законами, принятыми еще при ПетреI. Важнейшие статьи петровского “Духовного
регламента” были включены в “Свод законов”. В нем содержалось религиозное
обоснование царской власти и тем самым закреплялся давний союз церкви и
государства. Закон объявлял православие “первенствующей и господствующей” в
России верой. Император обязан был придерживаться только православного
исповедания. Он объявлялся “верховным защитником и хранителем догматов
господствующей церкви и блюстителем правоверия и всякого в церкви
благочиния”. Это давало правительству право распоряжаться церковными делами,
вплоть до догматических вопросов, и преследовать религиозное инакомыслие.
Закон разрешал исповедовать в России все религии, если они лояльно относились
к существующему порядку. Христианские исповедания имели преимущества перед
нехристианскими, православие — перед всеми остальными. Закон разрешал переход
из нехристианских исповеданий в христианские и из “инославных” (христианских
не православных) — в православие. Переходы в противоположном направлении
воспрещались.
Закон возлагал на церковь ведение актов гражданского состояния и требовал от
всех православных непременно, хотя бы раз в год, исповедоваться и
причащаться. О случаях упорного уклонения от этого духовенство должно было
сообщать светским властям.
В середине XIX в. численность православного духовенства доходила до 60 тысяч
человек. Оно разделялось на черное (7 тысяч человек) и белое (53 тысячи).
Черное духовенство составляли монахи и монахини. Из числа монахов назначалась
высшая иерархия церкви — архиереи (епископы, архиепископы и митрополиты) .
Белое духовенство состояло из приходских священников и низшего клира
(диаконов и псаломщиков).
Высшим органом церковного управления являлся Синод. Его члены назначались
царем из видных иерархов. Все важнейшие постановления Синода подлежали
“высочайшему” утверждению. Большую роль в церковном управлении играл
синодальный обер-прокурор — светский чиновник, представитель царя в Синоде.
Со времен Петра I наблюдалось все более тесное сращивание церкви и
государства. В конце концов православная церковь превратилась в часть
государственной машины. Но полного слияния не произошло. Церковь оставалась
обособленной частью государственной машины. Союз церкви и государства имел
внутренние противоречия. Церковь тяготилась гнетом светского чиновничества.
Трения между Синодом и обер-прокурором никогда не прекращались.
Основным звеном местного церковного управления были епархии, по своей
территории обычно совпадавшие с губерниями. Во главе епархии стоял архиерей.
Среди православных архиереев встречалось немало искренних радетелей веры,
стремившихся сблизиться с рядовыми верующими, знать их нужды. Так, камчатский
епископ Иннокентий объездил всю свою огромную епархию и лично познакомился со
всем вверенным его попечению духовенством и почти со всей паствой. Но многие
церковные иерархии были далеки от основной массы верующих и от рядовых
священников.
Секуляризация монастырского землевладения в XVIII в. лишила монастыри больших
земельных угодий. При Павле I и Николае I каждому монастырю от казны был
выделен небольшой земельный надел. Сверх этого они могли приобретать
недвижимое имущество (даже в виде дара) всякий раз с особого “высочайшего”
разрешения. Тем не менее монастырское землевладение постепенно вновь стало
расти. Увеличивались и денежные капиталы монастырей — в основном за счет
многочисленных пожертвований.
Среди русских монастырей выделялось несколько особо чтимых — Троице-Сергиева
и Александро-Невская лавры, Оптина пустынь (в Калужской епархии) и другие.
Большую известность в народе получил монах Саровской пустыни Серафим
(1760—1833). Со всех концов России шли к нему люди, чтобы высказать свое
горе, услышать мудрый совет, получить благословение.
С той поры Саровская пустынь (в Тамбовской епархии) стала одним из
всероссийских религиозных центров. В некоторых монастырях находили приют
больные и убогие.
Только небольшая часть белого духовенства получала государственное жалованье.
Большинство же “питалось от алтаря”, т. е. за счет платы за крещение,
венчание и другие обряды. Сельское духовенство пользовалось церковными
землями. Образ жизни деревенского священника мало отличался от крестьянского.
Многие священники сами пахали землю, терпели унижения и обиды от помещиков.
Митрополит Платон (Левшин), занимавший московскую кафедру на рубеже XVIII
—XIX вв., с сожалением говорил, что он застал свое духовенство в лаптях, да
так и не успел обуть его в сапоги и ввести в гостиные. Священник оставался за
порогом дворянских гостиных, где звучала непонятная ему французская речь.
При Александре I духовные учебные заведения были объединены в одну систему. В
то время в России действовали три духовные академии: Киевская, Петербург-
ская и Московская, преобразованная из Славяно-греко-латинской академии. В
1842 г. была открыта духовная академия в Казани. В каждой епархии были
созданы семинарии (средние духовные учебные заведения). Но лишь к середине
века власти добились того, что на должности приходских священников стали
назначаться лица с образованием не ниже семинарского.
До середины века православное духовенство составляло замкнутое сословие.
Постороннему человеку трудно было стать священником. Существовал стойкий
обычай, согласно которому приход передавался по наследству от отца к сыну или
зятю. В западноевропейских странах в это время духовное сословие стало
превращаться в открытый для посторонних корпус профессиональных
проповедников. Их деятельность становилась менее обрядовой и более
учительной, проповеднической. Русский же священник произносил не более одной-
двух проповедей в год —и то по тетрадке. Неутоленная потребность в
религиозном наставлении и побуждала русских людей совершать далекие
путешествия к Серафиму Саровскому и другим знаменитым старцам.
Филарет, митрополит московский.
В 1803 г. на должность обер-прокурора Синода был назначен князь А. Н.
Голицын, личный друг Александра I. Подыскивая по заданию царя хороших
проповедников, он обратил внимание на ученого монаха Филарета, профессора
Петербургской духовной академии.
Филарет (в миру Василий Михайлович Дроздов, 1782 – 1867) родился в Коломне, в
семье диакона, окончил семинарию и в 1808 г. постригся в монахи. Даровитый и
образованный, он произносил яркие проповеди, писал стихи духовного
содержания. Надолго запомнилось его слово на смерть Кутузова, произнесенное в
1813 г. Его пригласили выступить с проповедью в дворцовой церкви. Там он в
осторожной форме осудил роскошь. Придворным это не понравилось, и проповедь
успеха не имела.
Тем не менее Голицын продолжал покровительствовать Филарету, который был
удостоен архиепископского сана, занял тверскую кафедру и стал членом Синода.
В 1821 г. его перевели на московскую кафедру. В это время он работал над
переводом на русский язык книг Священного писания.
В конце царствования Александра I Голицын не поладил с Аракчеевым и был
отставлен. Впал в немилость и Филарет. Его вывели из Синода, и он удалился в
Москву.
В 1826 г., при коронации Николая I, Филарет произнес прочувствованное слово,
и ему была возвращена “монаршая милость”. Он был возведен в сан митрополита и
вновь стал членом Синода. Ему, однако, не понравилось, что обер-прокурор Н.
А. Протасов, гусарский полковник, решал все дела сам, а с Синодом мало
считался. Не мог примириться Филарет и с тем, что Третье отделение следило за
иерархами. Консервативное большинство Синода отвергло предложение о переводе
Библии на русский язык. Филарет, оказавшийся в меньшинстве и в изоляции,
попросился назад в свою епархию. Разрешение отбыть в Москву означало новую
опалу.
С тех пор Филарет, оставаясь убежденным монархистом, невзлюбил сановный
Петербург, вездесущее чиновничество, самоуверенных бюрократов, которых он,
случалось, осаживал с холодной учтивостью. В Москве передавался из уст в уста
рассказ о том, как попросил он спеть “на восьмой глас” полицейского генерала,
вздумавшего “исправить” службу в одной из московских церквей. Даже А. И.
Герцен, по взглядам очень далекий от Филарета человек, вспоминал о нем с
симпатией. По его словам, митрополит умел “хитро и ловко” унизить светских
властителей. “Филарет,— писал Герцен,— с высоты своего первосвятительного
амвона говорил о том, что человек никогда не может быть законно орудием
другого, что между людьми может только быть обмен услуг, и это говорил он в
государстве, где полнаселения — рабы”.
Однако долгое николаевское царствование наложило отпечаток и на Филарета. Его
либерализм все более оставался в прошлом. Главная проблема, справедливо
считал он, заключается во внутреннем возрождении человека, а не во внешних
реформах. Но такой подход привел его к отрицанию перемен. Он предостерегал
против женского образования, против отмены телесных наказаний. В своей
епархии Филарет практиковал деспотические методы управления.
Долгая жизнь и высокий сан Филарета, при глубоком уме и твердой воле, не
могли не оказать сильного влияния на русское общество. Проповеди Филарета,
прозванного "московским Златоустом", отличались рассудочностью: его величавая
речь обращалась к разуму слушателей, а не к их чувству; отвлеченное изложение
было мало доступно пониманию среднего слушателя. Филарет избегал иностранных
слов (телескоп, например, называл "дально – зрительным стеклом"), употреблял
славянские слова, прибегал к диалектическим сближениям. По содержанию своему,
проповеди Филарет не касались вопросов современности; отрешенные от явлений
действительной жизни, они призывают к пассивным добродетелям молчания,
смирения, терпения и преданности воле Божией. Личный характер Филарет был
властный и упорный; он не чужд был суровости, выражавшейся, например, в
противодействии стремлениям Гааза. Пользуясь громадным влиянием, он иногда
выступал против прогрессивных стремлений общества и правительства (защита
телесных наказаний ссылками на Священное Писание).
Преследования старообрядцев.
Старообрядчество было крупнейшим в истории России религиозно-общественным
движением. В нем отразился стихийный, неосознанный, обличенный в религиозную
оболочку протест, порожденный социальными противоречиями самодержавно-
крепостнического строя и идеологическим засильем господствующей православной
церкви. В течение трехсотлетней эволюции общественно-политическое содержание
этого протеста менялось в зависимости от изменения социального состава
движения, конкретной исторической ситуации и расстановки классовых сил.
Старообрядчество не было единой организацией. Оно разделилось на два
направления — приемлющих священство и не приемлющих. Первых звали
“поповцами”, вторых — “беспоповцами”. Вторые разбились на множество толков и
согласий. Первые держались сплоченнее, но у них не было своих епископов и
некому было рукополагать (возводить в сан) священников. Старообрядцы
переманивали священников из официальной церкви, переучивали их и рассылали по
своим приходам.
При Николае I положение старообрядцев значительно ухудшилось. Былая
голицынская веротерпимость была надолго и накрепко забыта. При активном
содействии официальной церкви правительство предприняло широкие действия
против старообрядцев. Был издан указ, запрещавший им принимать беглых
священников. Начался разгром старообрядческих монастырей на реке Большой
Иргиз в Саратовской губернии, где происходило “исправление” беглых
священников. В 1841 г. был закрыт последний из иргизских монастырей. Ряды
старообрядческого духовенства начали редеть. Но в “поповщине” вскоре возникла
своя собственная церковная иерархия. В 1846 г. в старообрядчество перешел
босно - сараевский митрополит Амвросий, ставший митрополитом белокриницким
(Белая Криница—село в Буковине, в пределах тогдашней Австрии). “Австрийское
согласие”, имевшее своих собственных митрополитов, епископов и священников,
стало как бы второй православной церковью в России. Число ее сторонников
умножалось несмотря на то, что главные организаторы новой церкви были вскоре
запрятаны в монастырские тюрьмы. В Москве и Московской губернии число
последователей белокриницкой иерархии составляло 120 тысяч человек.
К кануну великих перемен в жизни страны в православной церкви не было
единства и росло недовольство. Иерархия была недовольна засильем светского
чиновничества. Рядовое духовенство — привилегированным положением монашества
и деспотизмом архиерейской власти. В своем большинстве приходское духовенство
было задавлено нуждой и имело невысокий уровень подготовки. Основную свою
задачу оно видело в исполнении обрядов и слабо вело проповедь, недостаточно
разъясняло народу нравственные устои религии. Именно поэтому, несмотря на
гонения, а то и благодаря им, укреплялось старообрядчество, чья проповедь
часто была живей и доходчивей.
5. Русская православная церковь в ХХ веке.
Февраль 1917г. поставил Русскую Православную церковь в совершенно новое и
необычное для нее положение. Впервые со времен Петра 1церковь освобождалась
от подчинения государству.
Руководство православной церкви признало Февральскую революцию. 9 марта 1917
г. Святейший синод призвал верующих.“довериться Временному правительству,
чтобы трудами и подвигами, молитвою и повиновением облегчить ему великое дело
водворения новых начал государственной жизни”.
Самой церкви теперь коренным образом предстояло изменить свою жизнь. Эти
перемены начались немедленно. С весны 1917 г. Православные епископы впервые
за сотни лет стали избираться самими верующими на епархиальных съездах.
Идеи созыва соборов и восстановления патриаршества высказывались в среде
духовенства и общественности еще в Х1Х в. В 1905 г. члены Святейшего синода
даже предложили царю созвать собор и избрать патриарха. Николай l l отвечал,
что столь великие дела не должны совершаться в такое тревожное время. По
иронии судьбы время, в которое их пришлось осуществлять, оказалось еще более
тревожным.
15 августа 1917 г. в Успенском соборе Московского Кремля открылся Поместный
собор Русской Православной церкви. На открытии собора присутствовал глава
Временного правительства Александр Керенский. Московский митрополит Тихон
говорил, что собор. “воплотил мечты и чаяния лучших сынов Русской Церкви,
которые жили мыслью о возобновлении соборной жизни церкви, но не дожили до
этого счастливого дня”.
Через три дня после Октябрьского переворота, 28 октября, Собор принял решение
о восстановлении в Русской Православной церкви патриаршества, упраздненного в
1703 г.
5 ноября на патриарший престол был избран митрополит Тихон. Работа Поместного
собора продолжалась более года. Он закончил ее 1 сентября 1918 года, став
свидетелем величайших потрясений и перемен в жизни страны.
20 января 1918 г. Совнарком принял Декрет о свободе совести, который “
отделял церковь от государства” Каждый человек получал право “ исповедовать
любую религию или не исповедовать никакой “. Запрещалось любое ущемление прав
по признаку веры.
Декрет также “отделял школу от церкви”. В школах запрещалось преподавание
Закона Божьего.
Кроме того, декрет лишал церковь и различные религиозные общества права иметь
собственность. Все их имущество должно было перейти в распоряжение
государства. Декрет, особенно последнюю его часть, духовенство восприняло
как гонение на церковь. Поместный собор Русской Православной церкви заметил
об этом: “Доселе Русь была святой, а теперь хотят сделать ее поганой”.
После Октября патриарх Тихон сначала выступал с резкими обличениями
Советской власти, но в 1919 г. занял более сдержанную позицию, призвав
духовенство не участвовать в политической борьбе.
Тем не менее около 10 тысяч представителей православного духовенства
оказались в числе жертв гражданской войны.
Большевики расстреливали священников, служивших благодарственные молебны
после падения местной Советской власти. В городе Петропавловске местного
епископа и священников казнили за то, что они “встречали колокольным звоном
вошедших в город белогвардейцев”. На самом деле взятие города просто
совпало с началом вечерней службы.
В 1918 г. без суда был расстрелян митрополит Киевский Владимир, вручивший
Тихону при избрании патриарший посох.
За попытку помочь арестованной царской семье красноармейцы утопили в реке
Туре епископа Тобольского Гермогена. Его живым привязали к пароходному
колесу.
Власти поддерживали антицерковные настроения в обществе.
В дни православных праздников устраивались карнавалы безбожников,
высмеивающие Бога, святых и церковные обряды.
В Тамбове в насмешку над верующими был даже установлен памятник Иуде
Искариоту, предавшему, согласно Евангелию, Христа.
В 1919-1920 гг. Власти провели кампанию “вскрытия мощей святых угодников”,
которая вызывала возмущение у верующих и духовенства. Были вскрыты мощи
Александра Невского, Тихона Задонского, Сергея Радонежского, десятков других
православных святых. В некоторых местах протесты верующих пршлось усмирять
даже с помощью войск.
В 1921 г. Поволжье охватил очень сильный голод. Патриарх Тихон призвал
оказать голодающим международную помощь и создал Всероссийский церковный
комитет помощи голодающим. Он выразил готовность пожертвовать голодающим
часть храмовых ценностей. Однако государство отказалось принять помощь
церковников. Созданный церковный комитет был запрещен.
19 февраля 1922 г. патриарх Тихон разрешил жертвовать в пользу голодающих
церковные ценности, “не имеющие богослужебного употребления”.
Но уже 23 февраля власти \ВЦИК\ приняли решение изъять из храмов все
ценности на нужды голодающих. Изъятия церковных ценностей начались по всей
стране.
Надежда Мандельштам так описывала сцену одного из подобного изъятий:
“Священник, пожилой, встрепанный, весь дрожал, и по лицу у него катились
крупные слезы, когда сдирали ризы и грохали иконы прямо на пол. Проводившие
изъятие вели шумную антирелигиозную пропаганду под плач старух и улюлюканье
толпы, развлекающейся невиданным зрелищем”.
Патриарх Тихон в послании 28 февраля резко осудил изъятия церковных ценностей
