военных специалистов, образовавшийся в 1937-1938 годах, можно было
ликвидировать не менее чем за 5-7 лет.
При решении оборонных вопросов единовластие Сталина нередко оказывало
исключительно отрицательное влияние. В результате чего буквально накануне
войны было остановлено производство танковых орудий меньшего калибра. Это
было грубой ошибкой, война вскоре заставила отменить некомпетентное решение
Сталина и вернуться к выпуску старых орудий. Но сколько времени было упущено,
сколько было потрачено сил и средств на восстановление ликвидированного
производства! Спустя месяц после начала войны Сталин нашел виновников –
ругался, возмущался... Сталин свои ошибки признавать не умел и не любил. Тем
более он не мог прощать другим те ошибки, которые совершил сам.
Решая оборонные задачи, Сталин поднимал “планку” требований максимально
высоко, обычно на грани человеческих возможностей. Решения Сталина были
неизменно жесткими, даже безжалостными. Их выполнение всегда требовало жертв,
например, чтобы ликвидировать отставание в авиационной промышленности, по
настоянию Сталина Политбюро ЦК ВКП(б) в сентябре 1939 года приняло решение о
строительстве в течении 1940-1941 годов девяти новых авиационных заводов!
Столько же заводов было решено реконструировать. Авиапромышленность стала
работать по жесткому графику. В количественном отношении авиационная
промышленность добилась резкого скачка, но новые типы самолётов начали
создаваться только во второй половине 1940 года. Качество выпускаемых
самолётов часто было невысоким. Это сразу же привело к росту катастроф и
аварий в Военно-воздушных Силах. Сталин видел в этом явлении вину летного
состава, вредительство. Далее нарком приказал снять генерал-лейтенанта
авиации Рычагова с поста начальника Главного управления ВВС КА, предать суду
ряд командиров авиационных частей. Война стучалась в дверь, а производство
новейших образцов оружия и боевой техники только разворачивалось. Война
застала военную советскую промышленность в процессе освоения новой техники,
массовый выпуск современной военной техники не был ещё организован. Во многих
вновь формируемых соединениях ощущался огромный голод в вооружении. Особенно
это было заметно в танковых и моторизованных дивизиях.
В первый день войны большого шока у Сталина не было. Была заметная
растерянность, злоба на всех – его так жестоко обманули, тревога перед
неизвестностью. Парализующий шок поразит Сталина лишь через 4-5 дней, когда
он наконец убедился, что нашествие несёт смертельную угрозу не только
Отечеству, но и ему, “мудрому и непобедимому вождю”.
Сталин ещё не знал, что на фронтах в первые дни войны царили полная
неразбериха, а порой и хаос. Но высшее и фронтовое руководство, ошеломлённое
непредвиденным развитием событий, вносило своими не адекватными обстановке
действиями еще больше путаницы. Бесконечные перемещения, отсутствие гибкого
взаимодействия, утрата управления соединениями и объединениями, незнание
истинной обстановки лишь усугубляли и без того крайне тяжелое положение
войск. Расплата за то, что в предвоенные годы армия была обезглавлена,
оказалась жестокой. Одного жертвенного мужества и стойкости советских солдат,
щедро поливших своей кровью отданные врагу земли, было недостаточно.
Довоенные просчеты, нераспорядительность, боязнь провокаций, слабая
подготовка многих вновь выдвинутых командиров и командующих сделали армию и
оборону рыхлой, трудно управляемой, быстро теряющей веру в себя. Газеты
писали о героизме пограничников, о подвигах лётчиков и танкистов, о том, что
страна поднимается на отпор врагу... всё это было так. Но на фронте, и это
уже нельзя было скрыть от народа, надвигалась катастрофа.
Сталин нервничал, требовал, кого-то вызывал, а временами уединялся на даче
или в кабинете и часами не давал о себе знать. Нарком Тимощенко, назначенный
одновременно и главой Ставки, чувствовал себя крайне неуютно в этой
должности. Окружающие понимали, что фактическое главенство и полнота власти
всё равно остаётся за Сталиным. А он вёл себя как-то непривычно импульсивно.
Все видели его подавленность, крайнюю угнетённость. Состояние Сталина в
определённой мере передалось и руководству Генштаба. В результате в первые
три-четыре дня не была по-настоящему оценена складывающаяся обстановка, лишь
25-26 июня во весь голос заговорили об обороне, о подготовке оборонительных
рубежей, выдвижении резервов. Ставка в ряде случаев направляла в войска
директивы, которые можно расценить лишь как жесты отчаяния, незнания
обстановки, стремления хоть как-то и хоть где-то добиться частного успеха.
А народ ждал выступления Сталина. В него по-прежнему верили. С ним связывали
надежды. Возможно, именно это помогло Сталину освободиться от
психологического шока. Председатель ГКО решил выступить по радио с обращением
к стране лишь 3 июля!
При той огромной вере в Сталина его речь сыграла большую мобилизующую роль,
как бы дала простые ответы на вопросы, которыми мучился народ. Лишь немногие
тогда были способны смотреть глубже и видеть: катастрофическое начало –
результат единовластия Сталина. Бесчисленные жертвы – следствие просчётов
“непогрешимого”. Величайший парадокс: Сталин совершил много ошибок и тяжелых
преступлений, но благодаря созданной им системе они фантастическим образом
трансформировались в сознании людей в великие деяния. Главный виновник
катастрофического начала войны тем не менее продолжал олицетворять надежды
народа. “Работала” вера.
Потомкам остаётся лишь изумляться, сколь огромным было величие духа
советского народа, нашедшего в себе силы после катастрофы первых недель войны
выстоять и победить. Но ценой миллионных жертв. “Величие” Сталина всегда
базировалось на жертвах. Многих жертвах. Неисчислимых жертвах.
В июле и августе Сталин сосредоточил в своих руках всю полноту
государственной, партийной и военной власти. 10 июля Ставка Главного
Командования была преобразована в ставку Верховного Главнокомандования во
главе со Сталиным. С этого дня и до конца войны И.В. Сталин являлся Верховным
Главнокомандующим. С 30 июня он возглавил Государственный Комитет Обороны, а
с 19 июля и Наркомат обороны.
В первый период войны Сталин работал по 16-18 часов в сутки, осунулся, стал
еще более жестоким, нетерпимым, часто злым. Ежедневно ему докладывали десятки
документов военного, политического, идеологического и хозяйственного
характера, которые после его подписи становились приказами, директивами,
постановлениями, решениями. Сосредоточение всей политической, государственной
и военной власти в одних руках имело как положительное, так и отрицательное
значение. С одной стороны, в чрезвычайных условиях централизация власти
позволяла с максимальной полнотой концентрировать усилия государства на
решении главных задач. С другой – абсолютное единовластие резко ослабляла
самостоятельность, инициативу, творчество руководителей всех уровней. Ни одно
крупное решение, акция, шаг были невозможны без одобрения первого лица. Во
главе всех стоял он сам – секретарь ЦК, Председатель Совнаркома, Верховный
Главнокомандующий, Председатель ГКО, Председатель Ставки, Нарком обороны.
Документы он подписывал тоже по-разному: от имени ЦК, Ставки, ГКО, Наркомата
обороны. Сталин всё “замкнул” на себе. Каким бы ни было наше отношение к
Сталину сегодня, нельзя не признать нечеловеческого по масштабам и
ответственности объема работы, которая легла на его плечи.
В роли Верховного Сталин нашел себя далеко не сразу. Первые месяцы войны он
нередко сбивался на самую настоящую “мелочёвку”: занимался распределением мин
и винтовок, давал указания направить гражданское население на рытье
противотанковых рвов, просматривал проекты сообщений Информбюро. Сталин, и
это нельзя отрицать, в трагической круговерти военных будней начал постепенно
постигать основы стратегии. В будущем он никогда и никому не скажет, что
тайные стратегии, диалектику формирования решений и замыслов тех или иных
операций ему помогли постичь Жуков, Шапошников, Василёвский, Антонов,
Ватутин, другие выдающиеся военачальники, которые умели, были способны
сделать такие предложения и так подать, что Сталин их, как правило, принимал
и одобрял.
Война сама по себе жестока. Но Сталин часто делал её ещё более жестокой:
Жданов и Жуков, докладывая из Ленинграда о положении дел, привели факты,
когда немецкие войска, атакуя наши позиции, гнали перед собой женщин,
стариков, детей, ставя тем самым в исключительно трудное положение
обороняющихся. Дети и женщины кричали: “Не стреляйте! Мы – свои!”. Советский
солдаты и офицеры были в замешательстве: что делать? Сталин среагировал
немедленно. Среагировал в духе своей натуры – предельно жестко: “...Бейте
вовсю по немцам и по их делегатам, кто бы они ни были, косите врагов, всё
равно, являются ли они вольными или невольными врагами...”.
Война жестока по своей сути, но здесь жестокость особого рода – жестокость не
только к врагу, это понятно, но и к своим соотечественникам. Детей, своих
детей – “по зубам” из автомата! Это никогда ни понять, ни объяснить, а тем
более оправдать невозможно. Жестокое время, жестокие люди... Сталин с началом
войны, едва придя в себя от парализующего шока, для выправления положения
прибёг к своему испытанному средству: репрессиям и нагнетанию страха. Сотни
тысяч людей гибли на фронте, ещё больше – попадали в плен. Вышедшие из
окружения, вырвавшиеся из плена, оказывались в “спец лагерях по проверке”.
Есть целый ряд донесений Берии о функционировании этих лагерей. Часть
военнослужащих после проверки направлялась в формируемые новые подразделения,
других расстреливали на месте, высылали на долгие годы в лагеря. Их доля была
особенно горька: позор, бесчестие им и их семьям.
Жестокость Сталина, проявленную в начале войны по отношению к советским
людям, мы связываем с именами генералов Павлова и Коробкова, которые были
арестованы и преданы суду. Армия теряла тогда лучших командиров, которые
впоследствии могли бы встать в шеренгу известных командармов Красной Армии.
Таких, кто мог стать и не стал, было немало. Очень многие погибли на поле
брани. Немало было и таких генералов, которые, исчерпав все возможности
борьбы и не желая попасть в плен или на сталинскую расправу, кончали с собой.
Архивы сохранили немало донесений о подобных случаях: кончил жизнь
самоубийством командующий ВВС Западного особого военного округа Копец И.И.,
заместитель командира 17-го мотомехкорпуса Кожохин Н.В. ...
Сталин санкционировал арест большой группы командиров и это в то время, когда
армия нуждалась в грамотных людях с военной точки зрения! Жертвами репрессий
стали: генерал-майор Алексеев И.И., генерал-майор Арушанян Б.И.,
генерал-майор Гопич Н.И., генерал-майор Галушкевич В.С., генерал-лейтенант
Иванов Ф.С., генерал-майор Кузьмин Ф.К., генерал-майор Меликов В.А и многие
другие. Список не охватывает всех арестованных. Различна судьба этих людей.
Некоторым удалось вернуться на фронт, иных на долгие годы поглотили лагеря,
другие погибли.
Страшные страницы... единовластие, выраженное в жестокости по отношению к
народам. Подумать только: Сталин дошел до того, что фактически предъявлял
обвинение в “государственной измене” целым народам! Более 100 тысяч человек
участвует в высылке стариков, детей, женщин. Неудивительно, что на фронтах,
часто в самом горячем месте, в критический момент не хватало “лишнего” полка
или батальона. А здесь более 100 тысяч!
Жертвами сталинизма стали все народы нашего великого Союза. Сталин “завязал”
немало узлов, трагических узлов в нашей истории.
Сталин не был “гениальным полководцем”, как о том было сообщено миру в сотнях
фолиантов, фильмах, поэм, исследований, заявлений. Это был кабинетный
полководец, не лишенный практического, волевого, злого ума, постигший тайны
военного искусства ценой кровавых экспериментов.
Портрет этого человека, занявшего во время войны все высшие посты в
государстве, будет неполным, если не попытаться ответить на вопрос: был ли
полководческий талант у будущего генералиссимуса? Проявил ли себя Сталин как
полководец в различные периоды войны? Какова роль в полководческой
деятельности Сталина его непосредственного окружения? Почему при
“гениальности” Верховного наши потери оказались в два-три раза большими, чем
у противника?
Сталин никогда не обладал выдающимися прогностическими способностями. Да это
и невозможно при догматическом складе ума. Но самое главное, Сталин при
наличии сильной воли и негибкого ума не мог опереться на профессиональные
военные знания. Он не знал военной науки, теории военного искусства. Он
доходил до всех премудростей стратегии, оперативного искусства в ходе
кровавой эмпирии, множества проб и ошибок. Реноме Сталина как полководца
поддерживалось коллективным разумом Генерального штаба, незаурядными
способностями некоторых крупных военачальников, находившихся рядом с ним во
время войны. Это прежде всего – Б.М. Шапошников, Г.К. Жуков, А.М.
Василевский, А.И. Антонов. Сталин, который, в сущности, никогда не бывал в
воинских частях, в штабах, полевых пунктах управления, не представлял по-
настоящему механизм функционирования военной системы, ему часто не хватало,
особенно в первые полтора года войны, чувства оперативного времени, реальных
пространственных координат театра военных действий, возможностей войск.
Отсюда его распоряжения, заранее обречённые на невыполнение, или поспешные,
непродуманные действия.
Подписи Сталина на тысячах документов Ставки – не свидетельство его
мессианской роли. Мессией был сам народ. А роспись синим карандашом на
документах – лишь свидетельство, что ее владелец всю войну должен, обязан был
свои волю и ум посвятить страшной борьбе с силами зла, с которыми он
опрометчиво пытался установить отношения “дружбы” накануне войны; конечно, не
Сталин, а прежде всего его военное окружение сделало в конце концов ставку
коллективным органом стратегического руководства.
Самое большое влияние на Сталина как военного деятеля оказали Шапошников, Жуков,
Василевский, Антонов. Пол их воздействием во время кровавых будней войны Сталин
постигал азбучные истины оперативного искусства и стратегии. И если в первой
дисциплине он остался на уровне посредственности, то в стратегии преуспел
больше. Благодаря этой “четвёрке”, каждый из которых в разное время был
начальником Генерального штаба, представителем или членом Ставки либо
заместителем Верховного Главнокомандующего. Сталин смог проявить себя и как
военный руководитель. При наличии такого блистательного окружения было
просто трудно не проявить себя. Каждый из четырёх – неповторимая военная
индивидуальность. Нельзя не признать, что Сталин это смог увидеть и оценить. А
главное – использовать. Мышление этих талантливых военачальников буквально
питало решения и волю Верховного. Если Шапошников помог Сталину постичь суровую
логику вооруженной борьбы, значение эшелонирования при обороне и наступлении,
роль и место стратегических резервов в операциях, то Георгий Константинович
Жуков, самый прославленный полководец Великой Отечественной Войны, оказал
влияние на Верховного в другом. Сталин видел в Жукове не только талантливого
полководца, волевого исполнителя решений Ставки, но и человека в чем-то, как
казалось Сталину, родственного себе в смысле решительности, силового напора,
бескомпромиссности. В первый период войны Жуков стал для Сталина
“палочкой-выручалочкой”.
Вместе с тем нужно сказать, что Сталин причастен к появлению принципиально
новых форм стратегических действий-операций групп фронтов. Это были
сложнейшие и крупнейшие комплексы боёв и сражений, подчинённые единому
замыслу, согласованные по цели, месту и времени. В некоторых из этих операций
участвовали от 100 до 150 дивизий, десятки тысяч орудий, 5-7 тысяч самолётов.
Именно здесь, в таких операциях, где участвовало несколько фронтов, Сталин
сам по-настоящему почувствовал себя полководцем. Крупные масштабы не означали
для него лишь количественное выражение используемой мощи. В них он видел
большие возможности собственного стратегического самовыражения и
самоутверждения. После Московской и Сталинградской битв Сталин постоянно
стремился “сочленить” усилия разных фронтов в новых и новых стратегических
операциях. Курская, Белорусская, Восточно-Прусская, Висло-Одерская,
Берлинская, Маньчжурская операции соответствовали не только объективному ходу
дел, но и пристрастию Сталина ко всему крупному, масштабному, подавляюще
огромному. А это были именно такие операции.
В последние полтора года войны Сталин научился неплохо разбираться в
оперативных вопросах. Часто предлагал в той или иной наступательной операции
осуществить окружение вражеской группировки. “Набор” форм боевых действий,
которые он усвоил, не был богатым. Но он постигал военное искусство, по
достоинству оценивая предложения, которые делались командующими фронтами,
военными членами Ставки. Верховный питал “слабость” к такой форме
наступательных действий, как окружение и уничтожение противника ударами
нескольких фронтов.
Сам Сталин не выдвигал стратегические идеи операций, но в 1943- 1945 годах
был в состоянии оценить их по достоинству. Его “гениальность” во второй и
третий периоды войны чаще всего выражалась в понимании и одобрении
рациональных предложений, выдвигаемых Жуковым, Василевским, Антоновым,
командующими фронтами.
Мышление Сталина обеднялось его слабым представлением о фронтовой жизни,
повседневном быте войск, дыхании той раскалённой линии, где соприкасались,
яростно сражаясь, две гигантские военные машины. Чтобы не прослыть кабинетным
полководцем, Сталин твёрдо решил, хотя бы для истории, побывать на фронте. И
такая поездка, чрезвычайно тщательно готовившаяся, состоялась. Сталин побывал
на Западном и Калининском фронтах в начале августа 1943 года. Он мог теперь
быть удовлетворённым: никто не смел думать (говорить-то, естественно, не смел
никто!), что полководец видел фронт лишь с помощью кинохроники.
Сталин был во главе народа и армии в войне. Его воля и целеустремлённость как
политического и государственного деятеля сыграли свою роль в разгроме фашизма.
Если считать, что он, как лидер такой огромной и мощной страны, имел различные
грани, то его полководческая грань не была сильнейшей. Лишь в 1944-45 годах он
приблизился к полководческому уровню своих военных помощников. Его в
значительной мере дилетантское и некомпетентное руководство выражалось прежде
всего в катастрофических материальных и людских потерях. Их смог вынести лишь
советский народ, который устоял не благодаря, а вопреки “гению”
Сталина. Ссылки на внезапность, неподготовленность, вероломство Гитлера, ошибки
военачальников и т.д. не оправдывают Сталина, а лишь подчеркивают его
стратегическую близорукость и ущербность. Верховный Главнокомандующий,
возглавляя Вооруженные Силы, привел их к победе ценой невообразимых потерь.
Мы знаем, что подлинный талант, стратегическое мышление полководца как раз и
ценятся за способность достичь самых высоких целей с наименьшими жертвами.
Этого таланта Сталин не проявил. Несколько десятков миллионов жизней пришлось
положить советскому народу на алтарь Победы. Истории неизвестны доселе
масштабы таких потерь. И если сопоставить их с “полководческим гением”
Сталина, то сразу станет очевидной неуместность приписывания Верховному
особых заслуг в Победе. Эти заслуги целиком и полностью принадлежат
советскому народу.
“Полководец, одержавший в конце концов победу, в глазах людей как бы вовсе не
совершал ошибок”. Эти слова как нельзя лучше относятся к Сталину. Ему никто и
никогда не говорил о его ошибках. Зато многие. А их миллионы, говорили о
величии полководца “всех времён и народов”. Будущий Генералиссимус и сам не
сомневался в своей “гениальности”, едва ли подозревая, что суд истории
вынесет иное решение.
Долгий период недоверия, подозрительности между СССР и западными демократиями
надо было перешагнуть. То, что не удалось сделать до войны, было осуществлено
с “помощью” Гитлера”. Фюрер, ведя войну на два фронта, невольно сделал СССР и
западные страны союзниками.
Сталин как типичный прагматик быстро переступил через идеологические
предубеждения и решительно пошел навстречу западным державам. В создании
антигитлеровской коалиции Сталин сыграл заметную роль. С самого начала войны
советский лидер стремился заручиться поддержкой как можно большего числа
стран. Но, естественно, особые надежды он возлагал на Великобританию и США.
Своим союзникам Сталин не уставал напоминать о втором фронте, но второй фронт
был открыт тогда, когда уже никто не сомневался в способности СССР самому,
один на один, завершить разгром гитлеровской Германии.
Отношения с союзниками достигли своего апогея на встречах “большой тройки”.
Известно, что Тегеранская конференция (28 ноября-1 декабря 1943 г.), Крымская
(4-11 февраля 1945 г.), Берлинская (17 июля-2 августа 1945 г.) были пиками
военно-политического сотрудничества государств, столь различных во всех
отношениях. Может быть, эти конференции, как и само сотрудничество в целом,
уже тогда показали приоритет общечеловеческих ценностей над классовыми и
идеологическими.
Сталин давно уже, как французский “король-солнце”, отождествлял себя с
государством, обществом, партией. Председатель Совета Народных Комиссаров уже
привык и к тому, что говорил от имени народа, указывал ему путь в полной
уверенности, что осчастливливает его. Чем величественнее держава, тем выше и
ее руководитель. Война выдвинула СССР на самые высокие рубежи в мире. И для
Сталина это было его самое высокое возвышение. С первых послевоенных месяцев
кривая его судьбы стала быстро приближаться к апогею всемирной славы,
могущества и священного культа.
К плодам Победы Сталин относил не только разгром фашизма и превращение СССР в
одно из самых влиятельных государств. Генералиссимус уже чувствовал
подспудные толчки в здании антигитлеровской коалиции, которые скоро разрушат
его до основания. Но он не мог и предположить, что всё это произойдёт так
стремительно. Только проницательный глаз мог заметить, что за столом в
Цецилиенгрофе сидят союзники, которых можно назвать “друзья-враги”. Советский
лидер особенно это почувствовал при обсуждении вопроса о репарациях.
Американцы заняли сторону англичан, добивавшихся крайне невыгодного для СССР
решения. На последнем, тринадцатом заседании Сталин был вынужден принять эти
невыгодные для него условия. Он рисковал получить ещё намного меньше. Но
генералиссимус взял реванш в решении “польского вопроса”, особенно в том, что
касается границы по Одеру и Нейсе. Сталин как бы смещал Польшу на запад,
желая иметь на границах с Германией сильное славянское государство.
Великая Победа над фашизмом, главными творцами которой были народы Советского
Союза и других стран антигитлеровской коалиции, для советских людей имела и
горький плод. Победа ещё больше утвердила Сталина в своей непогрешимости и
мессианской роли в решении судеб советского народа. Великая Победа
окончательно превратила Сталина в земного бога.
Советские люди отстояли свободу в борьбе с фашизмом. Но до свободы от
сталинизма было ещё страшно далеко. Ещё несколько десятилетий. Граждане
Отечества, возвращаясь к своим разрушенным очагам, надеялись на благие
перемены. Люди хотели жить лучше. Без страха и понуканий. Нет, Сталина по-
прежнему чтили, славили, преклонялись, возносили, но и в то же время верили,
что не будет больше насилия, жестоких постоянных нехваток самого
необходимого, ставших одной из черт советского образа жизни.
Сталина же, наоборот, Победа убедила в незыблемости созданных государственных
и общественных институтов, глубокой жизнеспособности системы, верности
внутри- и внешнеполитического курса. Он дал вскоре понять, что во внутреннем
плане в стране всё останется без изменений. Нужно работать, восстанавливать
разрушенное народное хозяйство на основе тех указаний, которые даст он,
Сталин.
Так Сталин использовал плоды Победы “для внутреннего пользования”;
сознательно и решительно консервировал Систему. На подлинное социальное
творчество он был не способен. Чтобы поддерживать и поднимать свой и без того
беспредельно высокий статус “гениального вождя”, он эпизодически, но
достаточно регулярно снимал, смещал то секретаря обкома, то министра, то
маршала, то иного деятеля, обвиняя их либо в аполитичности, либо в
злоупотреблении властью, либо в пренебрежении высокими указаниями, либо в
слабой заботе о людях. Сталин и так был в глазах народа “добрым царём”, а
подобные шаги поднимали его авторитет ещё выше.
Какова же цена Победы? Сколько погибло людей? Скоро Сталину выступать на
предвыборном собрании, нужно сказать народу об этой человеческой цене Победы.
Во время войны Верховный не задумывался о ней; человеческие ресурсы страны
казались ему неисчерпаемыми. 7,5 миллиона человек. В 1946 году Сталин
остановился именно на этой цифре. Ему не хотелось говорить о большей цене,
ведь тогда потускнеет его полководческий образ. Этого допустить он не мог.
Для Сталина всегда главенствовал принцип, который он неоднократно излагал в
своих директивах и приказах: достичь цели “не считаясь с жертвами”. Для
человека, избавленного от любых форм критики, ценность человеческой жизни не
имела никакого значения. Это также одна из главных причин того, что цена
нашей великой Победы неимоверно высока. Навсегда победа будет окрашена
горечью безмерных потерь. Сталина этот вопрос никогда не мучил. Жертвенный
сталинский социализм требовал и жертвенных побед. Экономические трудности
усилили трудности и духовные. Интуитивное ожидание перемен, надежды на лучшую
жизнь вновь отодвигались в неопределённое будущее. Сталин в своей
предвыборной речи призвал напряженно трудиться и проявлять терпение.
Советскому народу его было не занимать. Это тоже было составной частью платы
за Победу.
Сегодня мы знаем, что главный суд над Сталиным начался в феврале 1956 года и
идет уже почти четыре десятилетия. Но и в годы единовластия были люди,
которые уже тогда открыто высказывали свое неприятие сталинской политики. В
военных архивах имеется немало донесений в политуправление РККА,
свидетельствующих о том, что кровавый террор 1937-1938 годов вызвал не только
слепое механическое одобрение, но и растерянность, подавленность, а иногда и
протест.
Вердикт истории выносит прежде всего народ, который три десятилетия шел за
человеком, жестоко поправшим великую Идею. В ходе “судебного разбирательство”
всё сильнее меняется политический облик Сталина. Но уже сегодня ясно, что
говорить и писать о Сталине – это значит всмотреться, вглядеться в эпоху, на
щите которой этот человек оставил столь глубокую и кровавую вмятину.
Пост Генерального секретаря партии, на который его выдвинул Каменев (Ленин
согласился), очень скоро изменил Сталина. В истории замечено, что власть
лучше всего “высвечивает” людей. Многие порочные наклонности, дремавшие в
этом малозаметном человеке, быстро проснулись. Сталин “высветил” себя. И
Ленин уже менее, чем через год после назначения Сталина обнаружил, что у
одного из руководителей революции – глубокие политические и нравственные
изъяны. Сталин никогда не был пророком, хотя верил в утопии. Он смотрел
только прямо перед собой, как через амбразуру дота. Одна из тайн его триумфа
(как и трагедии народа) заключается в том, что он смог постепенно заменить
когорту революционеров армией чиновников. Неверно говорить, что только Сталин
создавал бюрократию. Они были нужны друг другу. Тотальная бюрократия не
смогла бы процветать был такого лидера, каким был Сталин.
Сталин безрассудно торопя время (“мы отстали от него на сто лет, а должны
пробежать за десять лет”), был готов уничтожать миллионы людей, чтобы
“выполнить досрочно” план коллективизации, считал естественным повергнуть в
небытие тысячи своих товарищей-партийцев, чтобы достигнуть “в кратчайшие
сроки” полного единодушия. Сталин верил в абсолюты, в свою способность
“осчастливить” миллионы будущих сограждан путём бесчисленных преступлений.
Его политика “творения будущего” какими бы благими намерениями она ни
камуфлировалась, глубоко ущербна. Для ее реализации Сталин считал допустимым
распоряжаться будущим миллионов своих сограждан. И сейчас есть люди, которые
продолжают говорить: “Мы шли в бой со словами: “За Родину! За Сталина!””
разве можно отрицать, что люди его любили. Нет, отрицать нельзя. Люди
действительно его любили, но он не любил их! Он коварно обманул миллионы,
отождествив себя с социализмом. Вера в социализм была автоматически
перенесена и на него. Это самый парадоксальный случай “затмения” целого
народа. Точнее, утончённого использования колоссальной тяги миллионов людей к
социальной справедливости, счастью, процветанию, в самых циничных целях.
Массовый энтузиазм, героизм, подвижничество служили Сталину для создания
Системы, пульт управления которой был только в его руках. Единодержец
превратил государство в “сталинскую державу”, в которой “историческое
значение” имели лишь его идеи, указания и воля.
Самая высокая политика вне союза с нравственностью – драгоценность фальшивая.
Сталин, будучи жестоким политиком, наполнил ею всё своё существование,
абсолютно не оставив места даже для элементарных нравственных ценностей.
Поэтому человек для диктатора был средством, статической единицей, одним из
необъятной аморфной массы. Преступное пренебрежение моралью жестоко отомстило
“триумфатору”? его историческое поражение было предрешено и стало неизбежным.
Это один из пунктов исторического вердикта.
Триумф Сталина и трагедия народа ярко высветили старую истину, что первой
жертвой несправедливости всегда бывает правда, истина. Сталин, и это,
возможно, его самое страшное преступление, смог деформировать многие великие
идеи и подменить их своими мифами. Истолковав по-своему ленинизм, диктатор
совершил преступление против мысли. Всей своей жизнью и деяниями Сталин
доказал, что ложь – это универсальное зло. Все беды начинаются со лжи.
Насилие, единовластие, бюрократия, догматизм, цезаризм – всё освещалось
ложью. Любой союз с ней всегда грозит бедой. Это другой пункт вердикта.
Во всех преступлениях Сталина участвовали люди, кто попытался использовать
свой шанс совести. У очень многих в той систему отношений, которая была
создана, совесть “застыла”. В результате великий народ позволил загнать
совесть в резервацию, дав возможность Великому Инквизитору долгие годы
творить своё чёрное дело. То, что мы не лишились всего, сохранили веру в
высокие идеалы, оказались способными на покаяние, возрождение и обновление,
не в последнюю очередь зависит от того, что мы освободили свою совесть от пут
постыдной несвободы. Шанс совести существует всегда. Даже когда триумф одного
человека оборачивается трагедией миллионов!
ИСПОЛЬЗУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА
1. Симонов К.М. “Глазами человека моего поколения. Размышления о И.В.
Сталине”. М. 1988 (стр. 37,49,60)
2. “Вторая мировая война. Краткая история”. М. 1984 (стр. 351-354)
3. Жилин П.А. “О войне и военной истории”. М. 1984 (стр. 90-93)
4. “СССР против фашисткой агрессии 1933-1945” (стр. 82-83)
5. Волкогонов Д.А. “Политический портрет И.В. Сталина. Триумф и трагедия” М.
1989 (стр. 17,42,104)
6. Антонов А.В. “Лаврентий Берия. Вожди-Злодеи-Гении”. Краснодар 1993 (стр.
17,22-23,191,200)
Страницы: 1, 2
