русов, он мог сделать это проще - сжечь «греческим огнем» беззащитные ладьи
русов еще на Дунае.
Кто действительно был заинтересован в гибели князя и его войска, так это
киевские христиане, во главе которых стоял старший сын Святослава Ярополк.
Он-то знал, что происходит на Березани, и он мог сговориться с печенегами.
Еще в 969 г. воевода Претич братался с печенежским ханом. Следовательно,
можно считать, что вина за смерть Святослава и гибель его дружины лежит не на
христианах Константинополя, а на христианах Киева.
Территорию, которая со времен Олега (879 – 912, годы правления) была
подвластна русским князьям, Святослав, еще до своей смерти, передал своим
малолетним сыновьям: Ярополку (ему достался киевский престол) и Олегу
(ставшему древлянским князем). В дальний Новгород Святослав отправил еще
одного сына, Владимира, бывшего в глазах современников не ровней Ярополку и
Олегу. Очевидно, что мать Владимира была не варяжского, а славянского рода, и
занимала невысокое положение ключницы и считалась не женой, а скорее
наложницей князя, т.к. многоженство тогда имело место. Владимира, еще
ребенка, сопровождал его дядя и наставник Добрыня.
По смерти Святослава между его сыновьями (Ярополком, Олегом и Владимиром)
вспыхнула междоусобица. Возглавивший после смерти княгини Ольги Киев и
киевскую христианскую общину Ярополк Святославич был связан договорами с
Константинополем и печенегами. На севере, в Новгороде, христианству
противостоял балто-скандинавский культ Перуна (по-литовски Перкунаса), бога
обновленной языческой религии. И хотя Киев оставался языческим городом, культ
Перуна, принесенный с берегов Балтийского моря, киевлянам вовсе не был
симпатичен. Академик Б.А. Рыбаков справедливо считал, что Перун не является
исконно славянским божеством. Славяне верили в Хорса - Солнце (персидский
Хуршид), почитали женское божество Мокошь, небесного Даждьбога, скотьего бога
Волоса. Как всякие уважающие себя боги, славянские тоже требовали почитания,
но не человеческих жертв. Совсем другим был культ Перуна, бога войны и
громовержца, с приходом которого земля обагрилась кровью жертв.
Ненависть киевлян к культу и поклонникам Перуна обострилась. Случаи
человеческих жертв только подталкивали многих к крещению - ведь никому не
хотелось быть принесенным в жертву, а это угрожало каждому. Жрецы, выбрав
жертву, убивали ее, оставшиеся же в живых должны были ликовать.
В столь острой ситуации столкновение полярных мировоззрений, а вернее,
мироощущений, было неизбежным. Началась долгая и упорная борьба Ярополка со
сторонниками Перуна, которых возглавлял сводный брат Ярополка Владимир, сын
наложницы Святослава - ключницы Малуши.
Летописец описывает все последующие события как деяния князей. Но мы знаем,
что в действительности князья были очень молоды. Владимиру и третьему сыну
Святослава - Олегу было около 15 лет, Ярополк был чуть старше. Эти юноши вряд
ли могли проводить самостоятельную политику. За ними стояли опытные и
влиятельные мужи, опиравшиеся на население определенных земель. Именно
поэтому последующая политическая борьба столь интересна и существенна для
нашей темы.
Глава V.
Становление христианства при князьях
Владимире и Святославе.
Итак, победа печенегов над Святославом, принесшая Ярополку власть, на какой-
то период объединила Древнюю Русь. Почти все славяно-русские земли по Днепру
и Новгород на севере подчинились Ярополку. Киевский воевода, по существу,
стал инициатором похода на древлян - короткий набег на Овруг избавил его от
младшего брата Олега - князя древлян, - который погиб в суматохе,
образовавшейся после отступления его войска. Воины торопились укрыться за
стенами города Овруга и многие из них попадали в ров; такая участь постигла и
Олега. Ярополк подчинил его земли Киеву.
Владимир же со своим дядей Добрыней был послан в Новгород еще Святославом.
Узнав о событиях в древлянской земле, боясь старшего брата, Владимир
Святославич и Добрыня бежали в Швецию.
Казалось, было достигнуто желанное единство страны. Но оно оказалось хрупким,
ибо славяно-русские пассионарии того времени были полны стремления бороться
за близкие им мировоззрения и желанные цели.
Из Скандинавии Владимир вернулся с наемным войском. Он приехал в Новгород
как приверженец «злых» балтийских богов. Потрясенное усобицами государство
являло признаки внутреннего разложения, и Владимиру пришлось потратить много
сил, чтобы дисциплинировать варягов, у него служивших, и усмирить
отделившиеся племена (вятичей, радимичей). Пошатнулось после неудачи
Святослава и внешнее могущество Руси. Владимир вел много войн с разными
соседями за пограничные волости, воевал также с камскими болгарами.
Предлогом для военного похода на юг, к Киеву, стали действия Ярополка,
приведшие к братоубийству. Возглавив войско из варягов и новгородцев,
Владимир сначала напал на Полоцк, убил его князя Рогволода и присоединил
Полоцкую землю к Новгороду. Затем последовал захват Смоленска. И вот в 980
году великим путем «из варяг в греки» Владимир подошел к Киеву.
В окружении Ярополка оказались изменники. Очевидно, он не всех устраивал.
Воевода Блуд ложными советами поставил князя в очень трудное положение:
Владимир блокировал его в крепости Родне. Среди осажденных начался голод. Тот
же Блуд посоветовал Ярополку выйти из крепости и договориться с братом о
мире. Встрече порешили быть в шатре между крепостным рвом и палатками
осаждавших. Когда Ярополк вошел в шатер, два прятавшихся там варяга пронзили
его мечами. Так языческая партия одержала полную победу. Усобица завершилась
победой Владимира.
Однако Владимир, человек неглупый, хотя жестокий и беспринципный, увидел, что
культ Перуна непопулярен на юге. Пассионарная (наиболее энергичная) часть
киевлян уже крестилась. Владимир, естественно, следил за общественными
настроениями в столице, так как не мог с ними не считаться, особенно после
того, как расстался со своей варяжской дружиной, не желая платить варягам
заработанные ими в походе деньги. Не без помощи киевлян варягов собрали на
берегу Днепра, якобы для того, чтобы выплатить жалованье. Потом посадили в
лодки без весел, оттолкнули от берега и сказали: «Плывите по реке вниз, в
Царьград, там заработаете много денег, а к нам не возвращайтесь». Но
одновременно Владимир послал гонцов в Константинополь. Они предупредили
греков, чтобы те не доверяли варягам, ибо их бог Перун не только «злой», но и
лживый. Владимир посоветовал грекам принять варягов, но разделить их и
разослать по несколько человек в разные гарнизоны, чтобы в окружении местных
воинов варяги были безопасны.
Если Ярополк, испытавшей влияние своей бабки-христианки в детстве, отличался
веротерпимостью и даже благоволил сторонникам «греческой веры», то Владимир в
момент завоевания Киева был убежденным язычником. После убийства брата новый
князь приехал устроить на одном из городских холмов языческое капище, где
в 980 году были поставлены истуканы племенных богов: Перуна, Хорса,
Даждьбога, Стрибога и др.
Так в конце X века в Киеве была предпринята попытка оживить традиционное
язычество, поддержав его авторитетом государственной власти. Язычество,
казалось, переживало расцвет: идолам приносились человеческие жертвы, князь и
большое число горожан с одобрением воспринимали эти кровавые ритуальные
убийства, которые в предшествующие годы, десятилетия были почти что забыты
(по крайней мере, в Киеве).
Однако именно при князе киевском Владимире (978-1015, годы правления)
происходит событие величайшего значения, определившее дальнейший путь
развития Руси - принятие христианства. В первые годы своего правления князь
Владимир, получивший языческое воспитание в Новгороде, куда его в
восьмилетнем возрасте направил княжить Святослав (в 970 году), показал себя
усердным язычником. «И стал Владимир княжить в Киеве один, - говорит
летопись, - и поставил кумиры на холме за теремным двором: деревянного Перуна
с серебряной головой и золотыми усами, затем Хорса, Даждьбога, Стирбога,
Симаргла и Мокоша. И приносили им жертвы, называя их богами... И осквернилась
кровью земля Русская и холм тот» (под 980 год).
Во внешнеполитической деятельности Владимира в 80-х годах Х в. сочетались
успехи и неудачи. На северо-востоке с Русью соседствовало сильное Булгарское
царство, принявшее одну из мировых религий - ислам. Волжская Булгария
непосредственно граничила с двумя городами-княжествами: Муромом и Суздалем. В
непрекращающихся пограничных конфликтах брали верх то булгары, захватывая
Муром, то славяне, занимая булгарские становища. В результате постоянной
борьбы на границах население Волжской Булгарии (являющееся одним из предков
современных казанских татар) было смешанным. Нападавшие на русские селения
булгары убивали мужчин и захватывали в плен женщин и детей. Детей мусульмане
продавали в рабство, а женщин делали своими наложницами. От смешанных браков
рождались Мурады и Фатьмы. Но потом на булгарские селения нападали суздальцы
и муромцы. Захваченных детей они делали своими работниками, а пленных
булгарок брали в жены. На свет появлялись Всеславы да Любавы. Таким образом,
различие между двумя этносами было не антропологическим, не расовым и даже не
экономическим, ибо хозяйственные системы в Волжской Булгарии и Северо-
восточной Руси были очень похожи. Эти отличия были религиозными. Но
религиозный мусульманский фанатизм в Волжской Булгарии еще не
восторжествовал, и вера служила лишь индикатором отличий волжских булгар от
славян.
Попытка Киева присоединить Великий Булгар, стоявший на берегу Волги (недалеко
от нынешней Казани), была безуспешной. Отмечая неудачный поход Владимира и
Добрыни (985), летописец скупо заметил, что с тех, кто носит сапоги, дани не
получить, а надобно искать лапотников. Итак, на этом направлении деятельность
Владимира успеха не имела.
Зато ему удалась другая операция. Лишь в сочинении Иоанна Мниха есть
упоминание о захвате Тмутаракани, где еще находились остатки иудео-хазар. Но
и в этом сочинении только одна фраза говорит о походе, во время которого
русские войска совершенно свободно прошли из Киева через Северный Кавказ
вдоль Терека до Каспийского моря. Тмутаракань стала одним из русских городов
и досталась в удел сыну Владимира Мстиславу.
Мстислав был посажен на княжеский престол Тмутаракани шести лет от роду.
Таким образом, здесь, как и в случае с Ярополком, Владимиром и Олегом,
княжеское имя использовалось летописцами не как имя реального вершителя
судеб, а лишь как вывеска, символ, обозначавший существование группировки
политических сил.
Любопытно, что то же самое в отношении франкских королей отмечает французский
историк Огюстен Тьерри в своих очерках о раннем средневековье. Когда западная
часть распадавшейся империи Карла Великого (то есть нынешняя Франция) вышла
сражаться за Карла Лысого, французы понятия не имели о том, кто это такой. Но
они сражались, и очень храбро, за те принципы, которые формулировались под
общим лозунгом служения Карлу Лысому. Точно так же немцы, сражавшиеся за
собственные интересы, считали, что бьются за Людовика Немецкого.
Но вернемся к Владимиру, а именно к его корсунской операции, имевшей
серьезные последствия.
В конце Х века Болгария, наполовину захваченная Византией, испытывала могучий
интеллектуальный подъем. Причем, не меняя официально православного
вероисповедания, принятого в 865 году, болгары сильно отошли от Византии по
мировоззрению. Нашелся поп Богумил, который изложил Священную историю
следующим образом: одновременно с Богом существовал падший ангел Сатанаил. Он
пребывал у Мирового океана и горько плакал. Творец пожалел его и создал по
желанию Сатанаила сушу. А Сатанаил сделал людей, но не смог их одухотворить.
Он снова обратился к Богу и, обещая полное послушание, попросил оживить его
творения. Тогда Бог вдохнул в людей душу. Но Сатанаил обманул Бога, ибо
создал Каина, устроил первое убийство и начал всячески пакостить Всевышнему.
Причем свирепствовал он, используя людей, одухотворенных Богом, но сбитых с
пути им, Сатанаилом. Бог послал против Сатанаила ангелов, которые скрутили
того и отняли у его имени суффикс «ил», в котором была заключена мистическая
сила. Лишенного силы, уже Сатану, а не Сатанаила, ангелы загнали под землю.
Все духовное Богумил считал божественным и добрым, а все материальное -
сатанинским и злым. Служить Богу нужно было, отрицая все злое, то есть
материальное. А означало это на деле - отрицать города, храмы, живопись
(иконы), отрицать весь христианский обряд. Ведь в христианстве считается, что
мир создан Богом и потому - благ.
Богумилы были не уникальны в своем мироощущении, назвать которое религиозным
неверно. Таких учений в IX-XII вв. появилось много; они были крайне
разнообразны и распространены от Тибета на востоке до Аквитании на западе.
При всем их разнообразии объединяло эти учения то, что они считали злом
материальный мир и потому относились к нему враждебно. Раз нет реальной
жизни, то нет лжи и правды, и не надо никого жалеть - ведь страдания
призрачны. Люди, войдя в мир фантастических представлений и заклинаний, были
искренне убеждены, что становились хозяевами этого призрачного мира. Мы
назовем эти враждебные материальному миру системы мировоззрения негативными.
К негативному мировоззрению толкали людей и ужасные условия действительности,
и просто обывательская затхлость жизни, тягостная для энергичного
(пассионарного) человека. Но, независимо от истоков учения и от способов
осуждения реального мира, негативные системы мировоззрения логически
оправдывали убийства и злодеяния.
Учение богумилов, названное так по имени основателя, было типичной негативной
системой, так же как и учения французских альбигойцев, македонских манихеев,
павликиан Византии, карматов и исмаилитов мусульманского мира. Как видим,
негативные системы захлестнули и католическую Европу, и мусульманский мир, и
Византию. При этом только греки сумели справиться со сторонниками
метафизического зла. После разгрома твердыни павликиан - крепости Тефрика -
византийцы в IX в. стали контролировать и манихеев Македонии. Но в Х веке
болгарские богумилы сделали из своего учения довольно неожиданный
практический вывод: «Бей византийцев!» Для достижения поставленной цели они
использовали все средства. Так, под видом православных священников богумилы
шли на Русь, тяготевшую к христианству. Видимо, не без их влияния и
предпринял Владимир совершенно нелепый поход на Корсунь.
Корсунь (по-гречески Херсонес), находившийся недалеко от современного
Севастополя, имел прекрасные укрепления, спасшие немало христиан еще во время
похода Песаха. Взять этот город Владимиру помогло предательство корсунского
попа Анастата (по другим источникам - варяга Жидьберна). Изменник послал в
стан русов записку на стреле. В послании сообщалось, где проходят трубы, по
которым в осажденный город поступает питьевая вода. Владимир разрушил
водопровод, и жажда заставила корсунцев сдаться. Но удержаться в Крыму
Владимиру не удалось. Он принял в жену греческую принцессу, вернул Корсунь
византийцам и отступил.
Итак, Владимир запятнал себя убийством Рогволода и его сыновей, которые были
ни в чем не виноваты и даже не воевали с ним. Он изнасиловал дочь Рогволода
Рогнеду. Та даже хотела убить Владимира, мстя за смерть отца и братьев.
Владимир вероломно умертвил собственного брата. Предал он и своих боевых
товарищей - варягов. У этого князя, и тому свидетельство летопись, грехов
было достаточно.
На его репутацию воителя тяжким грузом легла еще и корсунская авантюра. Так
что же, светлая память о нем, сохраненная потомками до наших дней, может быть
названа незаслуженной?
Нет! Историческая память связывает образ Владимира не с его личными
качествами и политическими успехами, а с деянием более существенным - выбором
веры, одухотворившей жизнь народа. В самом деле, распространив свою власть
практически на все славяно-русские земли, Владимир неизбежно должен был
придерживаться какой-то, как сказали бы сегодня, «общенациональной»
политической программы, которая, по условиям того времени, выражалась в
религиозной форме.
К религиям (теистическим системам мировоззрения), оказывавшим существенное
влияние на ситуацию в Восточной Европе в Х в., следует отнести: православие,
католичество и ислам. Русские «искатели веры» должны были представлять и
вполне представляли себе различия этих основных религий. Последнее
неудивительно: киевские купцы и воины постоянно бывали в Константинополе,
сражались на Крите и в Малой Азии, торговали с египтянами и сирийцами, ездили
в Волжскую Булгарию и Хорезм. Принятие определенной веры автоматически
приводило и к ориентации на вполне определенные группировки внутри страны.
Поэтому предстоявший князю Владимиру «выбор веры» легким не назовешь. А ведь
у этой проблемы был и международный аспект, обусловленный постоянными
этническими контактами.
Во время, предшествовавшее крещению Руси, нарастали грозные признаки
грядущего раскола в дотоле едином христианском мире. И здесь в основе
идеологических споров также лежали природные, объективные процессы
этногенеза. Находившаяся в фазе пассионарного подъема западноевропейская
этническая целостность ощущала свое отличие от других этносов очень остро и
облекала его в ризы церковного превосходства, именуя «христианским миром»
только себя. Борьба между православием и католичеством начинала переходить из
сферы теологических разногласий в область политики.
Сами обстоятельства «выбора веры» Владимиром широко известны и изложены в
«Повести временных лет». В соответствии с версией Нестора, князь, желая
понять разные исповедания, отправил своих посланцев в соседние земли и затем
принял представителей всех учений того времени. Большое значение имеет
приведенная Владимиром мотивировка своего решения креститься по греческому
обряду. Говоря о мотивах, учтем, что, кроме догматов, в любой религии
существуют обычаи, традиционно передаваемые из поколения в поколение. Такие
обычаи для новообращенных порой значат больше, чем священные книги, особенно
