планировщиком».7
В ту пору, когда активно шло строительство его усадьбы, Томас Джефферсон
познакомился с Мартой Скелтон. А в 1772 году они сыграли свадьбу.
Таким образом, начало революционных бурь Джефферсон встретил, будучи крупным
плантатором, преуспевающим адвокатом, счастливым мужем и отцом. Однако, этого
ему было недостаточно, так как с юных лет Томаса волновала судьба родного
края.
Новый этап его биографии ,а именно политическая деятельность, начались еще в
1769 году, когда молодой вирджинец занял место в законодательной палате
колонии в качестве депутата от графства Албермал. У него уже сложились
достаточно определенные убеждения, чтобы сразу же принять участие в
разгоревшейся борьбе против всевластия Англии над колониями.
И Томас Джефферсон сыграл огромную роль в деле американской революции и войны
за независимость. Вся его деятельность с 1764 по 1789 годы была направлена
именно на борьбу за независимость и становление американской республики, что
составляет основную тему данной работы и содержится во второй главе.
После принятия конституции США в 1787 году, в разработке которой Джефферсон
принимал самое активное участие, а также первых президентских выборов 1789
года, на которых Джордж Вашингтон вышел полным победителем, начинается новый
этап в биографии и политической карьере Джефферсона. 11 декабря он получает
личное письмо от Вашингтона с предложением войти в государственный аппарат.
После длительных раздумий и колебаний, а также влиянии некоторых его
сторонников, Томас Джефферсон принял решение и направил письмо Вашингтону, в
котором он выражал свое согласие стать государственным секретарем США и
отправился в Нью-Йорк.
Вашингтон, зная о высоких качествах своего соседа- вирджинца, знал также о
трудностях сотрудничества с ним. Независимая личность Джефферсона, политика и
философа , государственного деятеля со сложившимися взглядами, требовала
простора для его собственной инициативы. Сотрудничать с ним означало
считаться с его убеждениями, и сложности при определении политики были
неминуемы. Тем не менее, президент нуждался в столь сильной личности с
большим авторитетом – участие в правительстве Томаса Джефферсона укрепило бы
центральное правительство, тогда крайне нуждавшееся в политической
поддержке.
Джефферсону представлялось возможность оказать влияние на формирование
характера власти в направлении создания устойчивой буржуазно –
демократической формы правления. И Томас Джефферсон решил использовать эту
возможность. Первая беседа с Джороджем Вашингтоном длилась около часа. Томас
Джефферсон вручил победителю в войне за независимость золотую медаль с его
барельефом, отлитую в Париже.
Но время празднования революционных побед уже прошло и предстоял период
оформления государства, создания внутри– и внешнеполитического механизма,
решение трудных проблем государственного устройства. От обоих госдеятелей
зависело, каким будет политическое лицо независимой Америки.
В то время президент США не возглавлял кабинета министров в современном
внимании, да и по существу такого подразделения не было. Глава каждого из
департаментов – государственного, финансового, военного – вел дела своего
ведомства практически независимо от президента. Однако, несмотря на
автономность действий министров американского правительства, над ними,
согласно конституции, стоял президент с полными прерогативами власти, и
коренные вопросы не могли решаться без его полного одобрения. Поэтому всякая
новая инициатива пробивалась через ежедневные контакты с президентом, путем
влияния на главу правительства.
В тот высший круг государственных чиновников, в который вступил весной 1790
года Томас Джефферсон, входили представители различных и, более того,
противоборствующих политических направлений, что предвещало нелегкую борьбу.
Джефферсон сразу же начинает пристально наблюдать за молодым и
целенаправленным министром финансов Александром Гамильтоном. Едва ли не с
первого обмена мнениями выявилась противоположность взглядов Джефферсона и
Гамильтона. Сила Гамильтона состояла в том, что он возглавлял ведущей
департамент и его поддерживали консолидированные силы северных и срединных
штатов, состоявшие из той буржуазии, которая страхе перед общественным
подъемом требовал правительства твердой руки.
Приступив к работе Томас Джефферсон несколько недель подряд изучал
скопившиеся груды дипломатических документов. Видел, что внешнеполитическое
положение республики складывалось неблагоприятно. Страна была зажата в тисках
британской и испанской колониальных империй, отношения с которыми были очень
натянутые.
Поэтому Джефферсон понимал, что необходимо заручиться поддержкой какой-либо
мощной европейской державой, чтобы повысить рейтинг молодой республики в
глазах мировой общественности. И такой выбор пал на Францию, с которой уже
сложились достаточно дружеские отношения. Именно Франция стала
внешнеполитическим козырем в политической игре Джефферсона.
Первое получившие известность внутриполитическое мероприятие Джефферсона на
посту государственного секретаря – исследование возможности стандартизации в
пределах страны, обнародованное в «Докладе о мерах и весах». Этот доклад дал
повод одному английскому ученому выразить американцам свое восхищение тем,
что их государственный деятель одновременно столь сведущ в науках .
Однако, большее беспокойство в то время вызывали вопросы конструктивного
плана, прежде всего создания в США единой федеральной системы. План создания
такой системы был предложен Гамильтоном. Он был предельно прост:
правительство брало на себя оплату внешних и внутренних долгов государства в
целом и штатов. Соединив экономические интересы с интересами центрального
правительства, Гамильтон надеялся добиться консолидации и стабилизировать
положение. Томас Джефферсон не был против укрепления американского единства,
но многие аспекты федералистской политики тревожили его и вызывали
подозрение. От политики Гамильтона выигрывали спекулянты ценными бумагами,
усиливалась крупная буржуазия северо-запада, укреплялись консервативные
элементы внутри страны. Гамильтон выступал идеологом развивавшейся в то время
в США буржуазии и стремился превратить страну в строго выраженную
централизованную индустриальную державу. Гамильтон подчеркивал важность
развития промышленности, которая могла быть создана только с помощью высоких
охранительных тарифов и государственных субсидий. Только таким путем, считал
он, слабая индустрия штатов могла встать вровень с высоким уровнем Европы. И
министр финансов обратил все свои силы на расчистку пути для развития
капитализма в США. Но Америка в то время являлась сельскохозяйственной
страной. Именно идеологи фермеров и возглавили самую действенную оппозицию
форсированию США в развитии капитализма. Рост налогов на население и импорт
породили оппозицию, быстро нашедшую логическое обоснование не только в
материальных, но и в наиболее важных гражданских ценностях. Создание этих
ценностей уже отождествлялось с именем автора декларации независимости. Но
Джефферсону было трудно вести широковещательную борьбу с политикой
правительства, поэтому этим занялись его многочисленные политические
соратники, и прежде всего Джон Мэдисон. Особенно остро разгорелась борьба по
вопросу оплаты долгов, в которой предложение Гамильтона потерпело поражение.
Джефферсон был в курсе дела и видел опасность как в крайней изоляции, так и
чрезмерной самостоятельности штатов, предвещающей развал союза. Как идеолог
фермерской Америки, Джефферсон противостоял идеологу капитализма –
Гамильтону, но он не желал распада союза штатов, да и не мог еще предвидеть
эффекта гамильтоновских преобразований.
Основное же внимание Томаса Джефферсона в то время занимали вопросы внешней
политики, и особенно отношения молодой американской республики с европейскими
государствами. Незащищенные границы требовали от американской дипломатии
искусного маневрирования между главными мировыми силами. Надежды Джефферсона
как главы внешнеполитического ведомства зиждились на внутренних разногласиях
колониальных держав, но и разногласия на должны были перейти грань, ведущую к
войне: в случае этого сложная система европейского баланса сил рушилась, и это
почти неизбежно вовлекло бы и США в водоворот политики великих держав. Целью
Томаса Джефферсона был нейтралитет. Он придерживался нейтралитета не из-за
отвлеченных гуманных схем, чего в целом также нельзя не учитывать, но и исходя
из интересов Соединенных Штатов. Новый мир, пишет он, может «извлечь выгоды
из глупостей Старого мира». «Они должны воевать, а мы – укрепляться» 8
Такой представляет себе Джефферсон основную линию американской политики. Именно
торговой политике и политике невмешательства в деятельность европейских
государств Джефферсон отдавал предпочтение.
Необходимо отметить, что именно по вопросам внешней политики возникало больше
всего разногласий в правительстве. Дело в том, что Гамильтон и его
соратники, вступавшие в прямую конфронтацию с блоком Джефферсона, пытались
проводить проанглийскую политику, всецело удовлетворяя требования этой
страны. Но государственный секретарь проявлял присущее ему упорство в данном
вопросе и не раз, поддавшись его убеждения, Вашингтон склонялся на его
сторону.
Но по сути, торговая дипломатия Джефферсона не имела большого политического
экономического и связанного с ним политического успеха: Америка так и
осталось в основном потребителем английских товаров. В этом смысле она
оказалась неэффективной и крайне неудачной. Однако дипломатия Томаса
Джефферсона уберегла Соединенные Штаты от, возможно, рокового падения – союза
части американской буржуазии с ее английскими партнерами, что создавало
реальную угрозу завоеваниям революций и к чему мог привести курс Гамильтона,
рассчитанный на укрепление власть имущих любой ценой. Ради укрепления основ
республиканизма и усиления демократии он готов был пожертвовать интересами
торговцев английскими товарами и не останавливался в своей борьбе со
сторонниками сближения Англии.
Еще одно поражение Томас Джефферсон потерпел от Гамильтона с подписанием
указа о создании национального банка США, главной целью деятельности
которого, безусловно, удачно закамуфлированной, было продолжение обогащения
североамериканской буржуазии.
Таким образом, Гамильтон и Джефферсон возглавляли два формирующихся
политических лагеря, за которыми стояли разные общественные силы. Гамильтон
стоял за ликвидацию всех препятствий на пути внедрения капитализма во все
сферы американской жизни. Он и возглавляемый им буржуазный блок объективно
выступали против большинства тогдашнего фермерского населения страны.
Гамильтон, как и прочие лидеры федерализма, с презрением относился к «серой и
темной» массе поселенцев, расширявших своим трудом западные пределы
государства. Федералисты презирали фермеров, как отсталых и ограниченных
рабов, они ненавидели пионеров Запада как постоянный источник смут и
волнений. В федералистских планах этим группам населения предназначалась
второстепенная роль в государстве.
Томас Джефферсон как лидер демократической оппозиции придерживался
противоположных Гамильтону взглядов. Именно людей земли, фермеров и сельских
хозяев он считал «естественной аристократией». Они – труженики земли, привыкшие
распоряжаться собой в самых сложных условиях., больше были приспособлены,
считал Джефферсон, для самоуправления, чем городские жители., искалеченные
«невежеством и угнетением»9. В 1791 году Томас Джефферсон
окончательно отходит от поиска компромисса с Гамильтоном и думает о создании
противовеса федерализму.
Отстаивая права колоний на самоопределение, Джефферсон и его соратники
поддерживали справедливое дело борьбы с тиранией метрополии, сдерживающей
развитие американской нации. Аргументы же о «сдерживании» американской нации
другими державами после достижения суверенитета неизбежно принимаю все более
отвлеченный характер.
Взгляды Томаса Джефферсона претерпевают эволюцию. В период революционного
подъема американская буржуазия выдвигает гуманистические принципы, выступает
в защиту ряда общих прав индивидуума и нации. Получив в свои руки суверенную
власть, руководители буржуазного государства значительно отходят от принципов
всеобщей справедливости, ставя теперь во главу угла интересы «развития
нации», что в условиях господства буржуазии часто становится принципом
обоснования экспансии и выгод американской буржуазии.
Год за годом мы видим эволюцию идеолога революции в более умеренного буржуазного
полтика. Заслуга Джефферсона в том, что он в меньшей степени, чем другие
деятели американской революции, становился на путь политика-прагматика,
выразителя интересов господствующего класса. Он стремился отстаивать идеи
Просвещения, выступал за более совершенное государственное устройство и в этом
отношении оставался верен принципам 1776 года. Однако все чаще выгода момента
становится слишком соблазнительной, а интересы собственно американские - выше
интересов соседних стран, индейцев, негров, все , кто «тормозит» рост
благополучия «среднего американца» 10, о красноречиво
свидетельствует «испанская» дипломатия Джефферсона на посту государственного
секретаря.
Но враждебность вокруг Джефферсона росла, и он уже задумывался об отставке, хотя
и слышал настойчивые контраргументы от своих соратников. В последние годы, не
поступившись своими убеждениями, он оттолкнул конформистов и еще более
восстановил против себя врагов. В происходящей борьбе ставки Джефферсона были
заведомо ниже, его оружие слабее, а противник многочисленнее и безжалостнее. В
середине лета 1793 года происходит личный кризис. О нем свидетельствует письмо
Мэдисону, в котором Томас Джефферсон пишет: «Обессиленный работой с утра до
вечера – день за днем; зная, что работа эта столь же бесплодна для других, как
тяжела для меня, действуя в одиночку в безнадежной постоянной борьбе против
большинства, которое систематически подрывает общественную свободу и
благосостояние, вынужденный даже в редкие часы отдыха находиться в обществе
лиц, в чьей ненависти я не питаю сомнений...отрезанный от семьи и друзей,
оставив свои дела в состоянии хаоса и беспорядка, короче, отдав все, что я
люблю, в обмен на то, что я ненавижу, - и все это без малейшего удовлетворения
как ныне, так и в будущем... так вот, мой дорогой друг, пусть этот предмет
никогда на встанет между тобой и мной» 11. В конце июля Томас
Джефферсон уведомляет Вашингтона, что уйдет со своего поста 30 сентября 1793
года. Вашингтон в ответ лично приезжает к Джефферсону, но разговор идет о его
приемнике. Разногласия по этому вопросу с Вашингтоном заставляют Джефферсона
принять решение остаться на своем посту до января 1794 года. Вторая половина
года прошла в напряженной обстановке, но Томас Джефферсон уже твердо пришел к
выводу: лучше полное выяснение отношений, отделение и открытая оппозиция, чем
двусмысленность «надпартийной» политики. 5 января 1794 года он оставил свой
пост и уехал на юг, к дорогим его сердцу людям и памятным местам детства.
Покинув Филадельфию, Томас Джефферсон думал, что уходит от активной
политической жизни. Ожесточение последних лет борьбы вызвало в нем усталость.
Крепкое здоровье и железная воля оказались надломленными. Каждый день
приносил страдания от внутренней неудовлетворенности, порожденной кажущимся
бессмыслием политической борьбы. Чем сильнее страдал Джефферсон в чуждом ему
окружении, тем более близкими становилось ему все то, что так любил: семья,
дом, библиотека, прогулки на свежем воздухе. Летом 1793 года он встречал
гостей и дипломатов в саду, среди деревьев, говоря своим собеседникам, что
чувствует себя прирожденным земледельцем, что политика ему претит, что он
готов сказать: «Невежество – самая мягкая подушка, на которую только может
положить голову человек». Полушутливо, полусерьезно, он клянется, что в его
доме никогда больше не будет ни чернил, ни бумаги. Так говорил человек,
привычкой которого было написание не менее дюжины писем в день.
В то время Томасу Джефферсону было пятьдесят лет. Образ его жизни оставался
по-прежнему аскетичен. Он гордился тем, что солнце никогда не заставало его в
постели. Курение ему претит, а вино он пьет только за обедом. В еде он
отдавал предпочтение овощным блюдам. Игры в карты в его доме запретны, так
как подобные развлечения он считает пустым времяпрепровождением.
Постепенно дорога к его усадьбе становится все более многолюдной. Знаменитый
вирджинец привлекает внимание путешественников. Один из них – Ларошфуко-
Лианкур оставил достаточно подробное описание своих визитов в Монтиселло. Он
знакомит нас также с портретом Томаса Джефферсона зрелых лет,
новообращенного фермера, отошедшего, казалось, от политики. «У господина
Джефферосона мягкий, легкий темперамент, для него характерна обязательность,
хотя он несколько холоден и сдержан. Он беседует самым любезным образом,
своим запасом знаний он может поспорить с кем угодно. В Европе он занял бы
выдающееся место среди литераторов., здесь он в этом отношении уже преуспел;
в настоящее время он очень активно и с большой тщательностью занимается
уходом за фермами и строениями; он намечает и выполняет все, что требует
ведение хозяйства.
Джефферсон вернулся в родные места с мыслью уйти из политики. Через год он
вспоминает: «Я ожидал, что, приехав домой, буду жить спокойно и в свое
удовольствие. Однако, его ожидал не покой, а напряженный труд. В течение
нескольких лет он был занят главным образом вопросами улучшения полей и ферм.
Он ведет обширную переписку, основным мотивом которой является мысль о том,
что счастье человечества зависит от прогресса сельского хозяйства. «Наука
никогда не бывает более прекрасной, -пишет он одному английскому
землевладельцу, -чем будучи приложимой к нуждам, и самая важная среди этих
нужд – улучшения в сельском производстве и сельском хозяйственной экономии».
Его увлекали слова Свифта: «Тот, кто сумел вырастить два колоса или две
травинки, там где росла раньше одна, даст большую пользу человечеству и
сослужит более значительную пользу своему отечеству, чем вся раса политиков,
взятая вместе».
Отойдя от государственных дел и уединившись в Монтиселло, Томас Джефферсон
