Реферат: М.А. Суслов - политический портрет

Суслов был ярым противником публикации мемуаров Г. К. Жукова, и из-за этого

работа над ними продвигалась крайне медлен­но, а Жукову это стоило по

крайней мере одного инфарк­та. В рукопись книги вносились произвольные

изменения, порой вставлялись не только фразы, но и целые страни­цы,

написанные отнюдь не рукой прославленного марша­ла. С другой стороны, многие

куски из рукописи изыма­лись. Известно также, что еще на октябрьском (1964

года) Пленуме ЦК КПСС в вину Хрущеву, в частности, вменялась поддержка

Лысенко, без которой тот был бы бессилен. В датьнейшем, однако, Политиздат

выпустил (и переиздал) книгу Н. П. Дубинина «Вечное движение», в которой

трагические события и факты, происходившие в генетике в 40—50-е годы,

объяснялись «искренними за­блуждениями» «народного академика»; такой

нейтраль­ный, сглаживающий острые проблемы подход к недав­нему прошлому был

поддержан Сусловым, для которого это было и его собственным прошлым.

В этом плане весь­ма характерный эпизод приводит в своих воспоминаниях И.

Шатуновский. После октябрьского Пленума Суслов распек и снял главного

редактора «Правды» П. А. Сатюкова за то, что тот поместил в газете за

последний год 283 снимка Хрущева, а в последний год жизни Сталина было

напечатано лишь девять его изображений

Усиление личной власти Брежнева и расширение его аппарата, независи­мость

многих его действий и выступлений вызвали раз­дражение Суслова. В конце 1969

года на Пленуме ЦК Брежнев произнес речь, в которой подверг резкой кри­тике

многие недостатки в хозяйственном руководстве и в экономической политике. Эта

речь была подготовлена его помощниками и референтами и предварительно не

обсуждалась на Политбюро. Здесь не было никакого нарушения норм

«коллективного руководства», поскольку основным докладчиком на Пленуме был не

Брежнев, он выступал лишь в прениях по докладу. Тем не менее после Пленума

Суслов, Шелепин и Мазуров направили в ЦК КПСС письмо, в котором критиковали

некоторые по­ложения речи Брежнева.

Предполагалось, что возникший спор будет продолжен на весеннем Пленуме ЦК. Но

этот

Пленум так и не состоялся. Брежнев заранее заручился поддержкой наиболее

влиятельных членов ЦК, и Суслов, Шелспин и Мазуров сняли свои возражения.

Шелепин еще продолжал по ряду вопросов выступать против Брежнева, пытаясь

усилить собственное влияние в ру­ководстве. В результате он был вначале

перемещен на руководство профсоюзами, а затем и вовсе удален из Политбюро.

Суслов, сохранив определенную самостоя­тельность, перестал критиковать

Брежнева. Он удовлет­ворился вторым местом в партийной иерархии и ролью

«главного идеолога».

Вся идеологическая жизнь в нашей стране в 70-е годы контролировалась Сусловым

и его аппаратом. Конечно, при желании можно отметить некоторые успехи в

разных областях науки и культуры в 70-е год. Но в целом здесь наблюдался не

столько прогресс, сколько регресс, и этим мы во многом обязаны руководству

Суслова. 60-е годы были временем многих перспективных начинаний в куль­туре,

искусстве, общественных науках. Однако большин­ство из них не получило

развития, они стали затухать уже к концу десятилетия и почти заглохли, в 70-е

годы. Для интеллигенции, для всех тех, кто создает культуру страны, это было

плохое Десятилетие. Никакого собствен­ного вклада ни в теорию, ни в идеологию

партии не внес и сам Суслов, его творческий потенциал оказался пора­зительно

ничтожным.

Можно вспомнить, пожалуй, лишь тот факт, что имен­но Суслов в одной из своих

речей первым употребил по­нятие «реальный социализм», которое может быть

об­разцом уклончивости и неопределенности в теории. В от­личие от термина

«развитой социализм» понятие «реальный социализм» иногда употребляется и в

настоящее вре­мя, но каждый вкладывает в него то содержание, какое считает

нужным.

Суслову не нравилось все, что как-то поднималось над общим средним уровнем.

Известно, например, что ему пришелся очень не по душе роман Вс. Кочетова

«Че­го же ты хочешь?». Слишком откровенный сталинизм Кочетова шокировал

Суслова. Но его крайне раздража­ли и песни В. Высоцкого, пьесы Театра на

Таганке. Суслов долго не разрешал к прокату фильмы «Гараж» Э. Ряза­нова н

«Калина красная» В. Шукшина. . Неизвестно, по каким соображениям Суслов долго

препятствовал выхо­ду на экран и фильма Рязанова «Человек ниоткуда».

Говорили, что ему просто не понравилось название кар­тины, а чиновники из

кинопроката не хотели раздражать «главного идеолога». Суслов мешал публикации

воспо­минании не только Жукова, но и Микояна. Но он же явно не одобрял и

набирающее силу в конце 60-х годов рус­ское «почвенничество», выразителем

илей которого стали некоторые публикации, в частности в журнале «Молодая

гвардия». Однако и большая статья одного из ответствен­ных работников

аппарата ЦК КПСС А. Н. Яковлева «Против антиисторизма.», опубликованная 15

ноября 1972 года в «Литературной газете» и критиковавшая раз­личного рода

проявления «социальной патрнархальщины» и национализма, также не понравилась

Суслову оп­ределенностью и самостоятельностью суждений. Хорошо зная практику,

при которой для ответственных работни­ков статьи и речи составляются

сотрудниками «менее от­ветственными», Суслов попросил своего помощника

уз­нать, кто написал для Яковлева нашумевшую статью. Помощник вскоре доложил,

что статью написал сам Яковлев. «Что он, Ленин, что ли»,— с раздражением

за­метил Суслов.

Все основные решения о «диссидентах» — от выдво­рения А. И. Солженицына,

ссылки А. Д. Сахарова до ареста активистов «хельсинкских групп» —принимались

при учахтии Суслова.

У него в эти годы сложились хорошие отношения с художником Глазуновым.

Глазунов, долгое время счи­тавшийся чуть ли не опальным художником, получил

разрешение устроить огромную персональную выставку в Манеже, что очень

высокая честь. Глазунов написал портрет Суслова, который тому весьма

понравился. По это вовсе не означало поддержку Сусловым русофилов. Именно он

еще в 1970 году организовал специальное за­седание Политбюро, которое осудило

линию публика-

ций журнала «Молодая гвардия» и приняло решение о замене его редакционной

коллегии.

Бесспорно, Суслов был очень опытным аппаратчиком, он умело ориентировался в

коридорах власти, у него были крайне важные связи в военных кругах и в КГБ.

Он постоянно поддерживал дружеские отношения с не­которыми известными, но

далеко не лучшими представи­телями творческой интеллигенции.

Бурные события в Польше потребовали с августа 1980 года пристального внимания

Суслова и вызвали у него большую тревогу. Весной 1981 года он предпринял

поездку в Польшу, чтобы отговорить польский ЦК от проведения чрезвычайного

съезда партии путем прямых выборов делегатов съезда. Но Суслов смог добиться

лишь некоторой отсрочки в проведении съезда. По его инициативе было

составлено письмо ЦК КПСС руково­дителям Польской объединенной рабочей

партии. Под его руководством проводилась осторожная, но настойчи­вая борьба с

так называемым «еврокоммунизмом».

В начале января 1982 года у Суслова было особенно много неотложных и важных

дел. Военное положение в Польше, острая дискуссия по этому поводу с

Итальян­ской коммунистической партией. Продолжавшийся спор МХАТа с Институтом

марксизма-ленинизма по поводу постановки в театре пьесы М. Шатрова «Так

победим!»— о последних годах жизни Ленина. В этой полемике за решением

Секретариата ЦК о запрещении спектакля стояло «авторитетное мнение» Суслова.

В духе времени М. Шатров опасался последующих оргвыводов — лише­ния

партбилета. Чтобы спасти спектакль, Шатров и главный режиссер МХАТа О.

Ефремов решили обратиться в Политбюро к Черненко, так как Брежнев болел и уже

плохо ориентировался в реальной жизни. Для Чер­ненко неожиданно оказалось

выгодным защитить пьесу и театр. Авторам была предоставлена возможность

«улучшить свое произведение».

Кроме того, Суслову пришлось заниматься и несколь­кими делами о хищениях и

коррупции, в которых оказались замешаны некоторые ответственные работники и

люди с достаточно громкими фамилиями.

Суслов держался всегда дру­желюбно со всеми, даже с незначительными

работника­ми своего аппарата и посетителями он неизменно здоро­вался за руку.

В личной жизни был аскетичен, не стре­мился к постройке роскошных дач, не

устраивал богатых приемов, не злоупотреблял спиртными напитками. Сус­лов не

особенно заботился и о карьере своих детей. Его дочь Майя и сын Револий не

занимали видных постов. Суслов не имел научных степеней и званий и не

стре­мился к ним, как это делали Ильичев, получивший зва­ние академика, или

Трапезников, который после несколь­ких провалов стал все же членом-

корреспондентом Ака­демии наук СССР. Напротив, именно Суслов провел че­рез ЦК

решение, которое запрещало работникам, зани­мающим видные посты в аппарате

партии, домогаться каких-либо академических званий. Все это, несомненно,

похвальные качества для идеологического руководителя. Можно предположить, что

Суслов хорошо знал теорию марксизма-ленинизма, то есть классические тексты.

Ве­роятно, этого хватило бы для хорошего преподавания общественных дисциплин,

но было совершенно недоста­точно для главного идеолога партии.

Хотя Суслова именовали в некрологе «крупным теоретиком партии», на самом деле

он не внес в партийную теорию ничего нового, не сказал здесь ни одного

ориги­нального слова. За свою 35-летнюю деятельность на от­ветственных постах

в ЦК Суслов не написал ни одной книги, и все его «сочинения» уместились в

трех не слиш­ком больших томах. Но что это за сочинения? Читать их подряд

невыносимо скучно, в его речах и статьях по­стоянно повторяются одни и те же

выражения и идеоло­гические штампы. Суслов как будто сознательно избегает

ярких мыслей и сравнений, он не употребляет шу­ток, и его речи почти никогда

не сопровождаются ремар­ками («смех», «громкий смех», «движение в зале» и т.

п.). Да и что мы найдем в собрании его сочинений из трех томов, изданных в

1982 году?

Его речи как секретаря Ростовского обкома и Став­ропольского крайкома — это

обычные выступления рядо­вого партработника: о воспитании молодежи

комсомо­лом, о долге народного учителя нести в народ свет зна­ний, о важности

своевременной и хорошей обработки земли, о необходимости добровольно работать

для фрон­та и храбро сражаться против фашистов.

Сделавшись ответственным работником ЦК КПСС, Суслов не сказал ничего

глубокого и значительного. Добрых два десятка речей были произнесены им при

вручении орденов Сара­товской, Черновицкой, Павлодарской, Ульяновской,

Ле­нинградской, Тамбовской областям, городам Одессе, Брянску, Ставрополю и

другим. Подобные речи обычно готовятся для оратора сотрудниками аппарата ЦК и

со­ответствующего обкома. Множество таких же заранее подготовленных

аппаратчиками речей Суслов произнес на съездах зарубежных компартий:

французской, италь­янской, вьетнамской, индийской, монгольской, болгар­ской и

других. Не отличались оригинальностью и его традиционные речи перед

избирателями различных ок­ругов, от которых он баллотировался в Верховный

Совет СССР и РСФСР.

Большое место в «творческом наследии» Суслова занимают юбилейные доклады и

речи— в годовщины смерти или рождения Ленина, в годовщи­ны Октябрьской

революции, к 70-летию II съезда РСДРП и 40-летию VII конгресса Коминтерна, к

150-летию со дня рождения Карла Маркса. Если основную речь к то­му или иному

юбилею произносил Брежнев, то Суслов публиковал по этому поводу статью в

журнале «Комму­нист». Не слишком интересны и доклады, которые он делал

регулярно на Всесоюзных совещания идеологиче­ских работников или

преподавателей общественных дис­циплин. Как правило, он всегда обходил

наиболее ост­рые и злободневные вопросы. К тому же, готовя свои вы­ступления

для публикации в сборниках, Суслов их тща­тельно редактировал. Он полностью

убирал как восхва­ления, так и порицания Сталина или Хрущева, исключал

примеры преступной деятельности Молотова и т. п.

Неудивительно, что сборники речей и статей Суслова не пользовались почти

никаким спросом в книжных ма­газинах. Их первый завод в 100 тысяч экземпляров

не расходился более двух лет, хотя его книги продавались в любом книжном

киоске. Для СССР это очень не­большой тираж, так как в Советском Союзе было

не менее миллион работников, профессионально занимающихся проблемами

идеологии и общественными науками. Что касается сборника выступлений Суслова

за 1977—1980 годы, то первый завод этой книги, стоившей всего 30 ко­пеек, был

отпечатан в количестве 50 тысяч экземпляров. Для политической брошюры это

ничтожно мало. Да и ра­зошлась она главным образом по библиотекам

и.партка­бинетам. Вероятно, не более 20—30 тысяч преподавате­лей и

пропагандистов истратили 2 рубля для приобрете­ния в свои личные библиотеки

сборников речей и статей Суслова. Не слишком впечатляющий результат

много­летней деятельности «главного идеолога» партии!

25 января 1982 года Суслов скончался. Его смерть вызвала много толков и

прогнозов, но немногие испытывали чувство искреннего горя и со­жаления,

проходя мимо его гроба в Колонном зале До­ма Союзов или наблюдая за

торжественной процедурой похорон по телевизору. На небольшом кладбище у

Крем­левской стены уже не так много свободных участков. Но для Суслова нашли

место рядом с могилой Сталина.

Заключение.

Суслов поднимался вверх по ступеням партийной иерархии медленнее

других. 33-летний Молотов был уже одним из секретарей ЦК РКП (б),

так же как и 33-летний Каганович. Микоян в 33 года был наркомом и кандидатом в

члены Полит­бюро, Маленков в свои 33 заведовал одним из самых важных отделов ЦК

ВКП(б). Между тем 33-летний Суслов был рядовым инспектором Центральной

Конт­рольной Комиссии. Но закончил он свою почти 80-лет­нюю жизнь не скромным

пенсионером и не почетным членом ЦК, а человеком, облеченным огромной властью и

занимающим второе место в партийной иерархии. По­этому смерть Суслова

вызвала так много откликов, тол­кований и прогнозов В последние семнадцать лет

жизни Суслов считался главным идеологом партии. Как член Политбюро, отве­чающий

за вопросы идеологии, Суслов стоял на вершине пирамиды, выстроенной из

множества идеологических учреждений. В ЦК КПСС он контролировал

деятель­ность отделов культуры, пропаганды, науки и учебных заведений, а также

два международных отдела. Суслов курировал Политуправление Советской

Армии, отдел информации ЦК, отдел молодежных и общественных

организаций. Под его руководством и контролем рабо­тало Министерство

культуры СССР, Государственный комитет по делам издательств,

Государственный коми­тет по кинематографии, Гостелерадио. Печать, цензура,

ТАСС, связи КПСС с другими коммунистическими и ра­бочими, партиями, внешняя

политика СССР —все это входило.в сферу деятельности Суслова. Ему

приходилось, разумеется, работать в тесном контакте с КГБ и Проку­ратурой

СССР, особенно в связи с теми проблемами, которые объединяются не

слишком ясным понятием «идеологическая диверсия». Немало забот

доставляло Суслову и развившееся как раз в 60—70-е годы движе­ние

«диссидентов». Много внимания уделял Суслов фак­тическому (или, как говорят

обычно, партийному) руко­водству деятельностью Союза писателей СССР. Он

при­нимал при­нимал участие во всех основных его совещаниях. Под контролем

Суслона находились и другие творческие союзы: художником, архитекторов,

журналистов, работников кинематографии, а также Союз советских обществ дружбы и

культурной связи с зарубежными странами, театры, эстрада и другие подобные

организации. Систе­ма партийного просвещения, общество «Знание», подго­товка

школьных учебников, научные институты по об­щественным дисциплинам, отношения

Советского госу­дарства с различными религиями и церковными органи­зациями — и

это далеко не все, чем ведал Суслов.

Особой его заботой было проведение многочисленных юбилеев: 50- и 60-летия

Советской власти, 50-летия об­разования СССР, 100- и 110-летия со дня

рождения В. И. Ленина — всего не перечислишь. В 1949 году Сус­лов— один из

главных организаторов пышных торжеств по случаю 70-летия Сталина, в 1964 году

— 70-летия Н. С. Хрущева, а в 1976 и 1981 годах —70- и 75-летия

Брежнева. Брежнева.

Сам он отличался скромностью и в личной, и в об­щественной жизни. Но умел при

необходимости потакать тщеславию других. Кое-кто из «верхних этажей»

советского обще­ства даже посмеивался порой над его аскетизмом. Но

собственный аскетизм отнюдь не сочетался у Суслова с непримиримостью к

чрезмерным запросам его партий­ных соратников, если дело не касалось проблем

идеоло­гии. Было немало случаев, когда Суслов оказывался крайне

снисходителен к видным партийным и государственным работникам, замешанным в

коррупции и мате­риальных злоупотреблениях. Немало бумаг и докладных записок,

которые должны были бы послужить поводом для немедленного судебного

разбирательства и сурового наказания некоторых министров, секретарей обкомов,

руководителей целых республик, прекращали свое дви­жение в многочисленных

сейфах кремлевского кабинета Суслова. Может быть, и в этом была одна из

причин его влияния и власти?

Литература:

1. Медведев Рой. Они окружали Сталина. М., 1990.

Страницы: 1, 2



Реклама
В соцсетях
бесплатно скачать рефераты бесплатно скачать рефераты бесплатно скачать рефераты бесплатно скачать рефераты бесплатно скачать рефераты бесплатно скачать рефераты бесплатно скачать рефераты