земель чересполосного укрепления шло в продажу. В 1914 г.,
например, было продано 60 % площади укрепленных в этом году
земель. Покупателем земли иногда оказывалось крестьянское
общество, и тогда она возвращалась в мирской котел. Чаще же
покупали землю зажиточные крестьяне, которые, кстати творя,
сами не всегда спешили с выходом из общины. Покупали и дру-
гие крестьяне-общинники. В руках одного и того же хозяина
оказывались земли укрепленные и общественные. Не выходя из
общины, он в то же ,время имел и укрепленные участки. Свиде-
тель и участник всей этой перетряски еще мог помнить, где и
какие у нею полосы. Но уже во втором поколении должна была
начаться такая путаница, в которой не в силах был бы разоб-
раться ни один суд. Нечто подобное, впрочем, однажды уже
имело место. Досрочно выкупленные наделы (по реформе 1861
г.) одно время сильно нарушали единообразие землепользования
в общине. Но потом они стали постепенно подравниваться. Пос-
кольку столыпинская реформа не разрешила аграрною вопроса и
земельное утеснение продолжало возрастать, неизбежна была
новая волна переделов, которая должна была смести очень мно-
гое из наследия Столыпина. И действительно, земельные пере-
делы, в разгар реформы почти заглохшие, с 1912 г. снова пош-
ли по восходящей.
Столыпин, видимо, и сам понимал, что чересполосное ук-
репление не создаст "крепкою собственника". Недаром он при-
зывал местные власти "проникнуться убеждением, что укрепле-
ние участков лишь половина дела, даже лишь начало дела, и
что не для укрепления чересполосицы был создан закон 9 нояб-
ря". 15 октября 1908 г. по согласованию министров внутренних
дел, юстиции и главноуправляющего землеустройством и земле-
делием были изданы "Временные правила о выделе надельной
земли к одними местам". "Наиболее совершенным типом земель-
ного устройства является хутор,- говорилось в правилах,- а
при невозможности образования такового - сплошной для всех
полевых угодий отруб, отведенный особо от коренной усадьбы".
С 1909 г. все инструкции по землеустройству стали изда-
ваться Комитетом по землеустроительным делам, межведомствен-
ным органом, находившимся под эгидой Главного управления
землеустройства и земледелия. Аграрные теоретики из Главного
управления (А.А. Кофод, А.А. Риттих и др.) мечтали о том,
чтобы разбить на квадратики, наподобие шахматной доски, все
крестьянские земли. При этом в Главном управлении мало счи-
тались со столыпинскими мечтами о "крепком хозяине".
19 марта 1909 г. Комитет по землеустроительным делам
утвердил "Временные правила о землеустройстве целых сельских
обществ". С этого времени местные землеустроительные органы
все более ориентировались на разверстание наделов целых де-
ревень. В новой инструкции, изданной в 1910 г., особо под-
черкивалось: "Конечною целью землеустройства является раз-
верстание всею надела; поэтому при производстве работ по вы-
делам надлежит стремиться к тому, чтобы эти работы охватили
возможно большую площадь устраиваемою надела..." При назна-
чении работ на очередь первыми должны были идти дела по раз-
верстанию всего надела, затем - по групповым выделам и толь-
ко после них - по одиночным. Практически, при нехватке зем-
лемеров, это означало прекращение одиночных выделов. Дейс-
твительно, крепкий хозяин долго мог ожидать, пока в соседней
деревне не выгонят на отруба всех бедняков.
29 мая 1911 г. был издан закон "О землеустройстве". В
него вошли основные положения инструкций 1909-1910 гг. Новый
закон устанавливал, что для перехода к отрубному и хуторско-
му хозяйству отныне не требуется предварительного укрепления
надельных земель в личную собственность. С этого времени че-
респолосное укрепление утратило прежнее значение, реформа
стала переходить из рук МВД в руки Главною управления земле-
устройства и земледелия.
Из всего количества хуторов и отрубов, созданных за
время реформы, 64,3 % возникло в результате разверстания це-
лых селений. Землеустроителям удобнее было так работать, по-
вышалась результативность их труда, высокое начальство полу-
чало для жонглирования круглые цифры, но вместе с тем умно-
жалось число мелких хуторян и отрубников, которых никак
нельзя было назвать "крепкими хозяевами". Многие хозяйства
были нежизнеспособны. В Полтавской губернии, например, при
полном разверстании селений в среднем на одного хозяина при-
ходилось 4,1 дес. Крестьяне говорили, что на иных хуторах
"курицу некуда выгнать".
Только около 30 % хуторов и отрубов на общинных землях
образовалось путем выдела отдельных хозяев. Но это, как пра-
вило, были крепкие хозяева. В той же Полтавской губернии
средний размер единичного выдела составлял 10 дес. Но боль-
шинство таких выделов было произведено в первые годы рефор-
мы. Затем это дело практически сошло на нет.
Со смешанным чувством относился Столыпин к такому раз-
витию. С одной стороны, он понимал, что только рассечение
надела на отруба изолирует крестьянские хозяйства друг от
друга, только полное расселение на хутора окончательно лик-
видирует общину. Крестьянам, рассредоточенным по хуторам,
трудно будет поднимать мятежи. "Совместная жизнь крестьян в
деревнях облегчала работу революционерам" ,- писала М.П. Бок
явно со слов отца. Этот полицейский подтекст реформы нельзя
упускать из виду.
С другой стороны, Столыпин не мог не видеть, что вместо
крепких, устойчивых хозяйств землеустроительное ведомство
фабрикует массу мелких и заведомо слабых - таких, которые
никак не могли стабилизировать обстановку в деревне и стать
опорой режима. Однажды, прочитав отчет, подготовленный в
Главном управлении землеустройства и земледелия, Столыпин
написал главноуправляющему А.В. Кривошеину: "Со слишком
большою силою хулятся единоличные выделы. Хвалите и дайте
должную оценку сплошному разверстанию целых селений, но не
опорочивайте единоличных выделов". Однако он не в силах был
развернуть громоздкую машину землеустроительною ведомства
таким образом, чтобы она действовала не так, как ей удобно,
а как нужно для пользы дела. Тем более, что руководители ве-
домства были уверены, что действуют так, как надо.
Чтобы добиться от крестьян согласия на разбивку всею
надела, чиновники из органов землеустройства, случалось,
прибегали к самым бесцеремонным мерам давления. Об одном ха-
рактерном случае рассказывается в воспоминаниях земскою на-
чальника В. Поливанова. Автор служил в Грязовецком уезде Во-
лошдской губернии. Однажды рано утром в страдную пору в одну
из деревень нагрянул непременный член землеустроительной ко-
миссии. Был созван сход, и непременный член объяснил "мужич-
кам", что им надо выходить на хутора: общество небольшое,
земли достаточно и вода с трех сторон. "Я как план посмот-
рел, так и творю своему писарю: скорей Лопатиху на хутора
переводить надо". Посовещавшись между собой, сходчики отве-
тили отказом. Ни обещания предоставить ссуду, ни угрозы
арестовать "бунтовщиков" и привести на постой солдат не во-
зымели действия. Крестьяне твердили: "Как старики жили так и
мы будем жить, а на хутора не согласны". Тогда непременный
член отправился пить чай, а крестьянам запретил расходиться
и садиться на землю. После чаепития непременною потянуло на
сон. К ожидавшим под окнами крестьянам он вышел поздно вече-
ром. "Ну как, согласны?" - "Все согласны!- дружно отвечал
сход. - На хутора, так на х тора, на осину, так на осину,
только чтобы всем, значит, вместе" . В. Поливанов утверждал,
что ему удалось дойти до губернатора и восстановить справед-
ливость. Если иго так, то перед нами типичный случай с нети-
пичной концовкой. Иногда ведь бывал и кровавый исход.
В мае 1910 г. полицейские стражники расстреляли сход в
с. Волотове Лебедянского уезда Тамбовской губернии. Было
убито шестеро крестьян. Конфликт произошел из-за слишком яв-
ного покровительства отрубщикам со стороны властей. Землеус-
троительный проект предусматривал создание отрубов на лучших
землях вблизи села. Общинники же должны были ездить на край
надела, даже и за реку Дон.
Крестьяне сопротивлялись переходу на хутора и отруба не
по темноте своей и невежеству, как считали власти, а исходя
из здравых житейских соображений. Крестьянское земледелие
очень зависело от капризов погоды. Имея полосы в разных час-
тях общественного надела, крестьянин обеспечивал себе еже-
годный средний урожай: в засушливый год выручали полосы в
низинах, в дождливый - на взгорках. Получив надел в одном
отрубе, крестьянин оказывался во власти стихии. Он разорялся
в первый же засушливый год, если ею отруб был на высоком
месте. Следующий год был дождливым, и очередь разоряться
приходила соседу, оказавшемуся в низине. Только большой от-
руб, расположенный в разных рельефах, мог гарантировать еже-
годный средний урожай.
Вообще во всей этой затее с хуторами и отрубами было
много надуманного, доктринерского. Сами по себе хутора и от-
руба не обеспечивали подъем крестьянской агрикультуры, и не-
обходимость повсеместною их введения никем не доказана.
"Нигде в мире не наблюдалось такого практическою опыта,- пи-
шет американский историк Дж. Ейни,- который бы показал, что
соединенные в одно целое поля принесли с собой агрикультур-
ный прогресс, и некоторые современные исследователи кресть-
янской агрикультуры фактически отрицают подобную причин-
но-следственную связь... С 40-х годов ХХ в. в Западной Евро-
пе прилагались мощные усилия к объединению владений, но сис-
тема открытых полей до сих пор широко распространена среди
некоторых наиболее продуктивных хозяйств". Между тем Столы-
пин и ею сподвижники все более утверждались в мысли, что ху-
тора и отруба - единственное универсальное средство, способ-
ное поднять крестьянскую агрикультуру от Польши до Дальнею
Востока, "от финских хладных скал до пламенной Тавриды".
Такая ортодоксальная приверженность отчасти объяснялась
тем, что многие ведущие деятели реформы, начиная с П.А. Сто-
лыпина, были связаны с Западным краем и наиболее близко зна-
комы именно с западной деревней. В.И. Гурко, сын прославлен-
ного генерала времен русско-турецкой войны, начинал свою
карьеру в Польше, под крылышком у отца, занявшего к тому
времени пост варшавского генерал-губернатора. Затем переб-
рался на службу в Петербург. Датчанин А.А. Кофод приехал в
Россию в возрасте 22 лет, ни слова не зная по-русски, и за-
тем долго жил в небольшой датской колонии в Псковской губер-
нии. Из них троих только Столыпин имел непосредственные
представления о деревенской жизни в центральной России. Хотя
и он за два года в Саратовской губернии, бывая в деревне на-
ездами, не успел глубоко ее познать. Однако, впрочем, как
раз он отличался более мягким, более терпимым отношением к
крестьянской общине. По крайней мере на словах.
Что же касается А.В. Кривошеина, в 1908 г. занявшего
должность главноуправляющего землеустройством и земледелием
и ставшего ближайшим сподвижником Столыпина, то он вообще
мало был связан с деревней. Карьеру он начинал юрисконсуль-
том Донецкой железной дороги, затем перешел в Переселенчес-
кое управление и стал петербургским чиновником. "Он был та-
лантлив, энергичен, чрезвычайно импульсивен и обладал счаст-
ливой способностью улавливать, в какую сторону дует ветер"
,- вспоминал о нем Кофод. Витте, считавший Кривошеина "вели-
чайшим карьеристом", отмечал, что в 1905 г. он был еще сто-
ронником общины, но после крутого поворота правительственной
политики резко изменил свои взгляды.
Несмотря на все старания правительства, хутора привива-
лись только в северо-западных губерниях, включая отчасти
Псковскую и Смоленскую. В предыдущей главе отмечалось, что
крестьяне Ковенской губернии еще до начала столыпинской ре-
формы стали расселяться по хуторам. Такое же явление Кофод
наблюдал в Псковской губернии. В этих краях сказывалось вли-
яние Пруссии и Прибалтики. Местный ландшафт, переменчивый,
изрезанный речками и ручьями, тоже способствовал созданию
хуторов.
В южных и юго-восточных губерниях главным препятствием
для широкой хуторизации были трудности с водой. Но здесь (в
Северном Причерноморье, на Северном Кавказе и в степном За-
волжье) довольно успешно пошло насаждение отрубов. Отсутс-
твие сильных общинных традиций в этих местах сочеталось с
высоким уровнем развития аграрного капитализма, исключитель-
ным плодородием почвы, ее однородностью на очень больших
пространствах и низким уровнем агрикультуры. Крестьянин,
почти не затратив на улучшение своих полос труда и средств,
без сожаления их оставлял и переходил на отруб.
В Центрально-нечерноземном районе крестьянин, наоборот,
мною сил должен был вкладывать в возделывание своею надела.
Без ухода здешняя земля ничего не родит. Удобрение почвы
здесь началось с незапамятных времен. А с конца ХIХ в. учас-
тились случаи коллективных переходов целых селений к много-
польным севооборотам с высевом кормовых трав. Получил разви-
тие и переход на "широкие полосы" (вместо узких, запутан-
ных). "Самый факт глубокой интенсивности полевого хозяйс-
тва... уложившейся в систему общинно-чересполосною земле-
пользования, не только не вызывает потребности, но даже слу-
жит препятствием к переходу на участковое землепользова-
ние",- писал П.Н. Першин, автор одной из лучших книг по этой
проблеме. Деятельность правительства принесла бы гораздо
больше пользы, если бы в центральнонечерноземных губерниях
оно, вместо насаждения хуторов и отрубов, оказывало помощь
интенсификации крестьянской агрикультуры в рамках общины.
Первое время, особенно при князе Васильчикове, такая помощь
отчасти оказывалась. Но с приходом Кривошеина землеустрои-
тельное ведомство повело резко антиобщинную политику. В ито-
ге коса нашла на камень: крестьяне сопротивлялись насаждению
хуторов и отрубов, а правительство чуть ли не открыто пре-
пятствовало внедрению передовых систем земледелия на общин-
ных землях. Единственное. в чем нашли общий интерес землеус-
троители и местные крестьяне,- это разделение совместного
землевладения нескольких деревень. В Московской и некоторых
других губерниях этот вид землеустройства получил настолько
большое развитие, что стал отодвигать на второй план работы
по выделению хуторов и отрубов.
В центрально-черноземных губерниях основным препятстви-
ем к образованию хуторов и отрубов на общинных землях было
крестьянское малоземелье. Побывав в Курской губернии, Кофод
жаловался, что так и не смог найти общий язык с местными
крестьянами: "Они хотели помещичью землю немедленно и да-
ром". Из этого следовало, что прежде чем насаждать хутора и
отруба, в этих губерниях надо было решить проблему крестьян-
ского малоземелья - в том числе и за счет раздутых помещичь-
их латифундий.
Итоги столыпинской аграрной реформы выражаются в следу-
ющих цифрах. К 1 января 1916 г. из общины в чересполосное
укрепление вышло 2 млн. домохозяев. Им принадлежало 14,1
млн. дес. земли. 469 тыс. домохозяев, живших в беспередель-
ных общинах, получили удостоверительные акты на 2,8 млн.
дес. 1,3 млн. домохозяев перешли к хуторскому и отрубному
владению (12,7 млн. дес.). Кроме того, как уже говорилось,
на банковских землях образовалось 280 тыс. хуторских и от-
рубных хозяйств - это особый счет. Но и другие приведенные
выше цифры нельзя механически складывать, поскольку некото-
рые домохозяева, укрепив наделы, выходили потом на хутора и
отруба, а другие шли на них сразу, без чересполосного укреп-
ления. По приблизительным подсчетам, всего из общины вышло
около 3 млн. домохозяев, что составляет несколько меньше
третьей части саг общей их численности в тех губерниях, где
проводилась реформа. Впрочем, как отмечалось, некоторые из
выделенцев фактически давно уже забросили земледелие. Из об-
щинного оборота было изъято 22 % земель. Около половины их
пошло на продажу. Какая-то часть вернулась в общинный котел.
В конечном итоге властям не удалось ни разрушить общину, ни
создать устойчивый и достаточно массовый слой крестьян-собс-
твенников. Так что можно творить об общей неудаче столыпинс-
кой аграрной реформы.
Вместе с тем известно, что после окончания революции и
до начала первой мировой войны положение в русской деревне
заметно улучшилось. Некоторые журналисты легкомысленно свя-
зывают это с проведением аграрной реформы. На самом же деле
действовали другие факторы. Во-первых, как уже творилось, с
1907 г. были отменены выкупные платежи, которые крестьяне
выплачивали в течение 40 с лишним лет. Во-вторых, окончился
мировой сельскохозяйственный кризис и начался рост цен на
зерно. От этого, надо полагать, кое-что перепадало и простым
крестьянам. В-третьих, за годы революции сократилось поме-
щичье землевладение, а в связи с этим уменьшились и кабаль-
ные формы эксплуатации. Наконец, в-четвертых, за весь период
был только один неурожайный год (1911), но зато подряд два
года (1912-1913) были отличные урожаи. Что же касается аг-
рарной реформы, то такое широкомасштабное мероприятие, пот-
ребовавшее столь значительной земельной перетряски, не могло
положительным образом сказаться в первые же годы своею про-
ведения.
Тем не менее вряд ли можно считать справедливым то
огульно отрицательное отношение к реформе, которым сильно
грешили советские историки в прошлые годы. Некоторые мероп-
риятия, сопутствовавшие ей, были хорошим, полезным делом.
Это касается предоставления большей личной свободы кресть-
янам, устройства хуторов и отрубов на банковских землях, пе-
реселения в Сибирь, некоторых видов землеустройства.
