Только после окончания революции аграрная реформа пош-
ла быстрее. Прежде всего правительство предприняло энергич-
ные действия по ликвидации земельных запасов Крестьянского
банка. 13 июня 1907 г. этот вопрос разбирался в Совете ми-
нистров, было решено образовать на местах временные отделе-
ния Совета банка, передав им ряд важных полномочий. В дли-
тельную командировку, для участия в работе этих отделений,
отправились многие видные чиновники Министерства финансов,
МВД и Главного управления землеустройства и земледелия.
С некоторой обидой А.А. Кофод позднее вспоминал, что
"весной 1907 г. даже Столыпин считал землеустройство побоч-
ным вопросом в сравнении с громадной работой, которую требо-
валось провести для распределения огромных земельных площа-
дей, купленных Крестьянским банком". До Кофода дошла весть,
что и его собираются заслать в одно из временных отделений.
Сослуживцы советовали не сопротивляться, поскольку "Петр Ар-
кадьевич не любит, когда противоречат ею планам, даже в де-
талях". Но Кофод был занят составлением инструкции по земле-
устройству и считал себя "единственным человеком, который
имеет ясное представление о том, как правильно должна быть
сделана ага работа". Исполненный собственною достоинства как
истинный европеец, он явился к Столыпину и сумел себя отсто-
ять.
Отчасти в результате принятых мер, а больше того -
вследствие изменения общей обстановки в стране дела у
Крестьянскою банка пошли лучше. Всего за 1907-1915 гг. из
фонда банка было продано 3909 тыс. дес., разделенных пример-
но на 280 тыс. хуторских и отрубных участков. До 1911 г.
объем продаж ежегодно возрастал, а затем начал снижаться.
Это объяснялось, во-первых, тем, что в ходе реализации указа
9 ноября 1906 г. на рынок было выкинуто большое количество
дешевой надельной "крестьянской" земли, а во-вторых, тем,
что с окончанием революции помещики резко сократили продажу
своих земель. Оказалось, что подавление революции в конце
концов не пошло на пользу созданию хуторов и отрубов на бан-
ковских землях, а реализация проекта Гурко сильно подрезала
это дело. Оно заняло видное, но все же второстепенное место
в аграрной политике правительства. Между тем именно это нап-
равление политики было наиболее близко Столыпину.
Вопрос о том, как распределялись покупки банковских ху-
торов и отрубов среди различных слоев крестьянства, исследо-
ван недостаточно. По некоторым прикидкам, богатая верхушка
среди покупателей составляла всего 5-6 %. Остальные принад-
лежали к среднему крестьянству и бедноте. Ее попытки закре-
питься на землях банка объяснялись довольно просто. Многие
помещичьи земли, из года в год сдававшиеся в аренду одним и
тем же обществам, стали как бы частью их надела. Продажа их
Крестьянскому банку ударила в первую очередь по малоземель-
ным хозяевам. Между тем банк давал ссуду в размере до 90-95
% стоимости участка. Продажа укрепленного надела обычно поз-
воляла уплатить первый взнос. Некоторые земства оказывали
помощь по обзаведению на хуторах., Все это толкало бедноту
на банковские земли, а банк, имея убытки от содержания куп-
ленных земель на своем балансе, не был разборчив в выборе
клиентов.
Ступив на банковскую землю, крестьянин как бы восста-
навливал для себя те изнурительные и бесконечные выкупные
платежи, которые под давлением революции правительство отме-
нило с 1 января 1907 г. Вскоре появились недоимки по бан-
ковским выплатам. Как и прежде, власти вынуждены были прибе-
гать к рассрочкам и пересрочкам. Но появилось и нечто такое,
чего крестьянин раньше не знал: продажа с молотка всего хо-
зяйства. С 1908 по 1914 г. таким путем было продано 11,4
тыс. участков. Это, по-видимому, было прежде всею мерой уст-
рашения. И основная часть бедноты, надо думать, осталась на
своих хуторах и отрубах. Для нее, однако, продолжалась та же
жизнь ("перебиться", "продержаться", "дотянуть"), какую она
вела в общине.
Впрочем, это не исключает того, что на банковских зем-
лях появились и достаточно крепкие фермерские хозяйства. С
этой точки зрения землеустройство на банковских землях было
перспективнее, чем на надельных. Однако, как уже творилось,
таких хозяйств изначально было немного.
Наладив деятельность Крестьянского банка, правительство
вплотную занялось реализацией указа 9 ноября 1906 г. На мес-
та заспешили министерские ревизоры, потребовавшие от губерн-
ских и уездных чиновников, чтобы все их силы сосредоточились
на проведении аграрной реформы. Земские начальники, уличен-
ные в нерадивости, увольнялись в отставку. Это резко подх-
лестнуло активность тех, кто оставался на службе. Явившись в
то или иное село и собрав сход, они первым делом спрашивали:
"Почему не укрепляетесь? Кто вас смущает?" Печать была пере-
полнена сообщениями о произволе администрации. Аресты сель-
ских старост и отдельных крестьян, запрещение высказываться
на сходах против указа, вызов стражников и содержание их за
счет общества - таков перечень средств, наиболее широко при-
менявшихся властями. Практиковалась и административная вы-
сылка особо активных противников реформы из числа крестьян.
Сведения о таких высылках можно найти и в литературе, и в
архивах. К сожалению, общее число крестьян, высланных за
агитацию против реформы, до сих пор не подсчитано.
Некоторые из соответствующих дел доходили до МВД, и
вряд ли Столыпин о том не знал. Это не помешало ему 15 марта
1910 г. заявить в Государственном совете: "Не вводя, силою
закона, никакою принуждения к выходу из общины, правительст-
во считает совершенно недопустимым установление какого-либо
принуждения, какого-либо насилия, какого-либо гнета чужой
воли над свободной волей крестьянства в еле устройства его
судьбы, распоряжения его надельною землею".
Психология государственных деятелей, говорящих одно и
делающих другое,- явление поистине загадочное. По-видимому,
редко кто из них в такие моменты сознательно лжет и лицеме-
рит. Благие намерения провозглашаются чаще всего вполне иск-
ренне. Тот же Столыпин, как мы помним, изначально вовсе не
хотел насильственною разрушения общины. Другое дело, что не
они, выступающие с высоких трибун, составляют множество тех
бумаг, в которые и выливается реальная политика. Они их
только подписывают, не всегда успев даже,бегло просмотреть,
не запомнив и, конечно же, не имея представления, какова
статистика тех или иных распоряжений. Если при подписании
какого-либо документа возникнет сомнение, то докладывающий
его чиновник (человек, несомненно, толковый и дельный, пока-
завший свою преданностью тут же все объяснит или предпримет
какой-либо маневр. В крайнем случае - обидится (это на на-
чальство тоже иногда действует). После недолгих колебаний
документ будет подписан.
Года за три до речи в Государственном совете, 9 декабря
1906 г., за подписью Столыпина был разослан циркуляр МВД, в
котором устанавливалось следующее правило: домохозяин, по-
давший заявление о выходе из общины после принятия на сходе
приговора об очередном переделе, но до утверждения ею уезд-
ным съездом, укрепляет свой надел в прежнем размере. Факти-
чески это равнялось запрещению общих переделов, ибо всякий,
теряющий часть надела, мог подать заявление о выходе, удер-
жать за собой весь надел и расстроить передел. И правитель-
ству было известно, что многие крестьяне держатся за общину
только потому, что она периодически переделяет землю. В те
времена для крестьянства это было то, что сейчас называется
социальной гарантией: каждый крестьянский юноша, как бы ни
сложилась ею судьба, мог рассчитывать на свою долю в земель-
ном наделе родной деревни. Циркуляр МВД, изданный всею лишь
через месяц после указа 9 ноября 1906 г., наносил еще один,
очень точно рассчитанный удар по общине.
Местные власти широко использовали циркуляр 9 декабря
1906 г., и дело вскоре дошло до Сената. 5 декабря 1907 г.,
разбирая одну из жалоб, И департамент Сената поставил прави-
тельству на вид, что указ 9 ноября "был издан с целью облег-
чения отдельным крестьянам выхода из общины, а не лишения
сельскою общества фактической возможности производить общие
переделы мирской земли". МВД вынуждено было отступить, и в
том же месяце на места была отправлена телеграмма об отмене
циркуляра. Многие члены Государственною совета, внимавшие
Столыпину, надо думать, были осведомлены, что в течение це-
лою года действовал циркуляр, позднее признанный незаконным.
Но самое удивительное было то, что в той же речи Столы-
пин поддержал предложение объявить перешедшими к подворному
владению общины, длительное время не совершавшие общих пере-
делов. Он лишь уточнил: пусть таковыми считаются те общины,
которые не переделялись после наделения их землей по реформе
1861 г. Эта норма была закреплена в законе 14 июня 1910 г.,
заменившем собою указ 9 ноября 1906 г., и впоследствии стала
для многих общин источником новых насилий. Они выносили ре-
шение о переходе всем "миром" к многопольным севооборотам -
им запрещали. Они пытались заменить свои вконец измельчивши-
еся и запутавшиеся полосы на широкие - им тоже запрещали.
Был и такой случай. Казенные землемеры разделили два селе-
ния, имевших общий надел (сросшихся "сиамских близнецов").
После этого власти, признав оба селения подворными, запреща-
ют им общий передел, и мужикам приходится пахать на нелепых
клочках и обрывках полос, образовавшихся после разделения.
Многообразное и неустанное, законное и незаконное дав-
ление центральных и местных властей на общину с целью вытал-
кивания из нее крестьян началось сразу же после указа 9 но-
ября 1906 г. Столыпин, отрицавший такое давление, выглядит в
невыгодном свете. Возможно, он что-то не знал или не помнил
и вообще недостаточно трезво представлял политику собствен-
ного министерства. Но не надо забывать, что главнейшая обя-
занность руководителя такого ранга - не подписывание бумаг,
а подбор кадров. Каковы люди - таковы и бумаги. Столыпин не
освежил МВД. Гурко был удален, но "дух Гурко" в министерстве
остался. На словах как бы отдавая дань прежним своим взгля-
дам, Столыпин и сам вскоре стал проникаться этим духом. Инс-
титуты сильнее людей. Хотя, справедливости ради, надо ска-
зать, что после Столыпина, в 1912-1914 гг., давление на об-
щину еще более усилилось.
Третьеиюньский государственный переворот коренным обра-
зом изменил обстановку в стране. Крестьянам пришлось оста-
вить мечты о скорой "прирезке". Темпы реализации указа 9 но-
ября 1906 г. резко возросли. В 1908 г. по сравнению с 1907
г. число укрепившихся домохозяев увеличилось в 10 раз и пре-
высило полмиллиона. В 1909 г. был достигнут рекордный пока-
затель - 579,4 тыс. укрепившихся. Представители правительст-
ва, в том числе Столыпин, жонглировали этими цифрами в зако-
нодательных собраниях и в беседах с репортерами. Но с 1910
г. темпы укрепления стали снижаться. Искусственные меры,
введенные в закон 14 июня 1910 г., не выправили кривую. Чис-
ленность выделяющихся из общины крестьян стабилизировалась
только после выхода закона 29 мая 1911 г. "О землеустройс-
тве". Однако вновь приблизиться к наивысшим показателям
1908-1909 гг. так и не удалось.
За эти годы в некоторых южных губерниях, например в
Бессарабской и Полтавской, общинное землевладение было почти
совсем ликвидировано. В других губерниях, например в Курс-
кой, оно, утратило первенствующее положение. (В этих губер-
ниях и раньше было много общин с подворным землевладением).
Но в губерниях северных, северо-восточных, юго-восточных, а
отчасти и в центрально-промышленных реформа лишь слегка зат-
ронула толщу общинного крестьянства.
Чересполосно укрепляемая личная крестьянская земельная
собственность весьма отдаленно походила на классическую
римскую "священную и неприкосновенную частную собствен-
ность". И дело не только в правовых ограничениях, налагав-
шихся на укрепленные наделы (запрещение продавать лицам нек-
рестьянского сословия, закладывать в частных банках). Сами
крестьяне, выходя из общины, первостепенное значение прида-
вали закреплению за собой не конкретных полос, а общей их
площади. Поэтому они, случалось, были непрочь принять учас-
тие в общем переделе, если при этом не уменьшалась площадь
их надела (например, при переходе на "широкие полосы"). Что-
бы власти не вмешались и не расстроили дело, такие переделы
иногда производились тайно. Бывало, что такой же взгляд на
укрепляемую землю усваивало и местное начальство. Министерс-
кая ревизия 1911 г. обнаружила в Орловской губернии много-
численные случаи долевого укрепления. Значит, укреплялись не
определенные полосы, а доля того или иного домохозяина в
мирском землевладении. Да и само правительство в конце кон-
цов встало на такую же точку зрения, присвоив себе по закону
29 мая 1911 г. право передвигать укрепленные полосы при вы-
делении хуторов или отрубов.
Поэтому массовое укрепление чересполосных земель факти-
чески приводило только к образованию беспередельных общин. К
началу столыпинской реформы около трети общин в Европейской
России не переделяли землю. Иногда рядом соседствовали две
общины - переделяющаяся и беспередельная. Большой разницы в
уровне их земледелия никто не отмечал. Только в беспередель-
ной богатые были побогаче, а бедные победнее.
В советской литературе долгое время господствовало
представление, будто указ 9 ноября 1906 г. ставил своей за-
дачей отдать общинные земли на разграбление кучке богатых
крестьян. В действительности правительство, конечно, не хо-
тело сосредоточения земли в руках немногих мироедов и разо-
рения массы земледельцев. Не имея средств пропитания в де-
ревне, безземельная беднота должна была хлынуть в город.
Промышленность, до 1910 г. находившаяся в депрессии, не
смогла бы справиться с наплывом рабочей силы в таких масшта-
бах. Массы бездомных и безработных людей грозили новыми со-
циальными потрясениями. Поэтому правительство поспешило сде-
лать дополнение к своему указу, воспретив в пределах одного
уезда сосредоточивать в одних руках более шести высших душе-
вых наделов, определенных по реформе 1861 г. По разным гу-
берниям иго составляло от 12 до 18 дес. Установленный для
"крепких хозяев" потолок был весьма низким. Соответствующая
норма вошла в закон 14 июня 1910 г.
Для доказательства того, что указ 9 ноября !906 г. был
издан с целью возвысить и укрепить немногочисленную дере-
венскую верхушку, часто используется речь Столыпина в Думе,
где он творил о том, что правительство сделало "ставку не на
убогих и пьяных, а на крепких и сильных". Эти слова обычно
вырываются из контекста речи и подаются вне связи с обстоя-
тельствами, при которых они были сказаны.
5 декабря 1908 г., когда была произнесена эта речь, в
Думе возник вопрос, признавать ли укрепляемые участки личной
или семейной собственностью. Настроение Думы заколебалось
под воздействием многочисленных известий о том, что некото-
рые домохозяева пропивают укрепленные наделы и пускают по
миру свои семейства. Но создание семейной собственности
вместо общинной не устраивало Столыпина, ибо большая семья
напоминала ему общину. На месте разрушенной общины, полагал
он, должен быть мелкий собственник. Видя угрозу одному из
основных положений своей реформы, Столыпин решил вмешаться в
прения.
Пропивание наделов, доказывал он в своей речи,- это
исключительное явление, удел "слабых". "Нельзя создавать об-
щий закон ради исключительною уродливого явления,- подчерки-
вал Столыпин,- нельзя убивать этим кредитоспособность
крестьянина, нельзя лишать ею веры в свои силы, надежд на
лучшее будущее, нельзя ставить преграды обогащению сильного
для того, чтобы слабые разделили с ним ею нищету". (Когда
говорились эти слова, правительство уже само запроектировало
такие "преграды" в виде правила о шести наделах, но Столы-
пин, видимо, считал главными "преградами" общину и семейную
собственность). Для борьбы с уродливыми явлениями, продолжал
Столыпин, надо создавать специальные законы, устанавливать
опеку за расточительность, но при выработке общих законов
надо "иметь в виду разумных и сильных, а не пьяных и сла-
бых". Заканчивая эту мысль, он выразил уверенность, что "та-
ких сильных людей в России большинство".
Из всех этих обстоятельств отнюдь не вытекает, что "ра-
зумными и сильными" Столыпин считал лишь богатых крестьян, а
"пьяными и слабыми" - всех остальных. Любители выпить есть
среди всех социальных слоев, и именно этих людей клеймил в
своей речи премьер-трезвенник. Крепкий работящий собствен-
ник, по замыслу Столыпина, должен был формироваться на осно-
ве широких слоев зажиточного и среднего крестьянства. Счита-
лось, что дух предприимчивости, освобожденный от стеснений
со стороны общины и семьи, в короткое время способен преоб-
разить даже весьма хилое хозяйство середняка. Каждый должен
стать "кузнецом своею счастья" (слова Столыпина из той же
речи), и каждый такой "кузнец" мог рассчитывать лишь на кре-
пость своих рук и рук своих ближних, ибо сколько-нибудь зна-
чительной помощи со стороны на переустройство хозяйства не
предполагалось. (Финансовое обеспечение реформы было ее сла-
бым местом). Ставка делалась почти исключительно на "дух
предприимчивости". Это показывает, что и Столыпин, при всей
своей практичности, вольно или невольно бывал идеалистом.
История шутит с идеалистами невеселые шутки, и в реаль-
ной жизни из общины выходили в основном беднота, а также го-
родские жители, вспомнившие, что в давно покинутой деревне у
них есть надел, который теперь можно продать. Продавали зем-
лю и переселенцы, уезжавшие в Сибирь. Огромное количество
