Несмотря на то что парапсихология в своем длительном развитии опиралась на изучение пси-явлений у отдельных одаренных личностей (в каждое время их называли по-разному: медиумы, психики, сенсити-вы, феномены, экстрасенсы), тем не менее укреплялось желание исследовать обычных людей, не отличавшихся исключительными способностями, и проводить эксперименты в лаборатории на стандартном оборудовании с большим контингентом людей. Такие подходы одобрялись, поскольку их проведение способствовало большей доказательности, расширяло границы применимости, способствовало накоплению убедительного статистического материала. Как уже отмечалось выше (ч. III, гл. 2), критические замечания оппонентов были правильно восприняты парапсихологами.
Их эксперименты стали выполняться на основе современной автоматизированной техники и ЭВМ, позволивших проводить необходимую рандомизацию, повысить точность оценки ответов, ускорить обработку экспериментальных данных и надежность проведения всего опыта. Однако критические замечания и требования оппонентов продолжались даже и при таком высоком уровне проводимых исследований.
В этом отношении особенно показательными были три фундаментальных исследования пси-явлений: по изучению предвидения (512— 514), психокинеза и дальновидения (515, 516). В опытах X. Шмидта на протяжении почти двух десятилетий изучалась способность людей предвидеть события случайного процесса — радиоактивного распада элементов. С этой целью использовался высокоскоростной генератор случайных событий, построенный с использованием стронция-90 в качестве радиоактивного источника. Его излучение запускало электронное устройство, которое в случайном порядке включало на приборной панели перед испытуемым электрические лампочки четырех цветов. Задача испытуемого состояла в том, чтобы указать, какого цвета лампочка загорится, для чего он заранее должен был нажать на кнопку соответствующего цвета.
Если цвет нажатой кнопки соответствовал цвету загоревшейся лампочки, то это считалось „попаданием", а в противном случае попытка была неудачной.
В первом опыте с участием трех лиц общее число попыток составило 63 066 и было отмечено 16 458 попаданий, что на 691,5 случаев больше среднего случайного ожидания; при этом вероятность, что такой результат получится случайно, равнялась 2-10~9. Во втором опыте из 20 тыс. попыток превышение над случайностью было на 401 попадание больше, что соответствовало случайному шансу с вероятностью 10~10. Эти и другие опыты X. Шмидта вновь подверглись критике, и тогда он, учитывая эти замечания, создал новое устройство 250 с генератором случайных событий, в котором использовалась ЭВМ с 1 млн операций в секунду, работающая по программам, алгоритм которых запускается с помощью определенных кодовых чисел, зада-.ваемых проверяющими лицами независимо от X. Шмидта (517).
Анализ всех 322 экспериментов, проведенных X. Шмидтом и его последователями с генераторами случайных событий с 1969 по 1984 г., включал данные 30 исследователей (56 сообщений). Из них 71 опыт (21%) был на уровне 5%-ной значимости, комбинированная биноминальная вероятность составляла 5,4-Ю"43, а если исключить данные X. Шмидта и Р. Джана, то она была меньше 425-10"7.
Ученые лаборатории аномальных явлений Принстонского университета с 1979 г. провели исследования по большой программе изучения экстрасенсорных способностей людей (516). Она включала в себя серии оригинальных экспериментов, выполненных на высоком научном уровне: с оптическим интерферометром Фабри—Перо, термисторным мостом, упругим тензодатчиком, с генераторами случайных событий, механическим прибором для изучения психокинеза и т. д. Во всех экспериментах испытуемые должны были попытаться изменить данные опытов так, чтобы они отличались от нормального дрейфа, идущего без вмешательства чзловека, или изменить вероятностное распределение событий по сравнению со стандартным.
Кроме того, эти ученые проводили эксперименты по дальновидению, для чего один из участников опыта находился на большом удалении в США или был в
Европе, а перцепиент находился в лаборатории и письменно или устно обрисовывал обстановку, в которой находился второй участник. Результаты экспериментов были обработаны с помощью оригинальных методик и оказались статистически значимыми. Вероятность случайного „попадания" равнялась 13-
Ю"11- В опытах по предвидению с генераторами случайных событий участвовало
47 операторов, было проведено 290 экспериментальных серий с общим числом попыток в 2,5 млн раз. Во всех опытах получены статистически достоверные результаты.
Выполненная программа является одним из самых фундаментальных исследований в мире по подтверждению реальности экстрасенсорных способностей у обычных людей. На основе проведенных экспериментов ученые развивают свою концепцию связи сознания человека с окружающей средой, где под сознанием понимаются все психофизиологические и психические процессы и состояния — познание, интуиция, инстинктивные действия, эмоции и т. д., а единицей обмена любой реальности является информация.
В последнее десятилетие был развит еще один оригинальный метод изучения пси- явлений, так называемый метод общего поля (МОП) (518). Он состоит в том, что у испытуемого создается на глазах гомогенное зрительное поле за счет того, что глаза закрыты пластмассовыми полусферами от мяча для игры в настольный теннис с ватой по
10*
251 краям. Испытуемый находится в кресле или постели, лицо его освещается белым или красным светом, а через микрофоны в ушах подается приятное звучание музыки, что создает впечатление у испытуемого „погружения в море света" и вызывает состояние расслабления. В соседней комнате индуктор вскрывает конверт, содержащий картину - мишень, смотрит на нее в течение 15 мин.
Затем испытуемому дают четыре картинки и просят указать соответствие каждой из них виденному в состоянии МОП. С момента введения МОП в 1974 г. было проведено 42 опубликованных эксперимента, в 19 из которых (45%) получены достоверные доказательства дистанционной передачи информации при 5%-ном уровне значимости, а в 26 из 36 опытов (72%) результаты превышали случайное ожидание (519).
Все, что кратко изложено выше, и многие другие исследования по экстрасенсорике, на которых мы не остановились, подверглись тщательному критическому анализу на страницах журнала „Поведение и науки о мозге"
(521). Открытое обсуждение показало, что проведенные парапсихологические исследования до сих пор не внушают доверия оппонентам и вызывают их критические замечания. Критики стремятся показать, что в парапсихологии до настоящего времени нет, во-первых, безупречных фактов, на которые можно опереться, во-вторых, ни особой методологии, ни принципов и законов или основополагающих понятий и, в-третьих, что пси-явления рассматриваются ими просто как аномальные явления. По их мнению, лабораторные исследования пси- явлений показывают существование очень малых пси-эффектов, не оказывающих практически влияние на осуществление физиологических функций, реактивность или поведение человека в обыденной жизни. А некоторые оппоненты бездоказательно по-прежнему считают, что парапсихология уводит науку от реального мира в потусторонний, разрывая на части дух (психику) и тело
(сому).
Если внимательно изучить все возражения оппонентов и отбросить совершенно необоснованные обвинения парапсихологов в спиритизме и погружении в иррациональное (постмортальные явления, предсмертные состояния и трансцендентные явления), то в конечном итоге становится ясным, что на сегодня спор между сторонниками и противниками парапсихологии идет о следующем. Во-первых, остро стоит вопрос о том, что является действующим агентом в пси-явлениях; во-вторых, не ясно, откуда берется энергия при проявлении пси-феноменов и, в-третьих, каков канал коммуникации, т. е. способ передачи информации или воздействия между организмами или между ними и средой. Как было отмечено ранее, в работах отечественных и зарубежных ученых сделаны серьезные попытки ответить на все вопросы, поставленные оппонентами, но, как мы видели, они требуют смены существующей научной парадигмы.
252
Сложившаяся веками в науке привычная для нас физиче екая картина мира
предполагает существование отдельных объекте! которые связываются между
собой лишь тогда, когда между ниг имеет место механическое взаимодействие
или взаимодействие с мощью поля. На принципе дискретности основывается и
понимав работы мозга.
Такому принципу дискретности противостоит физика микро! ра, согласно
которой элементарные частицы — не только корпускуля] ные, но и волновые
образования. Частица, обладающая волновыа признаками, теряет свойство
четкой локальности: она может сущес1 вовать во всей Вселенной.
Выдвинута гипотеза о возможном существовании микрообъе! тов одновременно в
различных частях пространства. В этом не восп[ нимаемом нами микромире мы
еще можем допустить такую стрг ность, как пребывание каждого из его
элементов во многих точкз Вселенной.
Другое дело — окружающие нас макрообъекты, В отношении ни$ у нас есть
личный опыт, требующий от нас полной определенности О1 носительно
местоположения предметов в пространстве. Если этот стс стоит в кабинете, то
он не может находиться в спальне, в столовс и так далее. Что же касается
пребывания этого стола вне Земли, в р*
1 Европейская психологическая наука уже ассимилировала многие вое ные
методы. В частности, это относится к теории и практике развития воли. С»
например, книгу К. АазароЦ "ТЬе Ас! оГ УШ", вошедшую в основной теоре ский
фонд гуманистической психологии.
30
личных точках пространства, то возможность такого пребывания полностью
исключена.
Однако находятся физики, которые утверждают, что и макрообъекты являют
собой волновые структуры и могут пребывать одновременно в любой точке
мироздания. При этом допускается, что в определенной точке пространства
этой волны больше, чем в других: стол, который стоит в кабинете, пребывает
и везде, только в кабинете его больше. -
Гипотеза нелокальности макрообъектов нашла свое подтверждение в голографии.
С ее помощью можно получить целостное объемное изображение объекта. Методом
специальной съемки сначала можно получить фотопластинку, на которой
изображены полосы и пятна, не имеющие ничего общего с фотографируемым
объектом. Если же такую пластинку поставить под луч лазера, то невдалеке от
нее в пространстве появится объемное изображение объекта: его в отличие от
фотографии можно обойти со всех сторон и рассмотреть все его точки. Если ее
разбить и взять только половину, то предмет все равно будет воспроизведен в
пространстве, только с меньшей отчетливостью. Даже маленького кусочка такой
пластинки, помещенного под лазерный луч, вполне достаточно, чтобы в
пространстве появилось объемное изображение предмета.
Физики полагают, что голограмма объекта — стоячая световая волна.
Допускается возможным распространить голо графический принцип на область
макрообъектов и рассматривать каждый предмет как волновую структуру
(стоячую волну), подобную оптической го-ло_гр,амме.
Р. Ф. Авраменко и В. И. Николаева (309) рассмотрели такую модель мира, в
которой он являет собой гигантскую голографическую пластинку. Эта модель
оказывается приемлемой, если допустить (это допущение реально), что
Вселенная имеет форму гиперсферы, где каждый предмет, будучи стоячей волной
и находясь в определенном месте пространства, одновременно находится во
всех точках Вселенной (309).
Голографическое представление мира и в особенности принцип нелокальности
имеют глубокий мировоззренческий и методологический смысл. Если все объекты
Вселенной находятся (в скрытой от наблюдателя волновой форме) в любой точке
пространства, значит, явления ясновидения и дальновидения объяснимы:
достаточно обеспечить в данной точке пространства Необходимую фокусировку,
которая позволила бы наблюдателю обнаруживать скрытые в каждой точке
волновые структуры объектов, находящихся на большом от него расстоянии. >
Такое явление, как мгновенное узнавание, нельзя понять, если ограничить
себя представлением о мозге как просто о множестве системно организованных
клеток.
Действительно, я взглянул на человека и сразу узнал в нем своего
31знакомого. Почему попавшее на сетчатку и в мозг впечатление от этот.;
человека попало именно в ту ячейку памяти, в которой хранился ещ образ?
Такая скорость процесса опознания исключает последователь. ный перебор
ячеек памяти. Феномен мгновенного узнавания подск», зывает, что между той
инстанцией, в которую пришло впечатление, и той, в которой хранился образ,
существует такое взаимодействие, ко: торое позволяет извлечь материал
памяти без его последовательного поиска. А это, в свою очередь,
предполагает наличие между этими инстанциями взаимодействия по принципу
внутримозгового радио.
Видимо, в клетках (и молекулах) мозга существуют такие процессы, которые
обеспечивают дистанционные взаимодействия между различными системами мозга.
Допустимо, что эти же процессы могут оказаться основой взаимодействия мозга
с внешним миром и, в частности, с мозгом других людей. О том, что такого
рода процессы реальны, говорят исследования, направленные на использование
квантовой механики при анализе работы мозговых клеток и их систем: в мозге
человека разыгрываются и к в антово механические процессы.
Известное и физиологии и кибернетике представление, что образ объекта
кодируется с помощью двоичного состояния нервных клеток (возбужденного и
заторможенного), ныне не может считаться удовлетворительным: каждая клетка
воспринимающих корковых полей способна к отображению различньгх качеств
предметов — цвета, звука, пространственных очертаний и т, п. ,
Предметы внешнего мира могут быть рассмотрены по своим пространственным
свойствам как системы искривлений, или, говоря на волновом языке физики,
как некоторые системы распределения амплитуд. Отсюда гипотеза о том, что
построение пространственных свойств объекта при восприятии может быть
рассмотрено как процесс возникновения некоторой стоячей волны, подобной
висящему в воздухе голографическому изображению. Распределение амплитуд в
этой вол не-восприятии соответствует кривизне отображаемого объекта.
Человек действует в определенном физическом мире, свойства которого, его
глубинная структура не могут не оказывать определяющего влияния на формы
его психической активности, в частности на процессы восприятия. Если
Вселенная — гигантская топографическая и к в антово механическая система,
то и психика (отраженный мир),^ регулирующая поведение человека и животных,
видимо, должна содер-жать ^ себе элементы голографии, имеющей квантов о-
волновую при-родуЛ/
Если принять эту точку зрения, то информационные записи на соответствующих
молекулах в нервных клетках целесообразно рассма ривать как совокупность
голограмм, каждая из которых, не буд еще образом объекта, являет собой
основу для возникновения об за: образ может возникнуть при прохождении
через записи-гологр мы некоторого специального подсвечивания, подобно тому
как с п 32
мощью лазерного луча подсвечивается пластинка в оптической голографии.
Отсюда понятно, почему на уровне молекул и осуществленного с их помощью
кодирования не может быть прямой адекватности кодовой записи и отражаемого
в этой записи объекта. Если сопоставить воссоздаваемый с помощью голограмм
объект с той голографической записью, которая имеет место на
голографической пластинке, то также не будет никакого видимого соответствия
между объектом и способом его кодирования. Вместе с тем само
голографическое изображение, возникающее при просвечивании голограммы
лазерным лучом, обнаруживает полное совпадение своих пространственных
особенностей с особенностями отображаемого объекта.
Предлагаемая квантово-волновая гипотеза не только имеет под собой основу в
современном естествознании (332). Она имеет и определенный общенаучный
смысл, поскольку в этой гипотезе на конкретно-научном уровне решается
вопрос об адекватности в норме психического отражения своему объекту.
Для преодоления концепции изоморфизма в понимании процесса отражения мозгом
объекта необходимо преодолеть тот принципиальный иероглифизм, который имеет
место в отношении проблемы биоинформации.
Преодолеть же иероглифизм не так просто. Если, например, сопоставить
генетический код, выраженный на языке молекул, то между этим кодом и
пространственными особенностями кодируемого организма (формой головы, ушей
и т. д.) нельзя найти никакого сходства. Между элементами пространственной
структуры организма и элементами генетического кода можно найти лишь
изоморфные отношения. Если рассматривать наиболее изученный молекулярный
уровень кодирования информации в живых системах, то указанный изоморфизм
может рассматриваться как некий общий принцип современной биологии.
Развиваемая здесь волновая (голографическая) точка зрения позволяет указать
на тот фундаментальный уровень живой материи, на котором приобретает
совершенно конкретный естественнонаучный смысл общенаучный принцип прямой
адекватности образа отображаемому объекту. Таким образом, основанная на
представлениях современной физики гипотеза квантово-волнового кодирования
образа, осуществляемого с помощью мозга, позволяет преодолеть барьер
изоморфизма и иероглифизма в современной биологии. Здесь необходимо еще раз
вспомнить о единстве информационных процессов в жизни и психике.
Однако конкретная реализации указанного физического подхода в психологии
связана с очень большими трудностями: психологическая регуляция
деятельности не есть лишь воспроизведение совокупности отображенных
объектов, но включает в себя построение моделей 2 Зак. 987
таких объектов или их совокупностей, которые не воспринш ранее человеком.
Иначе говоря, процесс информационного моде вания мира как процесс,
регулирующий деятельность, должен б] процессом творческим.
С точки зрения волновой психофизики это означает, что пост енная с помощью
мозга волновая модель объекта должна иметь ную связь с соответствующей
голографической записью в нейрою То есть должен быть механизм, который,
преобразуя эту запись в ответствии с поставленной целью, изменял бы в
нужном направлена!! структуру модели. Кроме того, должна быть такая
регулирующая к станция, которая могла бы сопоставлять измененную модель с
целв и прекращать процесс (при достижении цели) или продолжать его нужном
направлении.
Когда рассматривается возможный способ физического кода] вания образов и
моделей как проявлений психической деятельное то не нужно понимать, что их
состав ограничивается лишь чисто прв»| странственными структурами, лишь
картинками объектов. В струк!$| ру моделирующих процессов входит
функционирование связей и о*| ношений. Волновой язык должен рассматриваться
и как язык кодирй| вания связей и отношений, входящих в структуру
моделирующих пр^ цессов.
Иерархия осуществленных на этом языке голографических 3! сей должна
соответствовать нейропсихолотческой карте мозга. В карте имеются зоны,
связанные с непосредственным восприятием, ш ются и более высокие уровни,
которые обеспечивают процесс устан( ления отношений между объектами.
Существуют и еще более высо! уровни, связанные с планированием
преобразования внешней ере? с формированием цели, ее кодированием и
динамикой. Все эти уров! должны иметь свою модификацию волновой записи.
Реализация топографического принципа предполагает, однако, работку и анализ
ряда сложнейших проблем, связанных с функцио! рованием мозга как органа,
регулирующего поведение животных и ловека.
Но прежде всего необходимо доказать волновой характер вые! психических
процессов человека и главным образом таких специе ческих человеческих видов
деятельности, как мышление и связан! с ним волновые процессы.
В этой связи большой интерес представляет идея резонансных явз ний в
центральной нервной системе (330, 320), Согласно точке эре! А. А.
Ухтомского, резонансные взаимодействия между различи! нервными центрами
формируются в процессе отражения мозгом о) Жающей действительности.
Эта идея резонансных процессов в нервной системе, развивав» замечательным
русским физиологом, позволяет предположить, между составными частями
системы интеллектуальной саморегуш 34
осуществляются информационные взаимодействия, по типу близкие к
резонансным. Для доказательства гипотезы резонансного управления в системе
интеллектуальной саморегуляции целесообразно проанализировать временные
параметры высших психических процессов. Среди этих процессов наиболее
измеряемыми оказываются различные компоненты речевой деятельности.
Думается, что анализ времени осуществления высших проявлений речевых
автоматизмов и сопоставление этого времени с временем реакции позволят
выявить резонансный характер актуализации речевых единиц и тем самым
приблизиться к пониманию волновой основы высших психических процессов.
С точки зрения методики, позволяющей выявить волновые (резонансные)
взаимодействия, большой интерес представляет деятельность синхронного
переводчика. Эта деятельность предполагает высшую форму речевого общения,
высшее владение речевыми автоматизмами. Синхронный переводчик осуществляет
перевод с одного языка на другой со скоростью, близкой к скорости того
процесса громкой речи, которая осуществляется при обычном разговоре.
Для того чтобы такая скорость речевой деятельности была возможна,
синхронному переводчику необходимо актуализировать слова и грамматические
структуры того языка, на который он должен переводить, почти одновременно
со словами и грамматическими структурами того языка, с которого этот
перевод осуществляется.
С точки зрения организации психологического эксперимента, демонстрирующего
волновую природу психологического кодирования, целесообразно вычленить
некоторые существенные компоненты синхронного перевода и затем подвергнуть
их лабораторному экспериментальному анализу. Интересно проследить,
например, с какой скоростью актуализируются соответствующие русские слова,
если произносятся слова иностранные. Для получения более четких
экспериментальных результатов целесообразно организовать опыты таким
образом, чтобы каждое подаваемое слово было бы случайным. В противном
случае у переводчика может возникнуть установка на появление слова,
относящегося к ограниченной лексической группе. Каждое подаваемое слово
должно быть адресовано ко всему словарному запасу переводчика. Именно в
этом случае может возникнуть ситуация актуализации элемента опыта из
практически бесконечного числа элементов. Такой эксперимент по исследованию
речевой деятельности может быть сопоставлен с классическими экспериментами
по скорости реакции.
После возникновения теории информации возрастание времени реакции при
увеличении числа альтернатив стало связываться с возрастанием информации,
подсчитьтаемой по известной формуле Шеннона. Такое возрастание времени
реакции при возрастании числа альтернатив было названо законом Хика.
Однако дальнейшие исследования показали ограниченность дейст-2*
вия закона Хика. Было установлено, что уже после десяти сигналов время
реакции перестает возрастать (314). 'Это значит, что уже в ус. ловиях
реакции выбора при определенном количестве сигналов про. цесс активного
выбора реакций сменяется процессом, имеющим существенно иной механизм.
Переводчик в эксперименте со случайной подачей иностранных слов может быть
уподобен испытуемому в таком опыте с измерением времени реакций, в котором
он должен быть готовым отреагировать одной из имеющихся у него нескольких
сотен или тысяч реакций при возникновении одного из возможных нескольких
сотен (тысяч) сигналов. Будет ли в данном случае время его речевой реакции
перевода существенно, во много раз отличаться от времени двигательной
реакции в условиях эксперимента с несколькими кнопками или сиг. налами?
Переводчик оперирует не только со словами, но и с речевыми структурами,
грамматическими формами. Здесь возникает вопрос о временных параметрах
актуализации грамматических форм в эксперименте, в котором требуется как
можно быстрее опознать речевую структуру. Представляло интерес выяснить,
какие существуют временные различия между актуализацией слов и
актуализацией речевых структур.
Во многих исследованиях по педагогической психологии содержится идея
свертывания и автоматизации операций при достижении человеком высшего
уровня мастерства в том или ином виде деятельности. Согласно этой точке
зрения, состав, язык операций, действий остается прежним. Речевая же
деятельность синхронного переводчика позволяет предположить, что высший
уровень овладения деятельностью предполагает качественно иной, волновой
язык процесса, который именно на этом высшем уровне обнаруживает себя в
полной мере.
Временные параметры речевых реакций переводчиков определялись в условиях
лабораторного эксперимента, в котором в качестве испытуемых участвовали
студенты П-Ш курсов иностранного факультета университета (исследование Д.
В. Балубовой и др.) (310). Количество английских слов, входящих в активный
словарь этой категории испытуемых, превышало одну тысячу.
Последовательности из тридцати английских слов, которые предъявлялись
испытуемым для перевода, составлялись на основе случайной выборки.
Инструкция первой серии опытов требовала, чтобы при предъявлении
английского слова испытуемый как можно скорее отвечал адекватным русским
словом. Слова в первой серии предъявлялись в двух вариантах — на слух и для
зрительного восприятия. Оба варианта записывались на магнитофон. Время
речевой реакции перевода определялось с помощью измерения длины магнитной
ленты, прошедшей между предъявлением слова и началом ответа испытуемого.
Для каждого испытуемого подсчитывалось среднее время его реакции перевода
по тридцати словам. Совокупность всех значений времени перевода была
объектом анализа в первой серии.
Во второй серии экспериментов определялось время распознавания
матических структур. В опытах этой серии испытуемым предлага-английские
фразы, состоящие из шести или восьми слов. Инструк-
требовала определить содержащуюся в этих фразах грамматическую Структуру за
минимально короткое время и назвать вид этой структуры. $сего было три
структуры. Фразы предлагались как для зрительного,
и для слухового восприятия. Фразы были составлены таким образом, что
заканчивались на основном элементе грамматической структуры; это лишало
испытуемого дополнительного времени обдумывания при зрительном или слуховом
восприятии фразы.
В таблице 1 приведены полученные в двух сериях эксперимента материалы. Как
видно из таблицы, между показателями реакции перевода отдельных слов при
зрительном и слуховом восприятии обнаруживается существенная разница: за
исключением отдельных испытуемых, при слуховом восприятии слов у
большинства время реакции короче, чем при восприятии зрительном. Это
соответствует данным о времени зрительных и слуховых реакций (333).
Особенно резкие различия в скорости реакции между зрением и слухом были
обнаружены во время распознавания грамматических структур. Реакция на
английские фразы при зрительном их восприятии оказалась значительно
длительнее, чем при слуховом восприятии. Поскольку эти различия связаны, по-
видимому, с особенностями процесса чтения и физиологическими процессами,
происходящими в зрительном анализаторе, а также в связи с тем, что нас
интересует прежде всего центральное звено актуализации прошлого опыта, мы
исключили время зрительных реакций на грамматические структуры и
ограничились лишь рассмотрением реакций при слуховом восприятии.
Как уже говорилось, число распознаваемых грамматических структур в
настоящем эксперименте равнялось трем. Поскольку первая структура могла
длительнее анализироваться в силу ориентировки, а третья структура
распознавалась слишком быстро, было решено при рассмотрении материала
второй серии подвергнуть анализу показатели времени реакции лишь второй
грамматической структуры при слуховом восприятии английских фраз.
Рассматривая таблицу 1, мы видим, что основное количество значений времени
перевода отдельных слов приходится на показатели времени реакции меньше 0,4
с. Таких значений времени при слуховом восприятии слов оказалось 70%. 43%
составили показатели, не превышающие 0,5 с, 23% — показатели меньше 0,4 с.
Наименьший показатель был обнаружен у испытуемого Б. Н.—0,32 с. Что
касается числа показателей, больших 0,7 с, то их при слуховом восприятии
слов оказалось всего три случая, т. е. 10% показателей.
Как уже говорилось, в соответствии с литературными данными о времени
реакций длительность реакций при зрительном восприятии слов в массе своей
существенно превысила длительность реакций при
37
