старого мира такой новый мир, какой был бы способен прогрессировать;
развиваться в направлении коммунистического идеала... Он не может и не должен
играть никакой выдающейся и первенствующей роли. Эта роль и это значение
принадлежат исключительно революционному меньшинству».
[76] Народ Ткачев рассматривал, как «необходимый фактор социальной
революции», но только после того, «когда революционное меньшинство возьмет в
свои руки дело этой революции».[77]
Таким образом, революционная концепция Ткачева сводится к следующему: во-первых,
признание заговорщической организации революционного меньшинства; во-вторых,
необходимость захвата этим меньшинством государственной власти в целях
перестройки жизни на новых, социалистических началах, и, в-третьих, признание
диктатуры революционного меньшинства.[78]
При таких условиях огромной исторической заслугой Ткачева является его
настойчивая проповедь создания сплоченной, централизованной партии. «Успех
революции, – писал Ткачев, – возможен только при создании организации,
сплачивающей разрозненные революционные элементы в одно живое тело, действующее
по одному общему руководству – организации, основанной на централизации
власти и децентрализации функций».[79]
Вот почему на страницах «Набата» Ткачев неустанно призывал русских
революционеров к созданию сплоченной организации, доказывая, что для них
вопрос объединения является вопросом жизни и смерти.
Задачей революционной партии Ткачев видел в захвате власти «наверху» и
народный бунт «внизу».
«В современных обществах вообще, и в России в особенности, – писал Ткачев в
статье «Набата» – материальная сила сосредоточена в государственной власти,
то, следовательно, истинная революция может совершиться только при одном
условии: при захвате революционерами государственной власти в свои руки ».
[80]
Таким образом, ближайшую цель революции Ткачев видел в захвате политической
власти, в создании революционного государства. Вместе с тем он считал
необходимым предупредить революционеров, что «захват власти, являясь
необходимым условием революции, не есть еще революция. Эго только ее прелюдия».
[81]
Социальная революции, по Ткачеву, осуществляется революционным государством,
которое, с одной стороны, борется и уничтожает консервативные и реакционные
элементы общества, упраздняет все те учреждения, которые препятствуют
установлению равенства и братства, с другой – вводит в жизнь учреждения,
благоприятствующие их развитию.[82]
«Таким образам, – писал Ткачев – деятельность революционного государства должна
быть двоякая: революционно-разрушительная и революционно устроительная».
[83]
Ткачев особо подчеркнул, что сущность этих двух функций революционного
государства принципиально различна. Первая обязательно опирается на насилие,
строгую централизацию, дисциплину единство действий решительность, так как
социальная революция не уничтожит сразу всех недовольных переворотом
общественных элементов. В частности останутся ее враги, которые и после
победы не перестанут вести борьбу против нее. Поэтому революционерам на
другой день после революции предстоит не
только творческая, созидательная работа, но и разрушительная, направленная на
подавление и уничтожение врагов революции; вторая, напротив, опирается на силу
нравственности, на убеждения, взывает к народной воле, народному разуму.
[84]
Исходя из таких рассуждений, Ткачев приходит к выводу, что революционное
меньшинство обязано позаботиться о разработке гибкой тактики убеждении масс, а
также о постепенных мерах социалистических преобразований, которые необходимо
санкционировать законодательными органами Народной Думы, создаваемой из
представителей народа. Громадное значение на этой стадии революции он придавал
агитации и пропаганде.[85]
Однако для того, чтобы революционеры могли справиться с этой двоякой работой,
они, по мнению Ткачева, должны быть силой. А всякая сила, утверждал он, есть
власть. Отсюда само собой следует, что если меньшинство для осуществления
идеалов социальной революции должно обладать силой, то это значит, что оно
должна иметь в своих руках власть. И чем могущественнее эта сила, то есть
власть, тем скорее и легче такому меньшинству, считал Ткачев, удастся провести
в жизнь те идеалы, во имя которых оно борется. Но власть прочна и могущественна
лишь тогда, когда она правильно организована, а это обуславливается, с одной
стороны, объединением, централизацией каждой ее отдельной функции, с другой –
возможно большим дифференцированием этих функций.
[86] Далее в статье «Революция и государство» Ткачев утверждал, что власть,
организованная таким образом, есть нечто иное, как государство, иными словами,
государственная власть есть высший тип организованной власти, то есть власти
наиболее прочной и могущественной. «Государство же, – продолжает Ткачев, – это
только одна из наиболее совершенных форм проявления власти».
[87] Однако до захвата власти, утверждал Ткачев, государство имеет
антинародное назначение и служит целям эксплуатации.
И только с момента превращения государства в орудие революционеров оно встает
на службу делу реализации принципов революции. Вот почему прежде, чем
разрушать государственный аппарат, революционеры, по мнению Ткачева, должны
использовать его в целях социальной революции.
«Упрочив свою власть, опираясь на Народную Думу и широко пользуясь
пропагандой, – писал Ткачев в «Набате», революционное государство
осуществляет социальную революцию рядом реформ в области экономических,
политических и юридических отношений общества – реформ, общий характер
которых должен состоять:
1. В постепенном преобразовании современной крестьянской общины, основанной
на принципе временного, частного владения, в общину – коммуну,
основывающуюся на принципе совместного труда с использованием общих орудий
производства.
2. В постепенной экспроприации орудий производства, находящихся в частном
владении, и в передаче их в общее пользование.
3. В постепенном введении таких общественных учреждений, которые бы исключали
всякое посредничество при обмене продуктов и изменили бы принцип буржуазной
справедливости: око за око, зуб за зуб, услуга за услугу, – принципам
братской любви и солидарности.
4. В постепенном устранении физического, умственного и нравственного
неравенства между людьми при посредстве обязательной системы общественного,
для всех одинакового, интегрального воспитании в духе любви, равенства и
братства.
5. В постепенном уничтожении существующей семье, основанной на принципе
подчиненности женщин, рабства детей и эгоистического произвола мужчин.
6. В развитии общинного самоуправления, в постепенном ослаблении и упразднении
центральных функций государственной власти».
[88]
Очень важным вопросом преобразованного государства Ткачев считал общественное
устройство. Хорошо понимая, что общество не сможет сразу радикально
измениться, он выдвигает положение об его переходном состоянии. «Общество, –
пишет Ткачев, – имеющее надобность в полиции и жандармах, общество, где еще
имеют место тяжбы и процессы, где есть преступники, где существуют тюрьмы и
исправительные колонии, такое общество, конечно, еще не может быть названо
«окончательно устроенным», вполне воплотившим в жизнь идеи социальной
революции. Эго общество переходное, общество, делающее лишь первые шаги по
пути социальных реформ».[89]
Ткачев подчеркивал, что захватом власти революция только начинается. Перед
революционерами он ставит задачу удержать власть и воспользоваться ею для
осуществления своих идеалов. По мнению Ткачева, государство сделается ненужным
и отомрет лишь после того, когда в человеческом обществе наступит полное
равенство, то есть начнут проводиться в жизнь начала коммунизма. В переходный
же период государственная власть является необходимейшим оружием в руках
революционной партии.[90]
В работе «Накануне и на другой день революции»
[91] Ткачев предлагает административное устройство будущего революционного
общества. Его администрация, обладающая всеми необходимыми требованиями,
могла бы, по его мнению, на другой день революции, во всеоружии власти и
авторитета, занять место существующих государственных и общественных
учреждений. Во главе управления, согласно Ткачеву, должен стоять: а) комитет
работ и продовольствия, заведующий экономическим обеспечением населения и его
перевозочными средствами. Комитет этот выбирает из своей среды:1)
распорядительный совет и 2) земский союз, подразделяющийся на несколько секций,
в ведении которых железные дороги, телеграф, лошади, телеги. Мосты, дороги и
т.п.
Для охраны отнятого у частных собственников имущества от порчи и растраты,
Ткачев предлагает создать местные группы Комитета работ и продовольствия.
[92] По мнению Ткачева, «все рабочие, примкнувшие к этому восстанию,
составляют общий сход самодержавной общины, решающий все ее дела».
[93]
Таким образом, анализ работ Ткачева позволяет сделать вывод, что их автор
считал необходимым участие в революционном преобразовании государства самых
широких слоев населения.
Глава II. П.Н.Ткачев о крестьянском вопросе в России
В 1861 и 1862 годах по всей Европейской части России происходили волнения и
бунты крестьян. Крестьянство было недовольно теми формами, в которых положением
19 февраля 1961 года была осуществлена отмена крепостного права. От этой
реформы оно ждало гораздо большего, чем получило в действительности.
Разочаровавшись в полученной «воле», крестьянство признало ее не настоящей,
«обманной», «панской», и стало ожидать взамен ее новой «воли», «мужицкой» –
такой воли, в результате которой вся помещичья земля перейдет к крестьянам.
[94]
Сведения о волнениях, происходящих в деревне, и об ожидании крестьянами
«новой воли» получили широкое распространение в обществе. В газетах и
журналах того времени печаталось немало корреспонденций и статей об
отношении крестьян к реформе 19 февраля и о растущем в их среде
недовольстве. На этот период и приходится начало революционной деятельности
лидера русских бланкистов П.Н.Ткачева.
Передовую часть российского общества волновал вопрос, по какому пути пойдет
дальнейшее развитие России и обязателен ли путь капиталистического развития
для всех стран и народов? В состоянии ли русская крестьянская община послужить
тормозом на этом пути и средством построения социалистического общества?
Немаловажен был также вопрос, как революционеры должны отнестись к общине и к
начавшимся капиталистическим преобразованиям? Ответы на стоявшие вопросы
пытались дать многие русские революционные деятели, в том числе такие, как
А.И.Герцен, Н.Г.Чернышевский, М.А.Бакунин, П.Л. Лавров и, конечно же,
П.Н.Ткачев. Для Ткачева крестьянская реформа являлась, прежде всего,
определенным фактором экономической закономерности, а не результатом воли
личности или внешнего толчка.[95] Он не
только не отрицал капиталистического характера крестьянской реформы, но одним
из первых революционеров признавал наличие капитализма в России уже в 60-е
годы. Взятая сама по себе, реформа послужила, по его словам, определенным
толчком в развитии капиталистических отношений. Такое развитие он считал
прогрессивным.[96]
Огонь «экономического прогресса», – писал Ткачев в «Набате», – уже коснулся
коренных основ нашей народной жизни. На развалинах перегорающих форм
нарождаются новые формы буржуазной жизни, развивается кулачество, мироедство;
воцаряются принципы индивидуализма, экономической анархии, бессердечного,
алчного эгоизма.[97]
Ткачев с тревогой отмечает в письме к редактору журнала «Вперед!» П.Л. Лаврову,
что разложение общины нарастает: «правительство употребляет все условия, чтобы
уничтожить и разорить ее вконец. Все это, – продолжает Ткачев в письме,
приводит «к образованию, с одной стороны, весьма сильного консервативного
класса крестьян – землевладельцев и фермеров, с другой – денежной, торговой,
промышленной, капиталистической буржуазии».
[98] И если эти классы будут укрепляться, «положение народа, отмечает
Ткачев, неизбежно будет ухудшаться и шансы на успех насильственного переворота
будут становиться все более и более проблематичными».
[99] Вот почему Ткачев утверждает, что «Революции в России настоятельна
необходима в настоящее время»,[100]
пока не будет уничтожен самый «принцип общины, принцип долженствующий лечь
краеугольным камнем того будущего общественного строя, о котором мы мечтаем».
[101] Общественный идеал русского народа – самоуправляющаяся община, «идеал
с ярко выраженным коммунистическим оттенком». Эти положительные качества
идеала народа, по мнению Ткачева, не революционны, ибо они не идут далее
застывших форм его быта. Если предоставить народу возможность реформаторской
деятельности по его собственному разумению, полагал Ткачев, то она сведется к
реставрации старого крестьянского мира, с его окаменевшими устоями, с его
неподвижным консерватизмом. Но и революционно-разрушительная сила русского
народа, по мнению Ткачева, имеет лишь относительное значение, ибо
представленный сам себе, он возвратит себе отнятую у него землю, разрушит все,
что угнетало его мир, его общину, – дальше он не пойдет. В своих воззрениях на
экономические отношения в России Ткачев стоит на позициях народников: он
идеализирует общину и рассматривает ее как исходную основу для развития России
в сторону социализма.[102] Ткачев явно
идеализировал жизнь
крестьян после завершения социальной революции, представлял ее следующим
образом: «И зажил бы мужичок припеваючи, зажил бы жизнью развеселою...»
[103]
Народническая утопия о возможности победоносной социалистической крестьянской
революции была в то же время, как писал В.И. Ленин, «спутником и симптомом
великого, массового демократического подъема крестьянских масс, то есть масс,
составляющих большинство населения в буржуазно-крепостнической современной
России».[104] Однако Ткачев не верил в
революционную активность русского крестьянства и население деревни, сидящее на
земле и кормящееся от нее, он к пролетариату не причислял. Объясняется это
тем, что Ткачев отличал пролетариат от крестьянства, считая обеспеченное
земельными наделами крестьянство классом реакционным, а не революционным.
[105]
«Мелкая, раздробленная поземельная собственность – писал Ткачев в статье
«Софистическая статистика» – это экономический фундамент буржуазного
общества. Большепоместность для него невыгодна и опасна, она создает бок о
бок с аристократией фабрики аристократию земли, а внизу, под ногами – массы
сельского волнующегося пролетариата. Такая вулканическая почва слишком зыбка
н ненадежна для буржуа. Для него во всех отношения удобнее опираться на массы
мелкопоместных собственников, на миллионы этого неподвижного, приросшего к
земле, консервативного крестьянства. Из
приведенной цитаты видно, что в глазах Ткачева «трудовое крестьянство, в отличие
от сельскохозяйственного пролетариата, являлось надёжной опорой буржуазного
порядка».[106]
Таков был урок, вынесенный Ткачевым из истории революции 1848 года во Франции.
И, следовательно, на современном буржуазном Западе социальная революция. Может
быть, по мнению Ткачева, только революцией рабочей, а не крестьянской.
[107]
Однако в истории Запада была эпоха, когда там, по мнению Ткачева, являлась
возможной крестьянская социальная революция. В частности, в Германии такой
эпохой Ткачев считает эпоху крестьянских войн ХVI века, когда крестьянство
выступало в качестве борца «за изменение принципа, лежащего в основе данного
социального быта».[108] Таким образом,
по мнению Ткачева, в эпоху разложения феодального строя эксплуатируемое
земельными собственниками крестьянство является революционной силой, а в эпоху
капиталистическую мелкособственническое крестьянство, проникнутое буржуазным
духом, служит крепкой опорой буржуазного порядка. Но Ткачев не понимал
двойственной природы мелкой буржуазии и не замечал тех шатаний между
пролетариатом и крупной буржуазией, которые в условиях буржуазного порядка
свойственны крестьянству по самой его социальной природе. Совершенно иначе,
чем на Западе, стоит, по мнению Ткачева, вопрос о социальной революции в
современной ему России. Свое мнение Ткачев обосновывал тем, что русское
крестьянство, ввиду экономической отсталости Рос-
сии, не заражено еще тем буржуазным духом, который свойственен крестьянству
западному. К тому же у русского народа, утверждал Ткачев, сохранился давно
погибший на Западе общинный строй крестьянского землевладения. «Наш народ,
– писал Ткачев, в «Открытом письме. господину Энгельсу», – проникнут
принципами общинного владения; он, если так можно выразиться, коммунист по
инстинкту, по традиции». По мнению Ткачева идея коллективной собственности –
«так крепко срослась со всем мироощущением русского народа, что теперь,
когда правительство начинает понимать, что идея эта несовместима с
