обмануть Гитлера. Они не заставили его отказаться от ревизии Версальского
мирного договора. 14 октября 1933 года германское правительство заявило о
выходе из Лиги наций обретя свободу рук в отношении военных статей
Версальского договора, что привело к расшатыванию стабильности в Европе.
На кануне второй мировой войны США широко использовали практику
предоставления "советов", публичного одобрения внешнеполитических актов
других государств или, наоборот, позицию умалчивания и т. п. для оказания
постоянного давления на политику других правительств в желаемом для
Америки направлении. В тоже время подобный способ воздействия на другие
государства абсолютно не связывал и ни к чему не обязывал самих США,
которые оставляли за собой полную свободу действий в любой обстановке.
Могущественные силы - крупные монополистические объединения, связанные
тесными узами с германской военной промышленностью, усиливали давление,
добиваясь от Рузвельта пойти по пути упрочения дипломатических связей с
гитлеровской Германией. Однако, сближение с нацистским режимом, уже
показавшим свои палаческие наклонности, было невозможно в условиях общего
демократического подъема в стране и нарастания антифашистских настроений в
стране.
Американские фирмы продавали большие партии вооружения нацистской Германии, в
том числе и военные самолеты. Первого марта 1935 года правительство Германии
заявило, что оно считает себя свободным от обязательств Версальского
договора, запрещавших ему создание военной авиации. 16 марта в Германии
опубликован декрет о всеобщей воинской повинности. А это было нарушением
сепаратного мирного договора США с Германией, предусматривающего разоружение
Германии. Трезвые политики в окружении Рузвельта указывали, что невозможно в
современном неделимом и взаимозависимом мире отсидеться за океаном и даже
обогатиться за счет военных катастроф в Европе.
7 марта 1936 года германские войска вступили в Рейнскую область,
демилитаризованную по Версальскому договору.
Мятеж генерала Франко против законного правительства республиканской Испании
обнажил суть изоляционизма. Народу Испании было отказано в помощи,
интервенты получили полную свободу рук.
Видный политик, близкий Рузвельту человек - Додд высказался так: "Любой кто
находился в Европе более или менее продолжительное время, признает факт
огромного экономического и политического влияния США. Если мы положим наше
могущество на чашу весов, то некоторые здесь в Европе, рассматривающиеся
войну в качестве средства завоевания новых территорий, будут более
осторожными и, может быть, даже станут сторонниками мира. Даже сейчас
присоединение США к демократическим государствам Европы могло бы положить
конец кровопролитию в Испании. Совместная мощь США, Англии и Франции,
особенно если принять во внимание их огромные военно-воздушные силы, могла
бы предотвратить интервенцию и установление диктаторского режима". Рузвельт
выдвинул бесплодную идею созыва "международной конференции мира". Но Италия и
Германия, твердо следующие захватническим курсом и использующие метод
запугивания соседей, не хотели такой конференции и не стали бы считаться с
ее решениями. Внешнеполитический курс Рузвельта в это время имел главным
своим содержанием вероломную и самоубийственную политику "умиротворения"
агрессоров. Курс своекорыстный, высокомерно пренебрегающий интересами других
стран.
2.3 "Новый курс" в канун войны.
Выборы 1936 года принесли триумф демократической коалиции "Нового курса",
аморфному блоку лево центристских сил, опирающемся на движение рабочего
класса, фермерства, средние городские слои, интеллигенцию, молодежь,
национальные меньшинства.
В стане оппозиции, тех, кто правее "нового курса" царило состояние уныния и
ожидания новой ломки. На страницах печати, отражавшей эти настроения, о
реформах говорилось только как об орудии чужеземного влияния, о "ползучем
социализме".
Рузвельт, напротив, стремился сохранить "новому курсу" ореол надпартийности,
всенародности. Социальные и политические размежевания в стране
углублялись. Ожесточенные нападки на президента и его курс из стана правых
усиливались. В окружении президента опасались покушения на его жизнь.
Правые силы подняли голову. Однако и президент был сам убежден, что его
реформаторство должно носить строго ограниченный характер, не затрагивая
основ социально-экономической системы. К 1936 году "новый курс" выдохся,
попытка подновить экономическую систему без фундаментальных перемен достигла
своего предела. Как признавал в 1937 году сам президент: "Огромное число
американцев оставались плохо одетыми, голодными, не имеющими достойного
человека жилища". Но Рузвельт не оставлял мысль о дальнейших
преобразованиях, чтобы, как он однажды выразился: "Сделать США
современным государством где ни будь к концу сороковых годов". В
преддверии новых выборов 1940 года Рузвельт вновь обратился к испытанному
пропагандистскому способу - апелляции к "забытому человеку".
Весной и летом 1937 года рабочее движение начинает решительную борьбу за
свои права, против "открытого цеха". Стачки сотрясают промышленность.
Высшей точки достигло движение безработных, активизировалась борьба черных
американцев.
Реакция подняла крик о "провокационной роли" реформистской деятельности
администрации "нового курса". Между тем все острее вставал вопрос о том,
"возможно ли в условиях нашего общественного уклада обеспечить каждой
семье безопасность и освободить ее от гнета нищеты и нужды". Пришлось
признать, что безработица - вечный спутник современного капитализма. Мечта
либералов - запустить на полный ход производственный механизм, пораженный
кризисом - оказалась неосуществимой. Экономическая система ставит жесткие
пределы способности правительства управлять механизмом общественного
производства. В 1937 году проявились признаки нового надвигающегося
кризиса.
В условиях постоянно высокой безработицы система общественных работ
превращалась в постоянно действующий сектор экономики, то есть частичное
огосударствление рынка наемного труда. Этот сектор играл роль
предохранительного клапана для системы и не составлял конкуренции
частному сектору, так как ставки заработной платы были в два - три раза
ниже, чем на частных предприятиях. Наиболее последовательные апологеты
"нового курса" считали, что спасение капитализма - в далеко идущем
"приспособлении к реальности жизни, на которое частный капитал должен
решиться как в своей повседневной деятельности, так и в мировоззрении".
Резкое обострение классовой борьбы и вновь обретенное буржуазией чувство
уверенности в прочности ее экономических и политических позиций создавали
благоприятную среду для реакции и свертывания "нового курса".
Рузвельт всегда был предрасположен к компромиссу и интриганству. В
преддверии президентских выборов 1940 года он стремился удержать левые
и прогрессистские силы под своим влиянием и укрепить в тоже время свои
позиции на правом фланге социального спектра. Определилась новая линия на
сближение администрации "нового курса" с крупным капиталом. Было дано
понять, что президент не будет больше тревожить капитал реформами.
ГЛАВА 2. КРИЗИС В ЕВРОПЕ И ПОЛИТИКА «ИЗОЛЯЦИОНИЗМА»
2.1 Президент Рузвельт и его роль в формировании политики изоляционизма»
Ф. Рузвельт вошел в историю как инициатор буржуазных реформ, которые укрепили
положение монополистического капитала США. Затем он выступил одним из
основателей антифашистской коалиции. Позиция Ф. Рузвельта в международных
кризисах 1938 – 1939 гг., следовательно, не может исследоваться в отрыве от
всего комплекса внутренних проблем «нового курса» и эволюции его
внешнеполитической платформы в 1933 – 1945 гг
[12].
Вместе с тем, обращаясь к периоду кануна второй мировой войны, нельзя не
видеть противоречивости и непоследовательности политического курса США. С
одной стороны, представляя на высшем государственном уровне
«интернационалистское» крыло правящего класса США, Ф. Рузвельт сделал ряд
заявлений, которые объективно служили интересам сплочения антифашистских сил
(«карантинная» речь и т. д.). В вопросе об отношениях с СССР он придерживался
линии более реалистической, нежели линия большинства профессиональных
американских дипломатов и советников (например, при определении курса
американской политики в связи с подготовкой и осуществлением агрессии
Германии против СССР).
Ф. Рузвельт бесспорно понимал, какую угрозу США представляют
государства-агрессоры. Поэтому в узком кругу он осуждал уступки в их пользу,
критиковал Чемберлена. 16 сентября 1938 г. например, когда британский премьер
вылетел в Берхтесгаден на переговоры с Гитлером, президент говорил членам
кабинета, что Чемберлен – за мир любой ценой, что Англия и Франция бросят
Чехословакию на произвол судьбы[13].
В окружении Белого дома, в государственном департаменте имелись противники
соглашения с фашистскими странами. У. Додд (посол США в Германии в 1933 – 1937
гг.) настоятельно доказывал необходимость сопротивления требованиям Гитлера.
Дж. Мессерсмит (помощник государственного секретаря с 1937 г.) находился в
числе тех, кто, видимо, понял тщетность иллюзий о возможности надежного
соглашения с ним. Германия, предостерег он в феврале 1938 г. Рузвельта и Хэлла,
захватит Австрию, а спустя короткий срок и Чехословакию, не встретив серьезного
сопротивления западных держав[14].
Уступки Гитлеру Мессерсмит расценивал как поощрение планов германской
экспансии, в том числе в Новом Свете[15]
. Убежденным противником нацизма являлся Г. Гопкинс. На заседании кабинета 27
сентября 1938 г. он высказался против увещевания Гитлера с помощью
президентских посланий, считал этот метод бесполезным и опасным
[16]. К более активным мерам в отношении «третьего рейха» президента
побуждали министры финансов (Г. Моргентау) и внутренних дел (Г. Икес). На
платформе решительного осуждения фашизма и немецко-фашистской агрессии стоял
Дж. Дэвис, один из наиболее последовательных сторонников сближения с СССР. И
после того как по инициативе госдепартамента Дэвис в июне 1938 г. был отозван с
поста посла в СССР, он продолжал энергично отстаивать необходимость улучшения
американо-советских отношений.
Следует иметь в виду, однако, что взгляды этих государственных деятелей и
дипломатов (не считая разве Додда и Дэвиса) замыкались стенами «малого
кабинета» Рузвельта. «В важных вопросах каждый раз решающее слово оставалось за
силами или обстоятельствами, одобрявшими политику умиротворения»
[17].
Накануне и в дни Мюнхена американское правительство, формально не участвуя в
переговорах, фактически содействовало расчленению Чехословакии. Оно не
проявило подлинного интереса к установлению сотрудничества с СССР для
противодействия немецко-фашистскому агрессору. Определенный параллелизм
действий Рузвельта и Чемберлена, таким образом, имел место.
Президент США дважды, 26 и 27 сентября 1938 г., предпринимал дипломатические
демарши.
2.2 Устойчивость доктрины «невмешательства» во внешней политике США, ее
сущность и особенности в послемюнхенский период.
Важнейшей основой предвоенной американской политики являлось законодательство
о нейтралитете 1935 – 1937 гг. Оно сохранялось в силе и весной и летом 1939
г. В Вашингтоне хотели либо вообще уклониться от прямой военной конфронтации
с Германией, переложив борьбу с ней на другие страны, в частности направить
фашистскую агрессию против СССР, либо максимально оттянуть к выгоде США
момент вступления в вооруженное противоборство.
Акты о нейтралитете представляли своеобразную, американскую разновидность
политики попустительства агрессии. Правда, с начала 1939 г.
администрация демократов, обеспокоенная явным усилением «третьего рейха»,
предпринимала усилия с целью сдержать его экспансию в сторону западных держав.
Президент испросил у конгресса и получил крупную сумму на вооружения, он решил
также атаковать закон о нейтралитете в интересах миролюбивых народов и большей
свободы действий для себя лично[18]. К
марту в конгресс США было внесено 33 различных предложения об изменениях в
законодательстве о нейтралитете. Предпринимались меры к тому, чтобы обеспечить
Англии и Франции в случае войны с Германией поставки вооружения из-за океана.
Такое изменение законодательства, телеграфировал 10 мая 1939 г. Буллит
государственному секретарю, «лишило бы Риббентропа всякой возможности убедить
Гитлера пойти на риск немедленного развязывания войны»
[19]. Но из-за сопротивления изоляционистского блока в конгрессе, нежелания
Белого дома вступать с ним в борьбу и сказать свое решительное слово никаких
изменений произведено не было. Правительство США, таким образом, оказалось не в
состоянии использовать весьма эффективное средство для оказания давления на
рейх и противодействия ему[20]. Это
сыграло на руку фашистской Германии, которая – поглотила Чехословакию и
готовилась к новым захватам в Восточной Европе, не ожидая контрмер со стороны
западных держав.
Некоторые историки склонны игнорировать то обстоятельство, что позиция конгресса
США весной и летом 1939 г,–, имела поощрительный для фашистского агрессора
смысл и объективно способствовала развязыванию войны. Р. Даллек и прочие
отрицают связь между американским законодательством о нейтралитете и
гитлеровскими планами войны против Польши. «Несмотря на всю уверенность
Рузвельта, которую широко разделяли за рубежом, в том, что отмена эмбарго на
оружие явится значительным шагом в пользу мира, статус закона о нейтралитете не
оказывал почти никакого влияния на непосредственный ход европейских событий»
[21].
Следует напомнить, что Рузвельт на пресс-конференции 7 марта 1939 г. расценил
законодательство о нейтралитете как не содействовавшее делу мира, а в одном из
последующих выступлений отметил, что «эмбарго на экспорт оружия действительно
содействовало ускорению возникновения войны, в Европе в результате поощрения,
которое оно давало агрессивным странам»[22]
.
Политика невмешательства Америки не означала ее отхода от европейских и
международных дел, отказа от планов мировой гегемонии. Речь не шла о
добровольных уступках державам «оси» в регионах, которые считались наиболее
важными для системы экономического, политического и военного господства США.
Американский автор Ф. Адамс, изучив операции Экспортно-импортного банка США в
1934 – 1939 гг., делает вывод: «Усиление правительственного участия в
международных делах... означало, что Соединенные Штаты не проводили политику
изоляционизма, если под этим подразумевать устранение с мировой арены»
[23].
Североамериканские монополии не только готовились к будущей борьбе с главными
своими конкурентами (Германией, Японией), но и при поддержке государства
оказывали им энергичное противодействие.
ГЛАВА 3. НАЧАЛО ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ И ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА США.
Историки много пишут по поводу того, когда Рузвельт принял решение (одно из
самых трудных в его политической карьере) о выдвижении своей кандидатуры на
пост президента в третий раз. Все сходятся на том, что это случилось где-то
после нападения Гитлера на Польшу т. е. после 1 сентября 1939 года. Есть
все основания, однако, считать, что именно беседы в Уорм-Спрингсе в марте -
апреле 1939 года окончательно утвердили Рузвельта в мнении не оставлять поста
президента в критический момент нарастания военной угрозы, с одной стороны, и
внутренней нестабильности, активизации реакционных элементов - с другой.
Какую роль в этом сыграл Гарри Гопкинс - несостоявшийся кандидат в
президенты - так и остается неизвестным: он всегда тщательно хранил молчание.
Но именно Гопкинс возвестил о начале контрнаступления либералов, объявив, что
у них есть лидер, способный, как никто другой, сплотить нацию и вернуть ей
динамическое руководство, столь необходимое в условиях мирового кризиса. В
прессе было много разговоров по поводу раскола в лагере демократов и
абсолютной невозможности для Рузвельта баллотироваться в третий раз. Тем
внушительнее прозвучало заявление Гопкинса в поддержку Рузвельта. Он сделал
его 17 июня 1939 года "Окончательно, безоговорочно и бесповоротно, - сказал
он, - я сделал свой выбор в пользу Франклина Д. Рузвельта, и я верю, что
огромное большинство нашего народа солидарно со мной". Это означало, что
единственный претендент из старой плеяды "ньюдиллеров", теоретически
способный сохранить Белый дом за демократической партией и оживить
надежды идущих за ней избирателей на возвращение конструктивной политики,
добровольно отказывается от борьбы. Оставался только Ф. Рузвельт: иного
выбора у тех, кто опасался победы реакции со всеми вытекающими отсюда
последствиями для внутренней и внешней политики страны, не было.
Оценка общей ситуации в связи с провозглашением республиканцами более гибкой
линии приводила Рузвельта к выводу о необходимости строить всю кампанию на
четком разграничении между достижениями либеральной реформы, либерализмом и
реакцией, относится к ней и тех, кто нападал на "новый курс", исходя из
каких-либо местных интересов.
Точно такой же представлялась сложившаяся расстановка сил и Икесу. Он писал
Робинсу в начале августа 1939 года: "Концентрированное богатство
собирается нанести поражение Рузвельту, если оно сможет, конечно, не
считаясь с катастрофическими последствиями для страны в целом. Я полагаю,
что концентрированное богатство всегда, во все времена было таким. Оно
абсолютно лишено чувства здравого смысла и морали... Но, как Вы сами
знаете, предприниматели, банкиры, угольные короли и строительные воротилы,
