прежнему помещику (!) либо записаться в государственные крестьяне или в
купечество.
В XVIII в. в положении крестьянства, по существу, не было перемен; были
только моменты особого обострения крепостного права, но не было таких
моментов, которые открывали бы перед крестьянином перспективы лучшего
будущего. XIX в. начался указом о свободных хлебопашцах, затем началась
агония крепостного права в виде аракчеевщины и тисков николаевской эпохи;
после этого пришла эмансипация, которая при всей ее половинчатости все-таки
глубоко затронула крестьянский быт и заставила мужицкую мысль шевелиться
несколько быстрее, чем раньше. Поэтому и религиозная жизнь крестьянства в XIX
в. неизмеримо богаче, чем в XVII или XVIII в.: секты появляются одна за
другой в бесчисленном количестве.
Крестьянство, по самому существу своему поставленное лицом к лицу со
стихийными силами природы, для него таинственными и неведомыми, не в силах
уйти из сферы религиозного мышления. Даже простое бегство от невыносимых
условий жизни оно облекло в религиозную форму, возвело в религиозный принцип
жизни. Бегство и странничество, естественные житейские явления 18 века,
служившие для крестьянства чуть ли не единственным выходом из тисков
тогдашней жизни, получали религиозную санкцию и были легко исполнимыми
заповедями.
К последней четверти XVII в. относится начало двух других крупных течений
сектантства, возникших в крестьянской среде,—духоборчества и молоканства.
Секты «духовных христиан», как называли себя и те и другие, сформировались в
последней четверти XVIII в.. Духоборцы появились в Екатеринославской
губернии, среди казачьего населения, которое в царствование Екатерины было
до крайности стеснено и разорено раздачами, украинских казачьих земель
помещикам; молокане одновременно с ними дали о себе знать в Тамбовской
губернии-—отчасти среди крестьян, отчасти среди мелкого городского мещанства
и ремесленничества. Между той и другой сектой много общего, и вначале власти
духовные и светские их путали; однако между ними есть и различия, которые
объясняются не совсем одинаковым социальным составом и различными условиями
их быта.
Молоканство и духоборчество молочноводского периода были типичными
проявлениями коммунистического сектантства в период разложения крепостного
права, когда крестьянство жило между крепостным игом и освобождением без
земли. Всякая подобная религиозная организация неминуемо превращалась в
орудие накопления для части ее членов и таким путем особенно быстро
становилась организацией господства и эксплуатации. На иллюзиях никогда
нельзя строить ни свободы, ни равенства, ни материального благополучия
трудящихся масс.
Торгово-промышленный рогожский союз в первые 30 лет XIX в. выступил в новой,
еще почти неслыханной в России, роли. Крестьянам был прямой расчет переходить
в старообрядчество, ибо перед ними открывалась перспектива быстрого выхода
из крепостного состояния и избавления .от рекрутчины.
Правительство Николая I плохо разбиралось в различных раскольничьих
направлениях и толках, но оно ставило себе определенную и вполне понятную с
его точки зрения задачу: разрушить основу раскола посредством экспроприации
его имуществ и разгрома его организаций—как благотворительных, так и
богослужебных.
Между тем с падением крепостного права обстоятельства для старообрядчества
складывались необыкновенно благоприятно. Начиная с 60-х годов раскол растет
настолько быстро, что все население к концу
70-х годов делится почти поровну между православием и расколом.
В то время как старообрядческая поповщинская церковь неуклонно шла по ясной
и неизменной линии своего развития, беспоповщинские организации, как и в
XVIII в., продолжали переживать значительные колебания, проходя через смены
оживления и упадка, и не могли так же прочно укрепиться, как поповщина,
отчасти вследствие репрессий правительства, отчасти в силу раздиравших их
внутренних противоречий и слабости той почвы, на которой они находились.
Поповщинская церковь организовала массы, раскинув свои общины по всей России
и связав их сначала единством культа, а затем единством и культа и иерархии.
Беспоповщинские организации были автономными общинами, мало связанными одна
с другой; в каждой из них слагались свои обычаи и своя идеология.
Подобно беспоповщине, роль организующей первоначальное накопление силы
сыграли в начале XIX в. и скопческие организации, действуя в среде сначала
торгово-промышленного, а затем ссудного приложения капитала. Специфической
особенностью скопчества была его способность содействовать быстрейшему
процессу дифференциации крестьянства и вытягивать из деревни в город
наиболее податливые и подходящие для капитала элементы.
Золотое время для скопчества окончилось в 20-х годах 19 века.
После 1861 г. сектантство получило чрезвычайно широкое распространение и
обнаружило целый ряд новых форм и видоизменений, обусловленных пореформенной
экономикой и бытом города и деревни. Многочисленные секты пореформенного
периода резко распадаются на две группы — на секты чисто крестьянского
характера, возникшие в связи с проведением реформы 1861 г., и на секты
мелкобуржуазные, смешанного состава, вбиравшие в себя мелкобуржуазные и
полукапиталистические элементы деревни и города и возникавшие в связи с
быстрым ростом капитализма после 1861 г., который разлагал деревню на
противоположные полюсы и питал на первых порах мелкую буржуазию города —
кустарей, лавочников, мелких хозяйчиков ремесленных мастерских и небольших
фабрик и заводов. В то время как секты первой категории отличались
известными индивидуальными чертами, связанными со злобой дня, секты второй
категории обнаруживают некоторые общие черты, в особенности ослабление
коммунистических и мистических тенденций, заменяющихся нередко самой
откровенной защитой частной собственности и рационализмом в догматике и в
обрядности. Если секты первой категории были еще организациями борьбы
трудящихся, то секты второй категории были уже неприкрытыми организациями
эксплуатации и если боролись, то только со своим злейшим конкурентом в этой
области—синодальной церковью.
В начале 70-х годов обнаружилось в некоторых деревнях Екатеринбургского
уезда повальное бегство крестьян в леса со всем скарбом и детьми. Следствие
выяснило, что крестьяне уходят в лес от антихриста, царящего якобы теперь в
мире; всякий, кто не хочет принять его печать, должен уходить в пустыню.
Печать антихриста—это деньги; она распространяется всюду в куплях-продажах,
и всякий, кто что-либо покупает или продает, принимает печать антихриста.
Одновременно с этими вполне ясными сектами появилась в северной части
Вятской губернии еще одна секта, которую некоторые корреспонденты Пругавина
считали даже не сектой, а скорее политической группой.
Уральские секты эпохи эмансипации вращаются еще в среде старых представлений
и формул в зависимости от хозяйственной отсталости Приуралья, для которого
эмансипация была тяжелым, мучительным переломом. Во внутренней России
эмансипация дала новые формы сектантства. Она покончила со старыми
примитивными формами мессианизма и со связанной с ними мистикой, выдвинув
практические задачи, продиктованные новыми условиями быта. Эта перемена в
характере сектантства была обусловлена историческим ходом событий,
опрокинувшим эсхатологические ожидания. Взамен конца света пришла
эмансипация. Оставалось либо отбросить совсем эсхатологию и искать новые
религиозные пути, либо сохранить эсхатологию в официальной церковной оправе,
пойдя на примирение с церковью. Вследствие этого развитие сектантства на
старых началах после реформы 1861 г. приостановилось. Но уже в 60-х годах
обнаружились следствия частичной экспроприации крестьянства. Жизнеспособными
и получившими широкое развитие оказались именно те секты, которые были
связаны с процессами накопления, твердо держались принципа частной
собственности и ставили своей задачей содействие обогащению своих сочленов.
Такие секты появились также в Херсонщине, откуда они распространились по
соседним украинским губерниям.
В 90-х годах начинается быстрый процесс нивелировки различий между всеми
мелкобуржуазными штун-дистскими толками и постепенное слияние их в одну
организацию. Этот процесс проходит под знаменем так называемого баптизма.
Последний проник в Россию из-за границы в 70-х годах, сначала в немецкие
колонии. Сохраняя в основном характер евангелической секты, баптизм отличался
от остальных сект этого рода тем, что не признавал крещения над младенцами,
требуя сознательного отношения крещаемого к этому обряду, и потому
устанавливал для вновь вступивших в секту перекрещивание. Общины были
организованы в «Союз баптистов России», с центральными съездами, центральным
советом и с центральной кассой взаимопомощи, имевшей свои филиалы на местах.
Этот блестящий успех баптизма объясняется тем, что за баптизмом стояла уже
сила международного капитала. Баптистские организации в Европе и в
особенности в Америке были еще в 90-х годах захвачены в свои руки
капиталистами, промышленными и финансовыми, сумевшими путем финансирования
баптистских общин превратить их наставников в своих агентов. Острие было
направлено, конечно, в рабочие кварталы; вербовкой рабочих в баптизм
стремились отвлечь пролетариев от их классовой борьбы и создать кадры
штрейкбрехеров. Баптизм в руках капитала оказался чрезвычайно гибким и
плодотворным орудием, и в 1905 г. он приобрел уже международный характер: был
организован Всемирный баптистский союз. Усиленная пропаганда баптизма в
России, которая велась под руководством и при живейшем участии проповедников
из-за границы, совпадает с проникновением в Россию иностранного
промышленного и финансового капитала.
Таковы основные направления русского сектанства после 1861 года. Было немало
других сект, многие из которых существуют до сих пор, но все они примыкают к
описанным.
Революция 1905 г. произвела новый сдвиг в области религиозных исканий.
Сначала ее влияние в этой сфере было чисто разрушительным: божество временно
исчезло со сцены в качестве режиссера трагикомедии жизни даже в
представлениях косного крестьянства. Но когда революционная волна спала,
сектантские искания возобновились с новой силой.
Шесть с половиной десятилетии, в течение которых дворянское самодержавное
государство просуществовало после ликвидации его крепостнической базы, были,
в сущности говоря, эпохой его последних судорожных усилий в борьбе за
существование. Подтачиваемое быстрым ростом промышленного и банкового
капитала и потрясаемое периодически вспыхивавшими и все усиливавшимися
революционными движениями пролетариата и крестьянства.
Все церковные денежные капиталы, как уже указанные архиерейские и
монастырские, так и капиталы некоторых крупных городских церквей, должны
были обязательно помещаться в государственные процентные бумаги и храниться
в Государственном банке.
После почти пятилетней подготовки 13 июня 1884 г. были наконец опубликованы
правила о церковноприходских школах. По официальному разъяснению, цель их
учреждения кроме распространения элементарной грамотности заключалась в том,
чтобы «воспитывать в детях страх божий, преподавать им значение веры,
вселять в их сердца любовь к святой церкви и преданность к царю и отечеству».
Удар, нанесенный революцией 1905 г. самодержавному строю, больно поразил и
церковь. Больше того, ища спасения и высматривая тот балласт, который можно
было бы сбросить с тонущего корабля, царское правительство не постеснялось
пожертвовать в первую голову именно привилегированным положением православной
церкви, как будто уже не надеясь более на действенность тех средств, какими
могла помогать и помогала ему церковь. Манифест 17 апреля 1905 г. объявил
веротерпимость, узаконил свободу перехода из православия в другие
христианские исповедания, предоставил легальные права для существования
старообрядческих и сектантских организаций, кроме «изуверных» (скопцов и
хлыстов), и признал за старообрядческим и сектантским клиром звание
священнослужителей.
Синодская церковь была потрясена до основания Октябрем, разгромившим и
уничтожившим начисто ее классовую и государственную опору. Последующее
десятилетие было периодом ее быстрого разложения и упадка. Разбитой
оказалась и старообрядческая церковь, так как ее хозяева, промышленные и
банковские тузы, оказались или физически уничтоженными и
экспроприированными, или по ту сторону границы Советского Союза, в
эмиграции. Только сектантство в некоторых местах обнаружило живучесть и даже
расширило свою базу за счет упадка православия.
В начале девяностых христианство переживает упадок на Западе, даже в
Соединенных Штатах, где наибольшее количество людей посещает церковь. Опросы
общественного мнения, проведенные в 1991 году, показали, что лишь 58 %
американцев считают, что религия играет важную роль в их жизни, а в 1952 году
их было 75 %.
Мы не можем выяснить, каким было общественное мнение в Средние века, но
христианство дореформационного периода потрясает своим единством. В XVI веке
Реформация перенесла акценты на отношения индивидуума с Богом, открыв двери
для дробления христианства. С тех пор возникло и распалось много сект,
необоснованным оказалось убеждение верующих, членов секты, что именно их
вера является истинной. Потеря уверенности подорвала саму религиозную веру.
В то же время религия продолжает борьбу с прогрессом в естественных науках.
Дело даже не в том, что эволюционную теорию Дарвина или «Большой взрыв»,
объясняющий творение, не удается примирить с библейскими представлениями.
Более важно, что наука приучила людей предъявлять строгие требования к
доказательствам, а религия не в силах им отвечать.
Организованные христианские церкви теряют авторитет в современном мире; и
многие люди обращаются к самым различным верованиям: астрологии,
сайентологии, различным формам восточного мистицизма, целому ряду течений,
которые принято называть «нью эйдж». Будущее покажет, выдержат ли эти новые
религиозные течения испытание временем и можно ли их будет поставить рядом с
христианством.
Но на мой взгляд в последнее время религиозная обстановка в России не столь
однозначна как изложено выше, а даже напротив – происходит «Второе Крещение
Руси» . Об этом свидетельствует восстановление старых и строительство новых
церквей, количество людей, посещающих богоугодные заведения, переориентация
российских политиков на религиозный лад и т.д. Я думаю, что такая перемена
настроений вызвана распадом СССР с его атеистической политикой и рядом менее
существенных причин.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ.
По мнению многих ученых крещение Руси в конце Х века не было результатом
особой «богоизбранности» ее самой и древнеруссов, озарения всевышним князя
Владимира и просвещения богом «русского народа светом Христовым», как
утверждают богословы.
Принятие христианства Русью как государственной религии явилось закономерным
следствием длительного и далеко не простого социально-экономического и
культурного развития древнерусского общества.
Введение христианства на Руси было крупнейшим событием, отметившим важный
этап в развитии феодальных отношений, пришедших на смену родовому строю с
его язычеством. Оно помогло укреплению Древнерусского государства, его
консолидации и повышению международного престижа. Вместе с этим оно
свидетельствовало о большом сдвиге в идеологии Киевской Руси. Ибо новая
религия была приспособлена к классовому обществу, тогда как языческая не
знала классов, не требовала подчинения одного человека другому, не освящала
отношений господства и подчинения.
Принятие христианства сыграло немаловажную роль в дальнейшем развитии
материальной и духовной культуры древнерусского общества. Неправомерно было
бы отрицать, что церковь сыграла вполне определенную положительную роль в
развитии на Руси письменности, зодчества и живописи, возвышении Москвы,
развитии патриотического и национального самосознания и нравственного
возвышения русского и других народов Руси и России. Не без основания теологи
Евангелической , церкви ФРГ, как и православные богословы, считают, что
русское христианство обогатило и «европейскую культуру своим вкладом:
богословием, философией, литературой, церковной архитектурой, иконописью,
церковной музыкой».
Но, разделяя эти суждения, нельзя забывать и о той роли церкви, какую она
играла как служанка самодержавия и господствующих классов, какое она
утверждала мировоззрение.
. «Церковь всегда обновляется»,—заявил сравнительно недавно митрополит
Волоколамский и Юрьевский Питирим. Это одно из ее свойств. И именно поэтому
он полагает, что «церковь жила при рабовладельческом строе, при феодализме,
она будет жить и при другом государственном строе». Как? Этого Питирим не
знает. Обращение Питирима к истории для прогноза будущего
церкви—свидетельство, что ныне именно на оценке роли русского православия в
истории Руси и России, развитии нашей государственности и культуры
сосредоточен центр противоборства научного и религиозного миропонимания.
Происшедшие сдвиги в богословской интерпретации нашей истории
свидетельствуют, что православные идеологи прилагают немало усилий, дабы
представить прошлое русской церкви созвучнее нашему времени, социально-
политическим взглядам и интересам современных верующих. Делается это и для
того, чтобы представить русское православие положительным только фактором в
жизни общества и тем самым повысить его привлекательность, продлить его
существование. При всех изменениях
богословских воззрений на роль и место русского православия в истории
непримиримость научного и религиозного мировоззрения остается неизменной.
Происшедшая эволюция богословского истолкования истории нашей Родины может
порождать в определенных слоях населения ошибочные представления о реальной
роли религии в социально-политической жизни общества. Ввиду этого необходимо
уделить больше внимания критике православно-христианского вероучения как
отправного пункта освещения православными идеологами событий прошлого и
настоящего, раскрытию действительной роли религии и церкви в истории нашей
страны, не допускать ее преувеличения и идеализации. Только при этом условии
воспитание историей в полной мере будет служить делу формирования у всех
трудящихся научно-материалистического мировоззрения и морали, становлению
человека, свободного от религиозных предрассудков.
