просвещения С. Уварова все напечатанные экземпляры этой работы следовало
уничтожить. (Но все-таки остались три уникальных экземпляра книги, являющейся
сегодня большой библиографической редкостью.) Н. И. Костомарову разрешили
писать диссертацию на другую тему. Во второй диссертации Н. И. Костомаров
провел, как он выразился, свою задушевную мысль “об изучении истории на
основании народных памятников и знакомства с народом”, обращении к жизни
народа в ее многообразии, тем самым поставив одним из первых в то время
украинской историографии новую актуальнейшую проблему и занял в науке
своеобразное место на общем фоне военно-административной истории. Весной 1843
г. Н. И. Костомаров подал на факультет диссертацию на тему ”Об историческом
значении русской народной поэзии” и защитил ее. 13 января 1844 года он
получил степень магистра исторических наук. Это была первая на Украине
диссертация этнографического характера.
Основной задачей общества Н. И. Костомаров считал “распространение идей
славянской взаимности как путями воспитания, так и путями литературными”
[5]. Таким образом, еще до возникновения Кирилло-Мефодиевсого общества Н. И.
Костомаров придерживался умеренных взглядов и видел главную цель прежде всего в
распространении идеи единения славянских народов. В условиях николаевской
реакции пропаганда идеи освобождения имела большое общественно-политическое
значение. Но отстаиваемый Н. И. Костомаровым мирный путь ее воплощения был
ошибочным, по сути буржуазно-либеральным. Уже тогда исторические события в
России убеждали, что “действительное освобождение народам могут обеспечить
только социальные революции”[6].
Предшествовало Кирилло-Мефодиевскому обществу тайное общество при Киевском
университете, входившее в организацию Ш. Конарского. Оно вело пропаганду среди
студентов университета и населения, распространяло революционную эмигрантскую
литературу, в том числе произведения А.Мицкевича, среди них “Книги народа
польского и польского пиллигримства”, давшие мысль кирилло-мефодиевцам написать
“Книги бытия украинского народа”. Идея “революционного объединения славян”,
пропагандировавшаяся кирилло-мефодиевцами, возникла у них “по примеру и под
влиянием такой же идеи декабристов”[7].
Наряду с этим следует подчеркнуть, что “Книга бытия украинского народа”,
выражая сущность либерально-буржуазного крыла общества, содержат ряд ошибочных
положений о мессианской роли Украины с якобы присущим ей демократизмом,
идеалистически трактуют исторический процесс и вопросы истории Украины.
В июне 1864 г. Н. И. Костомаров после выступления на заседании Совета с пробной
лекцией был единогласно утвержден преподавателем русской истории Киевсого
университета, а с 1 августа того же года его утвердили адъюнктом на кафедре
русской истории. В марте 1847 г. Адъюнкт-профессору Н. И. Костомарову на его
прошение в Совет университета было выдано свидетельство, разрешающее вступить в
брак с А. Л. Крагельской[8]. В марте этого
же года Кирилло-Мефодиевсое общество в результате доноса подверглось разгрому
царской властью. Видные его члены были арестованы и после следствия были
приговорены к заключению или ссылке. Н. И. Костомарова приговорили к годичному
заточению в Алексеевском равелине Петропавловской крепости и административной
ссылке в Саратов, где он находился без выезда до 1852 г. (Вначале Н. И.
Костомаров был приговорен к бессрочной ссылке в Вятку). Свадьба Н. И.
Костомарова с А. Л. Крагельской, назначенная на 30 марта 1847 г., не
состоялась, так как накануне он был арестован и в день предполагавшегося
венчания отправлен под стражей в Петербург. 24 июня 1848 г. Н. И. Костомарова
сослали в Саратов, где он познакомился с А. Н. Пыпиным, Д. Л. Мордовцевым,
подружился с Н. Г. Чернышевским. Благотворительное влияние друг на друга
Чернышевсого и Костомарова не вызывает сомнения, хотя оно и не было
равнозначным. Естественно, преобладало и дало ощутимые положительные результаты
воздействие на Н. И. Костомарова гиганта свободной мысли Н. Г. Чернышевского.
Основное требование Н. И. Костомарова к историку состояло в том, чтобы его труды
имели целью “строгую, неумолимую истину” и не потакали застарелым
предубеждениям национального чванства [9]
. Относительно замечаний в его адрес о свободном обращении с источниками и
сочинительстве истории[10], то именно в
этом ученый видел призвание историка, ибо “сочинять” историю, по его понятию,
значит “уразумевать” смысл событий, давать им разумную связь и стройный вид, не
ограничиваясь переписыванием документов. Очертить в немногих главах,
представить в сжатом виде исторические явления можно только тогда, считал он,
когда мы изучили их подробности, когда мы владеем “большим запасом фактов”
[11]. Н. И. Костомаров признавал поступательное развитие человеческого
общества и отрицательно относился к мнению о возможности поворота вспять хода
исторической жизни. Но при этом ученый глубоко ошибался, утверждая, что дело
истории — исследовать причины частных явлений, а не причину причин. Он также
отвергал теорию, согласно которой следует признавать в истории лучшим все, что
случилось позже, но то, что уже свершилось, считал необходимым рассматривать,
“как совершенное”[12]. Отсюда, не
обольщаясь отменой крепостного права в России, Н. И. Костомаров все же
усматривал в этом событии новые зачатки в ее истории
[13]. Следовательно, костомаровская схема истории России построенная на
теории борьбы двух начал (удельно-вечевого и единодержавного), не исключала
своего продолжения.
Из современных ему историков Н. И. Костомаров выделял С. М. Соловьева как
представителя государственного направления. Он подчеркивал его заслуги в
установлении связей между новым временем и давно прошедшим. Ученый отметил
вклад в русскую историю К. С. Аксакова, обратив внимание на “насильственное
осветление” славянофилами старины[14].
Н. И. Костомаров был религиозен, но, несмотря на это, понимал, что “религия, в
вульгарном смысле, нисходила до ханжества или бессмысленной приверженности к
символической букве” и в форме церкви освящала законность всех условий
общественного и политического быта, в которых виделись темные стороны. Он
написал по этому поводу: “Видя зло, не могу помириться с бесконечною любовью
творца! Есть ли на самом деле промысел божий?”
[15]. Н. И. Костомаров написал несколько работ по церковной истории
(“Великорусские религиозные вольнодумцы в XVI веке: Матвей Башкин и его
соучастники. Феодосий Косой”, “Воспоминания о молоканах”, “История ракола у
раскольников” и др.) и, хотя специально не занимался изучением раскола,
высказал ряд соображений направивших на правильный путь других ученых.
Безосновательными порой для того времени было обвинения Н. И. Костомарова в
сепаратизме, которые сам он находил несообразными и несправедливыми.
В конце 60-х Киевский и Харьковский университеты неоднократно приглашали Н. И.
Костомарова к себе, но он не был допущен к преподаванию в университете, о чем
он писал: “Министр... объявляет мне, что он не утвердит меня ни в один
университет и что если я хожу по Петербургу цел и невредим, то за это следует
благодарить господа бога”[16]. Затем,
чтобы решить этот вопрос раз и навсегда, Министерство народного просвещения
закрепило за Н. И. Костомаро-вым профессорское жалование, лишив его возможности
преподавать.
В 1862 г. Н. И. Костомаров взялся за издание научно-популярных книг для
народа, в чем был поддержал Н.Г.Чернышевским. Он настойчиво обосновывал и в
прессе полезность издания такой литературы. Данное предприятие материально
поддержали М. Лазаревский, Ф.Метлинский и многие другие, но вышедший в 1863
г. Циркуляр министра внутренних дел Валуева, запрещавший издание литературы
на украинском языке, вынудил его прекратить начатое дело. После 1847 года Н.
И. Костомаров постоянно находился под наблюдением тайной полиции.
Основной костомаровской концепцией истории являлось признание у всех народов
“федеративных начал”, из которых должна была сложиться федерация. Поэтому он
придавал большое значение изучению “удельно-вечевого мира” и видел в этом
“важнейшую подмогу для уразумения настоящего”, более того — для “практических
целей и в настоящем, и в будущем”[17].С
классовой точки зрения костомаровская федералистическая концепция идейно
обосновывала борьбу за буржуазную республику или федерацию таких республик.
Н. И. Костомаров рассматривал Древнюю Русь не как федерацию, сложившуюся в
политическое государство, а с наличием “федеративных начал”, из которых могла
бы при определенных условиях сложиться федерация. Можно ли ручаться, замечал
ученый, за совершенную прочность и незыблемую крепость новейших таких
федераций, на которые указывают в опровержение нам, когда мы прилагаем этот
термин к русской истории “удельно-вечевого уклада”, “История Америки, — писал
он, — не только Южной, но и Северной, Соединенных Штатов, достаточно дает
отрицательный ответ[18]. По мнению. Н.
И. Костомарова , коварство и насилие будут в государственных отношениях до тех
пор, пока люди не додумаются устроить свое общество “на иных началах”.
В начале 1875 г. Н. И. Костомаров тяжело заболел. В это время скончалась его
мать Татьяна Петровна. После смерти матери творческую деятельность историка
поддерживала А. Л. Костомарова, обвенчавшаяся с ним 9 мая 1875 г.
[19]. В воспоминаниях о Н. И. Костомарове довольно часто встречаем замечения
по поводу того, что чем крупнее, импозантнее были события и явления конца 70-х
— начала 80-х годов, тем упорнее он углублялся в изучение исторического
прошлого, полагая, что, “не уразумев настоящим образом этого прошлого, нельзя
уразуметь и настоящего”[20].
Лето 1883 г. Н. И. Костомаров провел на Украине. Состояние его здоровья резко
ухудшилось, но, несмотря на это, зиму он работал в архиве. Весной 1884 г.
Историк снова покинул Петербург и уехал на Украину, его мечтой было окончить
жизнь в Киеве. По возвращению в Петербург осенью Н. И. Костомарова уже почти не
оставляла болезнь, но он трудился, подготовил к печати “Семейный быт в
произведениях южнорусского народного песенного творчества”, а также все
необходимые материалы для монографии о М. В. Ломоносове
[21], начал писать исторический очерк из времен бироновщины, которому
суждено было остаться незаконченным.
В марте 1885 г. Н. И. Костомаров высказал пожелание еще раз увидеть картину И.
Е. Репина “Иван Грозный и его сын Иван”, в которой, по его мнению,
художественно воспроизведен характер этой исторической личности. В выставочный
зал историка внесли на руках и усадили в кресло. По воспоминанию А. Л.
Костомаровой, на вопрос находившегося в то время в зале И. Е. Репина : “Какого
мнения вы об этой картине, Николай Иванович?” — он ответил: ”Да вот такого, что
не хотел умереть, не взглянувши еще раз! А я уже был здесь недавно”
[22].
7 апреля 1885 г. Н. И. Костомаров умер в Петербурге в доме №4 на Васильевском
острове, в соей квартире, долгое время являвшейся местом встреч многих
передовых деятелей науки, культуры и искусства.
Михаил Александрович Бакунин
Михаил Александрович Бакунин (1814-1876) – русский революционер, один из
видных представителей революционно го народничества и анархизма. Искренняя
и страстная враж да ко всякому угнетению и готовность жертвовать собой во
имя торжества социальной революции привлекали к ниму сим патии многих
революционно и демократически настроенных людей. Вместе с тем смутное
и в целом иллюзорная видение конкретных путей социального освобождения
способствовало превращению его в идейного противника научного социализ
ма.
Биография Бакунина необычна. Он вырос в семье тверского помещика
принадлежавшего к древнему дворянскому роду и здесь получил свое начальное
образование и воспитание. Затем по настоянию отца пятнадцатилетний юноша
сдеет экзамены и поступает в Питербургское военное училище. Завершив учебу
Бакунин довольно скоро почуствовал, что образ жизни и карьера военного
офицера не его призвание. Он решительно порывает с полковой службой и в 21
год уходит в отставку.
Последующие годы Бакунин посвятил филосовскому самообразованию и провел
большей частью в Москве. Наряду с увлечением философией у молодого
Бакунина наблюдался своеобразный интерес к освоению истории.
Александр Степанович Попов
Как известно, Герц не предвидел возможности применения электромагнитных волн
в технике. В самом деле, было трудно увидеть в слабых искорках, которые Герц
рассматривал в лупу, будущее средство связи, перекрывающие ныне космические
расстояния до Венеры и Марса и позволяющее управлять самоходным аппаратом на
Луне. Даже человеку с неистощимой фантазией, знаменитому писателю Жюлю Верну
не удалось предвидеть радиосвязь, и герои его романа “Плавучий остров”,
написанного после опытов Герца, не знают способов беспроволочной связи.
Вообще между принципиальным открытием и его техническом приложении лежит
огромное расстояние. Эйнштейн не предвидел в обозримом будущем возможной
реализации соотношения E=mc2, Резерфорд считал химерой использование
атомной энергии. Только люди с особыми способностями могут найти разумное
техническое воплощение научной идеи. Именно такими способностями обладал
замечательный русский физик Александр Степанович Попов, продемонстрировавший
примерно через год после смерти Герца первый радиоприемник, открывший
возможность практического использования электромагнитных волн для целей
беспроволочной связи.
Александр Степанович Попов родился 16 марта 1859 года на Урале (поселок
Турьинский рудник) в семье священника. После окончания в 1877 году
общеобразовательных классов Пермской духовной семинарии он не стал продолжать
духовное образование, а поступил на физико-математический факультет
Петербургского университета. В университете его увлекала электротехника. Он
работал монтером в товариществе “Электротехник”, и впервые его труды в 1882
году были посвящены динамо-электрическим машинам.
Хотя Попов был оставлен при университете для подготовки к профессорскому
званию, он долго не пробыл в аспирантуре, как бы сказали сейчас, и с 1883
году стал преподавателем Минского офицерского класса в Кронштадте, совмещая
эту должность с педагогической работой в Техническом училище Морского
ведомства в Кронштадте. В Минном офицерском классе Попов проработал до 1901
года, когда он был избран профессором кафедры физики Электротехнического
института в Петербурге. В 1905 году он был избран директором института и в
этой должности скончался от кровоизлияния в мозг 13 января 1906 года.
Павел Александрович Флоренский
Соловецкий монастырь - выдающийся памятник русской архитектуры,
крупнейший центр духовной жизни России, после Великой Октябрьской
социалистической революции был превращен в один из самых страшных
концентрационных лагерей в истории человечества.
Великий ученый, один из творцов современного экологического мышления Павел
Флоренский был одним из его узников.
Павел Александрович Флоренский (9.01.1882 г.- 8.12.1937 г.), православный
богослов, философ, математик и физик, теоретик и практик, всю свою недолгую
жизнь посвятил поиску вечных истин, видел будущее мира в чистоте духа и
бытия, в единстве природы и человека. Еще в двадцатые годы священник
Флоренский связывал крах цивилизации с началом ее бездуховности. Ныне
человечество встало перед этой трагической чертой.
За ней пропасть, духовная пустота. И то, что мы сегодня обращаемся к
изначалам русской культуры и духовности, к поискам вечных истин, подтверждает
мысль: во сто крат был прав Флоренский в своих прозрениях.
Мы, как всегда, опоздали на полстолетия. Наша сегодняшняя публикация - дань
уважения ученому, признания его трудов, его непоколебимой вере в разум
человека.
Вспоминая о годах ученичества во 2-й тифлисской гимназии, Павел
Флоренский писал: “Страсть к знанию поглощала все мое внимание и время”. В
этот период он с увлечением занимался физикой, наблюдением природы.
Правда, в конце гимназического курса, летом 1899 года, Флоренский
переживает духовный кризис. Открывшаяся ограниченность и относительность
физиче ского знания впервые заставила поставить вопрос об Истине абсолютной
и целостной.
Первым порывом после духовного переворота было уйти в народ. Однако родители
настояли на продолжении образования.
В 1900 году Флоренский поступает на физико-математический факультет
Московского университета, где он сближается с одним из основателей Московской
математической школы Н.В.Бугаевым. Не случайно свое кандидатское сочинение
Павел Флоренский задумывает сделать частью большой работы, синтезирующей
математику и философию. Помимо основных занятий будущий философ и ученый
посещает лекции на историко-филологическом факультете, самостоятельно изучает
историю искусства.
Уже тогда начинают складываться его философские воззрения, пронизанные
критикой позитивизма, рационализма и кантианства с позиции
объективного идеализма.
“Мои занятия математикой и физикой, - писал он впоследствии, -
привели меня к признанию формальной возможности теоретических основ
общечеловеческого религиозного миросозерцания (идея прерывности, теория
функций, числа). Философски же и исторически я убедился, что говорить
можно не о религиях, а о религии и что она есть неотъемлемая принадлежность
человечества, хотя и принимает бесчисленные формы”.
После окончания университета в 1904 году П.Флоренский поступает
в Московскую духовную академию, желая, как он писал в одном из
своих писем, “произвести синтез церковности и светской культуры,
