«немца»-главнокомандующего" (Барклая де Толли). Уступая общественному мнению,
Александр назначил главнокомандующим популярного старого генерала Кутузова,
который только что с успехом закончил турецкую войну. При продвижении внутрь
России французская армия все более слабела, неся большие потери от военных
действий и от болезней, удаляясь от своих баз и испытывая большие затруднения
в снабжении провиантом и фуражом, так как русское население на пути
продвижения французов уходило вместе с армией в глубь страны и предавало
оставленные места огню и опустошению. Кутузов видел, что дальнейшее отступление
было бы самой разумной тактикой, ибо французская армия непрерывно таяла и
двигалась в глубь чужой необъятной страны навстречу своей погибели. Но
общественное мнение требовало — остановить натиск неприятеля и не отдавать ему
Москвы, поэтому Кутузов увидел себя вынужденным остановиться (в 130 верстах от
Москвы и в 10 верстах от Можайска), чтобы дать неприятелю генеральное
сражение. Сражение это произошло 26 августа 1812 г. при с. Бородине и
отличалось необыкновенным упорством и кровопролитием,— обе стороны понесли
огромные потери; русская армия удержала свои позиции и готовилась возобновить
бой на другой день, но осторожный главнокомандующий дал приказ об
отступлении,— и 2 сентября французы заняли Москву, оставленную русскими
войсками и почти всеми жителями. Наполеон возомнил себя победителем и
обратился к Александру с предложением мира, но не получил никакого ответа.
Между тем в Москве начались пожары, охватившие весь город и способствовавшие
начавшейся деморализации и дезорганизации французской армии; после того как все
найденные в Москве припасы были разграблены, снабжение французской армии
испытывало величайшие затруднения, ибо русские войска перехватывали и
уничтожали французские отряды, посылаемые за провиантом и фуражом. 7 октября
Наполеон дал приказ об отступлении и выехал из Москвы французы сделали попытку
пройти от Москвы к Калуге, чтобы не отступать по старому, разоренному и
опустошенному пути, но в сражении при Малоярославце были отражены и вынуждены
повернуть на старую, смоленскую дорогу. Под ударами русской армии, окруженная
казаками и партизанами французская армия таяла в поспешном отступлении, которое
к началу ноября превратилось уже в беспорядочное бегство. Уже 3 ноября был
издан царский манифест об изъявлении российскому народу благодарности за
избавление отечества от нашествия неприятельского; манифест сообщает, что
неприятель «бежит от Москвы с таким уничижением и страхом, с каким тщеславием и
гордостью приближался к ней. Бежит, оставляя пушки, бросая обозы, подрывая
снаряды свои...— неприятельские силы... главною частию или истреблены, или в
полон взяты. Все единодушно в том содействовали»...
[15]. К концу года почти вся «великая армия» погибла; лишь жалкие
остатки ее перешли границу, а Наполеон умчался во Францию готовить новую армию.
Царский манифест от 25 декабря 1812 г. объявил о полной ликвидации
неприятельского нашествия, при отражении которого «войско, дворянство,
духовенство, купечество, народ, словом, все государственные чины и состояния,
не щадя ни имуществ своих, ни жизни, составили единую душу...»
[16]
3.3 Борьба за освобождение Европы. «Священный Союз».
После уничтожения «великой армии» Александр взял на себя задачу освобождения
Европы от ига Наполеона и двинул свои войска в Германию. Пруссия, а потом и
Австрия примкнули к нему и начали общими силами (в союзе с Англией) борьбу
против Наполеона. В октябре 1813 г. в трехдневной «битве народов» под
Лейпцигом союзники одержали решительную победу над Наполеоном, и 1 января
1814 г. русские войска перешли французскую границу. В марте 1814 г. союзные
войска вступили в Париж; Наполеон постановлением французского сената был
лишен престола, и королевский престол Франции занял Людовик XVIII (брат
казненного революцией Людовика XVI). В мае 1814 г. союзники заключили с
Францией мир, по которому Франция отказалась от своих завоеваний в Европе и
возвратилась к границам 1792 года. Наполеон получил во владение остров Эльбу,
с сохранением титула императора. Европейские государи и дипломаты съехались
на конгресс в Вену для обсуждения и устройства европейских дел после
ликвидации наполеоновских завоеваний. В 1815 г., когда заседания конгресса
еще продолжались, Наполеон вдруг снова появился во Франции, и армия перешла
на его сторону. Союзники снова открыли военные действия, Наполеон был разбит
англичанами и пруссаками при Ватерлоо (в Бельгии) и был отвезен англичанами
на остров св. Елены (в Атлантическом океане), где он умер в 1821 г.
Постановлением Венского конгресса основанное Наполеоном герцогство Варшавское
было присоединено к России, под именем царства Польского; Познань была отдана
Пруссии, а Талиция (включая Тарнопольский округ) — Австрии. Собравшиеся в Вене
монархи заключили, между собой «священный союз» (акт 14-го сентября 1815 г),
который, по замыслу Александра, должен был вносить в международные отношения
начала мира и правды, взаимной помощи, братства и христианской любви. В
действительности этот союз скоро превратился в оплот европейской реакции,
стремившейся к сохранению абсолютизма и подавлявшей все свободолюбивые движения
народов. В течение 1818—1822 гг. собирался ряд конгрессов участников
«священного союза» (в Аахене, Троппау, Лайбахе (Любляне) и Вероне), которые
принимали решения о поддержке вооруженной рукой легитимных правительств
против народных восстаний"[17].
В 1821 г. вспыхнуло восстание в Греции против турецкого владычества, и все
русское общество ожидало, что Александр окажет поддержку единоверным грекам,
но он стал последовательно на точку зрения легитимизма, признал греческое
восстание революцией против законного монарха (турецкого султана!) и отказал
грекам в помощи.
4. ВНУТРЕННЯЯ ПОЛИТИКА В 1815 — 1825 ГГ.
4.1 Изменения в политике.Рост правительственной реакции.
Когда бури военных лет пронеслись, правительство не возвратилось к
деятельности в прежнем направлении.
События этих лет неодинаково подействовали на общество и на правительство: в
первом они вызвали необычайное политическое и нравственное возбуждение;
общество непривычно оживилось, приподнятое великими событиями, в которых ему
пришлось принять такое деятельное участие.
Это возбуждение долго не могло улечься и по возвращении русской армии из-за
границы. Силу этого возбуждения нам трудно теперь себе представить; оно
сообщилось и правительственным сферам, проникло в официальные
правительственные издания. Печатались статьи о политической свободе, о
свободе печати; попечители учебных округов на торжественных заседаниях
управляемых ими заведений произносили речи о политической свободе как о
последнем и прекраснейшем даре Божьем. Частные журналы шли еще дальше: они
прямо печатали статьи под заглавием «О конституции», в которых старались
доказать «доброту представительного учреждения»
[18].
Возбуждение сообщилось и, может быть, даже поддерживалось военными людьми,
возвратившимися из заграничных походов. В офицерских кругах образовывались
общества, в которых читались речи о недостаточности специального военно-
технического образования для военных людей, о необходимости для них чтения,
ученых упражнений общего образования.
Совсем иначе подействовали внешние события на правительство, прежде всего на
самого императора: оно вышло из тревог военных лет с чувством усталости, с
неохотой продолжать преобразовательные начинания первых лет, даже с некоторым
разочарованием в прежних своих политических идеалах.
Различные причины вызвали эту перемену в настроении правительства; из них
одной можно признать оказавшиеся результаты исполненных преобразований. Эти
результаты не оправдали ожиданий, не внесли заметного улучшения в
государственную жизнь, не устранили старых многочисленных злоупотреблений.
Правительство пришло в уныние от этих неудач; притом и внешняя политика
начала оказывать давление на ход внутренних дел.
Внешние события поставили Россию в борьбу с последствиями французской
революции; русское правительство как-то самым ходом дел стало консерватором в
международных отношениях, охранителем законности, следовательно, поборником
восстановления старины. Такое направление из международных отношений
невольно переносилось на внутреннюю политику. Нельзя же было в самом деле
одной рукой поддерживать охранительные начала на Западе, а другой продолжать
преобразовательные предприятия дома.
Внешние дела 1812— 1815 гг. оказали могущественное влияние на ход дел
внутренних; можно даже сказать, что редко когда внешняя политика так изменяла
направление внутренней жизни в России; может быть, это произошло оттого, что
Россия редко переживала такие события, какие испытала в те годы. События эти
очень неодинаково действовали на русское общество и на русское правительство.
В первом они вызвали необыкновенное политическое и нравственное возбуждение.
Русские люди, только что пережившие такие опасности, вышли из них с более
живым ощущением своих сил.
Возбуждение это сказывалось и в литературе, даже официальной; в периодических
официальных изданиях, продолжая прежний тон, с начала царствования
установившийся в печати, встречались статьи о таких вопросах, как свобода
печати и т. п. Еще живее сказывалось это возбуждение в неофициально
периодической литературе; здесь прямо печатались статьи под заглавием «О
конституции», в которых доказывалась «доброта представительных учреждений».
Попечители учебных округов на торжественных актах произносили речи о
политической свободе, называя ее «последним и возвышеннейшим даром Бога»
[19]. Итак, высшие руководители общества, т. е. военно-гражданские,
расположены были к самым широким ожиданиям, надеялись теперь, что правительство
не только предложит, но и расширит свою прежнюю программу.
Между тем правительство относилось уже не по-прежнему к преобразованиям; оно
не расположено было проводить и прежней программы. На правительстве
отразилось то настроение, с которым вышел из пережитых опасностей его глава.
Император Александр очень утомился в эти годы; быстрая смена побед и
поражений нарушила в нем прежнее нравственное равновесие; недаром она 1814
г., возвращаясь из-за границы, привез домой седые волосы.
Пережитые события поселили в правительстве чувство утомления, охлаждения к
энергичной внутренней деятельности, даже некоторое разочарование в прежних
политических идеалах; к тому же ход важнейших событий поставил его в упорную
борьбу с последствиями французской революции, волей или неволей сделал его
представителем консерватизма в международных отношениях, восстановителем и
охранителем законного порядка, основанного на предании старины.
Это охранительное направление из внешней политики необходимо переносилось и
на внутреннюю; нельзя же было в самом деле одной рукой за границей
поддерживать консервативные начала, а дома продолжать преобразовательную,
революционную, как говорили тогда, деятельность.
Как бы отвечая на изменившееся положение дел, правительство слабо продолжало
деятельность прежнего направления; да и эта ослабленная деятельность
сосредоточивалась не на коренных областях России, а на окраинах, находящихся
ближе к Западной Европе; очевидно, путь тяготения внутренней политики также
переместился ближе к западной границе.
После наполеоновских войн Александр 1 еще не сразу стал поклонником
абсолютизма. В значительной мере под его влиянием новый французский король
Людовик XVIII дал своему народу конституционную хартию (хотя и с очень
ограниченным кругом избирателей). Сам Александр, сделавшись после Венского
конгресса «царем польским», дал Польше (в декабре 1815 г.) конституцию,
предоставлявшую законодательную власть в стране польскому сейму. Наместником в
царстве Польском был назначен старый польский генерал Зайончек (бывший
начальником одной из дивизий в армии Наполеона). Польша имела свое
правительство (из 5 министров) и свою особую армию (около 40 тыс.);
командующим польской армией был назначен брат царя, великий князь Константин
(женатый на польской аристократке). В речи при открытии польского сейма в 1818
г. Александр сказал, что «свободные учреждения... совершенно согласуются с
общественным порядком и утверждают истинное благосостояние народов», и заявил о
своем намерении — «благодетельное влияние» «свободных учреждений»
«распространить на все страны, попечению моему вверенные»
[20]. В это время Александр поручил другу своей молодости Новосильцеву
составить план конституции для России, и последний составил «уставную грамоту»,
однако Александр отложил осуществление проекта-Новосильцева.
В 1820 г. произошли события, означавшие конец периода конституционных
колебаний Александра и решительно толкнувшие его в лагерь абсолютизма и
реакции: в Европе это были военные революции в Италии и Испании, а в России
— солдатские волнения в лейб-гвардии Семеновском полку, хотя солдатское
возмущение было вызвано лишь грубостью и жестокостью полкового командира и
направлено лишь против него, Александр усмотрел в «семеновской истории»
последствия революционной агитации, очень встревожился и приказал
раскассировать весь наличный офицерский и солдатский состав полка по другим
армейским частям. После 1820 г. Александр окончательно расстался с
конституционными мечтами своей юности, и Россия вступила в полосу
правительственной реакции и обскурантизма.
Таким образом, правительство во второй половине царствования стало
постепенно отказываться от программы, которая так громко возвещена была в
начале и к осуществлению которой были сделаны такие сильные приступы.
Вследствие этого неодинакового действия одних и тех же событий на
правительство и на общество они, правительство и общество, разошлись между
собою, как никогда не расходились прежде.
Известно, что во вторую половину царствования император очень мало занимался
внутренними делами России, все его внимание постепенно сосредоточилось на
устройстве политического порядка в Польше, на поддержании устройством
Священного союза политического порядка в Западной Европе.
4.2 Аракчеев и Александр 1.
Главным сотрудником Александра в течение всей второй половины его
царствования стал суровый и мрачный временщик, генерал А. А. Аракчеев, в
руках которого сосредоточивалось все гражданское и военное управление, тогда
как сам Александр все более отходил от текущих дел внутреннего управления,
занимаясь преимущественно делами международной политики.
Одно дело внутри государства живо интересовало Александра — это была организация
военных поселений, начальником которых был назначен все тот же Аракчеев.
Главною целью военных поселений было уменьшение расходов казны на содержание
армии. Система военных поселений состояла в том, что некоторые территории,
населенные казенными крестьянами, передавались из гражданского ведомства в
военное; они освобождались от обычных податей и повинностей и зато должны были
из состава населения комплектовать и содержать определенные воинские части;
семейные солдаты должны были составлять коренное население волости: у них по
квартирам распределялись холостые солдаты, которые работали у хозяев как
батраки и взамен заработной платы получали от них полное содержание.
Правительство заботилось об улучшении материального положения военных
«поселян», давало им скот, инвентарь, ссуды и пособия, но вся жизнь их была
скована строгими правилами военной дисциплины и находилась под непрестанным
надзором начальства, и потому население (как и общество) относилось с
ненавистью к этой системе и считало ее худшим видом крепостного права. Военные
поселения при Александре 1 получили широкое развитие: к 1820 г. корпус военных
поселений состоял из 90 батальонов пехоты в Новгородской губернии и 36
батальонов пехоты и около 250 эскадронов кавалерии в украинских поселениях
[21].
В 1816—1819 гг. было произведено освобождение крепостных крестьян в
Прибалтийском крае, но условия реформы не соответствовали интересам крестьян,
ибо вся земля оставалась в собственности помещиков. «Учреждение» для
эстляндских крестьян, изданное в 1816 году, гласило, что «эстляндское
рыцарство, отрекаясь от всех доселе принадлежащих ему крепостных наследственных
прав на крестьян, предоставляет себе токмо право собственности на земли».
Однако в этом «токмо» заключалось весьма многое! Крестьяне, сделавшись лично
свободными, но не получив никаких земельных наделов, попали в полную
экономическую зависимость от помещиков и должны были превратиться или в
арендаторов помещичьей земли, или в батраков в помещичьих хозяйствах. На таких
же условиях были «освобождены» в 1817 г. крестьяне Кур-ляндской губернии, а в
1819 г.— крестьяне в Лифляндской губернии и на о. Эзеле
[22].
В области культуры и просвещения последние годы Александрова царствования
характеризовались попытками привлечения религии на службу реакции и
обскурантизма. В 1817 г. было учреждено Министерство духовных дел и народного
просвещения (с князем А. Н. Голицыным во главе), которому было поручено
заботиться о том, «дабы христианское благочестие было всегда основанием
истинного просвещения»[23]. Сам
князь Голицын был человек религиозный, культурный и гуманный, но его помощники
(как пресловутые Магницкий и Рунич, попечители Казанского и Петербургского
учебных округов) — ханжи, лицемеры и карьеристы — взялись насаждать
«христианское благочестие» путем злобных преследований всяких проявлений
«безбожия» и «вольнодумства»; эта политика повела к разгрому свободной науки в
университетах[24].