огородили место для небольшой церковки и срубили ее- Когда была завершена
постройка церкви и пришло время освящать ее, блаженный юноша сказал Стефану:
«Поскольку ты мой старший брат по рождению и по плоти, но более по духу, мне
следует слушаться тебя как отца. Сейчас мне не с кем советоваться обо всем,
кроме тебя. Усердно молю тебя ответить
на мой вопрос: вот, церковь уже поставлена и закончена, пришло время освящать
ее; скажи мне, в день какого святого будет престольный праздник нашей церкви,
во имя какого святого освящать ее?»
В ответ Стефан сказал Варфоломею: «Зачем ты спрашиваешь и для чего искушаешь
меня и допытываешься? Ты сам знаешь ответ на свой вопрос не хуже меня, потому
что отец и мать, родители наши, много раз говорили тебе при нас: «Блюди себя,
дитя! Не наш ты сын, но Божий дар, потому что Бог избрал тебя, еще когда мать
носила тебя в утробе, и дал о тебе знамение до рождения твоего, когда ты
трижды прокричал на всю церковь во время пения святой литургии, так что все
люди, стоявшие там и слышавшие, удивились и ужаснулись, говоря: «Кем будет
этот младенец?» Но священники и старцы, мужи святые, ясно поняли и
истолковали это знамение, говоря: «Поскольку в чуде с младенцем отобразилось
число три, это означает, что ребенок будет той Троицы, и не только сам будет
благочестиво веровать, но и многих других соберет и научит веровать в Святую
Троицу». Поэтому тебе подобает освятить эту церковь во имя Святой Троицы. Это
будет не наше измышление, но Божие изволение, предначертание и избрание, ибо
Господь так пожелал. Да будет имя Господа благословенно вовеки!» Когда Стефан
закончил, блаженный юноша вздохнул из глубины сердца и ответил: «Правильно ты
сказал, господин мой. Любезно мне слово твое. и я того же хотел и замышлял.
Душа моя желает создать и освятить церковь во имя Святой Троицы. Смирения
ради я спрашивал тебя, и Господь Бог не оставил меня — дал мне по желанию
моего сердца и хотения моего не лишил меня».
Так решив, братья взяли благословение на освящение церкви у епископа. Из города
от митрополита Феогноста36 приехали священники и привезли с собой
священные предметы, антиминс37, мощи святых мучеников и все, что
нужно для освящения церкви. Церковь была освящена во имя Святой Троицы по
благословению преосвященного архиепископа Феогноста, митрополита Киевского и
всея Руси, при великом князе Симеоне Ивановиче38, думаю, что это
произошло в начале княжения его. Справедливо церковь эта была названа именем
Святой Троицы, ибо она была поставлена благодатью Бога Отца, милостью Сына
Божия и споспешением Святого Духа.
Стефан, построив и освятив церковь, еще некоторое время прожил в пустыне с
братом и увидел, что пустынная жизнь трудна, прискорбна, сурова: во всем
нужда, во всем лишения, неоткуда взять ни еды, ни питья. ни чего-либо
другого, нужного для жизни. К тому месту не было ни дорог, ни привоза
ниоткуда, вокруг этой пустыни поблизости не было ни сел, ни домов, ни людей,
живущих в них; не вела туда никакая тропа людская и не было ни прохожих, ни
посетителей, но вокруг со всех сторон стоял лес — безлюдная чаща и глушь.
Глядя на нее и тяготясь своей жизнью, Стефан оставил пустыню и родного брата,
преподобного пустыннолюбца и пустынножителя, и ушел оттуда в Москву.
Придя в город, Стефан поселился в монастыре святого Богоявления 39,
где нашел себе келью, и жил там, весьма преуспевая в добродетели: он был
трудолюбив, проводил в своей келье суровую, постническую жизнь, не пил пива и
носил скромную одежду. В то время в Богоявленском монастыре жил митрополит
Алексий 4С, который еще не был поставлен в митрополиты, но с честью
проходил путь иноческой жизни. Они со Стефаном жили общей духовной жизнью и в
церкви оба пели на клиросе, стоя рядом; в том же монастыре жил также некто
Геронтий, известный и славный старец. Когда великий князь Симеон узнал о
Стефане и его добродетельной жизни, он повелел митрополиту Феогносту поставить
Стефана в пресвитеры — облечь в священнический сан, а потом велел поручить ему
игуменство в том монастыре и взял его себе духовным отцом; так же поступили
Василий тысяцкий, Феодор, брат его 41, и другие знатнейшие бояре,
один за другим.
Но вернемся к славному, блаженному, верному юноше, который был родным и
единоутробным братом Стефана. Хотя они и родились от одного отца и хотя одно
чрево произвело их на свет, но имели они разные наклонности. Разве не были
они родными братьями? Разве не сообща положили отправиться и жить на том
месте? Разве не вместе они решили обосноваться в малой той пустыне? Почему же
они расстались друг с другом? Один пожелал жить так, другой иначе; один решил
подвизаться в городском монастыре, другой же пустыню сделал подобной городу.
Не упрекайте меня, неученого, за то, что я так много и пространно до сих пор
рассказывал о младенчестве, детстве и вообще обо всей мирской жизни
Варфоломея: хотя жил он в миру, но душу и желания свои обращал к Богу. Я хочу
показать читающим и слушающим его житие, как он еще в младенчестве и в
детстве был украшен верой, чистой жизнью и всевозможными добродетелями,—
таковы были все его дела и жизнь в миру. Хотя этот благой и достойный отрок в
то время жил мирской жизнью, но Бог свыше заботился о нем, посещая его Своей
благодатью, защищая и ограждая его святыми Своими ангелами, сохраняя его на
всяком месте и на всех путях его, куда бы тот ни пошел. Сердцеведец Бог, один
видящий сердечные тайны, один знающий сокрытое, провидел будущее
преподобного, знал, что в его сердце заключено много добродетелей и великое
стремление к любви, провидел, что отрок будет сосудом избранным из-за своего
произволения на благое, что он станет игуменом многочисленной братии и отцом
многих монастырей. Но в то время Варфоломей более всего хотел принять
монашеский постриг, ибо он всей душой стремился к иноческой жизни в посте и
безмолвии.
ГЛАВА 5 О ПОСТРИЖЕНИИ ВАРФОЛОМЕЯ, КОТОРОЕ СТАЛО НАЧАЛОМ ИНОЧЕСКОЙ ЖИЗНИ СВЯТОГО
Преподобный отец наш не принимал ангельского образа до тех пор, пока не
изучил весь монастырский устав: и монашеский порядок, и все прочее, что
требуется монахам. Всегда, во всякое время, с большим усердием, с желанием и
со слезами он молился Богу, дабы ему сподобиться ангельского образа и
приобщения к лику иночествующих. Поэтому ок позвал к себе в пустыньку, о
которой мыговорили, одного духовного старца, украшенного священническим
саном, почтенного благодатью пресвитерства, саном игумена, по имени Мит-
рофан. Варфоломей просил его с мольбой и, смиренно кланяясь в ноги, радостно
преклонил свою голову пред ним, желая от него пострижения в иночество. Святой
неоднократно повторял свою просьбу: «Отче! Сотвори любовь — постриги меня в
монашеский чин, ибо я давно, с юности моей, желаю этого, но воля родителей
удерживала меня. Ныне, от всего освободившись, я жажду пострига; как олень
стремится к источнику водному, так жаждет душа моя иноческой и пустынной
жизни».
Игумен немедля вошел в церковь и постриг его в ангельский образ. в седьмой день
месяца октября, на память святых мучеников Сергия и Вакха. В монашестве ему
было дано имя Сергий, так как в то время давали имена, не рассуждая и не
считаясь с мирским именем, но, какого святого память отмечалась в день
пострига, такое имя и давали постригавшемуся42, Святому было, когда
он стал иноком, двадцать три ода. А в церкви, о которой упоминалось, созданной
самим Сергием и названной в честь Святой Троицы, игумен вместе с чином пострига
совершил Божественную литургию. Блаженный Сергий, новопостриженный инок, после
совершения пострига причастился Святых Тайн, Пречистого Тела и Крови Господа
нашего Иисуса Христа, он сподобился такой святыни, будучи ее достоин. И вот,
после святого причащения или во время самого причащения на него снизошла и
вселилась благодать и дар Святого Духа. Откуда это известно? Там присутствовали
некоторые люди, ставшие верными свидетелями того, что, когда Сергий причастился
Святых Тайн, вся церковь внезапно наполнилась благоуханием, которое ощущалось
не только в церкви, но и вокруг нее. Все видевшие причастие преподобного и
ощутившие это благовоние прославили Бога, так прославляющего Своих угодников.
Он был первым иноком, постриженным в той церкви и в той пустыни, первоначальным
в той обители, но конечным своей мудростью; начальным по счету, но конечным
своими трудами. Я скажу, что он был и начальным и конечным, ибо многие
впоследствии постриглись в той церкви, но ни один из них не смог достичь
степени его совершенства; многие так же начинали, но не все так закончили;
многие потом иночествовали в том месте — при жизни Сергия и после него —
поистине все они были добродетельны, но не вошли в меру его духовного возраста.
Это был первый инок в том месте, положивший начало иноческим подвигам и ставший
образцом для всех остальных насельников той обители. С пострижением он не
только отсекал волосы головы своей, но вместе с бесчувственными волосами он
отсекал плотские желания; совлекаясь мирских одежд, он с ними отвергал от себя
эти желания. Он совлекся и сложил с себя ветхого человека, чтобы облечься в
нового. Крепко препоясав свои чресла, он приготовился мужественно начать
духовные подвиги; оставив мир, он отрекся от него и от всего, что в мире, от
имущества и всех остальных житейских благ. Попросту говоря, он разорвал все узы
мирские и, как орел, взмахнувший легкими крыльями и взлетевший на высоту
воздушную, покинул мир и все мирское, бежал от всех житейских попечении,
оставив семью, всех близких и родственников, дом и отечество, подобно древнему
патриарху Аврааму43.
Блаженный находился в церкви семь дней, ничего не вкушая, кроме просфоры из рук
игумена; от всего отстранившись, он пребывал в непрестанном посте и молитве.
Песнь Давида постоянно была на устах его, он утешал себя словами псалмов и ими
же славословил Бога. Так он пел в безмолвии, благодаря Бога: Господи! Я
возлюбил красоту дома Твоего и место жилища славы Твоей [Пс. 25. 8];
дому Твоему ринадлежит святость на долгие дни [Пс. 92. 5], Как
вожделенны \ усилища Твои, Господи сил! Истомилась душа моя, желая на дворы
Господни; сердие мое и плоть моя возрадовались о Боге живом. И птииа находит
себе жилье, и горлииа гнездо себе, где положить птениов своих. Блаженны живущие
в доме Твоем [Пс. 83. 2—4]; go веки веков будут они восхвалять Тебя
[Пс. 83. 5]. День один во дворах Твоих лучше тысячи; лучше быть у порога в
доме Бога моего, нежели в жилище грешников [Пс. 83. II].
Провожая игумена, постригшего его, Сергий с великим смирением сказал: «Вот,
отче, сегодня ты уходишь отсюда, а меня, убогого, как я и хотел, оставляешь
одного. Долгое время я всеми помыслами моими и желаниями стремился к тому,
чтобы жить одному в пустыне, без единого человека. Издавна я просил этого у
Бога в молитвах, постоянно держа в уме и вспоминая слова пророка: Я удалился,
убежав, и остался в пустыне, надеясь на Бога, спасающего меня от малодушия и от
бури [Пс. 54. 8—9]. И поэтому услышал меня Бог и внял гласу моления
моего. Благословен Бог, Который не отверг молитвы моей и не отвратил милости
Своей от меня [Пс. 65.19—20]. И сейчас я благодарю Бога, сподобившего меня
по моему желанию одному жить в пустыне, иночествовать и безмолвствовать. Ты же,
отче, ныне уходя отсюда, благослови меня, смиренного, и помолись о моем
уединении, а также и научи меня, как жить мне одному в пустыне, как молиться
Богу, как избегать вреда душевного, как противиться врагу и помыслам гордыни,
от него исходящим. Ведь я неопытен; будучи новопостриженным новоначальным
иноком, я должен обо всем спросить совета у тебя».
Игумен, как бы в ужасе, ответил, удивляясь: «Меня ли ты спрашиваешь о том, что
знаешь не хуже нас, о честная глава! Ты стал для на< образцом смирения, но
все же ныне отвечу тебе, как и подобает мне, словами молитвы: Господь Бог, еще
раньше избравший тебя, да буде' милостив к тебе, да вразумит и научит тебя и да
исполнит тебя радост! духовной». Немного побеседовав с Сергием о духовной
жизни, старе! хотел уже уйти. Но преподобный Сергий, поклонясь ему до земли,
ска зал: «Отче! Помолись за меня Богу, чтобы Он помог мне терпеть плот скую
брань, бесовские искушения, нападения зверей и труды в пус тыне». Игумен же в
ответ сказал: «Апостол Павел говорит: Благослове Господь, Который не
попустит вам быть искушаемыми сверх си [1 Кор. 10.13], и еще: Все могу
в укрепляющем меня Господе [Фил. ^ 13]». И снова, уходя, игумен вручил его
в руки Божий и оставил в пус тыне одного иночествовать и безмолвствовать.
Сергий, провожая игумена, еще раз попросил у него благословен^ и молитвы.
Игумен же сказал преподобному Сергию: «Вот, я ухожу отсюда, а тебя вручаю
Богу, Который не допустит гибели преподобного Своего, Который не даст грешным
поднять жезл на жизнь праведных, Который не предаст нас в зубы грешников.
Господь любит праведника и не оставит преподобных Своих, но навеки сохранит
их; Господь сохранит тебя во всех делах твоих отныне и навеки, аминь». Сказав
это и помолившись, игумен Митрофан благословил Сергия и оставил его,
вернувшись туда, откуда пришел.
Читающим житие следует знать, в каком возрасте постригся преподобный. Ему
можно было дать больше двадцати лет по внешнему виду, но более ста лет по
остроте разума, ибо хотя он был молод телом, но духовным разумом он был стар
и совершенен, по Божественной благодати. После ухода игумена преподобный
Сергий подвизался в пустыне, живя в одиночестве, без единого человека- Кто
может рассказать о его трудах, кто в силах поведать о его подвигах, которые
он совершил, живя один в пустыне? Мы не можем передать, сколько духовных
трудов и усилий он положил в начале своей отшельнической жизни, сколь
продолжительное время и сколько лет он мужественно пребывал в этом пустынном
лесу. Твердая и святая его душа стойко выносила все испытания вдали от
человеческого лица, безукоризненно и непреткновенно исполняла устав иноческой
жизни, сохраняя его в чистоте и неизменности.
Какой ум может представить себе и какой язык сможет передать желания святого,
его первоначальное рвение, любовь к Богу, тайную доблесть его подвига;
возможно ли правдиво описать уединение святого, его дерзновение, стенания,
непрестанные молитвы, которые он обращал к Богу; кто расскажет о его слезах
теплых, душевном плаче, сердечных воздыханиях, всенощных бдениях, усердном
пении, непрестанных молитвах, стоянии без отдыха, прилежном чтении, частых
коленопреклоне-ниях, голоде, жажде, лежании на земле, духовной нищете, во
всем скудости и недостатке: что ни назови — ничего не было. Прибавим ко всему
этому борьбу с бесами: видимые и невидимые сражения, столкновения,
страхования от демонов, диавольские наваждения, страшилища пустыни, ожидание
неизвестных бед, встречи и нападения свирепых зверей. Возвышаясь над всеми
бедами бесстрашной душой и отважным сердцем, Сергий умом оставался покоен, не
ужасался вражеским козням, свирепым хитростям и нападениям. К нему часто
приходили дикие звери, не только ночью, но и днем,— стаи волков, воющие и
ревущие, иногда медведи. Преподобный Сергий, хотя немного боялся их, как
всякий человек, но, однако, обращал усердную молитву к Богу и ею укреплялся и
таким образом, по милости Божией оставался невредимым: звери уходили от него,
не причинив ему никакого зла. Когда только начинало обстраиваться то место,
преподобный Сергий претерпел много нападений и скорбей от бесов, зверей и
гадов. Но никто из них не прикоснулся к нему и не причинил ему вреда, потому
что благодать Божия хранила его. Пусть никто не удивляется этому, зная
воистину, что если Бог живет в человеке и Святой Дух почиет на нем, то все
творение ему покоряется; как в древности первозданному Адаму до нарушения им
заповеди Господней, также и Сергию все покорялось, когда он жил один в
пустыне.
ГЛАВА 6. О НАЧАЛЕ ИГУМЕНСТВА СВЯТОГО
Преподобный отец наш игумен Сергий вернулся в свой монастырь, в обитель
Святой Троицы. Братия, исполнившись радости, встретили его и поклонились ему
до земли. Он же, войдя в церковь и припав лицом к полу, со слезами молился
невидимому Царю, взирая на икону Святой Троицы, и призывал на помощь Святую
Богородицу, предстоятеля Престола небесных сил Предтечу, мудрых апостолов и
древних святителей — Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоуста
и всех святых. Сергий просил их молиться, чтобы десница Вседержителя дала ему
несмущенное дерзновение предстоять Престолу славы Живоначальной Троицы и
касаться руками Агнца Божиего, закланного за мир Христа, Сына Божиего.
После молитвы блаженный начал поучать братию словами Господа: «Старайтесь,
братия, войти в узкие врата, силой берется Царство Небесное, и
употребляющие усилие восхищают его [Мф. 11.12]. Павел же галатам говорит:
Плод Духа есть любовь, радость, мир, терпение, благоверие, кротость, воздержание
[Гал. 5. 22]. Давид же так сказал: Придите, дети, послушайте меня: страху
Господню научу вас [Пс. 33.12]»- Благословив братию, Сергий сказал им:
«Молитесь. братия, обо мне, ибо я человек малосведущий и неопытный. Вот, я
принял от Небесного Царя талант попечения о пастве словесных овец и должен буду
держать о нем ответ. Меня страшит слово Господне: Если кто соблазнит одного
из малых сих, лучше было бы ему, если бы мельничный жернов повесили на шею ему
и бросили в море [Мф. 18. б]. Насколько же хуже будет тому. кто многие души
потопит из-за своего неразумия! Смогу ли я смело сказать: Вот я и дети,
которых Ты мне дал. Господи! [Ис, 8.18]. Услышу ли я Божественный голос
Пастыря горних и дольних, великого Господа, с милосердием вещающего: Добрый
раб, верный! Войди в радость господина твоего [Мф. 25. 21]».
Говоря это, преподобный держал в уме жития великих светильников монашества, на
земле во плоти ангельски проживших,— Антония Великого и Великого Евфимия, Саввы
Освященного, ангелоподобного Пахомия, Феодосия Киновиарха49 и
прочих- Блаженный дивился их жизни и душевному расположению: как они, будучи во
плоти, побеждали бесплотных врагов, уподоблялись ангелам, устрашали диавола.
Почитая их, к ним приходили цари и вельможи, они исцеляли больных различными
