причиняемого государственным или общественным интересам или охраняемым
законом правам и интересам граждан, формулируется совершенно одинаково
при описании в кодексе трех составов должностных преступлений –
должностного злоупотребления, превышения власти или служебных
полномочий и халатности. Однако применительно к каждому виду
перечисленных преступлений используется данное понятие неодинаково.
Внешне составы преступлений не отличаются и обозначаются одинаковыми
терминами, а содержание понятия существенного вреда при умышленном
преступлении (должностном злоупотреблении и превышении власти) и
неосторожном преступлении (халатности) различно. Так при должностном
злоупотреблении причинение ущерба государству судебная практика
признает обычно существенным вредом, а причинение этого же ущерба по
неосторожности в результате халатности рассматривается как
дисциплинарный проступок. Помимо этого, содержание понятия
существенного вреда при халатности, должностном злоупотреблении или
превышении власти различно и по формальным основаниям, так как
последние два состава предусматривают и более тяжкие правовые
последствия. В связи с этим ученые верно резюмируют, что содержание
анализируемого понятия, обозначаемого одним и тем же термином, зависит
от характера должностного преступления и степень существенного вреда
оценивается в каждом конкретном случае исходя из умысла виновного,
общественной опасности совершенного им деяния и того ущерба, который
был нанесен государству, общественной организации, интересам отдельных
граждан'.
Как и любая иная сфера общественной жизни, юриспруденция не может
обойтись без особой терминологии, которая специально выработана
законодателем для регулирования общественных отношений. Специальные
юридические термины, как правило, лаконично и относительно точно
обозначают понятие, применяемое в юриспруденции («истец», «судимость»,
«неустойка», «дознание» и т. д.). Многие из них по-своему изящны.
В законодательном тексте немало таких специальных юридических
терминов, значение которых не всегда можно объяснить исключительно с
лингвистических позиций. Мы уже приводили в качестве примера термин
«юридическое лицо». Ведь по буквальному смыслу слово «лицо» относится к
личности, а не к какой-либо организации, ассоциации. Однако
употребление подобных терминов оправданно, необходимо, ибо с точки
зрения их практического конвенционального использования они обладают
преимущества- ми, однозначно определяя конкретные юридические понятия.
Следует иметь в виду и многовековую традицию их использования.
Специальных юридических терминов в законодательстве не так много.
Применяются они для обозначения особых понятий и только в
юриспруденции. Как правило, специальный юридический термин создается
законодателем, когда в общелитературном языке нет подходящего слова для
обозначения соответствующего понятия. Зачастую специальные термины
заимствуются из римского права или из иных развитых правовых систем
(«акцепт», «виндикация», «контрабанда» и т. д.). Но в основном они
образуются из корней отечественного языка («преступление, «дознание»,
«суд», «закон»).
Несмотря на то, что число специальных юридических терминов не так
велико, они довольно часто употребляются в законодательстве. Например,
в кодификационных актах по вопросам судоустройства, уголовного и
гражданского права и процесса термин «закон» используется 421 раз,
«законодательство» – 205, «преступление» – 454, «приговор» – 198,
«прокурор» – 255 раз. Среди актов, взятых на государственный учет
термин «суд» употребляется в 4,5 тыс. актах, «прокуратура» – в 2 тыс.
актах, «юридическое лицо» – в 116 актах.
Многие термины, которые были созданы законодателем и
первоначально являлись чисто юридическими, в дальнейшем широко
распространились в быту, в художественной литературе, активно
применяются за пределами юриспруденции («преступник», «закон»,
«алименты» и т. д.). Они перестали быть собственно юридическими,
превратились в обыденные.
В нормативных актах употребляется много терминов, заимствованных
из различных областей науки, техники, искусства, а также
профессионализмы. В литературе за ними закрепилось наименование
«технические термины» (например, «диапозитив», «микрофарада»,
«фонограмма»). В процессе применения норм права в различных сферах
общественной жизни без специальных технических терминов обойтись
зачастую невозможно. Необходимо придерживаться правила, что технические
термины употребляются в том смысле, который закреплен за ними в
соответствующей отрасли знания.
Специальные юридические и технические термины весьма удобны:
однозначно обозначают нужное понятие, содействуют более четкому
изложению нормативных предписаний, способствуя тем самым более
правильному пони- манию и применению последних. Иначе говоря, они
максимально уплотняют словесную информацию, экономят средства передачи
законодательной мысли. С помощью таких терминов могут быть достигнуты
однозначность, семантическая конкретность, полнота юридических
формулировок. Едва ли целесообразно заменять специальные термины
развернутыми описательными выражениями, поскольку это привело бы к
громоздкости нормативных актов, затрудняло бы их применение.
Разумеется, употреблять специальные термины следует в пределах
смысловой и информационной необходимости, не перегружая ими нормативные
акты. Применение такого рода терминов уместно в актах специального
назначения, для ограниченного круга специалистов и неуместно в актах,
которые рассчитаны на широкие круги граждан.
Можно также выделить термины точного значения и термины,
выражающие оценочные понятия. Смысл первых полностью зависит от закона
и определяется им. Фактические обстоятельства рассматриваемого дела на
их содержание не влияют (пенсия, развод, выселение, безбилетный проезд
и др.). Обозначая то или иное понятие, они отражают объективные связи
действительности, и роль органа, применяющего нормы права с такими
терминами, сводится к тому, чтобы уяснить их содержание, констатировать
соответствие признаков обозначаемых ими понятий и определенного факта,
события. Значение терминов, обозначающих оценочные понятия, связано с
конкретными обстоятельствами рассматриваемого дела, зависит от них
(существенный вред, значительный ущерб и т. д.). Посредством таких
терминов правоприменительный орган должен не просто констатировать, но
и оценить соответствие признаков того или иного рассматриваемого факта,
события и признаков соответствующего оценочного понятия. В пределах,
очерченных законом, правоприменитель, в сущности, сам формулирует
содержание оценочного понятия, причем конкретные признаки его
содержания каждый раз определяются в зависимости от признаков
рассматриваемого случая.
В законодательстве немало терминов, обозначающих оценочные
понятия. Нельзя сочинить правила, пригодные на все случаи жизни, для
сложных и разнообразных жизненных отношений. Оценочные понятия помогают
правильно учитывать социально-политическую обстановку, конкретные
обстоятельства, создают почву для правовой инициативы,
самостоятельности, творческого подхода к осуществлению права.
3.Научно-техническая терминология и другие техницизмы,
употребляемые в законе
В каждом из современных развитых языков имеются многие тысячи
специализированных терминов, которые берутся из различных областей
знания: техники, науки и других специализированных сфер. Их число даже
превышает число слов общелитературного языка и продолжает расти. Многие
из них попадают в законодательство. Именно в нормативных актах,
регулирующих эти сферы отношений, число специализированных терминов
особенно велико. Наиболее часто такие термины встречаются в
ведомственных актах и в актах, издаваемых самими предприятиями,
объединениями. Все больше проникают они и в правительственные, даже в
законодательные акты. Очень интенсивно растет их численность в
международно-правовых актах, например, в актах, регулирующих морские,
транспортные отношения.
Технический, медицинский, географический или иной
специализированный термин, попав в нормативно-правовой акт, как
правило, не становится собственно юридическим. И лишь в некоторых
случаях он приобретает специальную юридическую функцию. Так, термины
«тяжкое телесное повреждение», «легкое телесное повреждение» и им
подобные возникли на основе медицинской терминологии. Но в уголовном
законодательстве им было придано определенное, очень четкое юридическое
содержание. Они были использованы для обозначения вполне определенных
составов преступлений, влекущих те или иные юридические последствия.
Вместе с тем такие заимствованные термины сохраняют и некоторое
медицинское или иное специальное значение в той сфере общественных
отношений, в которой они возникли. И все же юридическая функция такого
трансформированного законодательством термина становится преобладающей,
в том числе для его употребления в исходной сфере общественных
отношений. Бывают и такие термины, которые, попав в законодательство из
других специальных сфер и став сугубо юридическими, утрачивают свое
первоначальное значение.
Однако наиболее типичен вариант, рассмотренный выше:
специализированный термин, хотя и попадает в законодательство, тем не
менее сохраняет полностью свое исходное значение, продолжая
использоваться для обозначения неюридического понятия, преимущественно
специалистами той сферы отношений или знаний, из которой он попал в
законодательство. В качестве примера назовем термины «гербициды»,
«эпизоотия», «гигакалория», «киловатт-час». Именно они-то и составляют
подавляющую часть терминологии современных нормативно-правовых актов,
именно их число здесь растет наиболее бурно.
Но если такие термины, даже попав в закон или другой нормативно-
правовой акт, не становятся собственно юридическими терминами, то
представляют ли они достаточный интерес для юриста? Да, представляют, и
весьма существенный.
Огромное число терминов, неизвестных юристам, большинству других
должностных лиц и гражданам, существенно усложняет языковую форму
многих современных нормативно-правовых актов, тем более, что помимо
узко- специальных в них все шире используются другие мало- известные
слова, а также сокращения, формулы и тому подобные технизированные
элементы словесно-знаковой, языковой формы права. В результате эти акты
трудно понять не только гражданам, но и специалистам-юристам. Число
труднодоступных для понимания актов, особенно на ведомственном и
локальном уровнях, весьма велико.
Иногда говорят, что это не может отрицательно влиять на
эффективность права, ибо такие акты рассчитаны на специализированных
исполнителей, для которых они вполне понятны. Однако с этим вряд ли
можно согласиться.
Как правило, такие акты могут быть правильно поняты лишь теми
должностными лицами, которые имеют специальное образование
(техническое, медицинское и т. п.). Но ведь помимо них к реализации
этих актов имеют отношение обычно многие иные люди: представители
общественности, рабочие, другие граждане.
Одним из источников напрасного усложнения нормативных текстов и
их терминологии являются технизированные сокращения. Они часто имеют
действительно терминологический характер (например, сокращения,
обозначающие марки машин, горючего, цемента). Но очень часто это –
всего лишь дань моде или профессиональные, ведомственные и иные
жаргонизмы, а то и просто новообразования разработчиков. На наш взгляд,
такие сокращения в нормативных актах, в принципе, употреблять не
следует, за исключением общеизвестных или официально установленных
законодателем (например, название марки машины). А эти сокращения нужно
помещать в таком контексте, из которого ясно бы следовало, что речь
идет именно о марке машины, материала и т. д. Однако и в этом случае
хотя бы в одном месте акта (где сокращение приводится впервые) следует
давать его официальную расшифровку.
Бывают случаи, когда малоизвестные или невестные широкому
читателю научные, технические термины приходится употреблять в акте что
они употреблялись в международных стандартах. Тогда уместно в том же
акте расшифровать малоизвестный термин. Так особенно актуально, если
для обозначения к понятий, явлений, предметов наряду с национальной
имеется и единая международная терминология в наименованиях всех видов
животных, растений, многих медицинских, фармацевтических понятий). Есть
и другие, менее распространенные, причины, обусловливающие рост безо
всякой на то необходимости количества технических терминов в
нормативных актах, а равно ненужных их суррогатов,
Наиболее целесообразным представляется наименование этого понятия
(явления, предмета) в русскоязычном акте по-русски с указанием в
скобках его единого международного наименования (например, наименование
особо охраняемых животных и растений в экологическом законодательстве).
Этим обеспечивается максимальная точность и доступность термина.
Последовательное проведение в жизнь рассмотренных выше несложных
правил могло бы стать важным средством борьбы с не всегда обоснованным
усложнением языковой формы права, с злоупотреблением научно-
техническими, а главное, наукообразными терминами и другими
техницизмами. Но в этих же целях возможны и некоторые иные
организационно-правовые меры. Одной из них является стандартизация
научно-технических и других специализированных терминов
Под влиянием НТП в форме изложения правовых предписаний
появляются различного рода таблицы, схемы, образцы, чертежи, рисунки,
формулы, знаки, географические карты и т. п. Чаще всего они
употребляются в технико-юридических ведомственных и локальных актах. Но
и в законах и правительственных актах они тоже – не редкое исключение.
Все шире используются они в актах, регулирующих экономико-
организационные отношения (планирование, внутренний хозрасчет),
регламентирующих различные денежные выплаты; в актах, для реализации
которых требуется выполнять достаточно сложные расчеты .
Большинство таких сравнительно новых нормативных компонентов
связано с более интенсивным использованием в правовом регулировании
технических и других естественных наук. Но некоторые производны от
развития юридической науки и законодательной техники. Так, весьма
широко распространенная табличная форма изложения части нормативного
текста, использование различного рода графиков, перечней в изложении
нормативных предписаний часто объясняются именно этим. Такая форма
позволяет повысить точность, ясность, компактность изложения
нормативного материала, усилить формальную определенность акта. При
очень небольшом объеме такая, форма дает ясную и наглядную информацию в
размере налогообложения фонда оплаты труда.
В ряде случаев чертежи, схемы и рисунки служат в качестве
официального пояснения к словесным формулировкам нормативных
предписаний, содержащихся в тех же нормативных актах., Они обязательны
для всех органов, применяющих эти предписания, и незаменимы для
правильного их истолкования. Но, пожалуй; еще чаще чертежи, схемы,
рисунки являются основными компонента- ми содержащихся в акте
предписаний, выполняя важную нагрузку при изложении смысла правовых
норм, причем здесь словесный текст предписаний может служить пояснением
к этим чертежам, схемам, рисункам или формулам. Такие технико-
юридические части нормативного текста могут быть составной частью
диспозиции нормативного предписания, но иногда с их помощью
формулируются и некоторые сложные гипотезы правовых норм. Очень часто
текст предписания не может быть правильно понят без обращения к
чертежу, схеме, рисунку.
Многочисленные примеры разнообразного использования новых
компонентов изложения нормативных предписаний содержатся в большинстве
крупных сборников нормативных актов по технике безопасности и по
некоторым иным видам производственной деятельности. В тексте
нормативных актов зачастую уже не повторяется содержание, заложенное в
чертежи, схемы или рисунки, различного рода знаки и символы, а лишь
имеются отсылки к этим чертежам, знакам, схемам и рисункам. Более того,
иногда знак сам по себе служит условным символом целого нормативного
