тему, подвергнув критике позицию лейбористского руководства, но в то же время
опубликовал статьи У.Ситрина и других руководящих деятелей британского
профдвижения, где они знакомили советских читателей с производственными
усилиями рабочего класса в Англии, с работой тред-юнионов по мобилизации
населения на войну 53. На 75-м съезде БКТ были обнародованы данные
о пожертвованиях английских трудящихся в различные фонды помощи Советскому
Союзу - Красного Креста (фонд "пенни в неделю"), Национального совета труда
("Помощь России"). К 22 июня 1943 г. по линии этого последнего за месяц с
небольшим было собрано 75 тыс. фунтов стерлингов для оборудования нового
госпиталя в Сталинграде; общая сумма пожертвований в фонд "Помощь России"
достигла к 31 марта 490 тыс. ф. стерл. 54
В сводках, которые в июле-августе поступали в министерство информации,
по-прежнему говорилось о восхищении военными успехами России, ее стратегией, о
вере в возможности советского союзника. Упоминалось, кроме того, об удивлении
британцев концентрацией военной техники Германии, они спрашивали: "Где
производится такое количество танков немцами, если мы уничтожили их
промышленные центры?" Предметом главного внимания с конца лета стали операция
высадки союзных войск в Италии и падение фашистского режима Муссолини.
Улучшение морального состояния жителей Британии авторы сводок связывали с
вторжением в Сицилию и Италию, с успехами в битве за Атлантику и на Тихом
океане, также как с контрнаступлением советских армий. Хотя у кое-кого из
лондонцев и возникли предположения о координации стратегии всеми Объединенными
Нациями, большинство высказывало сомнения на этот счет. В некоторых кругах даже
надеялись, что "русские продвинутся прямо к Берлину". У жителей семи регионов
возродились уверенность в том, что Россия приносит все крупные жертвы, и
стремление поддержать ее "чрезвычайными" акциями союзников. В трех регионах
придерживались противоположного мнения: кампания в Сицилии во многом облегчила
для России начало летнего наступления, а русские недостаточно признательны за
это англичанам 55.
Восторги по поводу успехов России, как уточнялось в ряде сводок, "не вылились в
то крещендо похвал, какими сопровождалась Сталинградская битва". Советские
требования о вторжении в Европу встречали теперь сдержанную в целом поддержку,
хотя англичане и считали их оправданными. Только в "крайне левых" политических
кругах велась агитация за второй фронт; в семи регионах ощущалось недовольство
неспособностью России оценить военный вклад Британии. Не считая КПВ, к "крайне
левым" относилась, по всей видимости, газета "Рейнолдс ньюс", потребовавшая
выполнения условий англо-советского договора о вступлении в борьбу на
европейском континенте. Как и всегда, к организации Англией и США второго
фронта, еще до освобождения Красной Армией всей советской территории, призывала
газета "Ньюс кроникл" 56.
Важное место в общественной дискуссии заняла тема о переговорах Черчилля и
Рузвельта в Квебеке. На 1-й Квебекской конференции (14-24 августа 1943 г.)
руководители США и Великобритании приняли ряд политических и военных решений, в
том числе о высадке через Ла-Манш (операция "Оверлорд") 1 мая 1944 г. Еще до
отъезда в Квебек Черчилль уведомил Сталина о предстоящих переговорах, вновь
выразив надежду на возможность встречи глав правительств США, СССР и Британии
(еще раньше премьер-министр предлагал провести такую встречу в Скапа-Флоу, на
севере Шотландии, но Сталин не поддержал эту затею, также как предложение
Рузвельта о трехсторонней конференции глав правительств). В ответном послании
Сталин 9 августа признал желательность встречи глав трех правительств, но
опять, сославшись на невозможность "оторваться от фронта даже на одну неделю",
заявил, что в данное время его поездка в Скапа-Флоу "или другой отдаленный
пункт исключается". Тем не менее, в ходе дальнейшей переписки Большая тройка в
принципе согласовала вопрос о проведении в ближайшее время встречи на уровне
министров иностранных дел трех стран 57.
Обращают на себя внимание два момента: во-первых, информируя Сталина о
намеченных на 1943 и 1944 г. военных операциях, западные лидеры не сообщили
согласованную ими дату открытия второго фронта 58. Во-вторых,
приглашать советского лидера на переговоры в Квебек Черчилль не намеревался, 31
июля он сообщил Идену: "Не может идти и речи о приглашении русских на это
особое совещание..." 59 "Специальный" характер конференции, надо
думать, не в последнюю очередь объяснялся подписанным в Квебеке 19 августа
сверхсекретным англо-американским соглашением о сотрудничестве в создании
атомной бомбы и наметившимися разногласиями с СССР в итальянских делах.
Неприсутствие Сталина на Квебекской конференции вызвало подозрения насчет
отсутствия единства между союзниками. Журнал "Экономист" увидел "мало признаков
общей политической стратегии". "Ньюс кроникл" сожалела, что СССР опять не
представлен на англо-американском совещании, и доказывала невозможность
разработки планов военной победы и политических планов без русских. "Дейли
геральд" в передовой ставила вопрос: почему народы СССР "должны
довольствоваться положением младшего партнера в послевоенной политике?"
"Пустующее кресло в Квебеке" - под таким заголовком "Нью стейтсмен энд нейшн"
выразила свое недоумение и еще раз напомнила, что кампания в Сицилии сделал
очень мало для облегчения положения России. Газета критиковала стратегию
западных союзников в Европе и даже утверждала (сильно преувеличивая), что одно
отсутствие России в Квебеке "достаточно резко подчеркнуло возрастающее
отчуждение ее от союзников". Т.Драйберг заявил в палате общин 21 августа: в
Англии много разговоров о неучастии Сталина в конференции; "средний англичанин
неизменно спрашивает: "Почему его не пригласили?" 60
Чувства недоумения, разочарования и в самом деле получили широкое
распространение в общественных кругах. Отсутствие представителя СССР на
Квебекской конференции больше всего другого обсуждалось в связи с ее
проведением. Еще меньше, чем пресса, осведомленные о содержании
конфиденциальной переписки Большой тройки, британцы высказывали опасения, что с
Россией "не советуются, а только информируют" о принимаемых решениях. Правда,
респонденты не исключали, что Сталин "слишком занят" или что он не хочет тесно
объединяться с США и Англией. Отовсюду, как это отмечалось в докладе
министерства информации от 26 августа, поступали сведения о беспокойстве в
связи с состоянием отношений союзных стран с Россией. Причины беспокойства
жители 11-ти регионов Англии связывали с отзывом в Москву советского посла в
Вашингтоне; вспоминали, что отстранение Литвинова весной 1939 г. с занимаемого
им поста наркома иностранных дел совпало с ухудшением англо-советских
отношений. Немногие полагали, что Сталин просто хитрит, что он в полном
согласии с союзниками. Снова и снова муссировались слухи о трудностях на
будущей мирной конференции, об отсутствии консультаций между тремя союзными
странами по вопросу об отношении к Германии и Италии. Не исчезали подозрения
насчет того, что Россия может заключить сепаратный мир или приобрести слишком
большое влияние на послевоенную политику. Высказывались и упреки в адрес
политики Британии и США, их желания видеть Россию истощенной в конце войны
61.
Осложнения в отношениях Британии и СССР стали в конце августа - начале сентября
предметом бесед Идена с Майским (Майский после его перемещения в июле 1943 г. с
поста посла в Лондоне на должность заместителя наркома иностранных дел выехал в
Москву, но затем вернулся на некоторое время в английскую столицу для
завершения дел). 31 августа Иден признался, что считает неудовлетворительными
некоторые аспекты взаимоотношений обеих стран. Согласившись с этим, Майский дал
понять, что советская сторона озабочена прежде всего вопросами о втором фронте
и возможности послевоенного сотрудничества трех держав. На следующей встрече 7
сентября Майский вновь упомянул о разочаровании, испытываемом в Советском
Союзе, особенно в менее информированных кругах. Как и в предыдущем случае, Иден
упрекнул советское правительство в замалчивании значения бомбардировочных
операций британских ВВС 62.
Взаимные обвинения на уровне официальной дипломатии нашли свое повторение и
развитие в общественных откликах. Авторы доклада "Россия и другие союзники" в
качестве доказательств межсоюзнических разногласий привели следующие:
отсутствие представителей СССР на Квебекской конференции; вероятное непризнание
Россией британских военных усилий и помощи; отзыв Литвинова и Майского 63
.
В течение сентября-октября общество высказывало противоречивые суждения о
политике СССР и его отношениях с Англией. Одна часть британцев считала, что у
России есть все основания для недовольства, поскольку союзники не начали
крупномасштабного наступления на континенте. Даже те из них, кто был "далеко не
дружественен к России", критически отзывались о попытке подменить такое
наступление кампанией в Сицилии. Высадка англо-американских войск в Италии хотя
и вызвала всеобщее ликование и уменьшила беспокойство по поводу отношений с
СССР, не была встречена многими как подлинный второй фронт. Сильным оставалось
стремление предоставить России всю возможную помощь. Многие, как и прежде,
ожидали скорейшего вторжения во Францию и были убеждены, что оно приведет к
увеличению промышленного производства и использования имевшихся запасов
вооружения, а также потребует более широкого вовлечения британских войск в
активные боевые действия. Член парламента Дж.Макговерн ссылался на несомненную
уверенность большой части общественного мнения в том, что Британия и Америка по
политическим мотивам "разрешают" России нести всю тяжесть войны с Германией
64.
Не могли не обрадовать жителей Британии такие факты, как освобождение Харькова
советскими войсками. В "Рейнолдс ньюс" Борис Полевой 1 сентября рассказал о
быстром преображении разрушенного противником города: "Город залечивает свои
раны... Жизнь возрождается на глазах... Восстановлено несколько кинотеатров.
Можно видеть и последнюю военную хронику, и "Леди Гамильтон" и "Миссию в
Москву". Можно сходить на концерт московских артистов, можно видеть украинских
артистов..." 65
В то же время другая часть населения Британии была убеждена: Россия
недооценивает вклад западных союзников; Сталин "цинично безразличен ко всему,
кроме амбиций России"; Россия оставила Британию одну в 1940 г., в период пакта
с Германией, и все еще находится в мире с Японией. Отношение некоторых
британцев к СССР даже ужесточилось из-за его требования о немедленном открытии
второго фронта, непризнания британского вклада в кампании в Африке, Италии и
т.д. Высказывались, кроме того, опасения, что Россия проявит несговорчивость
при выработке условий мира. Не исключалась, наконец, вероятность заключения
Россией сепаратного мира (сообщения из шести регионов) 66.
Макговерн допустил возможность того, что нацисты попытаются предложить мир
России, он мотивировал это ссылкой на объявленную Сталиным цель войны -
освобождение территории СССР. Касаясь этого же заявления советского лидера,
"Нью стейтсмен энд нейшн" предположила, что в случае отсутствия договоренности
с западными державами Сталин может действовать независимо от них. Газета
утверждала, впрочем, что спекуляции насчет выхода СССР из войны никогда не
получали в Британии такого распространения, как в США, и приветствовала решение
о созыве конференции министров иностранных дел трех государств 67.
Отклики на Московскую (1943 г.) конференцию. Тегеран - "символ единства"
Большой тройки
Дипломатическая подготовка к Московской конференции министров иностранных дел
СССР, США и Великобритании совпала по времени с развертыванием стратегического
наступления советских вооруженных сил, капитуляцией фашистской Италии и ее
выходом из войны. Дипломатия и средства массовой информации СССР ставили целью
утвердить равноправное положение СССР, наравне с США и Великобританией, при
выработке политики в отношении Италии и планов послевоенного устройства мира в
целом. Н.Малинин (под этим псевдонимом выступил М.Литвинов) предложил открыть
на страницах журнала "Война и рабочий класс" широкое обсуждение послевоенных
международных проблем, отметив: Советскому Союзу "будет принадлежать, по
всеобщему признанию, один из решающих голосов при организации послевоенного
устройства мира; предложения о совместном управлении миром двумя руководящими
державам - США и Великобританией, без СССР и Китая, столь же нереалистичны, как
попытки его поддержания без участия двух ведущих западных государств" 68
. На статью Малинина сослалась "Нью стейтсмен энд нейшн" 30 октября 1943 г. для
подтверждения своего несогласия с идеей раздела мира на зоны влияния. Против в
парламенте выступил Гамильтон Керр. Отдав предпочтение согласованной с СССР
политике, он защищал концепцию послевоенного партнерства при условии сохранения
Британией ее военной мощи и вооруженных сил, достаточного для выполнения
"полицейских" функций в различных районах мира 69.
Советская позиция нашла признание у части общественных кругов и прессы Британии.
Айвор Томас заявил в парламенте, что союзники игнорируют, по-видимому, СССР в
итальянских делах, что советская пресса выразила по этому поводу недовольство и
явно намекнула: если англичане и американцы претендуют на свободу рук в Италии,
то СССР выдвинет такие же претензии в Восточной Европе. "Нью стейтсмен энд
нейшн" 7 августа 1943 г. писала также об аналогичных высказываниях советской
прессы; автор статьи за подписью "экс-дипломат" подчеркнул необходимость
принятия тремя союзными странами согласованных решений в отношении Италии. на
проведении совместного курса политики трех государств в отношении Италии,
Франции настаивал в палате общин 21 сентября Ф.Кокс. Либеральная и
леволейбористская пресса требовала "сообразовать" англо-американские планы с
военными успехами СССР. "Какова бы ни была тема переговоров - военные операции
или послевоенная политика, - утверждал в "Ньюс кроникл Кэммингс, - русские
будут иметь возможность задавать тон" 70.
До начала работы Московской конференции (19-30 октября 1943 г.) СССР, США и
Великобритания смогли договориться относительно условий ("кратких" и
"пространных") капитуляции Италии и ряда других международных проблем.
Укрепление боевого союза трех государств, как подтвердил Д.Мануильский 24
октября в докладе перед пропагандистами и агитаторами в Москве, нашло выражение
в таких международных актах, как согласованные действия союзников в случае
перемирия с Италией, как экономическая помощь США и Англии союзным странам "и
прежде всего - в Московском совещании, от которого советский народ ждет
действенных решений в области максимального сокращения сроков войны" 71
.
Решительное сокращение сроков войны с Германией и ее партнерами, вторжение еще в
1943 г. англо-американских войск в Западную Европу через Ла-Манш оставалось
главным требованием советской дипломатии. Оно было поставлено первым пунктом в
предложенной СССР повестке дня трехсторонней конференции 72. И
первая важная статья в советской прессе об открытии конференции, сообщил из
Москвы Идену А.К.Керр по поводу статьи в "Правде", обозначила намерение русских
выдвинуть, прямым или косвенным путем, военные пункты в центр своей программы
переговоров. Комментируя 16 октября другую статью - в газете "Известия",
британский посол подчеркивал, что в ней перечисляются случаи уже достигнутых
Объединенными Нациями соглашений и утверждается, что если решится основной,
т.е. военный вопрос, то легко будет придти к соглашению и по другим вопросам
73.
Тему второго фронта министры иностранных дел обсуждали в Москве на всем
протяжении работы конференции. "Единственное решение, к которому русские
проявили всепоглощающий интерес, это "Оверлорд"", - телеграфировал 20 октября
Иден Черчиллю. Никаких обязательств открыть второй фронт в 1943 г. Сталину не
удалось добиться. В особо секретный протокол за подписями глав делегаций (от 1
ноября 1943 г.) было лишь вписано, что советское правительство "принимает к
сведению" заявление представителей Англии и США и выражает надежду на
осуществление в срок изложенного ими плана высадки войск в Северной Франции
весной 1944 г. 74
Несмотря на то, что операция "Оверлорд" была отложена и точная дата ее не
зафиксирована, переговоры министров в Москве не проходили в духе конфронтации.
Постоянный заместитель министра иностранных дел Великобритании А.Кадоган
поставил в известность лорда Галифакса: "В целом атмосфера была исключительно
дружественной. Русские в нескольких случаях возвращались к теме второго фронта,
но пока это делалось лишь для того, чтобы получить заверения о нашем намерении
выполнить уже принятые планы" 75. Беседуя 21 октября с Иденом,
Сталин сделал как бы реверанс в сторону союзников: англо-американская кампания
в Италии, признал он, "помогла Советскому Союзу. Немцы больше не перебрасывали
свежие резервы на советский фронт" 76.
Большое место в переговорах заняла тема всеобщей безопасности. Задолго до
Московской конференции в странах антигитлеровской коалиции развертывалась
дискуссия относительно характера послевоенного устройства мира и Европы,
будущей роли СССР. Рассматривался, в частности, вопрос - необходима ли
система международной безопасности, основанная на принципе коллективной
ответственности государств, или следует исходить из идеи деления мира на
отдельные зоны (сферы) влияния. Правительства западных стран, в том числе
Англии и доминионов, с 1943 г. гораздо активнее стали заниматься разработкой
планов послевоенной безопасности.
Британская дипломатия, как говорилось выше, с 1942 г. ориентировалась на
послевоенное сотрудничество с СССР. Во время визита в Вашингтон (март 1943 г.)
Иден поддержал мнение о том, что Организация Объединенных Наций должна
создаваться на "мировой", т.е. широкой основе. Черчилль же в качестве
контрбаланса России намечал формирование региональных объединенных блоков -
европейского, скандинавского, балканского. Посетив вместе с Иденом США и
выступая 21 марта по радио, премьер-министр предложил создать "Совет Европы" и
"Совет Азии", но лишь мимоходом упомянул о международной организации
