беспрерывной антипартийной вредительской деятельностью в грузинской
литературе".
Так смешалась клевета старая с клеветой свежей. Так был выполнен заказ
-- привязать телегу грузинской контрреволюции к московской колеснице. Были
названы имена других "последышей троцкизма" -- Б. Бибинейшвили, Р. Каладзе,
С. Талаквадзе... Потом погром перекинулся на армянскую секцию. Здесь
подлежала искоренению группа шовинистов-националистов во главе с проходимцем
и вредителем Халатяном. Представитель армянской секции Корюн незамедлительно
выступил с разоблачением подрывной деятельности врагов народа --
литераторов. Они пробрались в среду писателей Азербайджана и Юго-Осетии.
Досталось и маститым -- К. Гамсахурдиа и М. Джавахишвили. Потом начался
сеанс самобичевания. Признался в своих заблуждениях романист Гамсахурдиа.
Осудил свои ошибки поэт Паоло Яшвили. Извинялся за творческие срывы Тициан
Табидзе.
То были слова, предписанные свыше. Там же, наверху, уже решили, кому
чем воздать за прегрешения.
История погрома в грузинской литературе навсегда связана с именем
Лаврентия Берия. Истребление честных писателей, преследование тех, кто хотя
бы пытался сохранить свое творческое лицо,-- ко всему этому он приложил
руку.
То было время перековки прозаиков, поэтов, критиков. Попав на эту
наковальню, литератор знал, что его постригут, подрежут, сплющат,-- словом,
обезобразят по первому разряду. Но оставят в живых. И допустят его,
перекованного, к полному корыту. С начала 1935 года, после убийства Кирова,
когда террор вышел на большую дорогу, наковальню убрали и пустили в ход
ножи.
В 1937 году, выступая на Х съезде КП Грузии, Берия проявил сердечную
заботу о грузинской литературе. Вначале -- критика, "принципиальная",
"большевистская". В ассоциации пролетарских писателей (ГрузАПП) процветает
групповщина. В группе "Голубые роги" (П. Яшвили, Т. Табидзе, Г. Леонидзе) он
уловил отзвуки декаданса революционной поры. На крайне правых позициях стоит
"Академическая ассоциация" -- К. Гамсахурдиа, А. Абашели и кое-кто еще.
"Лефовцы" -- С. Чиковани, Б. Жгенти, Л. Асатиани, Д. Шенгелия -- встали на
путь исправления. Шенгелия, например, закончил новый роман о юности товарища
Сталина. Группа "Арифиони" -- М. Джавахишвили, Л. Киачели, Г. Кикодзе --
пока отстает от требований времени, но наши успехи Многих уже "переделали".
Выросла плеяда пролетарских писателей. Надо особо отметить поэму Леонидзе
"Детство и отрочество Вождя"... Еще несколько комплиментов драматургам,
которые раньше других освоили новейшую манеру ползания на коленях... Но у
нас есть литераторы, которые состоят в связях с врагами народа: Ломинадзе,
Агниашвили, Джикия, Элиава... Поэту Паоло Яшвили-- ему ведь уже за сорок--
пора взяться за ум... Серьезно подумать о своем поведении не мешало бы также
Гамсахурдиа, Джавахишвили... и еще кое-кому.
Грозно звякнули ключи в руке главного надзирателя. Зал оскалился:
-- Давно пора!
-- Правильно!
-- Верно, товарищ Лаврентий!
Знали или нет поэты истинную цену генсеку, не имело значения:
славословие Вождю народов стало уже непременным условием сохранения жизни.
... Пусть же он будет на все времена
Счастьем в лучах материнского взора.
И пусть расцветает родная страна,
Имея великую эту опору.
Тициан Табидзе
Новые всходы лелея,
Соединяя народы,
С новым огнем Прометея
Стал ты на страже свободы.
Паоло Яшвили
Эти позорные вирши "Заря Востока" опубликовала 4 апреля 1937-го в
рубрике -- на всю страницу -- "Грузинские стихи и песни о товарище Сталине".
Через месяц Лаврентий Берия арестовал Джикия и Табидзе. Ему донесли о
других, крамольных, стихах Тициана. Яшвили не тронули.
Когда Джикия на следствии обвинили в причастности к оппозиции, он не
удивился. Но вот следователь инкриминирует ему конкретные высказывания
против Берия и Сталина. Джикия поразился: они часто беседовали втроем, ни
Табидзе, ни Яшвили не могли его выдать. Владимиру Джикия устроили очную
ставку с Паоло Яшвили. После этой встречи в кабинете следователя поэту стало
ясно, что теперь его арестуют и, прежде чем казнить, ославят как
провокатора.
По воскресеньям его жена, студентка Политехнического института,
отправлялась вместе с дочерью-школьницей к своим родителям. Накануне Яшвили
взял свое ружье в местном отделении Союза охотников и отнес его в особняк
писателей на улицу Мачабели. Написал несколько писем -- жене, старшему брату
Михаилу, дочери, Лаврентию Берия -- и отнес на почту. На другой день,
проводив жену с дочерью в гости и пообещав прийти позднее, отправился в Дом
писателей. Поэт присутствовал на каком-то заседании, потом поднялся на
второй этаж, где накануне припрятал ружье, и покончил с собой.
Поздно вечером вернувшись домой, жена и дочь стали поджидать Паоло. В
полночь явились агенты НКВД, два грузина и русский. Забрали все бумаги,
фотографии, книги. Самым старательным оказался русский, он даже подушки
вспарывал.
Вскоре пришли письма Яшвили. "Если бы я не поступил так,-- писал он
дочери,-- ты была бы более несчастна. Причина моей смерти та, что люди,
которые являются настоящими врагами народа, хотели запятнать мое имя..."
... В конце тридцать седьмого, став признанным вождем Грузии, Берия
позволил себе теоретизировать на тему геноцида. Дескать, кадры старой
грузинской интеллигенции состояли из представителей господствующих классов.
Поэтому старая интеллигенция враждебна пролетариату. Эмигрировавшие за
границу меньшевики Жордания, Церетели, Гегечкори, Робакидзе... сумели
толкнуть некоторую часть грузинской интеллигенции вместе с остатками
разгромленного бывшего дворянства... на кровавую авантюру. Берия имел в виду
"вооруженное восстание" 1924 года.
"У нас появилась совершенно новая советская интеллигенция,-- с
удовлетворением отметил Папа Малый.-- Она состоит на 80--90% из выходцев из
рабочего класса, крестьянства и других слоев трудящихся".
Значит, всего 10--20% интеллигенции пережило погром. Спустя четверть
века светозарный Мао повторит это достижение. Пол Пот его превзойдет.
Осатанев от избытка власти, диктаторы истребляют цвет собственного народа.
Что это -- простое совпадение или историческая преемственность?
Его книга
В 1929 году Л. Каганович объявил генсека Вождем. С его легкой руки
Москва, Ленинград, Киев, Урал, Сибирь -- вся страна втянулась в позорную
истерику возвеличения ничтожества. В общем хоре недоставало лишь голоса
Закавказья. Там помнили еще мнение старой гвардии социал-демократов:
Ной Жордания, например, называл Сталина не иначе как варваром.
Признанные большевики Миха Цхакая, Филипп Махарадзе, Шалва Элиава, Мамия
Орахелашвили недоумевали: "Какой же это "вождь"?.."
Узурпатору, засевшему в далеком Кремле, нужно было реабилитировать
себя, отмыть свое темное прошлое именно в Закавказье, в родной Грузии --
прежде всего. Одним из первых, кому Сталин намекнул о необходимости
воссоздать историю революционного движения в Грузии, был Мамия Орахелашвили.
Тот понял сразу, куда клонит генсек, и отказался от сомнительной чести стать
сочинителем его "героических приключений".
Следующей кандидатурой стал ректор Тбилисского университета Малакия
Торошелидзе, филолог и специалист по диалектическому материализму. За
несколько лет до этого он возглавлял Госплан Закавказского крайисполкома,
одновременно читал студентам лекции по диамату. ЦК поручил ему руководить
изданием трудов Маркса, Энгельса, Ленина на грузинском языке.
Осенью 1934 года Берия вызвал к себе Торошелидзе и предложил ему
написать книгу о первых большевистских организациях Закавказья, отразив в
ней, разумеется, руководящую роль товарища Сталина. Предложение было сделано
таким тоном, что оставалось лишь согласиться.
Сталин начал было терять терпение: сколько можно тянуть с выполнением
партийного задания? Но вот в Москву прибыл с докладом Лаврентий: нашелся
автор будущей книги -- ректор университета, знаток марксизма-ленинизма,
проверенный товарищ.
С Александром Папава, проректором университета по учебной части, у
Торошелидзе сложились особо доверительные отношения. С его отцом они дружили
еще в дореволюционную пору, когда жили в Самтредия. Однажды -- это было в
конце октября -- к нему зашел сияющий Торошелидзе:
-- Я только что от Сталина, он принимал меня в Гагре, на Холодной
речке. Встретил как родного, крепко обнял. Когда появился Берия, Сталин
попросил: "Слушай, Лаврентий, иди погуляй. Оставь нас, стариков, одних". Мы
долго беседовали, потом подали обед. Сталин провел меня в застекленную
галерею. Сыграли две партии в нарды и легли отдыхать на кушетках. Я
незаметно для себя уснул. Просыпаюсь, хочу закурить, но в галерее тихо. Он
спит... Вдруг:
"Слушай, Малакия, ты проснулся? Знаешь, лежу, хочу закурить, сколько
времени терпел, боялся тебя разбудить.."
Сталин подробно проинструктировал Торошелидзе: о ком писать, как
писать, что выделить, что опустить. Работа над книгой уже началась. Главным
помощником Торошелидзе стал Эрнест Бедия. Поскольку архивные материалы были
весьма скудны -- никто в годы подполья не вел протоколов, журналов,
картотек,-- основным источником для автора послужили воспоминания участников
событий. Сбор материалов Лаврентий Павлович поручил Бедия, отрядив ему в
помощь нескольких расторопных аспирантов, в их числе одну молодую москвичку.
Находили покладистых (и нуждающихся) стариков -- "свидетелей" и "участников"
революционной борьбы. Бедия вручал каждому пакет с деньгами, 200--300
рублей, с лестным присловьем -- дескать, товарищ Сталин Вас помнит, вот
просил Вам передать из своего гонорара.
Скоро папки на столе Торошелидзе наполнились нужными "воспоминаниями":
Сталин уже тогда, в начале века, был Великим Вождем, остальные ему только
мешали, став жертвами меньшевистской идеологии; товарищ Коба был большевиком
от рождения, ленинцем стал задолго до знакомства с трудами Ленина и личной
встречи с ним.
После убийства Кирова Вождь открыл все шлюзы для повального террора.
Но, погруженный в эти заботы, он не забывал о книге. Берия торопил свою
бригаду, и в начале января 1935 года Торошелидзе повез в Москву рукопись --
250 страниц. Согласно указанию.
Сталин оставил текст у себя. Через несколько дней он вызвал Торошелидзе
и вернул рукопись со своими пометками. Автор показывал потом выправленные
рукою Вождя страницы. Там, где упоминалось его имя, Сталин проявил заботу об
эпитетах: "с блестящей речью", "исключительная принципиальность",
"беспощадно боролся" и тому подобное. Много пометок в духе: "по инициативе
товарища Сталина", "товарищ Сталин развертывает борьбу"...
В угоду генсеку автор лягнул Авеля Енукидзе, который якобы исказил
исторические факты и преувеличил свою роль в революционном движении. Но
Сталину этого показалось мало, и он перед словом "преувеличил" вписал:
"чрезмерно"...
Беседуя с Торошелидзе, Сталин по обыкновению играл. На этот раз он
надел маску скромного, лишенного всякой амбиции человека, объективного
историка. Он просил автора более наглядно выявить руководящее участие в
партийном строительстве, в борьбе с самодержавием таких большевиков, как
Цулукидзе, Кецховели, Цхакая, Шаумян. О "ме-сами-даси", которую автор, по
укоренившейся традиции, уподобил банде уголовников, Сталин заметил, что
нельзя оплевывать эту первую в Грузии марксистскую социал-демократическую
организацию.
Беседа подошла к концу, Хозяин поднялся из-за стола и, будто только что
вспомнив, спросил: -- Слушай, а как быть с авторством? Знаешь что, пусть
автором будет Лаврентий Берия. Он молодой, растущий... Ты, Малакия, не
обидишься?
Вождь отечески потрепал Торошелидзе по плечу. И вопрос был решен.
Но прежде чем книга была опубликована, Берия выступил с докладом на
собрании актива тбилисской парторганизации 21 июля 1935 года. Чтение длилось
пять часов. Докладчику приходилось то и дело останавливаться и вместе со
всеми участвовать в овациях в честь Великого Вождя. Вопли активистов слились
в могучий рев, прорезаемый женским визгом. На другой день состоялись прения
и массовое поклонение идолу, в заключение -- еще одна здравица генсеку.
Актив поручил Тбилисскому комитету начать глубокое изучение доклада товарища
Берия во всех парторганизациях, во всех кружках и учебных заведениях. И еще:
организовать массовое издание текста доклада.
27 июля было опубликовано специальное постановление Тбилисского
комитета, а до этого -- письмо Сталину с уверениями в горячей любви к гению
человечества и сам текст доклада Берия в двух номерах "Зари Востока", 24 и
25 июля.
То было начало. А потом... "За большевистское изучение истории
парторганизаций Закавказья!" "Учиться круглый год!"... "Заря Востока"
заводит постоянную рубрику, бериевскому опусу посвящены целые страницы.
А вот и передовица "Правды": "Вклад в летопись большевизма". Ценнейшим
вкладом открытие Лаврентия Павловича названо в тексте статьи. Насквозь
лживый доклад по мнению "Правды" достоверно освещает историю... Вслед за
этим выступила "Ленинградская правда" и другие газеты. Целый оркестр. Об
инструментовке кремлевский композитор позаботился загодя.
К началу сентября доклад Берия вышел из печати отдельной брошюрой.
Истинную цену этого сочинения знали почти все пожилые люди, но именно старым
рабочим выпала сомнительная честь придать откровенной фальсификации
видимость достоверности. Тенгиз Жгенти рассказывает читателям "Зари Востока"
о событиях 1903 года, когда в кутаисской тюрьме Коба бесстрашно предъявил
губернатору петицию.... Он всегда первым запевал "Марсельезу", а когда его
этапировали в Батуми, вся тюрьма протестовала против отправки любимого
вождя...
Другой "очевидец" повествует о Баиловской тюрьме. Перед отправкой из
Баку партии осужденных товарищ Коба так напутствовал их: "Берегите кандалы.
Они пригодятся нам для царского правительства!"
Но никто не унизил кандалами царских министров в феврале семнадцатого и
членов Временного правительства в октябре. Сталин надел кандалы на честных
патриотов, не желавших примириться с его произволом. Я сам видел этих
каторжан в конце войны в зонах Воркутлага.
Осуществлению бериевской программы фальсификации истории и возведения
генсека в ранг правоверного Вождя мешали ранние выступления таких признанных
революционеров, как Филипп Махарадзе, Авель Енукидзе, Мамия Орахелашвили.
Последний опубликовал в 1926 году брошюру "Путь грузинской жиронды", где
справедливо называет меньшевиков истинными демократами, а их лидера Ноя
Жордания -- марксистом. Автор верно осветил совместную -- большевиков с
меньшевиками -- борьбу против царизма. И -- ни одного проклятия на головы
меньшевиков и эсеров. Все это никак не вязалось с писаниями Лаврентия
Павловича Берия. Статья Н. Горделадзе в "Заре Востока" об "ошибках" М.
Орахелашвили напечатана по указанию Берия. Автор статьи называет Каутского
вместе с Плехановым и Чхенкели представителями контрреволюционной партии
меньшевиков. При этом он обвиняет Орахелашвили в игнорировании им
высказываний Ленина и Сталина. Касаясь работы Орахелашвили "Вопросы
пролетарской революции", Горделадзе называет ее "троцкистской", автор-де
идет в разрез с теми оценками исторических событий и деятелей, которые дал
товарищ Берия.
Для шельмования Мамия Орахелашвили, а значит, и всех честных
марксистов, не хватило одного номера газеты. Инспирированная Берия статья
заняла еще два с половиной подвала следующего.
В заключение Орахелашвили предлагают (кто -- автор статьи, редакция или
сам Лаврентий Павлович?) полностью раскаяться в попытке фальсифицировать
историю.
Филипп Махарадзе, один из старейших социал-демократов, не стал ожидать
окриков и уже 4 января 1936 года выступил с большой покаянной статьей ("В
порядке самокритики"). Перед этой очистительной акцией автор возносит
молитву генсеку и местному партийному вождю. Он воспевает великие заслуги
товарища Берия, ведь он, "впервые поставил изучение истории большевизма в
Закавказье на настоящие большевистские рельсы". Лаврентий Павлович "осветил
ту исключительную роль, которую играл товарищ Сталин в закавказских
организациях". Это -- тоже впервые. И еще. Лаврентий Берия открыл глаза ему,
несмышленому Филиппу, на ошибочные взгляды, изложенные в его "Очерках
революционного движения в Закавказье": примиренческое отношение к
меньшевикам, и -- что еще страшнее -- им ни разу не упомянуто имя Сталина
как руководителя революционного подполья.
Теперь, после исторического доклада товарища Берия, все стало на свои
места, и тот, кто в начале века руководил революционным Закавказьем, стал
ныне величайшим Вождем мирового пролетариата
Начав с молитвы, молитвой и заканчивает Махарадзе Торжественные
"аллилуйя" разносятся со всех печатных амвонов Журнал "Пролетарская
революция" в статье "Крупнейший вклад в сокровищницу большевизма"
перечисляет достоинства бериевской брошюры, не скупясь на самые восторженные
эпитеты и восклицательные знаки "Героическая летопись большевизма,-- вещает
редакция,-- по полнилась крупным вкладом" Автор вскрывает и изобличает
фальсификацию истории в трудах Махарадзе, Енукидзе и Орахелашвили Но главная
заслуга Берия -- показ необыкновенно большой и разносторонней деятельности
товарища Сталина, "который никогда не расходился с Лениным"
Тиражированию тбилисского доклада генсек придал государственный размах
Миллионы экземпляров легли на столы миллионов простаков Можно подумать, что
Сталин последовал совету вождя немецких фашистов "Крупные массы людей легче
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8
