевозможные растения из
садоводства Регеля и Кессельринга. Строительные работы в этом году обошлись в
18 500 рублей, и сверх того было расходов около 1000 рублей. На покрытие их
пришлось продать еще двенадцать акций Первого строительного общества (по 800
рублей), уже бывших заложенными, потратить часть занятых денег и около 8000
рублей, составлявших избыток моего прихода над расходами на текущую жизнь.
К будущему лету дачу надо было меблировать; очень немного мебели я мог
уделить из города, главным образом, мой старый кабинет дубового дерева; два
шкафа, зеркальный и платяной, я заказал рекомендованному мне столяру Алексею
Степанову, который рассчитывал их сделать в четыре месяца, а проработал над
ними почти год. Это был любитель и художник своего дела, добивавшийся в
каждой работе совершенства, но зато крайне медленно справлявшийся с ней.
Человек он был трезвый и абсолютно честный, поэтому я ему потом доверил дачу;
он у меня оставался до своей смерти (1905) и в свои преемники поставил своего
зятя Фаддея, столь же хорошего человека.
<.> Лето 1903 года мы впервые провели на своей даче в Царском Селе.
Внутренняя ее отделка была закончена на скромных основаниях, меблировка тоже.
Мы переехали на дачу уже 1 мая, и я при этом взял отпуск на шесть недель;
действительно, там было еще много дел по устройству жилья, по разбивке огорода,
по всяким доделкам в доме и в саду, по посадке летних цветов и проч. Первые две
недели у дома еще возились рабочие, заканчивавшие его облицовку, а затем
наступили тишина и наслаждение жить в собственном, благоустроенном доме, а не в
более или менее убогой наемной даче. С начала постройки дачи, когда выяснилось,
что для ее окончания придется входить в долги, наша жизнь стала возможно
экономной и экипажа мы не держали. На лето мы взяли лошадей, но довольно
неудачно. В газете прочли объявление, что на лето уступаются хорошие спокойные
собственные лошади с экипажами и кучерами, я поехал по этому объявлению.
Владельцем оказался отставной генерал Брискорн, бывший семеновец; он уступал на
лето трех лошадей и два экипажа, при кучере и конюхе, с условием платить людям
жалование, а лошадей кормить. Было это дешевле (хотя немногим), чем нанимать
обычный экипаж, весь выезд был нарядный, и я согласился. На деле оказалось, что
