Курсовая: Царское Село в воспоминаниях современников

во всем его девственном и непорочном блеске под великолепными лепными потолками

дворца великой императрицы. Да, в самом деле, эти чудные своды должны были

благосклонно улыбнуться при этом блестящем явлении, которого им еще недоставало

и которого они так долго ждали. Что же касается безмозглой толпы, двигавшейся

вокруг меня, то я не очень уверен, что она заметила это чудесное появление — по

крайней мере один только Вяземский удостоил меня своим вниманием и

поздравлением... На этот раз мое пребывание в Царском было очень приятно

благодаря гостеприимству Титова»[69]. В

письме от 2 октября 1858 года он рассказывал: «Прошлое воскресенье я отправился

в -Царское и, подходя по саду к дворцу, на повороте аллеи встретился нос к носу

с государем, или скорее с его лошадью; но он был на ней и, с высоты своего коня

поклонившись мне очень приветливо, он счел себя обязанным сказать мне, что

очень давно меня не видел»[70].

В 1895 году в Царском Селе родился В. А. Рождественский, здесь прошло его

детство до шестого класса. Затем семья переехала в Петербург. Впоследствии тема

Царского Села заняла важное место в творчестве Рождественского. Он вспоминал:

«Отец мой занимал казенную квартиру в белом трехэтажном здании классической

гимназии. С нею соседствовала огромная директорская веранда, она выходила в

сад, где бежали узкие, желтеющие песком дорожки и дремали клумбы с необычайно

яркими, пряными цветами, которые так любил их хозяин, И. Ф. Анненский. С самого

раннего детства я помню его высокую суховатую фигуру, чинную и корректную даже

в домашней обстановке. Сколько раз наблюдал я за ним, играя в оловянные

солдатики на подоконнике нашей столовой. Неторопливо раскачиваясь в плетеной

качалке, он узкими, тонкими пальцами с какой-то брезгливой осторожностью

перебирал страницы журнала или, опираясь на трость, долго следил за танцующим

полетом лиловой бабочки над ярко распахнутой чашей георгина или мохнатой астры.

Но я не знал тогда, как и большинство окружающих его в служебной жизни людей,

что он поэт. Я и подозревать не мог, какое место займет он в моей жизни в пору

юношеских увлечений поэзией. Для меня, мальчика, он был только директором,

самым важным лицом в гимназии...»[71].

Современница Анненского Л. Я. Гуревич в статье, посвященной его памяти, писала:

«Рассказы гимназистов, его учеников, дополняемые личными впечатлениями,

рисовали образ учителя, не похожего на обыкновенных русских учителей,—

изысканного, светски-любезного в обращении с старшими и младшими, по-европейски

корректного, остроумного, с каким-то особенным, индивидуальным изломом в

изящной стройной фигуре, в приемах и речах...»

[72].

6 ноября 1836 года по железной дороге прошел первый паровоз. В начале января

1837 года происходили новые пробные поездки, уже с паровозами, а 30 октября

1837 года состоялось торжественное официальное открытие дороги. Одно из

первых воспоминаний, описывающих как движение по этой железной дороге, так и

здания вокзала Царского Села, оставил В. Бурьянов: «Теперь отправимся к

прекрасному павильону, построенному у выезда из Царского Села в Павловск; он

деревянный, щегольской архитектуры, окружен клумбами благоухающих цветов и

эспланадами, покрытыми красным песком. Здесь можно найти обширные зады для

прогулки, вкусный обед, блестящее приятное общество. Для чего тут собралась

публика? Для того, чтобы ехать по «железной» дороге в «Павловск», в экипажах,

движимых паровой машиной или «паровозом», как называет эту машину писатель

наш Н. И. Греч, наименовавший судно, движимое на воде силою паров,

«пароходом», которому это название сохранилось...

В Англии, Америке, Франции, отчасти в Австрии ныне устроены железные дороги,

которые, как и здесь, состоят из насыпи, покрытой поперечными бревнами; на них

лежат чрезвычайно длинные железные колеи с уступами для колес экипажей, в

которых ездят путешественники. У нас в 1836 году Г. Герстнер, австрийский

дворянин, устроил отличную железную дорогу между Царским Селом и Павловском и

между Петербургом и Царским Селом. Со временем Москва соединится с Петербургом

также посредством железной дороги. Вот идет «паровоз» с трубой, из которой

валит дым; машина тащит за собой несколько повозок, в которых помещается более

300 человек; сила равна силе 40 лошадей; в один час она пробегает пространство

в 30 верст. От Царского до Павловска 5 верст пробегает ровно в 7,5 минут. К

машине приделана труба другого рода, в нее, в продолжение пути, кондуктор

трубит, остерегая зрителей. Длинная вереница экипажей прилажена к паровозу: вот

огромный дилижанс, вот берлины, шарабаны (Chars a bancs), широкие крытые

повозки с шестью рядами скамеек, на 5 человек каждая; вагоны, повозки открытые

для помещения такого же числа пассажиров; вот огромные фуры и телеги для разной

клади; вот ряд роспусков для перевозки животных, как-то: лошадей, коров, овец,

телят и птиц домашних; вот чаны для разных жидкостей, буфеты для съестных

припасов. Сядем в один из экипажей. Знак подан. Музыка заиграла, дым повалил из

чугунной трубы паровоза; деревянные дома, речка промелькнули и убежали назад...

Часовая стрелка едва успела пройти 7,5 минут и мы в Павловске. Посмотрите на

колеса наших экипажей: средняя часть иди внутренность состоит из чугуна, а

наружность выкована из железа, чтобы они при быстрой езде не лопнули»

[73].

О временах царствования Александра I и пребывания его в Царском Селе сохранились

некоторые свидетельства его слуг. В записках лейб-хирурга Тарасова говорится

[74]: «Государь в седьмом часу утра кушал чай, всегда зеленый, с густыми

сливками и с поджаренными гренками из белого хлеба; потом, сделав свой

начальный туалет, требовал меня для осмотра и перевязки ноги; после того,

одевшись окончательно, выходил в сад чрез собственный выход в свою аллею, из

коей постоянно направлялся к плотине большого озера, где обыкновенно ожидали

его главный садовод Лямин и все птичье общество (лебеди, гуси и утки),

обитавшее на птичьем дворе, близ этой плотины. К приходу Его Величества,

птичники обыкновенно приготовляли в корзинах разный корм. Почуяв издали

приближение Государя, все птицы приветствовали его на разных своих голосах.

Подойдя к корзинам, Его Величество надевал особенно приготовленную для него

перчатку и начинал им сам раздавать корм. После сего давал садовнику Лямину

разные свои повеления, относящиеся до сада и парка, и отправлялся на дальнейшую

прогулку».

Николай I родился в Царском Селе. Став Императором, он делил свой летний отдых

между Петергофом и Царским Селом. Государь жил всегда в Александровском дворце

[75].

В записках М. А. Паткуль, супруги товарища по воспитанию Императора Александра

II, сохранилось множество подробностей из жизни Императора Николая и его

супруги в Царском Селе[76].

На башне-руине Шапель Царскосельского парка находилась статуя Христа-

спасителя, свидетельство о которой оставляет И. Пыляев: «По преданию,

скульптор Даннекер увидел однажды во сне Спасителя; с того времени день и

ночь этот образ занимал его до такой степени, что он начал думать, будто его

побуждает к работе сверхъестественная сила и, после восьмилетних размышлений

и попыток, он произвел изваяние Иисуса Христа. Когда статуя была еще в

модели, Даннекер привел к себе в студию семилетнего ребенка и спросил его:

«что это за статуя?» «Это Спаситель», —отвечал ребенок, и художник в

радостном восторге обнял ребенка. Это удостоверило его, что он понял мысль

свою так ясно, что даже дети понимают ее. Первый эскиз изваяния явился в 1816

году, но самая статуя окончена только в 1824 году.

Изваяние Христа полно грусти и божественной изящности. Спаситель стоить, тело

Его покрыто одеждой, которая падает небрежно длинными складками, одна рука

положена на сердце, другая — простерта. Даннекер, трудясь над ней, беспрестанно

читал Евангелие и Библию и едва только священное писание открывало ему

какую-нибудь характерную черту, он спешил поправлять статую. Произведение этого

скульптора, помимо художественной красоты и духовного величия, носит еще печать

благочестия»[77].

Глава 3. Царское Село в воспоминаниях современников нач. XX века

В 1913 году напротив Федоровского собора началось строительство так

называемого Федоровского городка, предназначавшегося для причта собора. В

городке были построены дом для священников, дом для дьяконов, трапезная

(перед ней пристройка ктитора), дом для причетников и различные помещения

другого назначения.

«Главные здания,— писал автор проекта городка архитектор С. С. Кричинский,—

выходящие фасадами к собору, были проектированы в русском стиле XVII столетия,

а второстепенные и служебные постройки — в духе гражданских сооружений

Новгорода и Костромы»[78]. Городок

окружала стена со сторожевыми башнями и бойницами. Каменные ворота украшала

искусная резьба. Неподалеку от городка строилась Ратная палата.

Федоровский городок стал центром возникшего в Петрограде в 1915 году

«Общества возрождения художественной Руси». Образовавшееся в сложное и

противоречивое время, это общество объединяло людей разных политических

устремлений и художественных воззрений.

28 декабря 1916 года в трапезной Федоровского городка состоялся вечер

«народного искусства», устроенный «Обществом возрождения художественной

Руси».

Вот как рисует трапезную в своих воспоминаниях Ю. Д. Ломан: «Это был

двухэтажный каменный дом, отделанный белым камнем и напоминающий Грановитую

палату. В нем было много сводчатых палат, расписанных старинным русским

орнаментом, узорчатых лестниц и переходов. Дом был обставлен специально

сделанной мебелью в русском старинном стиле.

В трапезной палате, расписанной древними русскими гербами, происходили заседания

„Общества возрождения художественной Руси»

[79].

Оставила воспоминания о Царском Селе и А. Ахматова. В «Материалах Царскосельской

уездной земской управы» дано описание дома, в котором семья Горенко прожила

десять с лишним лет. Там сообщается: «На углу Широкой улицы и Безымянного

переулка деревянный дом в 2 этажа на каменном подвале, по Широкой улице

флигель, службы, сад»[80].

В этом доме прошли детство и ранняя юность Ахматовой. Навсегда он остался, по

ее словам, памятнее «всех домов на свете». Через много лет в своем

неопубликованном очерке «Дом Шухарди-ной» поэтесса подробно описала и этот

дом, и улицу Широкую, и Безымянный переулок.

«Дом темно-зеленый,— вспоминала Ахматова,— с неполным вторым этажом (вроде

мезонина). В полуподвале мелочная лавочка с резким звонком в двери и

незабываемым запахом этого рода заведений. С другой стороны (на Безымянном)

тоже в полуподвале мастерская сапожника, на вывеске сапог и надпись: „Сапожник

Б. Неволин»[81].

В доме, который стоял на Широкой напротив дома Шухардиной, в первом этаже

находилась фотография Ган, а во втором — жила семья известного пейзажиста,

художника Ю. Ю. Клевера. Его сын О. Ю. Клевер стал впоследствии театральным

художником и графиком.

Ахматова рассказывала: «Мимо дома примерно каждые полчаса проносится к вокзалу и

от вокзала целая процессия экипажей. Там все: придворные кареты, рысаки

богачей, полицмейстер барон Врангель стоя в санях (или пролетке) и держащийся

за пояс кучера, флигель-адъютантская тройка, просто тройка (почтовая),

царскосельские извозчики на «браковках». Автомобилей еще не было»

[82]. «Сегодня был с Анной Ахматовой в Царском. Третий день, как выпал

пушистый, легкий снег, 8° мороза. Солнечно, прозрачное, высокое небо.

Царскосельский парк заметен снегом, дорожек почти нет, тропинки протоптаны

сквозь парк по наиболее коротким направлениям к Софии. Пусто и от этого еще

более торжественно и пышно; солнце, смешанное со снегом, золотило поляны,

стволы и горело в воздухе. Кажется странным, что в этом городе еще живут люди;

чем они живут? Как они могут жить в такой тишине на останках такого прошлого?

Этот город, прилепившийся к гигантским дворцам на окраине парка, вымерший,

полуразрушенный, напоминает сторожку могильщиков какого-то великого кладбища. Я

узнал чувство, которое испытал в Чуфут-Кале. Проходя по пустынным улицам,

вспоминаешь ряды карет с кучерами и лакеями в красных ливреях, они тянулись в

царские дни от самого дворца до нижних конюшен; английские полукровки мотали

стрижеными головами и звенели мундштуками; по Средней, мимо дома, где мы жили,

ежедневно почти в четыре часа проезжала царица с детьми в широкой коляске парой

в дышле (русская упряжка) с толстым кучером, на мягкой груди которого пестрела

цветная колодка с медалями. Все дома знакомы, и знакома былая жизнь в этих

домах: лакеи, отворявшие двери, лестницы, устланные красными бархатными

дорожками, сени, парадные комнаты, будуары; знакомы шаги и звон сабель и шпор;

лысины, подставленные для поцелуев; дети в шароварах и куртках, обшитых

каракулем, в каракулевых же шапочках или в красных шапочках школы Левицкой, с

гувернантками и гувернерами; и другая жизнь: гимназисты в голубых фуражках и с

голубыми кашне, выдернутыми из-под светло-серого пальто, студенты на «своих»

извозчиках, балы в Ратуше, пышные балы, где все было, как «в свете», но в

которых «свет» ничего не признал бы своим; возвращение с последним поездом из

Петербурга, быстрая езда на собственной лошади мимо больших из посеребренного

чугуна электрических фонарей — домой; заспанная горничная без наколки и

фартучка; столовая, где на этажерке стоял холодный чай и бутерброды, и т.д.»

[83]

Вдоль Безымянного переулка тянулся дощатый забор. Переулок был обычно

пустынным и тихим, по нему ездили только солдаты гвардейских полков за

продуктами в так называемые провиантские склады, которые находились на самом

краю города.

На краю города жил летом Евгений Иванов, один из тех любителей литературы, у

которого бывал А. Блок, запечатлевший Царское Село в своем творчестве. «Был

11-го вечером у Ивановых в Царском. У них и вообще в Царском мне очень

понравилось. У них — окраина — есть что-то деревенское, фруктовый садик, старая

собака и огромная даль, на горизонте виден Смольный Монастырь... А в парке

около дворцов пахнет Пушкиным: «сияющие воды» и лебеди...»

[84]

«Ездили мы с Женей целый день на велосипедах — в Царском и Павловске. Там —

тишина, сквозные леса, снег запорошил траву. В сквозных парках едут во все

стороны очень красивые конвойцы в синих кафтанах на стройных лошадях.

Разъезжаются и опять съезжаются. Ни звука. Только поезда поют на разных ветках

ж.-д...»[85]

Блок любил «царскосельский пейзаж» в целом, но к дворцам, к памятникам, к

роскоши минувших лет был равнодушен.

Ольге Книппер-Чеховой в раннем детстве в память врезались царскосельские дворцы.

«Дворцы — это настоящие царские дворцы. Особенно хорош «Екатерининский» —

богато убранный, с роскошным залом, сверху донизу облицованным золотыми

узорами, с великолепной янтарной комнатой, где стены, потолок и даже мебель

отделаны янтарем, красиво оттененным сине-золотыми просветами. В этом дворце,

насколько я помню, обычно проходили официальные приемы, в то время как меньший

из царских дворцов — «Александровский» — служил издавна покоями Романовых»

[86].

Заключение

Обзор мемуарной прозы, посвященной Царскому Селу XVIII – н. XX века,

позволяет сделать следующие основные выводы.

Если в начале своей истории Царское Село неразрывно было связано с жизнью

российских монархов, их бытом, подчинялось в своем развитии их желанию и

повелениям, что подтверждают мемуары как самих царствующих особ, так и их

окружения, то с открытием Лицея образ Царского Села в мемуаристике изменился.

Царское Село стало основой российской словесности. Воспоминания литераторов

стали преобладать в потоке мемуарной литературы, формируя прежде всего

поэтизированный образ Царского Села, как места «пристанища муз». Их заслуга в

создании той особой роли, которую стал играть город в русской культуре с

начала XIX века.

Полезными для очерчивания исторического пути города оказались, несомненно,

также воспоминания архитекторов, застраивавших Царское Село, государственных

деятелей, чья служба так или иначе была связана с этим городом, людей, чьи

светлые воспоминания детства корнями ушли в историю Царского Села, и всех

тех, кого жизненный путь приводил в Царское Село.

Список использованной литературы

1. //Московские ведомости. 1777, № 27

2. Александр II и его эпоха. СПб: Государственный музей-заповедник

«Царское Село», 1995

3. Анненский И. Ф. Пушкин и Царское Село. СПб, Парфенон, 1921

4. Берхгольц. Дневник камер-юнкера. Ч. 1, СПб, 1902.

5. Бумаги 1-го курса, собранные академиком Я. К. Гротом. СПб, 1911

6. Бунатян Г. Г. Город муз. СПб: Лениздат, 2001

7. Бурьянов В. Прогулка с детьми по Санкт Петербургу и его окрестностям.

Ч. III. СПб, 1838

8. Вильчковский С. Н. Царское Село. СПб: Титул, 1992

9. Встречи с А. Ахматовой, Париж, 1991

10. Вяземский П. А. Записные книжки. М, 1963

11. Голицын Н. С. Записки. //РС. 1881, № 3

12. Голлербах Э. Ф. Город муз. СПб: Арт-Люкс, 1993

13. Голлербах Э. Ф. Литература о Детском Селе. Л.: Ленинградское общество

коллекционеров, 1933

14. Город Пушкин. Л.: Лениздат, 1972

15. Грибовский М. А. Записки об Екатерине Великой. //Московитянин. 1847, №2.

16. Грибоедов А. С. Сочинения. М.: Художественная литература., 1988

17. Груньков С. П. Записки о Царскосельском уездном училище. СПб, 1912

18. Гумбольд А. Квартира природы. М, 1968

19. Гуревич Л. Я. Письма., М, 1965

20. Дмитриев И. И. Взгляд на мою жизнь. Записки. М, 1866

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6



Реклама
В соцсетях
бесплатно скачать рефераты бесплатно скачать рефераты бесплатно скачать рефераты бесплатно скачать рефераты бесплатно скачать рефераты бесплатно скачать рефераты бесплатно скачать рефераты