Доклад: Февральская революция и футуризм
введение.....................................................................
.....................................................................
Формирование идеологии футуризма. Довоенный
футуризм..............................................
Поэты на фугасах. Русский футуризм в годы Первой мировой
1914–1917гг....................
Февральская революция и Возрождение
футуризма............................................................
Заключение...................................................................
...............................................................
Источники и
литература:..................................................................
.....................................
введение.
Вопрос о связи русского футуризма и революции возник после Октября 1917 года.
Главная причина этого— попытки левых от искусства захватить доминирующие
позиции в художественной жизни.[1]
Поэтому в 20–х годах истоки и сущность футуризма рассматривали в контексте
проблемы “футуризм и революция”. В литературе 20–х речь шла в основном об
Октябрьской революции, хотя прямо на это не указывалось, в то же время
рассматривалось не восприятие и не отношение к революции, а степень
революционности футуристической идеологии и часто степень соответствия идеям
большевизма. Шапирштейн–Лерс видел в футуризме народничество с революционным
уклоном в условиях общественной реакции.
[2] Н. Горлов рассматривал футуризм как явление, рожденное революционными
настроениями в обществе; по его словам, русские футуристы делали ту же
революцию, что и большевики, но с другого конца; отрицание старого, буржуазного
быта и революция в эстетике привела футуристов к отрицанию старого строя и
социальной революции.[3] Идейные
противники “левых от искусства” расценивали футуризм как протест части
мелкобуржуазной богемы или одно из проявлений буржуазного строя.
[4] В 30–х годах последняя позиция, определенная более политической, чем
научной логикой, стала доминирующей. Футуризм, как и остальные проявления
формализма, был объявлен формой буржуазного влияния
[5], что в значительной степени затруднило его научное изучение. В советской
литературе практически нет работ, посвященных истории русского футуризма.
История довоенного футуризма освещена только в двух работах Харджиева— “Ранний
Маяковский” и “Турне кубофутуристов”— опубликованных в 1940 году.
¯[6] Работы содержат
обильный фактический материал по истории и теории, раскрывается своеобразие
русского футуризма, проблема революционности футуризма не рассматривается, в то
же время отмечается оппозиционное отношение к эстетическим вкусам буржуазии и
идеологии правящих классов, выразившееся в лозунгах самоценного искусства,
автономного от утилитарных задач.[7]
Хотя 60-е и 70–е годы отмечены появлением значительного количества работ по
отдельным аспектам авангарда и творчеству отдельных его представителей, работ
собственно по истории футуризма в это время не появилось. Первая работа по
истории русского литературного футуризма принадлежит Маркову, ученому из
Калифорнийского университета (1968); футуризм рассматривается как сложное,
многоликое, почти хаотическое явление, сочетающее совершенно несовместимые
элементы(примитивизм, урбанизм, славянофильство, символизм и т. п.); Марков
рассматривает футуризм только как литературное течение, отрицает существование
каких–либо политических тенденций в русском футуризме, не прослеживает
восприятие футуристами революции даже в эстетическом плане.
[8] В конце 80-х годов начинается новый период, продолжавшийся первые два
постсоветские десятилетия, в изучении наследия русского авангарда. Появляются
работы по истории русского футуризма. В труде Крусанова авангард
рассматривается в социальном аспекте, как общественное движение с особой
идейно–художественной системой взглядов и представлений. Основное внимание
автора сосредоточено на конкретных событиях (выставки, публикации, выступления
и т. п.), а также восприятию и реакции общества на идеи и практику авангарда.
(На сегодняшний день опубликован лишь первый том, охватывающий историю
дореволюционного авангарда, который соотносится с термином “футуризм”.)
[9] В работе Бобринской, посвященной истории футуризма в мировом масштабе,
история русского футуризма рассматривается в контексте основной, по мнению
Бобринской, идеи русского футуризма— идеи “психической эволюции”, стремления к
открытию новых возможностей в психике и сознании человека— этой идеей
объясняются попытки создания футуристами мирового, заумного языка будущего и
взгляд на искусство как способ трансформации мира, в этом же контексте
рассматривается восприятие футуристами войны и революции— восприятие
мифологизированное, как факторов, способствующих психической эволюции.
[10]
Проблема “футуризм и Февральская революция” никогда не становилась предметом
отдельного научного исследования. Отношение отдельных футуристов к Февралю
рассматривается в биографической литературе, в то же время в биографической
литературе почти не прослеживается связь восприятия революции с идеологией
футуризма.[11] В историографии не
прослеживаются революционные тенденции в русском футуризме (отчасти это сделано
в работе Бобринской).¯¯ В
то же время правильное представление об этих тенденциях необходимо для
прояснения особенностей футуристического восприятия Февраля.
К семнадцатому году большинство групп, связывавших себя с футуризмом,
распались, идеалам футуризма остались верны только кубофутуристы и близкие к
ним художники и писатели Þ Кубофутуризм неединственное течение в
русском футуризме, но только это течение можно соотносить с конкретными
революционными событиями.
Разработка проблемы “Февраль и футуризм” затрудняется характером источников. В
воспоминаниях футуристов, в основном написанных в советское время, Февральская
революция или упускается из виду, скорее всего сознательно,
[12] или же подчеркивается ее консервативный, буржуазный характер и
неизбежность социалистической революции
[13]; Маяковский, Каменский, Крученых говорят о футуризме как об искусстве,
отвечающем интересам революции и связывают его с большевизмом,
[14] наиболее ярко условность подобных натяжек видна в воспоминаниях
Матюшина— Матюшин трактует заумные стихи из оперы Крученых—
Сарча саранча
Пик пить
Пить пик
Не оставляй оружия к обеду за обедом
Ни за гречневой кашей
как призыв к рабочим.[15]
Представление о действительном восприятии Февраля могут дать только первые
воспоминания Каменского, законченные в июле 1917.
[16] Художественные произведения футуристов не могут рассматривается в
качестве основного источника— особенность любого художественного текста—
многозначность, к тому многие футуристические тексты обладают спецификой(акцент
на форме, алогизм, использование смыслового и звукового сдвига, заумного языка,
т. п.), затрудняющей их анализ. Для прояснения данной проблемы гораздо большую
ценность представляют манифесты и статьи футуристов, отражающих идеологию, во
многом формирующуюся “на ходу”. Наибольшую ценность представляют документы
личного, интимного характера— дневники, письма и т. п.( подобных документов
сохранилось не так много, а из сохранившегося лишь небольшая часть опубликована
и легкодоступна)— раскрывающие не только отношение к определенным событиям, но
и понять мироощущение автора. В то же время необходимо соотносить конкретное
мироощущение с футуристической идеологией, поскольку проблема восприятия
футуристами Февральской революции будет оправдана только в том случае, если
рассматривать её не как совокупность восприятия отдельных писателей и
художников, а как восприятие людьми, обладающими рядом общих мировоззренческих
принципов.
Формирование идеологии футуризма. Довоенный футуризм.
Новое русское искусство началось с выставок “StefanoV“ и “Золотого руна” в
1907–1908 годах.[17] Первый
литературный сборник, тех кого в дальнейшем назовут футуристами, появился в
1910 (“Садок судей”). (В этом же году вышел сборник “Студия импрессионистов” с
участием Хлебникова, Д. и Н. Бурлюков; годом раньше “Шарманка” будетлянки Елены
Гуро.) В первый период¯
¯¯ русского футуризма, продолжавшийся где–то до конца 1911, идут
активные художественные поиски, формируются принципы нового искусства, в то же
время русский авангард пока что остается только совокупностью художественных
течений. Качественно новый период— 1912–1914 годы. Большинство исследователей
считают эти годы расцветом русского футуризма.
[18] Если под расцветом понимать степень публичной активности и
общественного интереса, тогда с этим утверждением можно согласится. В эти годы
существовало огромное количество группировок в живописи(“Бубновый валет”,
“Ослиный хвост”, “Союз молодежи” и др.) и в литературе(“Гилея” или
кубофутуристы, “Академия эгопоэзии”, “Мезонин поэзии”, “Центрифуга” и др.), при
чем почти все претендовали на открытие новых художественных направлений,
проходили многочисленные выставки, публиковалось множество книг и теоретических
работ, эти годы отмечены огромным общественным интересом к футуризму,
проводились многочисленные публичные диспуты и лекции, причем не только в
Москве и Петербурге, но и в городах европейской части России, Украины, Крыма,
Закавказья, в провинции появились подражатели футуризма(в основном, почему–то,
на юге Российской империи— в Ростове–на–Дону, Харькове, Екатеринославле и др.).
[19] Выставки, литературные сборники, организация новой художественной
группы или метода, как правило, сопровождались манифестами (первый манифест
“Пролог. Эго–футуризм.” написал Северянин еще в ноябре 1911), таким образом
формировалась идеология футуризма. В этот период футуризм перестает быть только
художественным течением. Как отмечает Крусанов, именно в 1912 году термин
“футуризм” получает широкое распространение, первоначально “футуризмом”
обозначалось только одно из новейших течений в живописи.
[20] Как художественного метода футуризма в русской живописи не
существовало, за исключением нескольких работ Гончаровой, Малевича, Розановой и
Ларионова[21]; художники–новаторы
шли от французского кубизма, ранее почти все прошли через импрессионистический
этап, некоторое влияние оказал немецкий экспрессионизм и решающее русский и
восточный примитив ( русский и восточный лубок, иконопись, современное низовое
искусство— живопись вывесок, подносов, роспись крестьянских жилищ и т. п. +
массовая городская фотография)[22]
. В литературе последователями итальянского футуризма считали себя Илья Зданевич
и Шершеневич, Зданевич одно время вел переписку с Маринетти и писал
звукоподражательные стихи a la Маринетти
[23], Шершеневич занимался переводом итальянских манифестов.
[24] Но большинство русских поэтов–футуристов подчеркивали свою
независимость от итальянского футуризма
[25], который представляли лишь по отдельным манифестам, но в то же время
очень часто обозначали свои произведения как футуристические. По справедливому
замечанию Маркова, слово “футуризм” могло обозначать очень многое от
декаденствующего эстетства и символизма до импрессионизма и крайнего урбанизма
[26], но прежде всего это слово, видимо, должно было обозначать отказ от
прошлого и принципы новой эстетики. В 1913 году в периодической печати и в
обществе “футуризмом” начинают обозначать все новаторские течения не только в
литературе, но и в живописи.[27]
Сами футуристы начинают расценивать футуризм как нечто большее, чем просто
художественное новаторство. Уже эго–футуристы в своих манифестах, очень мутных
в отношении смысла, пытались представить футуризм как некую философию.
[28] (Как показывает Марков, источником философии эго–футуризма, помимо
гигантского самомнения и не менее гигантской самоуверенности, послужили
несколько популярных брошюр о литературе и философии.
[29]) В 1914 году Россию посетил Маринетти, в связи с этим большинство
русских футуристов поспешило заявить о независимости русского футуризма,
некоторые сделали это в крайне резкой форме. Ларионов призвал всех подлинных
футуристов забросать Маринетти тухлыми яйцами и облить кислым молоком,
поскольку Маринетти предал принципы футуризма, превратив его в религию с
кодексом догматов, тогда как футуризм есть вечное движение вперед.
[30](Ларионова никто не поддержал, “подлинными футуристами” оказались только
члены группы Ларионова— Гончарова, Илья и Кирилл Зданевичи, Ле–Дантю и др.,
впоследствии Ларионов и К° расписались в солидарности с Маринетти.
[31]) Хлебников расценил приветствие Маринетти как предательство первого
шага русского искусства по пути свободы и чести, придав конфликту характер
противостояния Азии и Европы, а себя и своих сторонников он назвал “людьми
воли”.[32] Наиболее четкое
определение футуризма в письме Большакова, Маяковского, Шершеневича в “Новь”—
“футуризм— общественное течение, рожденное большим городом,” поэтому, хотя
русский футуризм самостоятелен, некоторые параллели неизбежны.
[33] Данный эпизод показателен: 1) тем, что большинство деятелей авангарда
выступили от имени футуризма, хотя некоторые из них уже успели от футуризма
открестится— например, Ларионов и его группа, уже в 1913 году разрабатывающие
принципы лучизма[34], а затем
идеологию всечества.[35] 2)
попыткой охарактеризовать футуризм, отталкиваясь не только от особенностей
художественного метода. К 1914 году футуризм превратился в определенную
идеологию. Идеология футуризма была тесно связанна с художественными поисками,
идеология футуризма появилась на базе новой эстетики. Одни и те же принципы
формулировались представителями часто враждующих между собой группировок, в
художественном плане совершенно различных. Первый принцип новой эстетики— отказ
от прошлого, ненависть к прошлому, обращение к современности— отправная точка
всего нового искусства— декларировался почти во всех манифестах, статьях,
лекциях.[36] Новые художественные
методы получили теоретическое осмысление— современность давала новые темы новые
ощущения, новые чувства, о которых невозможно было говорить старыми средствами
[37]. В то же время современность понималась как переходный этап. Футуристы
противопоставляли себя современной буржуазной эстетике, которую они связывали с
прошлым. Антибуржуазный характер, как справедливо указывает Харджиев, прежде
всего сказался в принципе самоценного искусства, свободного от утилитарных
задач— характерны сами формулировки этого принципа: Д. Бурлюк— ”Живопись стала
преследовать лишь живописные задачи. <...> Жирные буржуа оставили
художника своим позорным влиянием”, аналогичные формулировки с определениями
“тупые буржуа” и “буржуазная спячка” в манифестах ”Ослиный хвост и Мишень” и
“Эго–футуризм”.[38] О
антибуржуазной направленности свидетельствует широкое обращение к примитиву,
народному искусству— в живописи обращение к принципам лубка, иконы, вывески; в
литературе — к фольклору и крестьянскому языку( Хлебников, Асеев). Также
практика эпатажа и скандалов, иногда доходивших до драк с публикой.
[39] Себя футуристы ассоциировали с будущим. Первоначально речь шла только
об искусстве будущего— о Зарницах Новой Грядущей Красоты Самоценного
(самовитого) слова( “Пощечина”) и т. п. , через некоторое время футуристы
заявили— “Мы новые люди новой жизни”(Садок судей II, сборник поэтов “Гилеи”) и
“Мы последние варвары мира старого и первые нового” (Доклад И. Зданевича).
Футуризм стал рассматриваться как способ преображения мира— Объединившиеся
поэты “Гилеи” и художники “Союза молодежи” говорили о изменении психики
человека посредством нового искусства— Розанова— “....мы ценим только, те
произведения, которые новизной своей рождают в зрителе нового человека”,
Крученых— “Искусство идет в авангарде психической эволюции”, Маяковский в
докладе “Достижения футуризма” рассматривал последний как ценный вклад в
историю человечества.[40] Уже в
30–е годы проживая в США Д. Бурлюк, доказывая революционность футуризма через
тезис о революции последнего в эстетике, писал, что “чистое искусство упражняет
психические способности потребителя, укрепляет их силы, подобно тому, как
гимнастика способна создать здоровое тело и прекрасные формы мускулатуры”.
[41] (Бобринская рассматривает идею психической эволюции как одну из главных
