Ещё одним важным фактором, определяющим эффективность воспроизведения следов памяти, является не знак эмоции как таковой (в момент фиксации или при актуализации), а совпадение состояний запечатления и воспоминания. В состоянии грусти нам легче вспомнить печальные события, а в приподнятом настроении – радостные. Этот эффект получил название «конгруэнтности настроения» (от лат. congruens – совпадающий).
Важно также, что эмоциональное состояние имеет просто как частный вид общей активации организма. В эксперименте Беддели (1990) у испытуемых вырабатывались ассоциации на нейтральные и эмоционально насыщенные слова. Половину группы опрашивали сразу же после завершения процедуры заучивания, а вторую – спустя четыре недели. В первом случае преимущество принадлежало нейтральным словам, что, казалось бы, подтверждало гипотезу вытеснения эмоционально окрашенной информации. Однако во втором случае лучше вспоминались эмоционально насыщенные слова. Полученные результаты позволили автору предположить, что высокий уровень активации способствует прочности закрепления следа памяти, но на ранних стадиях затрудняет воспроизведение.
Выше речь шла об общей активации организма в нормальных условиях. В случаях же повышенного возбуждения, следы памяти разрушаются. По данным психологов, работающих в сфере криминалистики, около половины преступников не могут сколько-нибудь точно припомнить момент совершения преступления. То же и происходит и с жертвами насилия. Э.Лофтус был описан «эффект оружия». Испытуемые приглашались для проведения исследования в лабораторию. Возле двери стояла скамейка, на которую их просили присесть и подождать несколько минут до тех пор, пока всё будет готово к проведению эксперимента. Представители одной группы испытуемых слышали, как за дверью идёт обсуждение неполадок в компьютере, потом дверь открывалась, из неё выходил человек с каким-то прибором в руках, здоровался и удалялся. Другая группа слышала, как из-за двери доносился шум борьбы, крики и стоны. Потом дверь распахивалась, и из неё выскакивал человек с огромным окровавленным ножом в руках (конечно, это была всего лишь краска). Впоследствии представителей обеих групп просили, как можно подробнее вспомнить, что они видели. Группа, пережившая стресс, т.е. те, кто повстречался с актёром – «преступником», могли воспроизвести значительно меньше деталей события и ошибались при опознании виденного человека, так как их внимание было полностью сконцентрировано на «оружии». По мнению Лофтус, эффект оружия препятствует эффективному опознанию преступников жертвами преступлений.
Таким образом, можно утверждать, что сильный стресс ведёт к нарушению работы памяти, что эмоционально окрашенные события запоминаются в целом лучше, чем нейтральные, и что при спонтанном воспоминании некоторое преимущество имеет информация, связанная с положительно окрашенными эмоциями.
Мотивационный компонент памяти.
Механизмы мотивационно обусловленного забывания в психоанализе. Зигмунд Фрейд предположил, что наряду с простым забыванием, зависящим от времени, значительную роль в психической жизни человека играет забывание, имеющее мотивационно обусловленную природу. Он считал, что мы забываем нечто в том случае, если на самом деле не хотим это помнить. Своё положение Фрейд иллюстрирует многочисленными примерами из обыденной жизни. Он приводит и случай, происшедший с ним самим. Однажды знакомая Фрейда попросила его купить шкатулку для хранения документов. Фрейд охотно взялся исполнить поручение, так как был уверен, что знает, где в городе продают нужный тип шкатулки. Он вышел из дома в приподнятом настроении, однако спустя некоторое время обнаружил, что не может найти искомый магазин. В смятении вернувшись домой, он открыл городской справочник и там нашёл адрес магазина. Оказалось, что лавка располагалась в том же доме, где живёт некий господин, с которым Фрейд как раз недавно поссорился. Таким образом, Фрейд, не отдавая себе в этом отчёта, старался избежать случайной встречи с неприятным знакомым. По сути, он не хотел идти туда, но феноменально «забыл дорогу».
Согласно модели Фрейда, содержание памяти может быть вытеснено в область бессознательного («забытого») по двум причинам:
1. Это происходит, когда воспоминание несёт в себе травматический опыт.
2. Вытеснение имеет место, когда содержание воспоминания само по себе нейтрально, но не может быть ассоциативно связано с иным, травмирующим содержанием.
Исходя из данной теоретической посылки, Фрейд пытался истолковать, почему он трижды забывал купить в писчебумажном магазине свой любимый сорт бумаги (по-немецки fliesspapier). В результате анализа он пришёл к выводу, что данное слово также созвучно с фамилией неприятного для него человека (Dr. Fliess) и посему было вытеснено и, как следствие, забыто.
Исследования мотивационно обусловленного запоминания и забывания в гештальтпсихологии. В гештальтпсихологии воспроизведение содержания памяти связывается с тем, как относится вспоминаемое событие к потребности, возникшей в данный момент. Актуальная в настоящий момент потребность представляет собой силу, удерживающую объект в плане сознания. Исходя из этого понимания предполагается, что доступным для воспроизведения будет то воспоминание, которое относится к цели, реализуемой человеком в данный момент. Остальные, нейтральные к актуальной потребности содержания будут с трудом извлекаться из памяти. Для проверки данной гипотезы было предпринято два критических экспериментальных исследования.
Б.В.Зейгарник изучала воспроизведение воспоминаний о завершенных действиях. Испытуемые получали ряд заданий, которые требовалось выполнить как можно быстрее и лучше. В момент наибольшей вовлечённости испытуемых в задание, когда они уже почти достигли конечного результата, часть заданий прерывалась экспериментатором. После завершения экспериментальной серии испытуемых неожиданно спрашивали, какие из заданий они запомнили. Было выяснено, что незавершённые (прерванные) задания воспроизводились почти в два раза лучше, чем завершённые. Данный эффект был назван «эффектом Зейгарник» (ещё его называют эффектом незаконченного действия) и подтверждал исходную гипотезу о связи напряжённого состояния психологического поля (потребность довести решение до конца) и продуктивности актуализации воспоминания. Если цель была достигнута и, следовательно, мотивационное напряжение снято, то испытуемые не воспроизводили содержание выполненного задания.
На аналогичных теоретических основаниях Г.В.Биренбаум изучала воспроизведение намерений к действию. Испытуемым предлагался ряд математических задач, каждая из которых была напечатана на отдельном листе бумаги. По мере решения задач испытуемые должны были ставить свою подпись внизу каждого листа. После выполнения нескольких заданий делалась пауза, которая заполнялась отвлекающими заданиями, потом испытуемые продолжали прерванную работу. Большинство испытуемых после прерывания забывали подписать первые два листа с решёнными заданиями, но потом вспоминали о своём намерении и вновь начинали подписывать листы. Полученные данные интерпретируются как подтверждение гипотезы, так как намерение сохранялось лишь до тех пор, пока было включено в целостную систему действий (решение задачи + подпись), и забывалось в результате нарушения этой целостности. При «оживлении» психологического поля, соответствующего сложившейся последовательности действий, его составляющие «включались» не одновременно – сначала основной компонент (решение задачи) и лишь с отсрочкой дополнительный (подпись).
Кроме того, был описан эффект замещающего выполнения намерения. В том случае, когда основным заданием для испытуемых становилось изображение собственной монограммы, они не сохраняли намерение ставить подпись внизу листа. Объяснение было следующим: схожее задание (монограмма – почти то же самое, что и подпись) способно частично разрядить целевую напряжённость, так что после выполнения основного задания сила напряжения потребности оказывалась недостаточной для удержания намерения выполнить дополнительную процедуру подписи.
Проблема произвольной регуляции памяти.
Французский философ Анри Бергсон выделил два принципиально различных типа памяти – «память тела» (или «память-привычка») и «память тела» (или «память спонтанная»). Первый тип памяти направлен на выработку двигательных навыков (в том числе и речевых) и достигается повторением, в то время как второй фиксирует единичные события прошлого и представляет собой яркие образы – воспоминания. Память-привычка произвольна, но часто искажает запечатленную с её помощью информацию, а спонтанная память не подчиняется волевым усилиям, но при этом сохраняет точные «слепки» реальных событий.
Деятельностная интерпретация проблемы произвольной регуляции памяти. Проблематика соотношения эффективности произвольной и непроизвольной памяти в зависимости от мотивации получила оригинальное развитие в деятельностном подходе.
В исследовании З.М.Истоминой было показано, что эффективность произвольного запоминания во многом зависит от возраста. По её данным, произвольная память у детей начинает формироваться к пяти-шести годам, когда происходит выделение особого рода действий, соответствующих целям «запомнить» и «припомнить». У детей более младшего возраста произвольное запоминание не эффективно, а имеет место в основном непроизвольное запоминание, которое возникает как побочный продукт иной целенаправленной деятельности.
Воспитанников детского сада просили заучить ряд слов. Уровень заучивания оказывался крайне низок. Потом им предлагали сыграть в игру «магазин», в которой те же самые слова, что предъявлялись им ранее, представляли в качестве списка покупок. Таким образом, мнемическая задача встраивалась в игровую деятельность. При такой организации процесса запоминания, когда само по себе заучивание слов становилось действием, подчинёнными более широкой деятельности игры, дети намного лучше справлялись с заданием.
У взрослых произвольное запоминание более продуктивно, чем у детей. Взрослым чаще всего удаётся сознательно контролировать, что и как они запоминают. Причём сознательная цель запомнить позволяет им осуществлять особые мнемические действия, связанные с воспроизведением образа искомого объекта. Так, один из известных отечественных исследователей памяти А.А.Смирнов ссылается на случай, описанный сербским учёным начала XX в. Родославлевичем. В одном из его опытов испытуемый, плохо владевший сербским языком и вследствие этого не разобравшийся в инструкции, около пятидесяти раз повторял вслух ряд бессмысленных слогов. При этом запоминание не наблюдалось. Когда же ему разъяснили, что список надо именно заучить, а не просто повторять, он справился с задачей с шестого раза. Хорошо известно, что экспериментаторы плохо помнят стимульный материал, который предъявляют своим испытуемым, хотя многократно повторяют его. Сам А.А.Смирнов предлагал школьникам заучивать по два равных отрывка текста. При этом сообщалось, что один они должны будут воспроизвести на следующий день, а второй – через две недели. На самом деле опрос проводился через неделю. Цель запомнить на определённый срок (надолго ли ненадолго) оказала значительное влияние на то, насколько полно и точно школьники смогли воспроизвести оба текста.
Однако в реальной жизни мы достаточно редко ставим пред собой задачу точно запомнить материал, огромный объём информации попадает в нашу память, на первый взгляд, случайно. А.А.Смирнов также поставил своей задачей исследовать, чем же определяется такое «случайное», т.е. непроизвольное запоминание. Для того чтобы выяснить это, он спросил своих коллег по Психологическому институту о том, что они запомнили из своего утреннего пути к месту работы. Оказалось, что сослуживцы рассказывали главным образом о том, что было связано с основным руслом их деятельности, т.е. с путём на работу. Они хорошо помнили помехи, возникшие на этом пути (например, очередь к билетной кассе в метро) или неожиданные обстоятельства, которые облегчали выполнение их задач (не опоздать на работу). Кроме этого им запомнилось и то, что было связано с военной темой, волновавшей в те дни всех (один из испытуемых запомнил заголовок газеты с военной сводкой в руках товарища). Однако они совершенно не помнили тех обстоятельств своего пути, которые не имели отношения к их деятельности («скорее добраться до рабочего места»). Таким образом, было выяснено, сто важнейшим условием непроизвольного запоминания является причастность материала к основному руслу осуществляемой в данный момент деятельности и/или к сфере значимых, устойчивых мотивов.
П.И.Зинченко в 1961 г. Сформулировал данное наблюдение более ёмко. Он утверждал, что основная форма непроизвольного запоминания является продуктом целенаправленной деятельности, не мнемической по своему характеру. Методика его эксперимента заключалась во включении материала (запоминание которого впоследствии тестировалось) в деятельность, не связанную с запоминанием. Испытуемым предъявлялось 15 карточек, в центре которых были изображения различных бытовых предметов, игрушек, фруктов, животных, а в углу – цифры. Одной группе испытуемых предлагалось расклассифицировать изображения предметов, а другой – составить возрастающий числовой ряд из цифр. При тестировании обнаружилось, что те, кто выполнял задачу на классификацию предметов, вспоминал цифры почти в 10 раз хуже, чем предметы. Те же, кто имел дело с числовым рядом, наоборот, практически не могли воспроизвести предметы, которые видели на карточках. Таким образом, была выявлена высокая продуктивность непроизвольного запоминания картинок и чисел там, где оно были предметом деятельности, и плохая эффективность там, где они были лишь фоновыми раздражителями.
В следующей серии экспериментов П.И.Зинченко предлагал испытуемым два набора по 15 карточек с изображениями предметов. Требовалось или составить пары карточек по совпадению первых букв названий предметов (мяч-молоток), или объединить пары по смыслу (молоток-гвоздь). При втором варианте инструкции испытуемые могли вспомнить значимо большее количество карточек, чем при первой. Так, было отброшено сомнение некоторых критиков П.И.Зинченко, которые считали, что полученный эффект можно свести к проблеме внимания. Важным фактором эффективности непроизвольного запоминания оказалась не только включённость материала в выполняемую деятельность, но и сложность самой деятельности, её «энергоёмкость» для испытуемого. После целого ряда уточняющих экспериментов, был сделан вывод о том, что оптимальным для непроизвольного запоминания является соответствие материала целевому уровню деятельности.
Теория уровневой переработки информации. Теория уровневой переработки информации, предложенная в 1972 г. Канадскими когнитивными психологами Ф.Крейком и Г.Локхартом, отталкивалась от работ П.И.Зинченко, показавших, что включение материала в более сложную деятельность ведёт к его лучшему запоминанию. Данная теория утверждает, что качество следа памяти является функцией глубины (широты, полноты) переработки информации. Авторами постулируется, что воспринятая информационная единица последовательно проходит ряд стадий переработки:
· первичный анализ сенсорных качеств объекта;
· распознавание отдельных признаков;
· семантическая обработка (определение значения);
· самореференция (соотнесение с «Я» - системой).
На выделение именно такой последовательности уровневой структуры переработки оказала влияние модель А.Трейсман, предложенная несколькими годами ранее. По Крейку и Локхарту, уровень воспроизведения информации определяется целью субъекта во время кодирования информации. Другими словами, в том случае, если испытуемому надо грубо оценить стимул (например, ответить на вопрос: справа или слева на листе напечатано слово) требуется только первичный анализ. Если задача включает более сложную обработку (например, ответить на вопрос: рифмуются ли слова в паре) необходимо провести и первичный анализ, и распознать отдельные признаки (фонетические). Задача, решение которой предполагает анализ значения материала (например, найти синонимичные слова), включает в себя уже последовательную переработку на трёх уровнях: первичного анализа, отдельных признаков и семантическом. А задача на соотнесение материала с личностью испытуемого (например, ответ на вопрос: описывает ли данное слово особенности вашего характера) задействует все возможные уровни переработки. Соответственно с усложнением процесса переработки возрастает и эффективность запоминания материала.
Многочисленные эксперименты, проведённые в рамках теории уровневой переработки информации, убедительно показали зависимость эффективности запоминания («глубины кодирования», в терминологии авторов) от того, какого уровня переработки достигла воспринятая субъектом информация. Авторы были уверены, что только глубина переработки, а не желание запомнить материал важны для запоминания.
Теория уровневой переработки информации на сегодняшний день является одной из самых влиятельных в психологии.
Проблема доступности запечатленной информации.
Эксплицитная и имплицитная память.
Эффекты предшествования
Каждый из нас часто сталкивается с ситуацией, когда он не может вспомнить нечто, что должно присутствовать в памяти. Действительно ли мы окончательно забываем то, что, как нам кажется, не способны воспроизвести? По критерию доступности воспоминания для введения в оборот сознания разделяют эксплицитную и имплицитную память. «Память означает использование и участие предыдущего опыта в настоящем поведении», - писал Л.С.Выготский. Приходится констатировать, что порой это участие происходит помимо нашего сознания и воли.
Эксплицитная память – это тип памяти, который включает в себя произвольную и сознательную актуализацию зафиксированного опыта.
Имплицитная память – это тип памяти, в рамках которого не удаётся произвольно и сознательно актуализировать опыт, наличие которого в памяти может быть выявлено косвенными методами.
Общий пафос исследователей имплицитной памяти можно выразить словами: забытое все еще существует в нашей памяти! Данные, полученные в подтверждение этого тезиса нейрофизиологом У. Пенфилдом в 1959 г., вызвали настоящую сенсацию в научном мире. В ходе хирургических операций по устранению эпилептических очагов Пенфилд вводил в мозг пациентов тонкие металлические электроды. Электрическая стимуляция височных долей мозга вела к тому, что пациенты (они находились в сознании) сообщали о необычайно ярких воспоминаниях, которые были им недоступны в нормальном состоянии. Чаще всего это были сцены из раннего детства. В другом исследовании пациентам, находящимся под наркозом, зачитывали названия животных. После пробуждения они не могли воспроизвести ни одного слова из списка. Однако когда их попросили назвать первых пришедших им на ум животных, они чаще вспоминали именно тех, что были им зачитаны.
Т. Нельсон в 1971 г. просила испытуемых заучить наизусть 20 парных ассоциаций «число — существительное». Через две недели они правильно воспроизводили 75% существительных в ответ на предъявление чисел-стимулов. Нельсон сконцентрировалась на тех 25%, что, казалось, были забыты. Испытуемым снова предъявляли 20 пар слов. Из них половина состояла из старых чисел и новых существительных, а половина повторяла пары, заученные в предыдущей серии. После однократного предъявления ряда испытуемые могли воспроизвести 43% измененных пар и 78% неизмененных. Остроумный эксперимент в 1989 г. был проведен Л. Якоби. Сначала испытуемые прослушивали серию предложений. Затем им предлагали принять участие в опыте по оценке громкости различных шумов. Шумы подавались в наушники одновременно с предложениями, среди которых были как новые, так и уже звучавшие ранее. Шумы, звучавшие на фоне уже предъявлявшихся предложений, казались испытуемым тише, чем те, что звучали на фоне новых. Другими словами, испытуемые лучше слышали старые предложения, так как имплицитно помнили их, хотя и не отдавали себе в этом отчета. Все описанные выше явления получили название «эффектов предшествования». Именно на основании эффектов предшествования делают вывод о наличии информации в имплицитной памяти. Надо заметить, что зависимость между энергоемкостью задачи, в которую включен мнемический материал, и эффективностью запоминания, выявленная в рамках теории уровней переработки информации, не действует для имплицитной памяти!
