императоры быстро сменяли друг друга в зависимости от влияния той или иной
придворной группировки.
В 476 году командующий императорской гвардией, которая состояла из германских
наемников, 0доакр, сам по происхождению из германского племени скиров,
низложил 16-ти летнего императора, который по иронии судьбы носил имя
мифического основателя города Рима и римского государства, Ромула. За свое
малолетство Ромул был прозван не августом, а августулом. Таким образом
Одоакр уничтожил сам институт западно-римской империи, а знаки
императорского достоинства отослал в Константинополь. Он образовал в Италии
собственное королевство - государство Одоакра. Западная Римская империя
перестала существовать, на ее развалинах стали возникать новые государства,
новые политические образования, в рамках которых формировались феодальные
общественно-экономические отношения. И хотя падение власти западно-римского
императора, который уже давно потерял престиж и влияние, не воспринималось
как крупное событие, во всемирной истории 476 год стал тем рубежом, когда
прекратил существование древний мир — рабовладельческая социально-
экономическая формация. В истории наступил новый период — средневековье.
Таким образом всемирно-исторнческре значение падения Западной Римской империи
заключается не с самом факте ее гибели, а в том, что крушение Западной
Римской империи ознаменовало собой гибель рабовладельческого строя и
рабовладельческого способа производства вообще. Вслед за разложением
рабовладельческих отношений на Востоке, которые рухнули ранее всего в Китае,
пала главная цитадель рабовладения на Западе. Получил развитие новый,
исторически более прогрессивный способ производства.
Говоря о гибели рабовладельческого общества Западной Римской империи,
следует, прежде всего, иметь в виду глубокие внутренние причины, которые
привели к этому. Рабовладельческий способ производства уже давно изжил себя,
он исчерпал возможности своего развития, что привело рабовладельческие
отношения и рабовладельческое общество в тупик. Рабство стало помехой для
дальнейшего развития производства.
В римском; обществе времен поздней империи наблюдались сложные
противоречивые сочетания старых рабовладельческих отношений с элементами
новых отношений — феодальных. Эти отношения и формы порой причудливо
переплетались со старыми: они сосуществовали, ибо старые устои были еще
достаточно стойкими и живучими, а зарождающиеся новые формы были окутаны
густой сетью тех же старых отношений и пережитков;
В те годы началось разложение рабовладельческой формы собственности. Как уже
не раз говорилось выше, мелкое и среднее землевладение, связанное с городами
и сохранившее в наибольшей степени черты рабовладельческого хозяйства
прежних времен, переживало в период поздней империи глубокий упадок. Вместе
с тем происходил рост крупных поместий (сальтусов), которые уже не были
связаны с городами. По мере своего развития эти поместья превращались в
замкнутое целое и в экономическом, и в политическом отношении. Они
становились фактически независимыми от центральной власти. Такие поместья
уже существенно Отличались от классической рабовладельческой латифундии и
предвосхищали в своей структуре некоторые черты феодального поместья. Однако
в условиях поздне-римской империи эта новая форма, собственности не могла
получить беспрепятственного и полного развития и поместья римских магнатов
IV — V веков должны были стать лишь эмбрионом новой формы собственности.
Кроме этого, нельзя недооценивать удельный вес мелкого и среднего
землевладения в экономике поздней империи. Хозяйства мелких земельных
собственников и куриалов не были полностью поглощены крупными поместьями. Ряд
юридических (в первую очередь - кодекс Феодосия) и литературных (Сидоний
Аполлинарий, Сальвиан) источников недвусмысленно подтверждает существование
курий и связанных с ними форм земельной собственности вплоть до разрушения
Западной Римской империи. Это обстоятельство приобретает тем большее
значение, что упадок городов нельзя представлять себе как явление
одновременное и повсеместное, не говоря уже о важной роли городов восточной
части империи или Африки. Следует отметить, что города западных провинций в
отдельных случаях продолжали сохранять значение местных экономических и
политических центров, особенно в прирейнских и междунайских областях.
Серьезным препятствием для развития новой формы собственности было то
обстоятельство, что в позднеримском сальтусе эта новая форма была опутана
густой сетью еще неизжитых рабовладельческих отношений. Использование труда
колонов и рабов, посаженных на землю, не приобрело, еще характера феодальной
эксплуатации — в этом заключается принципиальное отличие позднеримского
сальтуса от феодального поместья.
Несмотря на сохранение больших масс рабов и использование их труда как в
крупном, так и в среднем землевладении, ведущей фигурой
сельскохозяйственного производства поздней империи, бесспорно, стали колоны.
Это особенно верно для последних двух столетий существования Западной Римской
империи, когда происходила определенная нивелировка положений всех категорий
зависимого населения. Своеобразный характер этой нивелировки заключался в
том, что она как бы объединяла два идущих друг другу навстречу процесса:
наряду с общим ограничением свободы, закрепощением различных категорий
зависимого населения произошло распространение на все эти категории, в том
числе и на колонов, правовогр статуса, который нес в своей основе
экономические отношения рабовладельческого общества.
Значительная близость колона ко всей системе рабовладельческих отношений,
промежуточный характер его положения между классическим рабом и
средневековым крепостным крестьянином определяется, в частности, тем, что
он, как и другие категории зависимого населения, не получил собственности на
орудия производства. Из античных источников хорошо известно, что в период
ранней империи собственник земли давал колонам в пользование все орудия
труда. В последние века существования империи права земельных собственников
на инвентарь, которым пользовались колоны, и вообще на все имущество
колонов, были закреплены законодательно. Так, например, в законодательстве
времен Аркадия и Гонория (конец IV века) указывается, что все имущество
колона принадлежит его господину, в кодексе Феодосия говорится, что колон не
имеет права отчуждать землю и вообще что-либо из своего имущества без
согласия господина. В начале VI века кодекс Юстиниана законодательно
подтвердил, что все имущество колона принадлежит его господину. Таким
образом, колон, хотя он и вел самостоятельное хозяйство, не пользовался
никакой имущественной правоспособностью и не имел собственности на орудия
производства. Это и было существенной чертой, которая отличала колона от
феодального крестьянина. Отношения к орудиям производства и те формы
распределения продуктов производства (оброки и повинности колонов), которые
господствовали в:позднерим6кой империи, в значительной степени сближали
колона и раба в смысле их малой заинтересованности в результатах собственного
труда. Одно из наиболее характерных противоречий рабовладельческого способа
производства, таким образом, сохранилось и при этой новой форме эксплуатации
и в труде новой категорий непосредственных производителей.
Отсутствие права собственности колона на орудия производства было
одновременно той особенностью, которая отличала позднеримский сальтус от
феодального поместья. Наиболее характерной и определяющей чертой последнего
следует считать то, что в нем наряду с феодальной собственностью на землю
существует единоличная собственность крестьянина на орудия производства и на
свое частное хозяйство, основанное на личном труде. Имущественная
неправоспособность колона, приближавшая его в этом смысле к рабу, исключала
подобную возможность. Так над всеми этими новыми формами более прогрессивного
общественного строя (новая форма земельной собственности, новые формы
зависимости) тяготели старые отношения рабовладельческого общества, которые
тормозили и ограничивали развитие элементов феодального способа
производства.
Господствующая аристократия позднеримской империи также находилась в
состоянии разложения. Выделялась верхушка земельных магнатов, которые были
связаны с крупным землевладением — владельцы сальтусов. Определенное
значение сохранила довольно узкая прослойка денежной и торговой знати.
Положение куриалов-рабовладельцев в последние века существования Римской
империи катастрофически ухудшилось, но все-таки курии, как это сказано,
сохранялись, а, следовательно, куриалы представляли собой еще определенную
социальную и политическую силу.
Господствующий класс римского общества и в период ранней империи, и даже в
период республики никогда не представлял собой единого целого, однако новое
заключалось в том, что позднеримские земельные магнаты владели своими
огромными поместьями на иных основах, чем крупные землевладельцы эпохи
республики или ранней империи — не на правах членов коллектива свободных
рабовладельцев и землевладельцев. В свое время принадлежность к подобному
коллективу, как известно, было необходимым условием владения земельной
собственностью. Позднеримские земель ные магнаты, наоборот, выделились из
этих коллективов, отделились от городов, а в ряде случаев, и от центральной
власти, и поэтому нередко чувствовали себя в своих огромных поместьях
самостоятельными правителями и независимыми царями. Но перерождения этой
правящей верхушки в класс феодалов не произошло и не могло произойти, так как
в основе их экономического и политического могущества лежала еще не
феодальная форма собственности.
Следует также подчеркнуть консервативный характер надстройки позднеримского
общества и, в первую очередь, его политической надстройки. Превращение
римского государства в гигантскую машину для выкачивания налогов и поборов
достаточно ярко свидетельствует о его тормозящей роли, о том, что оно было
серьезным препятствием для развития более прогрессивных отношений. Так,
например, закрепляя юридически отсутствие у колона права собственности на
орудия производства, государство пр мере своих сил препятствовало
превращению их в производителей типа средневековых крестьян.
Императорская власть в Риме в IV — V веках пыталась лавировать между новыми
земельными магнатами и старыми рабовладельцами-куриалами. Если, как нетрудно
убедиться из вышеизложенного, правительство императора Константина открыто
поддерживало крупных земельных магнатов, то в более позднее время, а именно
при императоре Юлиане, наблюдается стремление возродить городские курии. В
этом лавировании также проявлялась известная консервативность римского
государства, оно теряло свою социальную опору. Возможно, оно продолжало быть
необходимым куриалам, но они, постепенно все более и более ослабевая, сами не
могли служить ему достаточно прочной опорой. Для земельных же магнатов,
которые все более отходили от центральной власти, государство с определенного
момента, а именно с середины IV века, стало помехой. Правда, в тех случаях,
когда речь шла о подавлении восстаний, крупные земельные магнаты оказывались
заинтересованными в существовании государства и его помощи. Римское
государство даже в последние столетия своего существования в основе
оставалось рабовладельческим, ибо оно было продуктом развития именно
рабовладельческих отношений, охранялось и поддерживалось чисто
рабовладельческим правом (юридическое закрепление отсутствия права
собственности у колонов на орудия труда) и чисто рабовладельческой идеологии
— воспитание у свободных граждан презрения к рабам.
Однако и в области идеологии произошли существенные изменения, крупнейшим из
них была победа христианства. Христианское учение, которое возникло в форме
социального протеста городских плебеев, превратилось затем в
государственную религию рабовладельческой империи, но это произошло уже в
период разложения рабовладельческих отношений, в период кризиса полисной
идеологии — античной философии, морали, права. Именно потому, что
христианство было наиболее ярким выражением этого кризиса, впоследствии
оказалось возможным приспособить его к нуждам того общественного строя,
который пришел на смену рабовладельческому. В целом же элементы нового, те
феодальные институты, которые возникли в зародыше в римском обществе, не
имели перспектив свободного развития и тормозились стойкими, еще неизжитыми
рабовладельческими отношениями. Подобное положение вполне закономерно и
понятно, так как все эти институты формировались в Римской империи. В
обстановке гибнущей цивилизации, в обстановке рабовладельческого общества,
которое находилось в состоянии глубокого кризиса.
Единственным средством, которое могло бы обеспечить свободное развитие новым
силам, была «коренная революция», способная окончательно похоронить
рабовладельческое общество с его еще достаточно мощной политической
структурой. Однако этот переворот не мог быть произведен только внутренними
силами римского общества. Широкие народные движения III — V веков, какими
были восстания багаудов, движения агностиков, несомненно расшатали Римскую
империю, но оказались не в состоянии ее окончательно разрушить.
Для этого потребовалось сочетание борьбы внутри общества с таким внешним
фактором как вторжение варваров на территорию империи. В результате
объединённого воздействия этих исторических факторов наступила гибель
Западной Римской империи, гибель рабовладельческого строя.
3. Заключение.
Древний Рим стал заключительным этапом истории древнего мира в целом, и
потому в эволюции его общества и государства. Нашли яркое проявление как
конкретные особенности римской государственности и культуры, так и общие
черты многих древних обществ.
Социально расчлененное общество и государственность стали формироваться на
италийской почве позже, чем в странах Востока и в греческом мире. Самые
ранние ростки цивилизации в Италии появились во второй половине VIII в. до н.
э. в этрусских городах и первых греческих колониях, в то время как в среде
италийских племен еще сохранялись родовые отношения. В V в. до н. э.
оформляется первичная государственность в Риме, видимо, самом развитом
центре италийских племен. Формирование собственно римской государственности
и социальной структуры с ранних времен проходило в обстановке мощного
влияния на Рим со стороны этрусских городов и колоний Великой Греции, что
определяло сложную полиэтничную и культурную основу рождающейся римской
цивилизации. К середине III в. до н. э. произошло известное сглаживание
разнородности разных областей Апеннинского полуострова, преодоление
полицентризма культурного процесса и некоторая социально-политическая
унификация, которая усиливалась в ходе постепенного завоевания Римом Италии
и создания Римско-италийского союза как нового типа политического
объединения. Начавшийся процесс романизации Италии означал создание новой
экономической системы, существенных изменений социально-классовой
структуры, нового типа государственного устройства, основ новой культуры.
Наиболее важной особенностью процесса романизации стало, с одной стороны,
пшершение формирования и расцвет полисно-общинных институтов, с другой — был
намечен путь к их преодолению.
Романизация Италии, с одной стороны, вела к нивелированию полисно-общинных
структур под римский образец, с другой — сама римская цивитас обогащалась за
счет заимствования ряда институтов из греческих полисов, этрусских городов,
италийских племенных образований. Вместе с тем в рамках государственного
объединения Италии превращение союза полисов и общин в новое политическое и
социально-экономическое целое представляло собой совершенно новое, чем
традиционная цивитас, социально-политическое образование. Консолидация и
романизация Италии усиливались и в силу того, что с середины III в. до н. э.
Рим вступил на путь завоевания внеиталийских территорий. После Пунических
войн III в. до н. э. были образованы первые внеиталийские административные
единицы-провинции. В I в. до н. э. такие провинции охватывали все
Средиземноморье. Создание провинциальной системы с особым статусом
управления как завоеванными и оккупированными территориями резко выделяло
Италию по своему политическому и юридическому положению как страну, где
живут римские граждане или их союзники, принадлежащие зачастую к одному
этносу. Ограбление провинций и приток рабской силы и материальных ценностей
в Италию способствовали созданию и внедрению в ней классического
рабовладения, нового типа товарной экономики. Установление экономических
связей между различными областями приводил к объединению вокруг Рима
обособленных полисно-общинных образований, созданию новых надполисных
учреждений и отношений.
Вызревание новых надполисных структур, отмирание или трансформация общинных
институтов в учреждения нового типа проходили в острой социально-
политической борьбе, длительных и кровопролитных гражданских войнах, в огне
которых произошло падение республиканского строя.
Кризис республики стал закономерным итогом многовековой эволюции полиса и
цивитас как основных ячеек античного мира. В Римской империи складываются
уже иные экономические, социальные и политические структуры. Появилась
уникальная мировая держава, охватывающая все Средиземноморье, поддерживалось
его известное экономическое и культурное единство, проходила романизация
провинций и их постепенное превращение в равноправные части государства,
унификация социальных отношений, распространение классического рабства и
римского гражданства в провинциях. Организация имперского управления,
предполагающего довольно развитую цивилизацию, и эффективный контроль
центральной власти создавали новую ситуацию, столь отличную от мира
враждующих между собой суверенных полисов или механического сосуществования
автономных полисов и восточно-общинных структур в эллинистических монархиях.
Это было уже новое имперское общество, новый тип государства. Однако этот
новый порядок вырастал из традиционных полисно-общинных основ. Полисные
институты были существенно перестроены при переходе к имперским отношениям,
но нельзя говорить об их полном уничтожении. Трансформированные полисно-
общинные учреждения были органически интегрированы в имперскую систему,
составив основу римских муниципиев. В муниципии превращались бывшие полисы,
вновь основанные города получали устройство муниципального типа. Муниципии
имели приписанную к городу сельскую территорию, пользовались довольно широкой
автономией, решали свои дела на собрании граждан, избирали органы местного
управления, т. е. во многом воспроизводили полисные порядки. Но они уже не
были ни суверенными полисами, ни автономными образованиями внутри
эллинистических государств. Римские муниципии были местными
административными единицами, подчиненными либо провинциальному наместнику,
либо непосредственно императору.
Известная устойчивость имперской системы, эффективное управление со стороны
центрального правительства и провинциального аппарата дополнялись
реформированием военной организации, приданием ей всеобъемлющего характера
благодаря комплектованию армии из всех свободных слоев населения и
относительно высокому положению рядовых легионеров и обеспечивали Империи в
целом известный социальный порядок и спокойствие. Эффективно функционирующая
экономика, объединяющая все Средиземноморье, известная упорядоченность в
социальных отношениях, устойчивое государственное управление, широкая местная
автономия создали благоприятные условия для развития римской культуры. В
процессе романизации провинций, распространения классического рабства и
связанных с ним социально-политических отношений происходило
взаимообогащение культуры собственно римско-италийской, греческой, за счет
взаимодействия с кельтской, иберийской, фракийской и др. На основе римско-
греческой культуры формируется более сложная и многосоставная
средиземноморская цивилизация, включающая в себя культурные достижения и
других народов. Культура римской империи I—II вв., сформировавшаяся на
основе синтеза и переработки культурных достижений тогдашней
средиземноморской ойкумены, стала своего рода прообразом европейской культуры
более позднего времени.
В I—II вв. достигла своего высшего предела рабовладельческая античная
формация, с максимальной полнотой раскрылись рабовладельческие отношения, а
противоположность рабства и его антипода — свободы достигла наибольшей
глубины и определенности. Если в произведениях греческих авторов Платона,
Аристотеля, Ксе-нофонта понятия рабства и свободы были осмыслены как
абстрактные философские категории, то в условиях расцвета рабовладения
римляне углубили понимание рабства и свободы путем тщательной юридической
1—III вв. понятия рабства и свободы достигли такой кристаллизации и
внутренней полноты, которые без особых изменений сохранились в праве
средневековья и нового времени.
В рамках средиземноморской цивилизации I—II вв. стала формироваться новая
религиозная система, которая развилась в мировую религию христианства.
Христианское вероучение возникло через отрицание той системы ценностей и
духовных приоритетов, которые составляли основу античной цивилизации, и
вместе с тем оно представляло собой анейшее их развитие. Потребительскому
тношению к жизни, ведущему к бездуховности и нравственному тупику, культу
богатства и власти, разделению рода человеческого на свободных людей и рабов,
приравниваемых к скоту, новое вероучение противопоставляло единство
человеческого рода, милосердие и доброту к малым и сирым, равнодушие к
материальным благам, богатству и власти, культивирование нравственной
жизни, самоценность каждой, даже самой малой, человеческой личности.
Вместе с тем христианское вероучение формировалось на основе многих категорий
этики и морали, разрабатываемых в античной философии: учение о высшем разуме
как творце космоса, понятие нравственного долга человека, положение о
единстве человеческого рода, включающего как-,свободных, так и рабов.
Христианство как мировая религия, вербующая своих адептов среди всех народов,
лишенная узких националистических рамок, могло зародиться, окрепнуть и
распространиться только на просторах мирового государства и только в рамках
средиземноморской цивилизации, усвоив богатый опыт римлян по синтезу и
усвоению культурных достижений многих народов Средиземноморья.
К III в. н. э. античная цивилизация, основанная на максимальном освоении
рабовладельческих отношений, обогатившая сокровищницу мировой цивилизации
выдающимися достижениями, исчерпала свои внутренние потенции, вступила в
период разложения. Политическая нестабильность, угроза распада
Средиземноморской империи стали проявлением всеобщего кризиса античной
цивилизации, ее экономической структуры, предполагающей товарное
производство, социальной структуры, основанной на резкой противоположности
мира свободы и мира рабства, политической системы, покоящейся на дуализме
сильной центральной власти и широкой автономии муниципия, культурных
ценностей, которые уже не удовлетворяли запросов основной массы населения.
В конце III в. Империи и ее господствующему классу удалось преодолеть
всеобщий кризис и нейтрализовать разрушительно действующие тенденции.
Однако социально-экономическая и политическая стабилизация поздней Империи
была достигнута ценой глубокой трансформации прежних отношений, основанных
на рабстве, античной форме собственности, античном городе, античной системе
ценностей. Период поздней Римской империи стал временем разложения антично-
гражданских структур и формирования новых протофеодальных отношений, т. е.,
по своему существу, эпохой социальной революции, в которой одна историческая
формация сменяла другую. В процессе социальной революции IV— V вв. на место
антично-гражданских отношений как господствующих выступали отношения
феодальной зависимости, которые в эпоху поздней Римской империи приняли
форму прикрепления разных групп населения к месту жительства и к своим
занятиям. Основными общественными классами были уже не классы
рабовладельцев, свободных мелких производителей и рабов, а класс земельных
магнатов-протофеодалов и класс находящихся в разной степени зависимости
основных производителей, включая и рабов.
На место античной формы собственности как единства частной и коллективной
собственности в строго определенном коллективе граждан постепенно стала
внедряться расщепленная форма собственности нового типа, которая в будущем
разовьется в различные формы феодальной собственности. Существенную
трансформацию в период поздней Римской империи претерпели античные
политические институты, на место которых пришла власть абсолютного монарха,
римского доминуса, властвующего через огромный и тщательно организованный
бюрократический аппарат, превращавшего полноправного античного гражданина в
бесправного подданного, главной функцией которого стала выплата налогов,
идущих на содержание всесильной бюрок ратии. Государство в период поздней
Империи стремится поглотить и подчинить общество, и между ними постепенно
развились непримиримые противоречия. Особенностью социально-политической
обстановки поздней Римской империи было всеобщее недовольство населения, в
том числе многих слоев господствующего класса, имперской государственностью.
История поздней Империи — это история все более возрастающего разрыва между
обществом и государством, в процессе которого имперская государственность,
лишенная живительных связей с обществом, все более хирела и разлагалась. В
этом процессе дезинтеграции общества и государства последовательно
консолидировала свою организацию христианская церковь, которая становилась
государством в государстве и тысячами нитей была связана с обществом, с
самыми различными слоями населения. Ослабление имперской государственности
привело к дроблению Империи, выделению ее восточной половины в особое
государство — Восточную империю — Византию, в которой формирование новых
феодальных отношений проходило в рамках большого территориального
государства, сохранявшего преемственность с античными традициями. Напротив,
в Западной Римской империи наблюдается все большая деградация имперской
государственности, отчуждение общества и государства, укрепление
независимости мощной церковной организации. Западная империя уже не могла
противостоять внутренней дезинтеграции, напору варваров на границы.
Варварские отряды готов, вандалов, свевов, саксов, франков прорывают римские
границы и образуют собственные королевства на территории Западной Римской
империи. Западная империя распадается на несколько варварских королевств, в
рамках которых начинается сложный синтез отживающих античных порядков и
институтов варварских обществ, формирование принципиально новых отношений,
развившихся позднее в европейский феодализм.
