«Первовытеснение» формирует бессознательное ядро личности, как полюс притяжения разнообразных психических содержаний. Вторая стадия –
«вытаскивание» из сознания все новых желаний, смыслов, которые ассоциативно связаны с вытесненным материалом и не имеют опоры в сознании. И третья стадия – сопротивление воспоминанию вытесненного, а также его самопроизвольный возврат в виде компенсаторных симптомов – сновидений, ошибочных действий. Судьба вытесненных элементов различна. Некоторые из них разрастаются, оставаясь в бессознательном, другие вырываются в сознание в виде невротических симптомов или становясь постоянным источником творческих озарений.
8.4. Трансфер.
В процессе психоаналитического лечения был открыт механизм «переноса», называемого также «трансфером». Трансфер – это процесс, посредством которого бессознательные влечения и установки переносятся с одного объекта на другой. Особенно важен перенос установившихся в детстве привязанностей, отношений с родителями, родительских образов на лиц, имеющих власть и занимающих высокое социальное положение.
Перенос, как и другие механизмы, действует как в норме, так и в патологии.
9. СИСТЕМА ПСИХОАНАЛИЗА
9.1. Три точки зрения.
Психоанализ рассматривает душевную жизнь с трех точек зрения:
- динамической;
- топической (учение о структуре душевной жизни);
- экономической.
С топической точки зрения Фрейд различает три сферы психики:
- сознательное;
- предсознательное;
- бессознательное.
Сознательное (Bw) имеет свойство переживания.
Предсознательное (Vdw) – это скрытое (латентное) бессознательное, потенциально сознательное: может проникнуть в сознание, т.е. имеет способность сознания.
Бессознательное (Udw) – это вытесненная бессознательная психика, не обладает способностью проникнуть в сознание: это может только представитель вытесненной бессознательной психики.
Бессознательное – это место сосредоточения влечений, все вытесненное из сознания как недопустимое по своей природе. В системе бессознательного нет отрицания, сомнения, различных степеней достоверности. Ее процессы находятся вне времени, они подчинены принципу наслаждения, для них не имеет значения критерий реальности. В этой системе отсутствует противоречие, она существует в форме представлений, не облекается в речь.
Экономическая точка зрения на деятельности психического аппарата
принимает во внимание количественную сторону, подход к душевной жизни с
точки зрения траты энергии. Психоанализ предполагает, что влечения заряжены
определенным количеством энергии, которая создает напряжение в организме,
сопровождаемое неудовольствием, страданием. Под влиянием биологических
тенденций к снижению возбуждения организм стремится освободится от
страдания, снизить напряжение (различными путями – путем освобождения от
идущих извне раздражений, удовлетворения идущих изнутри), чтобы добиться
снижения тонуса возбуждения и испытать чувство удовольствия. Таким образом,
течение душевных процессов автоматически регулируется принципом
удовольствия – страдания (принцип удовольствия), причем страдание
соотносится с ростом напряжения, возбуждения, а удовольствие с его спадом.
Задача душевного аппарата с экономической точки зрения заключается в том,
чтобы справиться с действующим в душевном аппарате количеством возбуждения
и не допустить его до полного застоя.
В описании структуры душевной жизни как состоящей из сознания и двух систем бессознательного – предсознательного и собственно бессознательного и цензурой между ними – необходимо ввести изменения, если применить динамическую точку зрения. Если в описательном смысле существует двоякое бессознательное, то в динамическом – только одно: то, что вытеснено и не может быть сознательным. В дальнейшем эта топография душевного аппарата была преобразована. В окончательном варианте психическая сфера разделялась на три образования: «Я», «Сверх – Я», «Оно». Индивидуум представляется как бессознательное «Оно», которое поверхностно охвачено «Я». Здесь собираются все влечения. Понимание Фрейдом влечений менялось. В окончательном варианте психоанализа различаются:
- сексуальные влечения – подчиняются принципу удовольствия;
- инстинкт самосохранения – влечения «Я» - подчиняется принципу реальности.
Те и другие объединяются в группу влечений к жизни (эрос). Другим
влечением является влечение к смерти, к разрушению. «Оно» - область
бессознательного, играет самую важную роль в структуре личности. «Оно» -
движущая сила поведения: источник энергии, мощное мотивационное начало. «Я»
- это поверхностный слой душевного аппарата. Называется сознанием.
Соизмеряет деятельность «Оно» с принципом реальности. «Сверх-Я» направлено
против «Оно», выражает систему требований «Я». Имеет «двойное лицо»:
включает систему идеалов (идеальное «Я») и запреты. Это критическая
инстанция, посредник между «Оно» и «Я». В целом совокупность моральных,
этических тенденций Фрейд называет «Сверх-Я», идеалом и совестью. «Сверх-Я»
является представителем морального ограничения и стремления к совершенству.
Это надзиратель, критик, продолжает в личности ту функцию, которую выполнял
родитель и воспитатель в первом периоде жизни индивида. Эта часть в
структуре личности относится к бессознательному.
Учение З.Фрейда с момента его возникновения и до настоящего времени
вызывает неослабевающий интерес, но получает при этом неоднозначную оценку.
В «Автобиографии» Фрейд с уверенностью утверждал: «Уже не может быть
сомнений в том, что психоанализ будет продолжать существовать, он
доказывает свою способность выступать и развиваться и как отрасль знания, и
как терапевтическая методика». Интерес к психоанализу объясняется
реальностью его центральной проблемы – бессознательного, исследуемой к тому
же не в лаборатории, а в конкретных жизненных ситуациях.
В психоанализе происходит биологизация и натурализация психики человека.
Сущность человека составляет темное Оно. Человек рассматривается как
природное существо, наполненное влечениями. Влечения лежат в основе
поведения человека, неврозы также объясняются из влечений. Фрейд заменил
реальные движущие силы исторического процесса и войн идеей природной
склонности человека к агрессии к деструкции. Именно противоречия, научно не
обоснованные утверждения, граничащие с вымыслом, встретили критику даже
приверженцев Фрейда – Юнга, Адлера, Хорни, Фромма, выступивших с
модификациями учения о бессознательном в психоанализе.
10. Альфред Адлер (1870-1937).
Альфред Адлер в 20-30-е годы был едва ли не самым популярным после
Фрейда человеком в психоаналитическом движении. Австрийский психолог, врач
– он создал вою версию психоанализа – индивидуальную психологию. В историю
психоанализа Адлер вошел как автор «комплекса неполноценности».
Адлер «развернул» психоанализ в сторону социально-педагогической проблематики. Как и Фрейд. Адлер опирался, в основном, на медицинский, клинический опыт и был поверхностно знаком с философией и гуманитарными науками. Это предопределило упрощенность и наивность многих его взглядов.
10.1. АДЛЕРОВСКАЯ КРИТИКА ФРЕЙДА И ФИЛОСОФСКИЕ ОСНОВЫ ПСИХОАНАЛИЗА.
Адлер не был философом, теоретиком по складу ума. Но он один из первых
почувствовал, что психоанализ не имеет твердых мировоззренческих оснований,
содержит немало внутренних противоречий и держится во многом на авторитете
своего основателя. Адлер выступил с критикой «Сексуальной теории» Фрейда,
расценивая ее как биологизаторскую. Он утверждал, что Фрейд недооценивает
сознание, придавая слишком много значения бессознательной сфере. Указывал
на двусмысленность основополагающих понятий психоанализа: «Если вы
спрашиваете, откуда берется вытеснение, вам говорят – от цивилизации, а
если вы хотите узнать, почему возникла цивилизация, вам ответят – от
вытеснения». Адлер, как мы видим, обвиняет Фрейда в использовании
«порочного круга» при доказательстве.
Сегодня можно было бы более обстоятельно ответить на этот вопрос,
согласившись, в частности, на теорию стресса Ганса Селье и гипотезу
Б.Ф.Поршнева о «срывных реакциях». Суть последней заключается в том, что
первые мощные вытеснения возникли в результате воздействия на человека не
культурных, а природных факторов.
Основная особенность психоанализа, привлекавшая к нему многих мыслящих
людей, даже если они небыли согласны с Фрейдом, состояла в новом видении
личности, характера и судьбы человека. Это новое видение, с одной стороны,
претендовало на строгую научность, с другой стороны – питалось
романтическими настроениями, открывало перед каждым, приобщенным к
психоанализу, огромную и непривычную свободу в душевном и духовно-
культурном мире. Суть этого нового видения человека, которое возникло не
при помощи какой-то выдумки, а на основе идей, уже витавших в воздухе,
состояла в том, что личность не есть просто сумма черт характера,
обусловленных обстоятельствами рождения, детства и специального окружения.
Личность – динамическая система, в которой все связано со всем. Она
глубоко укоренилась в своем прошлом, наделена мощной энергией, устремлена в
будущее. Она не сводится к конгломерату привычек, одни из которых являются
здоровыми, а другие – патологическими и безнравственными. Сколь бы
противоречивыми и малозначительными ни казались отдельные поступки
человека, черты характера, невротические отклонения, все они – проявления
единого внутреннего «ядра» личности.
Поводом к открытию этого невидимого ядра послужила догадка гениального
Брейера и Фрейда, опубликованная в их совместном отчете в 1896 году. Суть
ее в том, что каждое невротическое расстройство «имеет смысл».
Невротическая акцентуация, историческое «выпадение» какой-то функции,
какого-то звена личности – все это значимые акты поведения, с помощью
которых человек хочет достигнуть какой-нибудь цели или избавиться от
страдания. Невротические поступки являются одновременно и необходимыми и
свободно избираемыми.
Самое поразительное то, что не только невротик, но и обыкновенный
человек чаще всего не знает истинных мотивов своего поведения, выдвигает
вместо них «мнимые причины», «рационализации», с помощью которых он
защищается от обидных, унизительных мыслей, разрушающих его мнение о самом
себе. При этом истинные мотивы, вытесненные в бессознательное, прорываются
то в тут, то там в замаскированной форме в поступках, эмоциональных
реакциях, описках, забываниях, оговорках, фантазиях, сомнениях, «идеях
фикс», отстаиваемых с особой настойчивостью. Через эти отклонения можно
быстрее и легче проникнуть в ядро личности, чем через ее серьезные и
взвешенные заявления. Наблюдения человека – нормального, не делавшего
оплошностей, не открывающего своих пристрастий – характеризуют его как
«всякого», «никакого», и мало дают для психолога и терапевта.
В психоанализе устраняется принятое в классической просветительной
психологии деление психических функций на волю, разум и чувства.
Утверждается, что всякая мысль есть одновременно чувство, наделенное
волевым импульсом, что всякое желание способно рожать мысль, а всякая мысль
питается каким-то желанием. Таковы были лишь некоторые новшества
психоанализа. Фрейд ухватывался за те из них, которые больше
соответствовали его личному опыту, той культуре и тем семейным отношениям,
в которых он вырос. Всякий другой психоаналитик примеривал их на свой рост,
свой вкус, переосмысливал, и отсюда рождались новые версии психоанализа.
Что во взглядах Фрейда было неприемлемо для Адлера, вызывало критику с его стороны?
Во-первых, абсолютизация и материализация бессознательного, которое,
по мнению Адлера, имеет одинаковую природу. Бессознательное лишь часть
сознания, неподвластная пониманию, невыразимая в ясных понятиях.
Бессознательное, вопреки Фрейду, не противоречит устремленности сознания.
Сознание и бессознательное, по Адлеру, соотносится на основе синергетики,
как противоречащие по смыслу, но устремленные к единой цели, охватываемые
единым «жизненным планом».
Во-вторых, Фрейд, опиравшийся естественнонаучную, позитивную парадигму,
склонялся к тому, чтобы считать сознание и бессознательное, «Я» и «Оно» -
вещами особого рода и устанавливал между ними причинно-следственные связи,
подобные тем, какие существуют между явлениями природы. Однако, по мнению
Адлера, в психической жизни действуют не причинно-следственные, а смысловые
связи. «Сила слова» замещает в душе «энергию влечений». Таким образом
механика души, как некоего «аппарата», разработанная Фрейдом, заменяется у
Адлера гносеологией, интерпретацией мотивов поведения. Свобода и
целеполагание важнее для Адлера, чем необходимость и причинность.
Толкование человеком своих ощущений, представлений, фантазий – это и есть
выход в бессознательное. Строго говоря, по Адлеру, никакого
бессознательного не существует. Мы создаем его каждый раз сами, обнаруживая
между идеями и образами новые смысловые связи, которые раньше не замечали.
Не прошлое определяет наши поступки и мысли, а стремление к цели,
формируемой нашим жизненным планом.
Понимание бессознательного, как «эвристической функции», «рабочей гипотезы» усилилось в последних работах Адлера.
При всей важности возражений Адлера против Фрейда, нельзя сказать, что он не прав. Проблемы детерминизма и телеологии, субстанциональности и феноменальности психики дискуссионны и вряд ли окончательно разрешимы в научном дискурсе.
Третье направление критики Адлером классического психоанализа связано с разработкой им «эго-психологии», то есть выяснением места сознательного «Я» в структуре личности. «Я» - это фокус всей жизненной конструкции личности, жизненного стиля. В понимании Адлера «Я» в значительной степени самодостаточно. Но как же в таком случае оценить степень адекватности внутреннего образа «Я» содержанию индивидуальной психики, реальному поведению? Адлер бы ответил, что надо искать социально- приемлемые интерпретации «Я» самим индивидом, не ставя вопроса о том, что собой представляет «Я» как таковое.
Адлер возражает против «пансексуализма» Фрейда. Сексуальное
удовлетворение есть функция половых органов. Каждый орган имеет свое особое
самоощущение. Фрейд отметил, что сексуальные стремления могут выражаться в
фантазиях и сновидениях в несексуальных образах. Но, возражает ему Адлер,
возможно и обратное. Несексуальные влечения и чувства, будь то голод,
страх, социальное чувство, могут представлять предстать в сексуальных
образах. Если для Фрейда различного рода социальные отношения: материнство,
отцовство, братство, отношение к светской и духовной власти, супружество –
выступает как модификация первичной сексуальности, то для Адлера, наоборот,
некое первичное «социальное чувство» трансформируется в различные виды
эмоциональных отношений и влечений, в том числе – и сексуальные. В этом
вопросе, как и в ряде других, вряд ли можно однозначно согласиться и с
Адлером, и с Фрейдом. Истина, скорее всего, лежит где-то посередине.
Более определенно можно выразить солидарность с Адлером, когда он
критикует «эдипов комплекс» Фрейда. Тема ненависти, ревности к отцу и
инцестуозного влечения к матери, несомненно, может присутствовать в
сознании и бессознательном некоторых индивидов, как результат деформации
семейных отношений, невротизма и агрессивности кого-либо из родителей, но
очень трудно доказать, что эдипова «конфигурация» влечений универсальна.
Скорее, можно утверждать, что в своих стремлениях к идентификации с отцом и
матерью дети обоих полов стремятся как-то согласовать, примерить образы
своих родителей и выдвигаемые ими требования. Они бывают травмированы,
когда им предлагают идентифицировать себя с одним из родителей и отречься
от другого. Если какая-нибудь болезненная, неуверенная в себе девушка хочет
находится рядом с отцом, это просто есть стремление находить поддержку там,
где она находила ее раньше – у отца, который всегда будет ее любить и
защищать. Иное, чем у Фрейда, понимание структуры психики Адлером приводит
его к иным методам терапии. Адлер не подозревал пациентов в попытках
обмануть врача, навязать ему некую «рационализацию» вместо искреннего
признания. Любовно- дружеские отношения, готовность обсуждать вместе с
пациентом его проблемы на основе полного доверия, равноправия и дружеского
участия представлялись Адлеру более подходящей основой для излечения
неврозов, чем «дистанция по отношению к пациенту и отвлечение умствования
по поводу его истинных мотивов». Терапия, по Адлеру, это продолжение
воспитания там, где человек отклонился на ошибочный путь. Терапевт должен
понять не отдельную причину психической травмы, а весь жизненный стиль
пациента, его способ решать жизненные проблемы. Не столько внешняя причина
служит источником психических отклонений, сколько неадаптированность
человека к обществу и, как следствие, использование неподходящих
«технологий» в общении с другими, а часто – отсутствие каких бы то ни было
«технологий», то есть, коммуникативной культуры.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Психоанализ учит нас рассеивать мрак нашего незнания и овладевать этими управляющими нами грубыми силами. Однако, чтобы ими овладеть, их покорить, нужно научиться понимать их язык, понимать значение, смысл того, что они обнаруживают и показывают.
Таким образом, выясняется, что наше бессознательное, как примитивное, архаическое мышление, согласно биогенетическому закону, представляющее собой первоначальный стадий мироотношений человека, находится в непримиримом противоречии и во вражде с теми культурными ограничениями личности, которые делают ее социальной единицей, участником в культурном строительстве человека.
Отсюда следует, что те, у кого преобладает такое архаическое мышление, именно окажутся людьми наиболее анти или асоциальными.
Действительно, Фрейду удалось доказать, что мышление душевнобольных и невротиков, в большей или меньшей степени в необщественных, отличается как раз такими чертами, которые сближают их с примитивными людьми.
Фрейду удалось доказать, что сумеречным состояниям (припадки у истериков) соответствуют те процессы, которые наблюдаются у здоровых людей в их сновидениях, и старое предположение, высказанное целым рядом выдающихся психопатологов в родстве состояний сна с болезненными явлениями в области психики, нашло свое научное подтверждение.
Ближайшее ознакомление с процессами сновидений обнаружило, во-первых, что мышление во сне отличается особенностями так называемого примитивного мышления, символического мышления, к которому нормальный человек обращается в жизни в исключительно редких случаях.
Если практическое повседневное отношение к снам и к истерии может успокоиться на таком распознавании, не делающем ему чести, то наука, для которой нет ничего глупого или умного, должна все обратить в предмет своего исследования, тщательно наблюдать то, что для ненаучного, некритического ума так ясно и так просто разрешимо.
Наука, пользуясь психоанализом, стала изучать эти «глупости» и обнаружила в них много ценного и важного, такого, что проливает свет на очень многие явления, остававшиеся до сих пор загадочными или малозначительными.
Поскольку психоанализ исходит из этого примитивного, символического мышления, - он оперирует с такими явлениями, от которых точные науки и естествознание отклонялись, не удостаивая их внимания. Ведь, действительно, явления, выражающиеся в форме символического мышления, требуют перевода своего на обычный язык понятий, причем они теряют в этом процессе перевода столько, сколько, например, теряет художественное литературное произведение в простой безыскусственной передаче; при этом в сущности от первоначального произведения не остается ничего, кроме весьма незначительного содержания, вызывающего удивление перед тем, как такая фабула или сюжет могли вызвать в нас какое-либо переживание, таким оно представляется бледным и незначительным в передаче.
