Технология навешивания ярлыков
РУССКАЯ РЕЧЬ В КРИЗИСНУЮ ЭПОХУ: ПСИХОЛОГИЯ, СЕМИОТИКА, РИТОРИКА
Риторика - информационно-психологическое поле современного человека.
1 Понятие «навешивания ярлыков»
В России практике широко применяется навешивание “ярлыков”, через малозаметную инфильтрацию души и воли происходит подмена одних понятий другими.
Риторически определено все поведение человека, так что направленное на него слово, чаще всего вопреки интенциям говорящего, осуществляет импринтинг, вторгается во внутренний мир, нередко кардинально изменяя его. В языке, как таковом, заложено объяснение бытия. В слове, как таковом, бьется ритмический пульс вопросов и ответов, выхождений из себя и возвращений в себя, общения мысли и углубления в себя. Иными словами, слово, удачно вписанное в контекст, ситуационный или экстралингвистический, один из мощных суггесторов, не всегда анализируемыми ассоциациями проникающий на подсознательный уровень и руководящий экзистенциальной семантической аурой человека, его рецепционными кодами и деятельностными ответами.
Услышав слово, содержащее множество исторических, восходящих к индоевропейским, даже к звукоподражанию, радиксоидов, мы обнаруживаем ассоциативный веер и конативную, императивную энергию слова раньше, чем аналитически усваиваем его целостную семантику. Говоря об индуктивных состояниях, вызываемых посредством моды, слухов, бессознательного стремления присоединиться к группе идущих, дерущихся и т. д.. Ученый делает вывод о психической контагиозности, достигаемой идентифицированностью эмоционально-чувственного непосредственное воздействие слова «жизнь» И частица «био-», наиболее часто используемая в рекламе и названиях товара с целью интенсифицировать его рыночную реализацию на подсознание. Главная функция слова - суггестивная, внушающая, т. е. его проникновение не логическим, а эмоционально-контагиозным путем. Назвать что-либо своим именем - значит получить над ним власть: это существенная деталь колдовских манипуляций первобытного человечества. Авторитетность, важность говорящего для его собеседника - принципиальный фактор наиболее полного усвоения сказанного во всем многообразии его внешних и внутренних смыслов, слов и коннотируемых семантических ореолов.
Однако наша задача - рассмотреть то, что называют «индуктивными состояниями», когда настроенность, запрограммированность на индуцирование отсутствует в риторике это прием «запланированной неожиданности». На разум человеческий больше всего действует то, что сразу и внезапно может его поразить или не осознается, оставаясь скрытым стремлением к внушению. Именно тогда риторика, объединяя знания лингвистики, психологии, имиджелогии, становится информационным полем, вне которого человек не воспринимает адекватно мира и своей роли в совершающихся явлениях. Язык важнейшая форма и единственная сущность этого процесса, ибо «языковые очки» предстают здесь во всей их наглядности.
1 Факторы обуславливающие возможность «навешивания ярлыков»
Законы коммуникации, умело используемые манипуляторами общественным сознанием, позволяют сделать речевое действие, во-первых, индивидуальным. И способным круто изменить ход самоизучения; во-вторых, всеобщим, в-третьих, психологически детерминированным, вызывающим индукцию. Но мы даже не ощущаем себя запрограммированными, просмотрев телепередачу, прочитав газетную статью, прислушиваясь к выступлениям ораторов. Не делаем, ибо у нас отсутствуют механизмы психологической защиты от речевого импринтинга, а разработка таких механизмов представляется главной задачей современной риторики.
Итак, каковы же состояния, делающие возможным психологическое индуцирование как квазириторический прием?
1. Имиджелогический прием «навешивания ярлыков»; он тем действеннее, чем большим авторитетом обладает коммуникатор. В качестве цокольного этажа такого приема
можно выделить:
а) формирование репутации, в том числе комическое;
б) организацию и поддержание саморепутации (самоимиджа);
в) синонимическую замену, основанную на частичной общности смыслов;
г) использование цивилизационных архетипов (мифологизацию) как обращение к коллективному бессознательному.
2. Реликты эгоцентрической речи, раскрывающие механизмы формирования номинаций и упорядочивание мыслеобразов имеющимися вербальными традициями.
3. Реклама в различных ее интерпретациях как фактор скрытого и открытого притягивания резервов подсознания, императивного обращения к личности; в данном случае огромна роль так называемых перформативов, т. е. глаголов речевого действия, в их вербальной непроявленности: стоит автору рекламы включить в текст перформативы «говорю», «прошу», «требую» - реклама не сработает.
4. То, что сегодня с полным основанием можно именовать «психологическим бандитизмом», т. е. вторжение психолога с его знаниями о человеке в индивидуальный мир менее всего ожидающей этого личности; «шоковая терапия» хороша лишь тогда, когда это терапия, а не тот же ярлык, приводящий к разного вида личностной деструкции. Частью этого же приема является попытка «распаковки» личностных коннотаций собеседника, его индивидуальных образов, связанных с элементом речи.
Различные формы притеснения, совершающиеся в риторически корректных речевых структурах, не обнаруживающих сверхзадачи говорящего. Так, среди факторов девиации и делинквенции, обслуживаемых различными экзерсисами риторики, можно назвать следующие:
а) власть примеров, внедряемых как интерпретация «ярлыков»;
б) смена приоритетов, среди которых нет места духовному совершенствованию;
в) внедрение «тюрьмизмов» как якобы неизбежной формы массовой культуры;
г) «лишение основанию, как эристический прием и как социальное явление, когда историческая память «отцов» отторгается формирующимся кодом «детей».
Названные приемы, во многом отражающие современную риторику; как информационное поле личности, требуют адекватной оценки и реагирования. Чтобы этого достигнуть, важно понять их природу. «Посадите человека на скамью подсудимых - и он почувствует себя виновным», - Это удачно сформулированная сущность технологии «навешивания ярлыков»: следствие, не имеющее причины, непременно ее вызовет, текст ведет читателя, манипулируя им; и реальность текста, а не реальность мира станет он воспринимать как истинную, отказывая себе самому в праве анализировать и выносить суждения, противоречащие прочитанному. Нет преступления, которое не возводилось бы в разряд достойных поступков обществами, которым это преступление было полезно. В этом случае его назовут не преступлением, а достойным поступком. Шедший на Париж к диктатуре ста дней Наполеон поначалу был воспринят газетами как «корсиканское чудовище», затем титуловался императором.
Но люди, способные или неспособные влиять на общественное мнение, для его формирования, убеждения или разубеждения, мобилизации внутренних резервов человека или его расхолаживания пользуются средствами языка, облаченного в тогу риторики. Воспринимаются в этом случае не факты, не цифры, а именно язык, который проникает в подсознание и утверждается в нем во всем единстве выраженных и коннотированных смыслов. Язык - является одним из ключевых компонентов, из которых мы строим наши внутренние модели мира. Он способен оказывать огромное влияние на то, как мы воспринимаем реальность и реагируем на нее». И «навешивание ярлыков» зачастую работает из-за доверия к языку при игнорировании фактов. Иными словами, оно наиболее действенно применительно к человеку, не доверяющему себе, чей уровень самооценки или уровень притязаний деформирован, а сознание сужено под воздействием внутренних или внешних психотравмирующих факторов. Кстати, эти факторы во многих случаях тоже могли бы, неся определенные «ярлыки», именоваться результатом безупречного применения риторики.
«Навешивание ярлыков» - отражение деформации внутреннего мира говорящего. Он вынужден верить тому, о чем говорят, по крайней мере, настолько, чтобы сказанное могло быть воспринято как откровенная и внутренне адаптированная мысль, коррелированная с его собственным сознанием. Между тем, мысль и слово не связаны между собой изначальной связью, эта связь возникает, изменяется и разрастается в ходе самого развития мысли и слова. «Ярлык» открывает для мышления новую тропу, и по мере того как человек по ней следует, «прививка» все полнее и разрушительнее укореняется в сознании, заставляя верить услышанному, приводя к некоей аналогии с ним все явления мира, даже со всей очевидностью противоречащие.
Условием наиболее успешной работы «ярлыка» является ожидание, т. е. заранее составленный контекст, в который может быть погружено любое явление и любое суждение, чему отвечает софистический прием, именуемый «дамским аргументом». Наиболее полно соответствуют этой функции сакральные слова, произнесение и восприятие которых ситуационно подготовлено: «Люди испытывали потребность в таком слове и подчинялись ему беспрекословно. Так возник класс слов-символов - заклинания».
Итак, необходимо особое состояние ожидания (антиципации), чтобы спонтанный факт оказался «ярлыком», чтобы его появление в необходимой функции не вызывало бы возражений.
«Навешивание ярлыка» может оказаться успешным и в том случае, когда сказанное противоречит ожидаемому, когда эмоциональное состояние человека оказывается неготовым к принятию данной информации, а потому бессильным против психолингвистической диверсии, оказывающейся тем более действенной, что она неожиданна.
Девушка, только что купившая давно понравившееся ей платье, слышит приговор матери: «Сними эту гадость!» Реакция не замедлит произойти: либо она возненавидит мать, либо - платье, «ярлык» на котором слишком очевиден, чтобы его не замечать. Ученик, сообщающий молодой учительнице о только что найденном им решении, неожиданно (т. е. вопреки антиципации) слышит: «Некогда мне заниматься твоими глупостями!», и взгляд на себя как на глупца укореняется в нем до полной невозможности какого-либо нестандартного решения задач. «Ярлык» оказался сильнее.
Смена политических и социальных ориентиров порождает иной понятийный код, И вместо ярлыков «стиляга», «вещизм», «отщепенец» пришли другие: «красно-коричневый», «совок»; когда-то «ярлыками» считались и понятия «патриот» и «гражданин» - как чуждые новому образу жизни. «Ярлык» - максимальная степень символизации, когда слово, достигает апогея, как
«амфибия» при установке связи внешнего и внутреннего миров. Так называемых собственных слов в языке нет, значение всякого слова есть значение переносное, всякое слово есть троп. Эти тропы, закрепленные аудиовизуальными средствами и соотнесенные с архетипикой коллективного бессознательного, сформировали систему психолингвистических раздражителей и откликов, диалог которых предопределен контекстами и коннотативными смыслами искусно и настойчиво формируемых рецепций.
Наиболее планомерно внедряемым топосом (формирующим целый спектр «ярлыков») является понятие «деньги». И вместо «спекулянтов», «мошенников», «взяточников» появляются «бизнесмены», «люди, умеющие жить», множество ярлыков, соотнесенных с «магией притяжения денег». Актуальной становится рекомендация автора, претендующего на риторическую компетентность: «Мы привыкли думать о людях хорошо. В быту мы можем продолжать это делать, но в процессе купли - продажи мы должны организовать свою мысль противоположным образом». Грязные убийства и грабежи скрывают под ярлыками «передела собственности», «наездов», «стрелок» - понятий, семантическая аура которых обладает большей толерантностью,
чем откровенное и традиционное обозначение этих явлений. Некая внутренняя дискуссия, внутренний диалог все более уступают «ярлыковым» образам, навязываемым всеми способами и риторически мотивированными средствами информации.
3 Роль риторики при «навешивании ярлыков».
Риторика с ее системой «ярлыков» становится «очками», но не просто языковыми, а именно риторическими, через которые осуществляется внушение; а внушаемость как глубинное свойство психики выключает те системы психологического корпускулирования личности, которые должны противостоять воздействиям внешней среды. Психическая контагиозность достигается посредством вызова у людей, идентифицированного эмоционально-чувственного восприятия адресованных им положений (фактов) в процессе речевого общения. Такая контагиозность «ярлыка» основана на таких факторах, как:
1) обращение к социуму через «теплый рынок», т. е. через тех, кто изначально убежден в справедливости «ярлыков», чтобы организовать риторическую диверсификацию, приводящую к многоканальности восприятия остальными стандартизированных оценок и клишированной информации. Это классическое позиционирование - завоевание общего мнения начиная с тех, кто уже разделяет идеи говорящего;
2) эмоционализация, визуализация и вербализация «ярлыка» - преподнесение его в риторически (софистически) безупречных структурах, позволяющих увидеть внутренним зрением и охватить коллективной эмоциональной энергией символизируемое явление;
3) знание коллективной апперцепции (влияния предшествующих фактов и оценок) и экспектаций (ожиданий), а также коллективных принятий-отрицаний (в этой связи показательны образы незабвенного Лени Голубкова и столь же национально адаптированного Ивана Таранова). Этнографические культурно-психологические типажи - наиболее простой и беспроигрышный фактор такого рода деятельности;
4) создание «виртуальной реальности» в форме констатации востребованного создателями «ярлыка»: не «Выбирайте Пепси», а «Выбираем Пепси», т. е. уход от императивов и иных форм, определяющих ирреальность (отрицание, сослагательное наклонение, будущее время);
5) игра топосами: известными лицами, знакомыми фразеологизмами, традиционно обращенными к позитивно-созидательным сторонам личности и социума;
6) традиционное окружение одних информационных квантов положительным, других - отрицательным контекстом - своеобразный рефрейминг, допускающий внедрение понятия лишь в аксеологическое поле одного типа, что рано или поздно приведет к внушению;
7) помещение «ярлыков» в нейтральные контексты, когда они воспринимаются как нечто известное, принятое и естественное; в этом случае они становятся аксиомой, и воспринимающий не испытывает желания возражать, ибо становится жертвой стратегии «голого короля». «Вы, конечно, знаете, что...» Не много найдется оппонентов, чья речь начнется с самоотрицающего: «Нет, не знаю!»
«Ярлыки» в конечном счете, помогают манипулировать общественным сознанием, формируют систему ценностей целого социума и целого поколения. Оно, поколение, становится внушаемым, ибо не знает других приоритетов, а попытка панорамного осмысления происходящего встречает те же препятствия: либо совпадающие по своей сущности оценки, исходящие из разных источников, либо искусно используемая технология эллипсиса. - Вывод уже сделан, однако читателю, зрителю преподносится многоточие, чтобы ему казалось, будто вывод, многократно сделанный, - производное его собственной интеллектуальной деятельности. Такого рода «недоговоренности», рассчитанные на то, что самостоятельно сформулированное оставляет более глубокие следы в подсознании как программе поведения, сродни фигурам языка. Фигуры, которые дискурсия пересекает, обеспечивают запаздывание имени, которое в последний момент является для того, чтобы их запомнить. В свое время это явление, ставшее одной из аксиом современной риторики (и одной из заповедей речевой личности), прокомментировал Паскаль: «Доводы, до которых человек додумался сам, обычно кажутся ему куда более убедительными, нежели те, что пришли в голову другим».
Итак, превращение человека якобы в субъект мысли и действования как раз тогда, когда осуществляется императивная суггестия, когда вопрос: «Быть или не быть?» - за него решили другие, причем решили вполне авторитарно, не дав себе труда сообщить о своем решении, то, к чему стремятся назойливые топосы «демократии», «свободы», «гуманизма», «мирового сообщества», и есть не что иное, как манипулирование. Через слово, через «ярлыки», через многократное помещение человека «на скамью подсудимых», где он - теперь уже непременно - почувствует себя виновным. И язык в его речевой реализованности, потенциально богатый «ярлыками», умело сформулированными и свое временно введенными в обиход, антонимизируется. Начинали со слов о приоритете прав человека - пришли к абсолютному бесправию одних и вседозволенности других. Начинали со слов о демократизации, а сегодня вспомнили о рабовладельческих демократиях Античности, дабы оправдать произошедшее. - «Хотели, как лучше, а получилось...» Патриотически настроенные победители фашизма готовы предать анафеме скин-культуру, но взлетающие в едином порыве - «Хайль!» - «Зиг Хайль!» мускулистые руки нельзя трактовать однозначно многие носители русского языка, справедливо переставшие доверять традиционной, утвержденной веками становления национальной культуры и менталитета системе знаков. Вопрос: «Это маска твоя - или ты?» - характеризует состояние языкового сознания многих наших соотечественников, речевая деятельность которых едва не оказалась блокированной в результате неожиданного смещения привычных семантических констант.
Именно в силу этого произошло фокусирование на индивидуально - peчeвoй деятельности, что привело к интериоризации и субъективизации языковых сигналов; сегодня более чем когда-либо, говорят на разных языках носители одного, апеллируя к различиям в ассоциативных сферах. Оказалось актуальным обращение к внесознательному, бессознательному, экстралингвистическому, прочно занявшему в психологических исследованиях места, ранее принадлежавшие вербальному компоненту личности. Явление неконгруэнтности в поведении человека, в том числе речевом, все более активно привлекает внимание. Неконгруэнтность не всегда замечается. Между тем именно он передает наиболее точную и полную информацию
о нашем собеседнике, о его речевой личности, скрытой под речевой личиной. Мастера PR
обучают политиков соблюдению единой маски, иначе, конгруэнтности передачи информации на языке слова, интонации (паралингвистики), мимики и жеста (экстралингвистики). Политик выступал в роли «машины», порождающей сообщения сразу по нескольким каналам. Иными словами, подсознательная информация человека о самом себе и отношении к окружающему ставится под контроль логического, рационального. Но это результат специальных тренингов,
того преодоления подсознательного, которое человеку грозит утерей стержневых компонентов, организующих личность. Итак, маска при общении - логически отфильтрованный речевой облик, зачастую прямо противоречащий собственно речевой личности, фокусирующейся на внесознательном уровне. На пересечении интенций облика и личности, личины и лица - ключ к собеседнику и подлинному пониманию сказанного им. Но это пересечение можно увидеть лишь, если обратиться к под сознательному, к тем речевым механизмам, которые закладываются там.
Сохраняется или стирается конгруэнтность логического и интуитивного, вербального и невербального - процесс символизации, т. е. порождения новых смыслов у прежних знаков, продолжается. Вместе с тем символизация - важнейший фактор психологической эволюции, совершающейся с расширением семиосферы конкретной личности и социума. Семиосфера - концептуальная система, область в очеловеченных языковых смыслов, доступных личности и аккумулированных в ее мыслях и поступках. Можно сказать, что развитие человеческой личности достигается главным образом благодаря символизации. Дело в том, что только процесс символизации дает возможность оперировать с такими комбинациями внешних впечатлений и их взаимоотношений, которые далеко удаляются от окружающей действительности. «Ярлыки», как и первое слово, усвоенное ребенком и интегрирующее первые фреймы его индивидуального и социального опыта, - порождение символизации, причем вторичной, когда слово, помещенное в ранее не свойственный ему контекст, приобретает новые смысловые оттенки. «Навешивание ярлыков», манипулирование - сторона этого глобального процесса, определяющего и социальное лицо общества, и индивидуальное речевое лицо человека, автора и узника некоей концептуальной системы, состоящей из слов, топосов - «ярлыков» И символов - элементов семиосистемы, находящейся в настоящее время в состоянии глубокого кризиса как воплощение интенций речевой личности. Дело в том, что основой плодотворного общения является единство экспектаций - ожиданий, связанных с семантическим ореолом и деятельностными потенциалами коммуникативного шага (словесного или невербального). И это обеспечивает стабильность языковых (речевых) механизмов, цементирующих общество. Социальная коммуникация в качестве одного из базовых компонентов содержит статусно-ролевое общение, которое «основано на ожиданиях того, что языковая личность будет соблюдать речевые нормы, свойственные ее положению в обществе и определяемые характером взаимоотношений с собеседником». Нарушение этих ожиданий дезориентирует личность, делая первое же слово сильнейшим суггестором, а воспринимающего вводя в состояние психической индукции.
Страницы: 1, 2
