Курсовая: Великая Французская революция
ВВЕДЕНИЕ.
Материальные предпосылки революции были связаны с развитием
капиталистического уклада в недрах так называемого старого порядка, ее
движущие силы были вызваны к жизни противоречиями, сопровождавшими этот
процесс. Непосредственной причиной революции стало банкротство государства,
оказавшегося не способным расплатиться с чудовищными долгами без отказа от
системы архаичных привилегий, основанной на знатности, родовых связях.
Безуспешные попытки королевской власти реформировать эту систему усугубили
недовольство дворян падением их влияния и посягательствами на их исконные
привилегии. В поисках выхода из финансового тупика Людовик XVI вынужден был
пойти на созыв Генеральных штатов (5 мая 1789), не собиравшихся с 1614.
Отказавшись обсуждать частности, 17 июня депутаты провозгласили себя
Национальным собранием, а 23 июня по предложению Мирабо отказались
подчиниться королевскому указу об их роспуске. 9 июля Собрание назвало себя
Учредительным, провозгласив своей целью выработку конституционных основ
нового политического порядка. Угроза разгона Учредительного собрания вызвала
восстание в Париже. 14 июля 1789 была штурмом взята крепость-тюрьма Бастилия,
символ абсолютизма. Этот день считается датой начала революции.
После взятия Бастилии по стране прокатилась волна «муниципальных революций»,
в ходе которых создавались новые выборные органы местного управления.
Формировалась армия революции национальная гвардия, во главе которой стал
Лаффайет. Вспыхнули волнения и в деревне: крестьяне жгли замки, уничтожали
документы феодального права и сеньориальные архивы. Учредительное собрание на
ночном заседании 4 августа, названном «ночью чудес», объявило о «полном
уничтожении феодального порядка» и отмене некоторых наиболее одиозных
сеньориальных прав. Остальные повинности крестьян подлежали непосильному для
них выкупу. Принципы нового гражданского общества были закреплены в
«Декларации прав человека и гражданина» (26 августа 1789).
«Декларация» послужила преамбулой к тексту конституции, выработка которого
продолжалась до сентября 1791. Конституционные дебаты в Собрании
сопровождались принятием декретов, регламентирующих важнейшие стороны жизни
Франции. Было утверждено новое территориально-административное деление
страны, создавшее современные департаменты. «Гражданское устройство
духовенства» выборность церковных служителей, обязательная присяга
священников на верность конституции лишило католическую церковь
самостоятельной политической роли. Предпринятая для уплаты государственного
долга и покрытия текущих расходов продажа так называемых национальных
имуществ (конфискованных церковных и эмигрантских земель, а также владений
короны), выпуск под их обеспечение ассигнатов, имевших принудительный курс и
быстро обесценивавшихся, привели к перераспределению собственности. На первом
этапе революции власть оказалась в руках той части дворянства и буржуазии,
которая имела финансовые претензии к королевской власти и стремилась
удовлетворить их любой ценой.
Политическое руководство страной осуществлялось в то время группировкой
фейянов. Самым знаменитым из так называемых «патриотических обществ» стал
Якобинский клуб. Через разветвленную сеть филиалов в провинции он оказал
огромное влияние на политизацию большой части населения. Небывалое значение
приобрела журналистика: «Друг народа» Ж. П. Марата, «Папаша Дюшен» Ж. Эбера,
«Французский патриот» Ж. П. Бриссо, «Железные уста» Н. Бонвиля, «Деревенские
листки» Ж. А. Черутти и другие газеты знакомили читателей со сложной палитрой
политической борьбы.
Король, сохранивший статус главы государства, но пребывавший в Париже
фактически на правах заложника, 21 июня 1791 пытался вместе с семьей тайно
бежать в австрийские Нидерланды, но был опознан и задержан в местечке Варенн.
«Вареннский кризис» скомпрометировал конституционную монархию. 17 июля на
Марсовом поле в Париже была расстреляна массовая манифестация, требовавшая
отречения Людовика XVI. Пытаясь спасти монархию, Собрание позволило королю
подписать наконец принятую конституцию и, исчерпав свои полномочия,
разошлось. Тот же «Вареннский кризис» послужил сигналом к образованию
коалиции европейских держав против революционной Франции.
В новом Законодательном собрании фейяны были оттеснены на второй план
вышедшими из недр Якобинского клуба жирондистами во главе с Ж. П. Бриссо, П.
В. Верньо, Ж. А. Кондорсе. С начала 1792 жирондисты приступили к обсуждению
мер, подготавливавших отделение церкви от государства. 18 июня и 25 августа
Законодательное собрание отменило выкуп феодальных прав, за исключением тех
случаев, когда предъявлялись «первоначальные» документы, обуславливавшие
передачу земли определенными повинностями. По инициативе жирондистов 20
апреля 1792 Франция объявила войну Австрии, на стороне которой вскоре
выступила Пруссия.
Неизбежная для каждой революции разруха, инфляция, рост дороговизны вызывали
все больший протест сельского и городского населения. Неудачи первых месяцев
войны породили подозрения в измене. Толпа парижских санкюлотов 20 июня 1792
ворвалась в Тюильрийский дворец, но так и не добилась от короля санкции на
декреты о высылке неприсягнувших священников и о создании в окрестностях
Парижа военного лагеря для спасения столицы от австрийской и прусской армий.
В июле Законодательное собрание объявило отечество в опасности. В
революционную армию хлынул поток добровольцев. 10 августа парижские секции,
территориальные низовые объединения, опираясь на поддержку провинции,
возглавили восстание. Свержение монархии стало вершиной политического успеха
жирондистов.
21 сентября 1792 законодательная власть перешла к Конвенту, в котором с
жирондистами соперничали монтаньяры во главе с М. Робеспьером. Сторонники
последнего еще во времена Учредительного собрания усаживались в зале
заседаний на самые верхние скамьи, за что и получили прозвище Горы.
Начавшееся сразу вслед за восстанием 10 августа 1792 выступление прусско-
австрийских войск вызвало новый национальный подъем, одновременно
спровоцировав очередные слухи о заговоре в тылу. Массовые избиения
заключенных в парижских тюрьмах в начале сентября 1792 стали предвестником
грядущего террора. 20 сентября под Вальми (к западу от Вердена) французская
революционная армия под командованием генералов Ф. Э. Келлермана и Ш. Ф.
Дюмурье одержала свою первую победу. 6 ноября при Жемапе Дюмурье разбил
австрийцев и занял Бельгию. Однако война требовала все новых сил. Призыв в
армию 300 тыс. человек, декретированный Конвентом в феврале 1793, вызвал
недовольство в ряде департаментов и послужил поводом к началу Вандеи,
кровопролитной крестьянской войны на западе Франции, а также к восстаниям на
юго-востоке, в Тулоне и Марселе.
Якобинская диктатура
Экономический кризис, массовые беспорядки, разраставшееся восстание крестьян
Вандеи, поражение при Неервиндене (18 марта 1793) связанного с жирондистами
Дюмурье и его переход на сторону врага предопределили падение этой партии и
гибель ее вождей. Переход власти к монтаньярам в результате очередного
восстания парижан 31 мая 2 июня 1793 означал политическую победу новой
буржуазии капитала, возникшего в годы революции за счет купли-продажи
национальных имуществ и инфляции над старым порядком и капиталом, сложившимся
в основном до 1789. Победе монтаньяров в национальном масштабе предшествовала
их победа над своими оппонентами в Якобинском клубе; поэтому установленный
ими режим получил название Якобинской диктатуры.
В условиях внешней и внутренней войны якобинское правительство пошло на самые
крайние меры. Еще до прихода к власти монтаньяры добились казни короля: 21
января 1793 Людовиг XVI был гильотинирован в Париже на площади Революции,
ныне площади Согласия. По аграрному законодательству якобинцев (июнь-июль
1793) крестьянам передавались общинные и эмигрантские земли для раздела;
полностью без всякого выкупа уничтожались все феодальные права и привилегии.
В сентябре 1793 правительство установило всеобщий максимум верхнюю границу
цен на продукты потребления и заработную плату рабочих. Максимум отвечал
чаяниям бедноты; однако он был весьма выгоден и крупным торговцам, сказочно
богатевшим на оптовых поставках, ибо разорял их конкурентов мелких
лавочников.
Якобинцы продолжали наступление на католическую церковь и ввели
республиканский календарь. В 1793 была принята конституция, декларировавшая
всеобщее избирательное право, однако реализация этого принципа была отложена
до лучших времен из-за критического положения республики. Якобинская
диктатура, успешно использовавшая инициативу социальных низов,
продемонстрировала полное отрицание либеральных принципов. Промышленное
производство и сельское хозяйство, финансы и торговля, общественные
празднества и частная жизнь граждан все подвергалось строгой регламентации.
Однако это не приостановило дальнейшего углубления экономического и
социального кризиса. В сентябре 1793 Конвент «поставил террор на повестку
дня».
Высший орган исполнительной власти Якобинской диктатуры Комитет общественного
спасения разослал своих представителей по всем департаментам, наделив их
чрезвычайными полномочиями. Начав с тех, кто надеялся воскресить старый
порядок или просто напоминал о нем, якобинский террор не пощадил и таких
знаменитых революционеров, как Ж. Ж. Дантон и К. Демулен. Сосредоточение
власти в руках Робеспьера сопровождалось полной изоляцией, вызванной
массовыми казнями. Решающая победа генерала Ж. Б. Журдана 26 июня 1794 при
Флерюсе (Бельгия) над австрийцами дала гарантии неприкосновенности новой
собственности, задачи Якобинской диктатуры были исчерпаны и необходимость в
ней отпала. Переворот 27-28 июля (9 термидора) 1794 отправил Робеспьера и его
ближайших сподвижников под нож гильотины.
Термидорианский переворот и Директория
В сентябре 1794 впервые в истории Франции был принят декрет об отделении
церкви от государства. Не прекращались конфискации и распродажи эмигрантских
имуществ. Летом 1795 республиканская армия генерала Л. Гоша разгромила силы
мятежников шуанов и роялистов, высадившихся с английских кораблей на
полуострове Киберон (Бретань). 5 октября (13 вандемьера) 1795 республиканские
войска Наполеона Бонапарта подавили роялистский мятеж в Париже. Однако в
политике сменявшихся у власти группировок (термидорианцы, Директория) все
больший размах приобретала борьба с народными массами. Были подавлены
народные восстания в Париже 1 апреля и 20-23 мая 1795 (12-13 жерминаля и 1-4
прериаля). Широкомасштабная внешняя агрессия Наполеоновские войны в Италии,
Египте и т. д. защищала термидорианскую Францию и от угрозы реставрации
старого порядка, и от нового подъема революционного движения. Революция
завершилась 9 ноября (18 брюмера) 1799 установлением «твердой власти»
диктатуры Наполеона.
АНАЛИТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
ТЕРМИДОР – КОНТРРЕВОЛЮЦИЯ ИЛИ ВОЗВРАТ К ИСТОКАМ?
Недолгие 15 месяцев, прошедшие с 9 термидора II года Республики (27 июля 1794
г.), когда были свергнуты Робеспьер и его соратники, по 4 брюмера IV года (26
октября 1795 г.), когда Конвент самораспустился, передав власть режиму
Директории. С тех пор минуло уже более двухсот лет, однако споры о том, чем
был этот период в истории Французской революции, не утихают до сих пор.
Попытки дать оценку тому, что произошло 9 термидора, начались сразу же вскоре
после самого события. И уже тогда мы можем увидеть зарождение тех двух
полярных точек зрения, которые будут проходить красной нитью через всю
историографию революции.
Первую из них наиболее точно сформулировал один из сторонников
термидорианского переворота, депутат Конвента Буасси д’Англа. Представляя
проект новой конституции, которая должна была прийти на смену якобинской
конституции 1793 года, он говорил в июне 1795 года: "День 9 термидора не был
победой какой-либо партии, это была заря великой и благотворной революции. К
Конвенту вернулась его энергия, чувство собственного достоинства". Всецело
одобряя свержение "тирании", как тогда нередко именовали правление
Робеспьера, Буасси не без гордости напоминал своим коллегам о тех усилиях,
которые они предпринимали, чтобы "заставить воспрянуть впавшее в заблуждение
общественное мнение, чтобы исправить порочные нравы, уничтожить дьявольские
институты, отказаться от террора и возвести на трон справедливость,
облагородить власть, вернуть душам энергию, помыслам – правоту, мнениям –
свободу". При этом, подчеркивая свое стремление вернуться на новом этапе к
истокам Революции, термидорианцы нередко называли себя "патриотами 1789
года", принципы которых "равенство, свобода, единство и неделимость
республики".
Обоснование другой точки зрения можно найти в работах Бабефа. "Осмелимся
сказать, – писал он в 1795 году, – что, несмотря на все препятствия и
сопротивление, революция шла вперед до 9 термидора и что с этих пор она стала
отступать". В этот день, по мнению Бабефа, она была прервана, не завершена.
Соответственно, необходим не возврат к принципам 1789 года, а продолжение
Революции. На такое способны только "патриоты 92 и 93 годов" или, говоря
иными словами, якобинцы.
Можно сказать, что с тех самых пор в историографии Революции идёт дискуссия,
участники которой – это сторонники либерального антиабсолютистского течения и
приверженцы якобинизма.
То, о чем говорили термидорианцы, их оценки периода правления Робеспьера и
собственной роли в Революции в той или иной степени нашли отражение в работах
представителей либерального направления в историографии. Открыв, к примеру,
знаменитого историка времен Реставрации О.Минье, мы прочитаем, что
"ниспровергнув революционное правительство, термидорианская партия задумала
основать другое и установить Конституцией III года порядок вещей практически
удобоисполнимый, либеральный, правильный и прочный, взамен чрезвычайного и
переходного состояния, в котором находился Конвент с самого начала своей
деятельности".
Но в том же XIX веке появляется и то, что принято называть социалистической
историографией Революции. Так, Л.Блан, для которого, правда, отнюдь не было
характерно слепое преклонение перед режимом террора, называл последовавшее
после 9 термидора не иначе как "контрреволюция". "Якобинскую" традицию во
многом продолжает и развивает и марксистская историография, подчеркивая при
этом стадиальность развития революции, четко видимый вектор ее движения
вперед.
Иными словами, при Термидоре революция отнюдь не окончена, она лишь переходит
в новое качество. Не отрицается и возврат ко многим идеям 1789–1791 годов,
"буржуазия вновь открыто признает те цели, которые она никогда не теряла из
виду: экономическую свободу, индивидуализм собственности, цензитарный режим".
C 80-х годов происходит определенная модификация этих взглядов. И Термидор
при этом нередко вновь рассматривается как конец не только якобинской
республики, но и революции в целом. С ее точки зрения, 1795 год – это
отрицание не только 1793, но и 1791. Французские историки Ф.Готье и Я.Боск,
занимающиеся изучением идеологических основ Термидора, в частности,
Декларации прав человека 1795 года, приходят к тому же выводу: "Конституция
III года порывала с политической теорией революции естественных прав человека
и гражданина, начатой в 1789 году", а, следовательно, она знаменовала собой
разрыв не только с 1793 годом, который, по их мнению, находился в русле тех
же теорий, но и с 1789.
Иными словами, с этой точки зрения, как ни относиться к Термидору, он
знаменует собой резкий социальный и политический разрыв с шестью
предшествующими годами революции.
Для советской историографии была также характерна ярко выраженная тенденция
предлагать жестко-оценочную периодизацию революции, выделяя при этом ее
восходящую (заканчивающуюся 9 термидора) и нисходящую (все, что последовало
за этим) линии. Так, например, Ц.Фридлянд, опубликовавший свою книгу в 1930
году, считал, что "после падения Робеспьера во Франции победила буржуазная
республика, постепенно ликвидировавшая демократические завоевания революции".
При этом диктатура Робеспьера рассматривалась им как высшая точка развития
буржуазной революции, а после 9 термидора "буржуазная революция на ущербе,
она изживает себя, открывая широкие возможности для реставрации монархии". В
том же году К.Добролюбский напишет, что после падения Робеспьера начинается
нисходящая линия Французской революции.
И в дальнейшем отечественная историография в основном следовала в русле этих
же концепций. Таким образом, термидорианский период и Директория постепенно
вновь выводятся за рамки революции, выпадая из поля зрения советских
историков.
С изменением политической и идеологической ситуации в нашей стране в 1985-
1991 и последующих годах, переоценкой роли октябрьской революции 1917 г.,
"возникла своеобразная реакция отторжения по отношению к якобинскому периоду
Французской революции"; стали меняться и оценки революции в целом. Эти
процессы не могли не затронуть и проблемы ее периодизации, и взгляды на
Термидор.
Прежде всего, это проявилось в том, что как Термидор, так и Директория снова
начинают восприниматься как часть революции. Это хорошо прослеживается,
например по изданной в 1985–1992 гг. под редакцией А.В.Адо серии "Великая
французская революция. Документы и исследования". Можно сказать, что с этого
времени расширение границ революции до 1799 г. прочно входит в научный оборот
и в 1988 г. "цензовая буржуазная республика (1795-1799)" уже уверенно
считается неотъемлемой частью революции.
Иными словами, оспаривая идеологизированные представления о Якобинской
диктатуре, эти постсоветские историки считали, что уже в то время проявились
многие признаки спада революции.
Итак, ушел в прошлое миф о том, что концом революции было падение Якобинской
диктатуры. В настоящее время ее завершением в отечественной историографии
считается Термидор и последовавшая за ним Директория. Но хотя сейчас
практически никто не оспаривает, что Термидор являлся неотъемлемой частью
революции, традиционное для советской историографии представление о нем как о
