и «Девятиженец».
Специального театрального помещения в городе не было. Местные любители ставили
спектакли в зале Благородного Собрания, где, по свидетельству современников,
имелись отлично выполненные декорации. Однако городские власти передавать их
приезжим труппам воздерживались, ибо не верили в возможность постоянного
существования театра в Оренбурге[7].
Между тем Соловьев в первый же свой сезон так успешно повел дело, что
закончил его безубыточно и остался в городе еще на год.
Работа последующих антреприз (Глазенаппа-Берга, Иванова, Иванова-Бельского,
Бельского) показала, сколь значительную роль стал играть в культурной жизни
Оренбурга профессиональный театр.
Еще в 30-х годах в городе был построен экзерцигауз – каменный манеж для
занятий с рекрутами. Но так как занятия не проводились, возникла мысль –
использовать манеж для организации спектаклей. После настойчивых требований
общества помощи и содействия народному образованию, здание манежа было
приспособлено под театр.
В 1863 году состоялось открытие первого театрального сезона любителей.
Спектакли имели успех и составляли главную статью дохода общества помощи
нуждающимся школьникам.
В 1868 году театр почти полностью реконструировали. Оренбургский губернатор
генерал Крыжановский поручил местному подрядчику Алексееву изменить
"конфигурацию здания", так как вход в ложи и партер шел прямо со двора. После
капитального переоборудования зрительный зал отвечал всем требованиям
профессионального театра: он стал длиннее, ему придали форму подковы, возвели
третий ярус под "раек", т.е. галерею, улучшили освещение и акустику,
отстроили и отеплили коридоры и фойе. Сцену углубили на три аршина, создали
"карманы" для декораций, построили несколько актерских комнат, и театр только
по внешнему виду напоминал манеж.
На реконструкцию здания генерал-губернатор Крыжановский израсходовал 12,5
тысячи рублей из так называемого башкирского капитала (налогов, поступавших
от башкир). Вслед за этим Крыжановский, один из любителей и "меценатов"
театра, возбуждает перед Военным министерством и Министерством внутренних дел
ходатайство о передаче театра городу:
"Оренбург, находясь на рубеже Европы и Азии, составляет пункт, куда съезжаются
торговцы со всех среднеазиатских ханств, давно уже нуждался в театре в видах
усиления влияния на азиатцев русской цивилизации и для удовлетворения
потребностям общественной жизни самого города, население которого превышает 35
тыс. душ. Находя средства города Оренбурга слишком достаточными для того,
чтобы иметь театр, и сознавая настоятельную нужду в этом учреждении, здесь
более чем во всяком другом губернском городе для удовлетворения потребностям
быта массы азиатцев, живущих в Оренбурге круглый год, я имею честь покорнейше
просить разрешения передать театр в ведение города"
[8].
Ходатайство Крыжановского было удовлетворено как Министерством внутренних
дел, так и Военным, которое разрешило изъять из ведения казачьего войска
здание манежа, уже ставшего зданием театра, и передать его городу.
К этому же времени относится переписка между видным провинциальным
антрепренером А. П. Бельским и канцелярией генерал-губернатора. Бельский
обратился к генералу Крыжановскому с просьбой предоставить вновь отстроенный
театр его труппе, "совершенно достаточной для удовлетворения вкуса самой
взыскательной публики".
В своих письмах Бельский особо подчеркивал, что его "жена, будучи талантливой
актрисой, обеспечит успех театральному сезону". В ответ управляющий
канцелярией генерал-губернатора Холодовский телеграфировал антрепренеру:
"Одного таланта Бельской слишком недостаточно, необходимо увеличить число
даровитых актеров".
14 января 1869 года состоялось торжественное открытие нового театра. В этот
вечер антреприза А. П. Бельского ставила комедию Тургенева «Холостяк» и
популярный тогда водевиль «Колечко с бирюзой». Партер, ложи и раек
переполнила празднично разряженная публика.
На занавесе художник написал картину «Въезд царя Михаила Федоровича в
Москву». Рампа и зрительный зал ярко освещались керосиновыми лампами.
Богатые купцы — русские, татары, киргизы, — любившие щегольнуть щедрыми
подношениями актерам, и зажиточные мещане с достоинством разместились в
креслах партера. Бедные чиновники, учащаяся молодежь и разночинная
интеллигенция заполнили галерею, выделив из своего скромного заработка на
столь торжественный случай 25 копеек.
Репертуар сезона составили 10 комедий («Холостяк», «Гражданский брак»,
«Зараза», «Нынешняя любовь», «Любовь и предрассудок», «Гувернер» и т. д.) и
17 водевилей.
Заслуживают внимание данные о ценах на места в первый год работы театра: ложи
литерные стоили 6 руб., номерные – 4 руб., кресло первого ряда – 2 руб.,
второго и третьего ряда – 1 руб. 50 коп., седьмого и восьмого – 75 коп.,
остальных рядов – 50 коп., галерея – 25 коп. В те годы на кирпичных заводах
Оренбурга оплата составляла 10-12 копеек в день, так что покупка билетов даже
на галерею большинству населения была не под силу.
Кто посещал театр? Наиболее полную картину социального состава зрительного
зала дает "Оренбургский листок" (10 февраля 1873 г.):
"Надо правду сказать, в Оренбурге держать театр вещь мудреная. Прежде всего
трудно потрафить на вкус публики, слишком разнородной. Чиновничество
недостаточное по средствам своим и малочисленное любит заглянуть на драму или
комедию, купеческие сынки захлебываются от буффонады и пьес каскадного
свойства, купцы старого покроя считают за грех смотреть на то и другое,
татары и мещане предпочитают фантастические представления с провалами в
преисподнюю и т.д. Поди тут, угоди! И бедняга антрепренер мечется-мечется,
собьет с толку артистов, наделает массу долгов, надоест всем и в конце концов
потерпит сокрушительное фиаско".
В 1875 г. в Оренбурге начала играть труппа А. Рассказова. По этому поводу
газета писала: "Театр ныне пуст не бывает, как случалось в прошлые годы.
Средний класс общества: торговые люди, чиновники и ремесленники, которые не
пользуются клубами и не устраивают балов, находят единственное общественное
убежище в театре".
В 1876 г. железнодорожная магистраль связала Оренбург с Самарой и Сызранью.
Это событие широко комментировалось в местной печати, ему придавали большое
общественное значение, полагая, что железнодорожная связь с центральной
Россией оживит торговлю, привлечет в Оренбург новые капиталы.
И действительно, Оренбург привлек немало представителей торгового и
промышленного мира, заинтересовавшихся дешевым хлебом и не менее дешевой
рабочей силой. Если в центральной России большая часть рабочих получала 7-8
руб. в месяц, то в Оренбурге – 3 руб. В эти годы купечество стало хозяином
зрительного зала. А. Н. Островский в свое время писал: ".Представители этой
купеческой аристократии, потеряв русский смысл, не нажили европейского ума;
русское они презирают, а иностранного не понимают"
[9]. И в Оренбурге купечество предъявляло свои требования к репертуару, и в
первую очередь ополчилось против классики. Эти настроения купечества довольно
верно отражает "Оренбургский листок" (12 декабря 1879 г.):
"Нашему театру не везет, его не посещают, хотя артисты играют хорошо. Что это
– недостаточная развитость вкуса или наличие серьезного репертуара.
Злополучному нашему театру приходится вести нелегкую борьбу с трактирами,
содержащими арфисток. Под аккомпанемент арфы "птички певчие" распевают
любовные романсы и куплеты, вызывая восторг посетителей трактиров. Чтобы
существовать, театр должен бросить серьезный репертуар и удариться во все
фокусы современного адюльтера".
Другой, более веской причиной слабой посещаемости театра явился застой в
торговле. В конце 80-х – начале 90-х годов Оренбург, как и вся Россия,
переживал экономический кризис.
"Плохие сборы объясняются плохими временами на рынке. В театр ходят изредка
по привычке или для отдыха при свободном рубле. Но свободных рублей нынче
что-то не видать. Все рубли перепутались в торговле, с делами неожиданных
несостоятельностей или крахов и капиталистам не до театров. Такого скорбного
театрального сезона еще не бывало здесь, тем более, что труппу винить ни в
чем нельзя", – писал "Оренбургский листок" 22 января 1889 г.
Положение актера в провинциальном театре тех лет было очень зависимым, порой
унизительным. Газета "Оренбургский листок" осенью 1883 года с негодованием
сообщала, например, о таком факте.
На одном из спектаклей «меценаты»-купцы преподнесли артисту Казанцеву
неуклюжий венок из сомнительной зелени, «вроде петрушки с укропом», с голубой
лентой, и к венку чьей-то «признательной» рукой прикреплено было еще
украшение, состоящее из шести ассигнаций десятирублевого достоинства.»
Зрители были возмущены позорящим город поступком разгулявшихся «покровителей»
искусства. Казанцев на другой же день через газету внес 60 рублей в пользу
нуждающихся школьников. В сезон 1893 г. произошел другой подобный случай,
характеризующий провинциальные нравы и гражданское мужество передовых
актеров. Известный актер П. Дьяконов публично отказался от дорогого подарка,
собранного толстосумами с Менового двора. Об этом писали не только
оренбургские газеты, но и столичный журнал «Артист» (№ 28, 1893. С. 181.): "В
том-то вся и беда, – отмечал журнал, – в том-то и причина приниженности и
беспомощности русского актера, что среди сценических деятелей в наше вообще
беспринципное время днем с огнем надо искать людей, деятельность которых была
бы основана на известных принципах, подразумевая под словом "известных" –
понятие, приуроченное к поступкам, строго выдержанным в смысле требований
нравственного чувства и долга".
2.2 Оренбургский театр на пороге нового века
Оренбургский театр одним из первых на периферии обратился к творчеству М.
Горького. Впервые горячее слово писателя прозвучало со сцены Оренбургского
театра 15 октября 1902 года. В этот вечер была поставлена инсценировка «Фома
Гордеев и Маякин».
Через месяц последовал второй горьковский спектакль — «Мещане». Над пьесой
работали тщательно. Режиссер и антрепренер А. М. Коралли-Торцов ездил
специально в Московский Художественный театр смотреть этот спектакль. Актеры
старались играть «просто», как играл МХТ. Но особенности стиля
Художественного театра были восприняты режиссером и актерами чисто внешне.
Спектакль не удался. Да и трудно было в то время провинциальным актерам
добиться единого ансамбля, овладеть принципами работы крупнейшего столичного
театра.
Несмотря на все трудности, в январе 1904 года была осуществлена постановка
новой горьковской пьесы «На дне». Билетов на спектакли не хватало. В местной
печати развернулась целая дискуссия о творчестве писателя. Мнение передовой
части зрителей было выражено в статье
П. Столпянского, опубликованной в "Оренбургском листке" 18 января 1904 г.
Газета обращалась к Горькому: "Честь и привет тебе за то, что, изображая
падение человека, изображая ужас жизни, ты показал, что жизнь может быть
великолепна, что человек — это имя звучит гордо и что, что бы ни делалось,
какою бы мрачной ни оказалась жизнь, все же горит огонь, все же раздаются
звучные голоса, которые зовут на простор, которые увлекают за собою на
подвиги.
Честь и хвала тебе, поэт, за то, что ты будишь нашу спячку, шевелишь в нас
совесть, заставляешь говорить сердце, заставляешь работать умом. А в этом и
есть величайшая заслуга каждого общественного деятеля, каждого, кто хочет не
только носить имя человека, но и быть им".
Газеты единодушно отмечали тщательно и «реально» сыгранные массовые сцены,
художественно выполненные декорации «трущоб босяков» и рост с каждым новым
спектаклем актерского мастерства.
В октябре 1904 года спектакль «На дне» был возобновлен.
22 февраля 1905 года в бенефис артистки В. И. Шейной театр добился разрешения
поставить пьесу «Дачники», бывшую под запретом. Демократическая часть
зрителей встретила постановку восторженно. Очевидцы рассказывают, что на
некоторых спектаклях революционно-настроенная молодежь разбрасывала с галерки
прокламации.
В «Оренбургской газете» на другой день появилось распоряжение полицмейстера —
не допускать скопления публики в проходах из зала в коридор и подстановки
приставных стульев. Очевидно, не только зрители и театр, но и городские
власти начинали понимать, что пьесы Горького превращают сцену в политическую
трибуну.
4 октября 1905 года «Оренбургская газета» так отозвалась на постановку пьесы
Ге «Казнь»: «С буржуазной точки зрения, — писала газета, — пьеса вполне
прилична, даже более того—либеральна... Но в то же время ярко проступает
«слабость» пьесы, отсутствие правды. В ней нет жизни. Жалко артистов, которые
должны «представлять», а не жить на сцене, обидно за публику, которой на
первых же порах приходится иметь дело с такими суррогатами драматического
искусства.
И когда же? Сейчас, в настоящий великий исторический момент.
Артист — общественный деятель. Он более, чем кто-либо, должен понимать
значение «момента».
Забыты проникновенные слова Белинского о театре: «Ходите в театр, любите
театр». Да, нужно ходить в театр, нужно его любить, но тогда, когда театр
служит возвышенной цели, тогда, когда он зовет нас к прекрасному идеалу или
когда он бичует современные язвы. Но когда театр только тешит нас, когда он
потакает нашим инстинктам, когда он забывает, что он есть школа, а не
удовольствие, тогда театр теряет все свое значение и является излишней
побрякушкой в нашей жизни.
Дайте Чехова, Горького, дайте классиков, дайте такую, теперь приходится
говорить, — старину, как Островский, но не давайте Ге, Протопоповых и прочих,
им же имя — легион».
И актеры откликнулись на призыв зрителей. Вскоре были поставлены: «Доходное
место» и «Горячее сердце» Островского, «Гамлет» и «Отелло» Шекспира, «Плоды
просвещения» Л. Н. Толстого, «Царь Федор Иоаннович» А. К. Толстого, «Горе от
ума» Грибоедова, «Дядя Ваня» Чехова.
В дни первой русской революции со сцены Оренбургского театра вновь зазвучал
голос «Буревестника»: в ноябре 1905 года театр поставил пьесу Горького «Дети
солнца». Зал был переполнен.
В годы реакции, когда сцену наводняла реакционная драматургия (Андреев,
Арцыбашев и др.), которая стремилась отвлечь зрителей от социальной борьбы,
Оренбургский театр продолжал ставить горьковские спектакли. В период
1908—1914 гг. не раз с успехом шла пьеса «На дне».
В 1915 г. (декабрь) была повторена инсценировка повести «Фома Гордеев».
После февральского переворота репертуар театров еще загромождали
малохудожественные, порой порнографические «опусы» Арцыбашева, Кузьмина,
Юшкевича, пьесы иностранных модернистов и экспрессионистов — печальное
наследие глубокого идейного и художественного кризиса, который начался в
искусстве во время империалистической войны. Отдал дань подобной драматургии
и Оренбургский театр. Оренбург переживал тогда тревожные события. В городе
хозяйничал белоказачий атаман Дутов. Обострилась борьба политических партий.
14 ноября казаки-дутовцы ворвались на заседание Совета рабочих и крестьянских
депутатов и арестовали руководителей оренбургских большевиков. Повсюду царил
жестокий террор.
18 (31) января 1918 г. в городе была установлена советская власть. Начала
возрождаться культурная жизнь. Открылись для народа учебные заведения,
библиотеки. В помещении бывшего Народного дома открылся Свободный театр.
Перед ним ставилась задача ответить на запросы рабочего зрителя. Нового
репертуара еще не было. Ставились спектакли — аллегории, подобные «Труду и
капиталу», — вещи художественно незрелые, но злободневные.
Городской драматический театр в этот период переживал большие трудности:
отсутствовало топливо, электрическое освещение, не было денег на новые
постановки.
После окончательного разгрома Дутова и утверждения власти Советов во всем
Оренбуржье (1919 г.) массовое самодеятельное искусство достигло огромного
размаха. Ему стало тесно в клубах и школах. Начался период становления
агитационно-политического театра, театра с совершенно новым революционным
репертуаром, с иными принципами игры актеров.
2.3 Мастера оренбургской сцены
В Оренбурге работали незаурядные провинциальные антрепренеры и режиссеры — Б.
К. Соловьев. А. А. Рассказов. П. И. Казанцев, И. П. Новиков, Н. Коралли-
Торцов, Аяров и другие. Здесь начинали свою актерскую жизнь Пелагея
Антипьевна Стрепетова и Модест Иванович Писарев. В «Горькой судьбине»
Писемского они сыграли роли Елизаветы и Анания, ставшие этапными в их
творчестве. В местном театре служили впоследствии ученица Писарева Е. А.
Волгина-Покровская и известная провинциальная актриса М. И. Велизарий. Карла
Моора играл талантливый актер П. К. Дьяконов.
Среди режиссеров наиболее яркой фигурой был А. Рассказов. Стремясь привлечь
его в качестве антрепренера, городская дума вынесла специальное решение:
"О выдаче артисту императорских театров Рассказову пособие в размере 2.000
рублей серебром".
Такой суммы пособия не получал ни один из антрепренеров за все существование
Оренбургского театра.
Рассказов был одним из самых популярных в провинции театральных деятелей. В
его труппе играли А. П. Ленский, М. И. Писарев, П. А. Стрепетова, что
характеризует труппу Рассказова как "благоустроенную, умело составленную".
Заключив договор с городской думой, Рассказов особым пунктом оговорил, что он
будет давать в неделю не более четырех спектаклей, остальное время уделяя
репетициям.
Большинство пьес шло без суфлера. Актеры играли вдохновенно, создавая
спектакли большой сценической культуры, необычной для периферийного театра.
Как опытный режиссер, Рассказов заботился не только о репертуаре, подборе
квалифицированных актеров, он внимательно следил за тем, чтобы спектакль был
хорошо оформлен декоративно и музыкально.
Как актер, Рассказов выделялся своей яркой индивидуальностью, своим стилем
игры. Ученик знаменитого Самарина, Рассказов в течение десяти лет пользовался
большим успехом на сцене Московского Малого театра.
В Оренбурге Рассказов выступал преимущественно в пьесах Островского,
