1721 г.
«В поборы на кресьян на сухопутную армею по рублю на душу м. п.».
К началу 1724 г. возникла и другая проблема, затруднявшая завершение реформы в
установленный срок. Выяснилось, что утвержденный в начале 1722 г. план
«расписания» полков по губерниям придется изменять. Стало известно, что в
большинстве губерний образовались излишки душ «за расположением» на полки, а в
некоторых, — наоборот, их недостаток.18 Причина этого крылась не
только в той приблизительности, с которой определялись полки по губерниям, но
и в том, что подушная подать понизилась с 1 руб. до 80 и потом до 74 коп. Это
привело к увеличению нормы раскладки полка (в 1720 г. — 37 тыс. душ м. п.
на полк, в 1724 г. — 50.6 тыс. душ) и соответственно отразилось на географии
раскладки полков в целом по стране. а 13 января 1724 г. Петр, вынужденный
отказаться от завершения реформы к началу 1724 г., предписал ревизорам
закончить свидетельство к марту 1724 г. и затем прибыть для совещания в Москву.
Особое место занимал вопрос о содержании гвардии. Расходы на ее содержание в
начале 1724 г. были определены в размере 209 тыс. руб. Эту весьма значительную
сумму было решено собрать с крестьянства Сибири. В указе Петра 11 декабря 1723
г. о гвардии сказано было таким образом: «... сито, мнитца, мне положить с
Сибири (ежели за лишком будет)»[3]. Иначе
говоря, Петр предполагал «положить» гвардию на те доходы, которые будут
получать от сборов подушной подати с крестьян, оставшихся «за расположением» на
определенные в Сибири 9 полков. Расчеты, сделанные на основе присланных И. В.
Солнцевым-Засекиным ведомостей, показали, что если исключить сумму расхода на 9
армейских полков, то по Сибирской губернии останется 30.8 тыс. руб. Вместе с
4-гривенным налогом государственных крестьян и посадских Сибири па гвардию
может быть передано всего лишь 132 тыс. руб. Петр распорядился дополнить »ту
сумму за счет подушной подати, взимаемой с оставшихся «за расположением» в
других губерниях[4].
Однако перерасчёт, произведённый после уточнения «подушного числа», введения
74-копеечного налога и определения сборов с посада на артиллерию, показал,
что из сборов по Сибири на гвардию не осталось ни копейки. Более того, на
содержание определенных, на Сибирь полков недоставало 8 тыс. руб. Проблема
содержания гвардии была решена лишь после смерти Петра. Сенат по указу
Екатерины 7 июля 1725 г. постановил «гвардию с Сибирской губернии снять».
Вместо этого было решено «на гвардию положить Московской губернии оставших за
штатом доходов, а Именно: кабацкие, с клеймения кубов, с клеймения хомутов,
с ызвозчков, с мостов и перевозов, с оброчных земель и сенных покосов» и с
других косвенных доходов, дававших до 207 тыс. руб. Из них 181 тыс. руб.
приходилась на долю кабацких денег.
В марте—апреле 1724 г. в Москве состоялось совещание губернских ревизоров.
Результатом совещания стал указ Петра от 1 мая 1724 г., в котором
пересматривался прежний порядок распределения полков, но душам в каждой
губернии. Было решено начать раскладку заново от Москвы расширяющимся кругом,
захватывающим все новые и новые уезды сначала Московской, а затем и других
губерний. Петр, в частности, писал: «...начинать полки раскладывать — перво в
Московской губернии разложить и, чего не достанет, приписывать от пограничных,
а когда Московская разложением совершитца, тогда тем, которые с нею граничат,
тем зачать вдруг»[5]. Такой порядок
раскладки позволял избежать остатков душ «за расположением».
Петр спешил с завершением реформы. Прощаясь с ревизорами, уезжавшими в свои
губернии, он требовал закончить раскладку полков и ввод их в «вечные квартиры»
к концу 1724 г. К тому же сроку надлежало выбрать земских комиссаров
[6].
Порядок движения армии на «вечные квартиры» был определен указом 6 августа
1724 г. Полки, находившиеся далее чем в 500 верстах от квартир, посылали
офицеров, которые и принимали квартиры от ревизоров. Полки, находившиеся
ближе, чем в 500 верстах, следовали на квартиры походным маршем. Закончить
размещение надлежало в течение 1724 г. Однако донесения, поступившие от
ревизоров в конце 1724—начале 1725 г., свидетельствовали, что квартиры были
приняты представителями лишь нескольких полков. Эти известия вызвали гнев
Петра, который излил его в письмах к ревизорам в начале 1725 г. В
категорической форме он предписал ревизорам не позже 1 марта 1725 г.
доложить о приеме полками квартир и размещении их в уездах.
Петру не было суждено выслушать рапорты ревизоров — 28 января 1725 г. он
умер. Но постановления начала 1725 г. сохраняли силу и после его смерти. В
итоге к весне 1725 г. ревизоры в основном закончили размещение полков.
Несколько замедлило доведение его до конца перераспределение между губерниями
душ, «оставшихся за расположением».
К весне 1725 г. были выбраны и земские комиссары. Выборы их предусматривались
уже в инструкциях ревизорам, но непосредственное распоряжение появилось 14
мая 1723 г. В нем указывалось, что к октябрю в каждом уезде должно съехаться
шляхетство и выбрать «из лучших людей, которые б могли чистую отповедь в
сборе своего года дать». 18 ноября ревизоры вновь подтвердили, «чтоб... в
выборе в земские комиссары дворян принуждали, дабы конечно к 724-му году ко
вступлению в подушный збор оные учреждены были». Одновременно в указе 18
ноября отмечалось, что в тех уездах, где нет дворян, населению выбрать
комиссаров из своей среды, «кому они между себя верят».
Попытка разместить более чем 100-тысячную регулярную армию на «вечных
квартирах» предпринималась в России впервые и не могла не вызвать массы
проблем практического порядка. Поэтому Петр и его помощники приложили немало
усилий для написания таких инструкций, которые, став руководящими
документами в деятельности военных и гражданских администраторов, могли бы
охватить наиболее важные вопросы содержания армии. Среди таких документов,
написанных в течение 1723— 1724 гг., выделяются три важнейших — Плакат,
Инструкция полковнику и Инструкция земскому комиссару.
Подготовка этих документов началась летом 1723 г. в Военной и Камер-коллегии.
Осенью в разработку этих документов включился и сам царь. Повторное слушание
инструкций и Плаката пришлось на весну 1724 г., а окончательно документы
были подписаны Петром 6 ноября 1724г.
Все три документа взаимосвязаны и хорошо дополняют друг друга. В этом можно
усмотреть замысел их составителей. В Инструкции земскому комиссару (п. 10)
после изложения основных принципов его деятельности мы читаем: «В прочем
должен ты поступать во всем так, как в данной инструкции полковнику и офицерам
изображено и по... Плакату во всем непременно, чего ради сообщаются тебе с той
и Инструкции, и Плаката копии[7]».
Вместе с тем каждому документу присущи свои особенности. В Инструкции
полковнику подробно рассматриваются разнообразные вопросы содержания полка на
средства, получаемые с крестьян. Регламентации сборов с них посвящена
Инструкция земскому комиссару. Плакат же является указом, изданным для
«народного известия». С его помощью власти хотели ознакомить широкие слои
населения с принципами новой податной системы и предотвратить тем самым
возможные злоупотребления, проистекающие, как тогда полагали, от незнания
законов. Не случайно в ноябре 1723 г. Сенат постановил: «Когда состоитца
расположение полков на души, тогда публиковать печатными указами и роздать те
указы по приходом, чтоб им зборы свои платить в урочныя сроки и больше того
ничего б им не платить»[8].
В январе 1724 г. Сенат (по инициативе Петра) установил размеры выплаты за
отработки сверх подушной подати. Этот указ без существенных изменений вошел
в Плакат.
Особое место занял вопрос о натуральных повинностях крестьян. В конце
Северной войны правительство предприняло ряд мер по реорганизации
существовавшей системы снабжения армии провиантом (создание постоянных
магазинов складов, образование института провиантмейстеров и т. д.). Все
это позволило правительству в 1723 г. декларировать отмену всех провиантских
поставок и выплат, Однако намеченные мероприятия по обеспечению армии
провиантом и фуражом через систему магазинов к началу сбора подушной подати
осуществлены не были.
Централизованно армия снабжалась лишь во время походов. В этом случае
провиантские деньги поступали из полков к генерал-провиантмейстеру. Но и тогда
население не избегало провиантской повинности. Плакат узаконил практику
изъятия продовольствия и фуража (правда, с уплатой стоимости по местным ценам)
с «ближних жителей»[9].
Помимо подводной, отработочной и натуральной повинностей на плечи
крестьянства легла хотя и временная, но весьма обременительная строительная
повинность.
Первоначально предусматривался комбинированный принцип размещения армии. По
желанию населения (прежде всего помещиков) оно могло либо строить слободы для
солдат, либо содержать их в своих домах. Перспектива быть вовлеченными в
новую и довольно тягостную повинность не вызывала энтузиазма не только у
крестьян, но и у помещиков. В 1721 г. с упорным нежеланием помещиков
размещать полки столкнулся в Новгородской провинции М. Я. Волков. Лишь после
грозного окрика из Петербурга новгородские дворяне подчинились Волкову.
Вместе с выборными от дворянства Волков объехал Новгородский, а также часть
Старорусского уезда и определил места для строительства слобод из расчета:
одно капральство на «квартире», состоящей из 14—15 изб. Всего на два
размещенных в Новгородском уезде полка предстояло соорудить 1281 избу строго
установленного образца.
Строительство слобод являлось весьма тягостной повинностью. Предстояло только
срубить и вывезти из леса не один десяток тысяч бревен. Летом 1722 г. дворяне в
своей челобитной сообщали, что вывезена лишь часть необходимого леса, но и это
составляло более 32 тыс. бревен. Заготовкой леса повинности населения не
ограничивались. В 1723 г. новгородские помещики писали в Сенат, что подрядчики
берут на постройку избы по 25—30 руб., т. е. не менее 22 тыс. руб., или около
1.35 руб. с души м. п. Кроме того, населению предстояло выкупить земли под
слободы, за которые владельцы «просят денег великих»
[10].
К весне 1724 г. выяснилось, что большинство помещиков не хочет строить
слободы, а готово разместить солдат по деревням. Это не устраивало царя. Если
в 1722— 1723 гг. Петр не возражал против комбинированного расселения армии
(по слободам и дворам), то теперь он резко изменил свое мнение, опасаясь за
сохранение боеспособности армии. В Плакат (ч. I. п. 19) было внесено
положение, разрешавшее населению содержать солдат, но лишь временно. В
течение двух лет слободы должны были быть построены для всех полков с тем,
чтобы в 1726 г. солдаты уже не стояли на крестьянских дворах.
Возведение слобод возлагалось на тяглое население. Лишь там, где полки
находились на зимних квартирах постоянно, слободы строились силами солдат, но
и тогда все расходы на заготовку материалов и покупку земель должны были
оплачиваться населением.
Сбор подушной подати поручался земскому комиссару. Пункты Плаката и
Инструкции земскому комиссару не вносили ничего принципиально нового в те
положения указа 26 ноября 1718 г. и инструкции Волкову и Чернышеву, в
которых шла речь о земских комиссарах. Эти положения сводились к следующему.
Земский комиссар выбирался из дворян сроком на год на общем собрании дворян
каждого военно-административного округа (дистрикта), на территории которого
располагался полк. «Выбор» — документ об избрании — подписывался всеми
участвовавшими в собрании помещиками и сдавался на хранение полковнику. По
окончании срока работы комиссар отчитывался на перевыборном собрании дворян,
которые давали оценку его работе и за совершенные в течение года проступки
могли оштрафовать его или передать в ведение надворного суда и местной
администрации. В том случае, если дворянское собрание было удовлетворено
деятельностью комиссара, оно могло переизбрать его на новый срок.
Деятельность первого комиссара, избранного на 1725г., начиналась с того, что он
принимал от ревизора переписную книгу и на ее основе составлял окладную книгу
— «означа все села и деревни, и в них число мужеских душ, и что с них подушных
денег с каждого села и деревни на год в сборе быть имеет
[11]» (Инструкция земскому комиссару, п. 1). Для сбора денег земскому
комиссару выдавались приходная и расходная книги, присланные из
Камер-коллегии. Порядку при сдаче денег плательщиками и приеме их земскими
комиссарами уделялось особое внимание. Зная повсеместность злоупотреблений в
податных делах, правительство стремилось подробно регламентировать процедуру
сдачи и приёма денег. Передав деньги комиссару, плательщики должны были
расписаться в приходной книге и получить от земского комиссара расписку –
«отпись».
Взаимоотношения военных с гражданским населением являлись одним из сложнейших
вопросов нового размещения армии. Наученное горьким опытом квартирования
полков в годы войны, правительство стремилось регламентировать отношения
крестьян и военных так, чтобы в будущем предотвратить возможные
недоразумения и стычки.
В основу законов, регулирующих эти отношения, был положен незыблемый принцип
охраны помещичьей собственности. Военным предписывалось «ни в какие, как
помещицкие, так и крестьянские, владения и в их управления и работы... не
вступать и помешательства отнюдь не чинить» (Плакат, ч II, п. 2). Полковых
лошадей разрешалось пасти лишь по отводу крестьян и помещиков вместе с их
табунами. Запрещалось без разрешения помещиков выезжать в их угодья для
охоты и рыбной ловли,, а также привлекать крестьян к заготовке дров для
солдат.
Для петровской податной и социальной политики в целом характерно ужесточение ее
принципов. Как известно, в XVII в. законодательство признавало существование
«вольных и гулящих» людей, которыми, согласно Уложению 1649 г., признавались
те, кто находился вне трех, отчасти дублирующих друг друга общественных
состояний (служилого, крепостного и тяглого). В петровскую эпоху наметилось
существенное изменение позиции государства по отношению к «вольным и гулящим»,
что, как уже отмечалось выше, фиксировала Палата по составлению Уложения 1700г
[12].
Перед самым началом (или немного позднее) податной реформы Петру был подан
проект, автора которого мы, к сожалению, не знаем. Проект, по-видимому,
привлек внимание правительства, ибо в фонде Кабинета сохранились помимо
полного списка проекта еще две краткие редакции, составление которых, как
правило, было связано с рассмотрением проектов в верхах. Автор, приветствуя
податную реформу и считая, что подушное обложение более удобно для
государства, чем подворное, обращает особое внимание на полицейскую функцию
подушного обложения. Он считает, что реформой нужно воспользоваться, во-
первых, для вывоза беглых и, во-вторых, для укрепления в стране паспортного
режима. Но мнению автора, нельзя разрешать выход всем желающим. Паспорта,
называемые автором «ерлыками за гербом», должны выдаваться лишь одной
четвертой части населения, внесенного в подушный оклад. Положенные на данную
вотчину «ерлыки» должны были получить у ландрата доверенные люди помещика,
а затем уже распределять между желающими выйти па заработки. «Ерлык»
выдавался на пять лет, причем в нем указывались даты выхода и возвращения
крестьянина. Без «ерлыка» помещики не имели права отпускать своих крестьян и
держать чужих.
Автор не ограничивается предложением ввести «ерлыки» только для крестьян. Он
видит систему паспортов-пропусков всеобщей, распространяемой и на другие
категории населения. Купцы должны были иметь документы, в которых отмечался не
только путь их следования, но и товары, которые везли с собой. «Також, — пишет
автор, — и всяких чипов людем давать подорожные за таковыми ж гербами, в чем
болыни вси в верности сим могут утвердиться и за сроки в отпусках своих жить
нигде больше не станут, по коим всяк везде тем изобличен будет»
[13].
Автор выступает перед нами энтузиастом полицейских порядков, изобретая
изощренные формы контроля за подданными. Так, выезжающий в другой город
должен был в обязательном порядке представить по возвращении домой особое
письмо из канцелярии того города, где он находился согласно подорожной,
подтверждающее, «что он был тама, а не в других местах, от чего верно о себе
всяк будет знатен». Реализация этих мер должна, по мнению автора, укрепить
порядок в уездах и городах, способствовать «прибытку государственному».
В Плакате 1724 г. многие предложения неизвестного автора получили отражение и
развитие. Он предусматривал два варианта выхода крестьянина-отходника на
заработки. Во-первых, он мог выйти на работу в «ближние места», точнее в
пределах своего уезда, по не далее чем на 30 верст от дома. Для того чтобы
покинуть жилище, крестьянин' должен был получить паспорт — «отпуск»,
подписанный помещиком или в его отсутствие приказчиком (ч. II, п. 12). Во-
вторых, крестьянин мог выйти за пределы своего уезда на продолжительный срок.
Такой выход предусматривал особую процедуру оформления документов.
Крестьянин должен был получить не только письменное разрешение своего
помещика, но, и подписанное земским комиссаром и заверенное полковой печатью
«пропускное письмо». Комиссар был обязан внести запись о выходе данного
крестьянина в особую книгу. Понимая, что процедура оформления «пропускного
письма» может привести к злоупотреблениям, составители Плаката
предусмотрительно оговорили, что за каждое письмо крестьяне платят пошлину
2 коп., и «болше того отнюдь не требовать», и, кроме того, «болше ж двух
дней, под жестоким наказанием, крестьян не задерживать».
Плакат требовал обязательной отметки в паспорте срока, в который крестьянин-
отходник был обязан явиться домой. Категорически запрещалось отпускать и