Реферат: История русской православной церкви

очень слабо. В летописях есть известие о том, что в 992 г. князь Владимир

с епископами на юго-запад, учил, крестил людей и в Червенской земле

построил город, назвал его Владимиром и деревянную церковь Богородицы.

Глава4

Основные этапы развития Русской православной церкви.

Вскоре после официального христианства на Руси была создана

первоначальная организация Русской православной церкви в форме метрополии

константинопольского патриархата. Ее возглавлял метрополит, присылавшийся

из Константинополя и имевший свою резиденцию в кафедральном соборе св. Софии

в Киеве. Кроме метрополита из Царьграда были присланы и епископы, кроме того

Владимир привел с собой священников из Корсуля и Анна привезла с собой

своих священников. Но всего этого числа было недостаточно для крещения и

обучения людей в Киеве и других местах, есть известие о том, что

священнослужители были призваны из Болгарии, многие епископы и даже

метрополит Михаил были болгарами. Однако, даже большее количество

призванных священников не могло удовлетворить потребности в них, надо

было увеличить число русских священников, а это не могло произойти иначе,

чем через специальное обучение. Такое обучение было внедрено сразу после

всенародного крещения в Киеве. Для этого, по свидетельству летописца, по

приказу Владимира, у лучших граждан отбирали детей и раздавали

учиться к священникам при церквях.

Из летописи можно узнать так же и о том, какое сильное влияние

духовенство стало иметь на общественный строй. Владимир советовался с

епископами не только о том какими средствами ускорить распространение

христианства, но и о том, как наказывать преступников, вместе со старцами

епископы предлагают князю куда употреблять виры - и он соглашается с

ними.

Параллельно с этими событиями идет формирование церковной организации. Время

учреждения Киевской митрополии определяется косвенным путем, поскольку об

этом говорят, главным образом, иностранные источники. Можно предположить, что

она была основана между 995/997 г.г. Вероятно, Софийский собор

первоначально был деревянным, а в 1037 - начале 1040-х годов был

построен храм, который сохранялся до сих пор.

Церковное управление на местах, в важных политических и административных

центрах, осуществлялось епископами, подчиненными метрополиту.

Уже со времени Владимира и к первым десятилетиям княжества Ярослава

можно отнести создание епископий в Белгороде, Новгороде, Полоцке,

Чернигове, Турове и в некоторых других городах. Это - время

христианизации и включения в орбиту церковной власти основной территории

государства, населенной древнерусской народностью. Все епископии были созданы

в важнейших центрах феодализирующегося государства.

Новая русская церковь на Днепре и Волхове стала новым и обильным источником

доходов для её «духовной матери», константинопольской церкви, и новым орудием

эксплуатации в руках верхов киевского общества. За эти материальные выгоды

можно было заплатить приспособлением христианской идеологии к народной

религии днепровцев, тем более что эта плата не расценивалась материальным

образом, - попросту говоря, ничего не стоила. «Издержки производства» свелись

только к нескольким усмирениям народных бунтов, во время которых опять – таки

была пролита главным образом кровь смердов и пострадало их хозяйство. В 10 –

11 веках монастыри являются хозяйственными предприятиями эксплуататорского

характера.

В меньшей степени, но те же черты можно уловить и в истории основания

некоторых церквей. Церкви ставились почти исключительно князьями и боярами

или в качестве официальных государственных храмах, или в качестве фамильных

усыпальниц, или для обслуживания культов излюбленных святых. Это явление ярко

запечатлелось и в иконографии.

Иное положение заняла церковь в следующий период – удельного феодализма,

когда после разгрома Киевской Руси татарами и ее запустения центр русской

жизни переместился в Новгородскую и Ростовско-Суздальскую области.

Период с 13 до середины 15 века характеризуется типичными чертами феодального

строя: феодализация охватила все стороны русской жизни, в том числе и сферу

религии и церкви. Рост денежного хозяйства и обычно сопровождающие его кризис

крестьянства и коллизия городского и феодального общества были еще делом

будущего. Утверждение феодального строя оказало немаловажное влияние на

церковную организацию, которая претерпела существенные изменения сравнительно

с теми формами, в какие она отлилась на Днепре. Там по преимуществу

действовало византийское церковное право, принесенное греческим клиром; здесь

византийские церковные нормы сохранились лишь номинально, форма церковного

господства приобрела феодальный характер и совершенно спаялась в одно

органическое целое с формами светского феодального господства. Общество 13-14

веков в целом сохраняет старый взгляд на религию.

С другой стороны, элементарные познания по части христианского вероучения ,и

культа были чужды не толь­ко мирянам и низшему духовенству, но и монашеству и

представителям высшей иерархии. В этом отношении очень любопытны сообщения

иностранных путешествен­ников, относящиеся, правда, к 15 – 17 вв., но тем

более имеющие силу для рассматриваемой эпохи. Иностранцы утверждают, что

простые миряне не знали ни евангель­ской истории, ни символа веры, ни

главнейших молитв, в том числе даже «Отче наш» и «Богородице дево», и на­ивно

объясняли свое невежество тем, что «это очень вы­сокая наука, пригодная

только царям да патриарху и вообще господам и духовным лицам, у которых нет

работы».

Богословные знания были мало распространены в среде духовенства даже в конце

17 века; лишь очень небольшая часть русского грамотного монашества имела

настоящее понятие о христианском священном писании и вероучении, а прочие

книжники-монахи 14 – 16 веков заменяли христианскую богословную систему

своеобразной собственной системой, которую обычно не совсем правильно

называют начетничеством.

Имеют место быть сведения о том, что попы и причетники часто приходят для

совершения службы пьяными, иной раз затевают между собою ссоры,

сквернословную ругань и драки, даже «до кровопролития».

Другие православные «всяких чинов люди совсем иногда не ходили в церковь и

никогда не говели, хотя заявляли претензии на погребение при церкви, жалобы

на такое небрежное отношение к исполнению основного требования христианского

благочестия идут вплоть до указов Петра 1.

В простоте душевной русские того времени не скрывали и того значения, какое

они приписывали иконам. Икона – это их наиболее близкий, домашний бог, это их

личный фетиш, они так и называли икону богом. Тот обычай, какой сохранился

теперь только у немногих отсталых крестьян да у серого монашества, обычай

кланяться при входе в дом прежде всего богу, тогда был всеобщим, и если

гость, входя не видел иконы, первый вопрос его был: где же бог? Этот бог

живет и чувствует, видит и слышит.

В 13 – 15 веках по общему правилу святой почитался обыкновенно только в той

местности, где родился, жил и создал себе репутацию святого.

Со второй половины XV в. наступает экономический переворот — появляется

посто­янный и с каждым десятилетием расширяющийся ры­нок для сбыта

сельскохозяйственных продуктов, ра­стут города и возникает русское бюргерское

сословие, и вместе с тем денежные отношения проникают в деревню и

преобразовывают отношения между господами и кре­стьянами. Старые

самодовлеющие феодальные миры теряют свою независимость, центробежные силы

слабе­ют, крепнут силы центростремительные, и в XVI в. сла­гается Московское

государство на развалинах прежних удельных княжеств и крупных боярских

вотчин. Феодальные церковные миры уступают место мо­сковской централизованной

митрополии, а потом и пат­риархии. В течение второй половины XV и всего XVI

в. кипит на этой почве ожесточенная социальная борьба, в которой церковные

группы и деятели принимают оживленное участие. Кризис феодальной церкви

сопровождается появлением разнообразных еретических течений.

Так церковь вдвинулась в орбиту новых социально-политических отношений,

вовремя стряхнув с себя гири феодализма, тянувшие ее к гибели. Однако

урегулированием экономической базы дело не кончилось. Порвав с удельным

феодализмом и перейдя в подчинение москов­ской «державе», церковь должна была

провести центра­лизацию в культах и организации.

Превращение церкви из орудия господства феодалов в орудие господства

дворянского государства получило свое завершение в 17 веке.

Все церковные соборы XVI и XVII вв. созывались царскими указами, члены их

приглашались лично царскими грамотами, порядок дня определялся царем, и самые

проекты докладов и постановлений, составлялись, заранее предсоборными

комиссиями, состоявшими обычно из бояр и думных дворян. На заседаниях

соборов всегда присутствовал или царь, или его уполномоченный боярин, который

зорко следил за точным выполнением предначертанной программы.

Официальная реформа и разгром церковной оппозиции.

Сущность официальной реформы заключалась в уста­новлении единообразия в

богослужебных чинах. Объеди­ненная российская церковь, родная сестра

восточных церквей, не имела единообразного богослужебного чина и разнилась в

этом от своих восточных собратий, на что постоянно указывали и Никону и его

предшественникам восточные патриархи. В единой церкви должен был быть единый

культ. Соборы XVI в., возведя в ранг всероссий­ских святых местных патронов,

не завершили этим дело объединения культа. Надо было ввести единообразие

также и в богослужебном чине, заменить удельную бого­служебную пестроту

московским единообразием. Воп­рос о проведении этой принципиальной реформы

возник еще до Никона в связи с победой техники в книжном деле. Пока были

рукописные книги, изготовлявшиеся на местах местными переписчиками и по

местным ори­гиналам, вопроса о реформе и быть не могло; но когда во второй

половине XVI в. в Москве появился Печатный двор и было решено снабжать все

церкви печатными богослужебными книгами, справщики, т. е. редакторы печатных

изданий, открыли необычайное разнообразие в рукописных книгах как со стороны

отдельных слов к выражений, так и со стороны чинов богослужебных об­рядов.

Ошибки и описки было нетрудно исправить; но дело было сложнее — нужно было

выбрать какой-то один, наиболее правильный, чин и зафиксировать его в

печатных книгах, уничтожив тем самым все остальные обрядовые варианты.

Главное затруднение оказалось в выборе образца для исправления. Для царя и

Никона это были тогдашние греческие чины; для огромного большинства клириков

— древние русские чины, закреп­ленные в «харатейных» (рукописных) книгах.

Внутрицерковное движение кончилось победой официальной реформы. Дворянско-

московская церковь нашла свое кредо и при его помощи стала утверждать свое

господство. Осужденные служители старой веры, однако не подчинились и ушли «в

раскол», т.е. отклонились от официальной церкви и продолжали с ней борьбу

разными способами.

С конца 60-х годов 17 века Московское государство неоднократно потрясается

восстаниями, возникающими в разных местах, как в центре, в самой Москве, так

и на окраинах, на далеком севере и на Дону. Почти все эти движения носят

религиозную окраску.

В практической жизни крестьянина большое значение имели пережитки старинных

магических манипуляций, чем обряды нового христианского культа.

В XVIII в. в различных слоях рас­кола началась внутренняя дифференциация,

которая при­вела единое течение раскола к противоположностям, по­ставила

различные элементы раскола друг против друга. В этом развитии

противоположностей и крайностей, в раз­витии борьбы между отдельными

течениями внутри рас­кола самый термин «раскол» потерялся и обезличился.

Новые формы жизни принесли с собою новые силы, но­вые организации и новые

клички. Если XVII в. был геро­ическим, то XVIII — был веком эпигонов.

Конец XVII в., весь XVIII и первые 60 лет XIX в. русской истории проходят под

знаком крепостного права. На базе крепостного хо­зяйства проходит первый этап

своего развития товар­ное земледельческое производство помещика, выраста­ет

торговый капитал и пускает первые свои ростки промышленный капитал. Явления

церковной жизни, однако, тесно переплелись с политическими явлениями, ибо

церковь начиная с

20-х годов XVIII в. из фактической служанки государства формально

превращается в орудие государственного управления. Перемены, происходящие в

церкви, всегда являются следствием перемен в политической жизни. Церковь

совершенно утрачивает способность к каким-либо самостоятельным выступлениям и

действует лишь как одно из учрежде­ний самодержавия.

Контроль был вверен обер-прокурору синода, светскому чиновнику, названному в

официальной инст­рукции 1722 г. «оком государя и стряпчим по делам

го­сударственным». Он, подобно обер-прокурору сената, обязан был «смотреть

накрепко, дабы синод свою долж­ность хранил и во всех делах истинно,

ревностно и по­рядочно без потеряния времени по регламентам и ука­зам

отправлял», «также должен накрепко смотреть, да­бы синод в своем звании

праведно и нелицемерно посту­пал». В случае упущении или нарушений указов и

рег­ламентов обер-прокурор должен был предлагать синоду, «дабы исправили»; «а

ежели не послушают, то должен в тот час протестовать и иное дело остановить,

и немед­ленно донесть нам (императору).

«Попечение» синода о церковных вотчинах привело не только к уменьшению

доходов казны, но также и к таким последствиям, которые стали грозить

безопасно­сти дворянского государства. Эксплуатация крестьян ар­хиерейских и

монастырских вотчин приняла неслыхан­ные по жестокости и грабительству

размеры; на кресть­ян сыпались как из рога изобилия лишние сборы и

по­винности, «всяческие обиды и разорения».

Плоды реформы правительство пожало в начале XIX в., когда старые, уже не

удовлетворявшие новым требованиям коллегии были заменены министер­ствами, в

которых строго проводился принцип едино­личного управления.

В 1718 г. были закрыты все домовые церкви, кроме церквей, принадлежавших

чле­нам императорской фамилии, «ибо сие лишнее есть и от единой спеси деется,

и духовному чину укоритель­ное: ходили бы господа к церквам приходским и не

стыдились бы быть братиею хотя и крестьян своих в обществе христианском»,

мотивирует эту меру задним числом Духовный Регламент. Таким образом, частный

культ был запрещен, и вместо домашних духовников, своих холопов, прихожане

должны были обращаться к приходским духовникам, служителям государствен­ной

церкви.

Стремления правительства к уменьшению числа лиц духовного сословия идут в

XVIII в. по двум направле­ниям. Первый, как будто рациональный, путь к

разре­шению проблемы заключался в установлении нормаль­ных штатов приходского

духовенства.

Государственная церковь должна была прежде всего и главным образом исполнять

те обязанности, которые на нее возлагало государство.

Вопрос об идеологии был больным вопросом в XVIII в. XVII век еще не знал его;

пока нерушима стоя­ла «старая вера», отправление обрядового культа было в то

же время и самым главным делом веры. Ре­форма Никона разрушила старую веру,

но не дала ни­чего взамен ее, в конце концов и сам Никон усомнился в

правильности той «новой веры», какую принесли с собой исправленные по

греческим образцам служебники. Но­вый обряд не мог приобрести такого же

авторитета, как старый. И уже при Никоне высказывается мысль, что дело не в

обряде, а в религиозной теории, т. е. в том, что всегда было на последнем

плане в дониконовской церкви.

До конца 19 века новая «богословия» туго прививалась к духовной среде.

Дела о «суевериях», т. е. о явлении новых икон, от которых про­исходят

чудеса, о появлении юродивых и благочестивых целителей молитвой различных

болезней не сходят с консисторских столов в течение XVII и XIX вв. Отноше­ние

к таким делам почти всегда было самое строгое, хотя бы виновники их были

самыми ортодоксальными людь­ми. Зато провозглашение новых святых и новых

мощей, происходившее официальным образом, всегда обстав­лялось самым

торжественным образом, при непремен­ном участии высокопоставленных особ. В

этих случаях церковь всегда умела блеснуть в качестве «руководи­тельницы»

народной массы. Сами императоры, кончая Николаем II, нередко принимали здесь

активное уча­стие, и эти празднества для объективного наблюдателя всегда

получали любопытный и весьма поучительный смысл.

В первой половине XVIII в. правительство вместе с синодом вело свирепую

борьбу против раскольничьих общин, сложившихся в конце XVII в. на различных

ок­раинах Московского государства. Поэтому начиная с XVIII в. новые общины

раскольников слагаются пре­имущественно за рубежом. Это была такая же

оживлен­ная эмиграция и по таким же мотивам, как эмиграция из Англии пуритан

в XVI в. и индепендентов в XVI и XVII вв. С особенной силой эта эмиграция шла

во время бироновщины, в 30-х годах XVIII в., когда вакханалия властей над

раскольниками достигла ужасающих размеров. К концу XVIII в. регистрированных

расколь­ников по берегам Оки и Волги только в пределах Ниже­городского края

.насчитывалось до 46000. В пристанях и приречных слободах старообрядцы

захватили в свои руки все судостроение и торговлю, совершенно оттеснив в

сторону немногочисленное купечество, державшееся никонианства.

В середине XVIII в. старообрядческая буржуазия, российская и зарубежная,

обладала уже «великими про­мыслами и торгами». Правительство Екатерины II

учло это обстоятельство как финансовую возможность и отме­нило целый ряд

ограничений, взвалив зато на плечи ста­рообрядцев тягло на общем основании. В

конце 1762 г. был опубликован манифест Екатерины, призывавший в Россию

селиться людей всех «наций», «кроме жидов», а также приглашавший вернуться в

Россию всех русских беглецов, обещая им прощение преступлений и другие

«матерняя щедроты». Под беглецами в первую голову, как разъяснил сенат,

разумелись раскольники; кроме права вернуться им были обещаны и другие

льготы: раз­решение не брить бороду, носить какое хотят платье, шесть лет

свободы от всяких податей и работ; каждый имел право либо вернуться к

Страницы: 1, 2, 3



Реклама
В соцсетях
бесплатно скачать рефераты бесплатно скачать рефераты бесплатно скачать рефераты бесплатно скачать рефераты бесплатно скачать рефераты бесплатно скачать рефераты бесплатно скачать рефераты