Возможны ее смещения вверх или вниз в зависимости от наличных достижений человека, изменения его работоспособности, характера задач, нахождения новых методов их решения, степени социальной защищенности или незащищенности субъекта.
В многочисленных заданиях, различавшихся содержанием и сложностью, Ф. Хоппе наблюдал устойчивый феномен, описание которого в дальнейшем стало хрестоматийным: увеличение уровень притязаний после успеха и уменьшение его после неудачи. Ф. Хоппе дает важную ремарку: повышение уровня притязаний имело место после полного успеха, понижение – почти исключительно после ряда неудач. Это означает, что изменение притязаний обычно сопровождает не единичный успех или неудачу, исследует только после двух-трехкратного, т.е. относительно устойчивого повторения позитивного или негативного результатов.
Идеальная цель обычно принимает значение крайних данных, которые часто соответствуют «естественному максимуму» задания. Расстояние между реальной и идеальной целями бывает разным и варьирует в ходе действия. В то время как уровень притязаний повышается после успеха, идеальная цель остается той же, поскольку в большинстве случаев она с самого начала является максимально высокой. Однако успех и неудачи меняют степень реальности идеальной цели: она приобретает тем большую реальность, чем больше фактическое достижение субъекта приближается к ней, и теряет в реальности при увеличении расхождения возможностей и желаний. Коротко говоря, с изменением дистанции между реальной и идеальной целями варьирует степень реальности последней. Она может стать полностью недейственной, если испытуемый вследствие отдельных неудач вынужден постоянно снижать уровень притязаний, и расстояние идеальная-реальная цель слишком возрастает. В таком случае при достижении успеха испытуемый не повышает уровень притязаний, а прекращает действие. Напротив, реальная цель поднимается до уровня идеальной цели, если предшествующие успехи обеспечивают возможность ее достижения. Идеальная цель после ее осуществления способна даже стать исходным пунктом для дальнейшего повышения цели. В любом конкретном задании для испытуемого обычно имеется иерархия целей, которую достаточно характеризовать указанием реальной и идеальной целей. Дистанция между ними зависит от структуры задания, его сложности, характера испытуемого, предшествующих достижений.
По признанию Т. Дембо исследование Ф. Хоппе имело огромное значение, поскольку оно вскрывало, хотя и в рамках некоторой лабораторной модели, определенные закономерности выбора цели. Работа Ф. Хоппе вызвала к жизни множество экспериментов, в общем, более совершенных, чем это было у автора методики, если говорить о строгости измерения уровня притязаний. Но благодаря удивительно тщательному и тонкому анализу, проделанному Ф. Хоппе, оценка уровень притязаний превратилась в чрезвычайно ценный метод изучения личности.
К. Левин рассматривает определение уровень притязаний, факторы, детерминирующие выбор цели, индивидуальные различия в уровне притязаний, механизм формирования цели, затрагивает вопрос о развитии уровня притязаний в детстве, намечает линии прикладного использования техники диагностики притязаний. Свой анализ К. Левин начинает с описания последовательности событий в эксперименте на уровень притязаний, изображенной в виде схемы [6].
Автор поясняет схему на основе разбора отдельных понятий. Отправным здесь является положение о том, что человек не просто производит какое-либо действие, а выполняет определенную цель. То, чего хотел бы достигнуть субъект – его идеальная цель. Однако, понимая, что это трудно для него, по крайней мере в настоящий момент, субъект избирает более реальную цель – цель действия. Уровень цели действия и берется обычно в качестве критерия уровня притязаний индивида для данного момента.
Обращаясь к вопросу об определении понятия «уровень притязаний», К. Левин дает свое представление о нем со значительным оттенком операциональности, привлекая определение Дж. Фрэнка, не только известное, но и принятой к тому времени в США.
По Дж. Фрэнку под уровнем притязаний понимался «тот уровень трудности в знакомом задании, который индивид определенно берется достигнуть, зная уровень своего предыдущего выполнения в этом задании». Но несомненно, что К. Левин сохраняет в своей интерпретации уровень притязаний первоначальное его понимание, отчетливо обозначенное Ф. Хоппе как реальности, имеющей смысл и вне рамок конкретной экспериментальной процедуры, т.е. понимание уровня притязаний как очень важного личностного конструкта. Таким образом, притязания получают широкую трактовку целей субъекта, а их высотный параметр или уровень – значение показателя трудности намеченных индивидом целей.
С момента введения обсуждаемого концепта в психологический обиход в литературе накопилось довольно много различных частных определений уровня притязаний. Каждый из авторов подчеркивает отдельные аспекты, так что термин приобретает множество вариативных значений и, несмотря на свою распространенность, сохраняет неоднозначность в понимании обозначаемого им феномена. По представлениям В.Н. Мясищева уровень притязаний – это те качественно-количественные показатели, которым должна удовлетворять, с точки зрения исследуемого лица, его производительность. В трактовке Б.Г. Ананьева уровень притязаний связан с оценочными потребностями, будучи притязанием на оценку [6]. Согласно В.С. Мерлину уровень притязаний отражает ту степень оценки, в которой нуждается человек, чтобы испытывать удовлетворение. Автор истолковывает уровень притязаний как форму синтеза мотивов разного уровня обобщенности, например, специфической «потребности в одежде, продуктивности деятельности… и более общего мотива социального престижа» [6, с. 9]. Для Е.А. Серебряковой уровень притязаний – это потребность в определенной самооценке, принижаемой и одобряемой человеком. У Н.Л. Коломинского уровень притязаний представляет собой модель самоосуществления, образ-Я, который личность считает для себя приемлемым и т.д. [6].
И все-таки большинство авторов сохраняют в качестве наиболее общего понимание уровня притязаний, близкое к исходному, при котором рассматриваемый концепт имел значение уровня трудности выбираемых субъектом целей. Эта интерпретация достаточно прочно удерживается за рубежом. Она же является и основой и в отечественной психологии.
Уже в ранних исследованиях уровня притязаний было замечено, что формирование частной цели действия испытывает влияние со стороны ряда факторов. Последующие эксперименты вывили множество подобных переменных, обнаружив довольно сложную детерминацию уровня притязаний. Некоторые из найденных факторов оказались устойчивыми в своем влиянии независимо от конкретной ситуации, другие – напротив, действовали лишь в рамках наличных условий. К. Левин сделал попытку первичной классификации детерминант уровня притязаний, разделив их условно на: ситуационные или временные и более стабильные, куда вошли социально-психологические и личностные.
Влияние одного из ситуационных факторов проследил Ф. Хоппе, вскрыв тенденцию к повышению притязаний после успеха и снижению их вслед за неудачей – изменения, которые М. Юкнат обозначила термином «типичные» [6, с. 11].
Позднее влияние рассматриваемого фактора было многократно подтверждено: в большинстве случаев после успеха уровень притязаний повышается, после неуспеха снижается. При этом успех действует более однозначно в отношении подъема уровня притязаний, неудача дает вариативную реакцию, т.е. тенденция поднимать уровень притязаний в результате успеха выражена сильнее, чем готовность снижать притязания вследствие неудач.
В качестве устойчивых детерминант уровня притязаний К. Левин выделяет некоторый культурные факторы, стандарты, а также прошлый опыт.
Идея о влиянии культурных факторов возникла в результате одного интересного наблюдения, состоявшего в том, что ни Ф. Хоппе, ни другим исследователям не удавалось достаточно часто получать низкие уровни притязаний у своих испытуемых. К. Левин неоднократно упоминает этот факт, заключая, что людям западной культуры присущ вектор, направленный вверх в выборе целей – склонность намечать задачи, превосходящие полученный результат, сохраняя свои высшие достижения вплоть до лимита способностей. Этот же вывод повторяет Ж. Нюттен, утверждая, вслед за К. Левином, что обнаруженный факт может стать основой для сравнительного анализа характеристик уровня притязаний в условиях различный культур.
По мнению К. Левина, с самого детства цели, устанавливаемые индивидом в его каждодневной жизни и долговременных планах, испытывают влияния со стороны норм группы, к которой они принадлежат, ее стандартов и целей. Воздействие на индивидуальные притязания стандартов группы вызвало значительный интерес. В экспериментах с уровнями притязаний можно было наблюдать определенную ясную зависимость: испытуемые оценивали результаты собственных действий относительно достижений других лиц или группы в целом, к которой они себя причисляли. Эта зависимость выражалась в стремлении поддерживать свои результаты на уровне средних показателей группы, что было обнаружено и у детей, и у взрослых, если испытуемые не расценивали свои возможности, ниже групповых. Существенная деталь: на уровень притязаний субъекта могут воздействовать нормы не только собственной группы, но и других, которые, по словам К. Левина, размещаются в престижном порядке и служат шкалой оценки индивидуальных достижений, т.е. моделью для сравнения.
Какие же качества личности служат ответственными за тот или иной способ целеуказания, представленный в характеристиках уровня притязаний? В числе личностных детерминант выбора цели называют честолюбие, чувство собственного достоинства, смелость перед лицом действительности, а также – предусмотрительность, осторожность, страх неполноценности. К ним относят настойчивость, упорство, непостоянство, медлительность, способ защиты «Я» в условиях возможного поражения, фиксацию на себе, особенности мотивации. Как отмечал К. Левин, вопреки усилиям не было найдено никаких независимых мер или коррелятов среди показателей уровня притязаний, позволивших бы прямо соотнести ту или иную черту с параметром уровня притязаний [6, с. 19].
Прослеживается соотношение уровня притязаний и характеристик интеллекта. Как выясняется, чем выше интеллектуальные возможности, тем выше уровень притязаний. Исследование притязаний в комплексе с интеллектуальными и волевыми качествами, а также анализ значения этого комплекса в школьном обучении обнаруживает высокие и стойкие к неудачам притязания у детей с лучшими показателями в развитии мышления и воли. Неуспех у таких учеников имеет следствием поиск причины ошибок и мобилизацию усилий. Школьники с худшими показателями интеллектуальных и волевых качеств дают низкий уровень притязаний, редко повышающийся при искусственно созданном успехе. Эти ученики утрачивают веру в свои силы. Только значительная помощь в организации мыслительной деятельности и обеспечение прочного успеха приводит к некоторому подъему уровня притязаний. Ученики с хорошими показателями мышления, но ослабленной волей, демонстрируют завышенное целеуказание и отсутствие склонности к последовательной работе в ситуации неуспеха. Относительно низкий индекс интеллекта при развитой воле сочетаются с высокими притязаниями. Неудачи у таких детей не ведут к падению уровня притязаний, а вызывают интенсивную работу для достижения успеха [6, с. 21].
Одним из направлений анализа притязаний в связи с индивидуальными различиями является изучении корреляций параметров уровня притязаний со свойствами темперамента. Исследователи обращают внимание на зависимость уровня притязаний от эмоциональной устойчивости, импульсивности, силы нервной системы. Я. Рейковский устанавливает, в частности, что занижение уровня притязаний характерно для так называемых перестраховщиков, отличающихся меньшей эмоциональной устойчивостью, нежели лица, избирающие цели на уровне фактического выполнения. Позиция перестраховщика, как он полагает, является показателем дефекта в структуре личности, такую позицию наиболее часто определяет эмоции тревоги: ситуативной или пролонгированной. Связь между тревожностью и установкой перестраховщика регистрируется и в других работах. Очень низкие притязания фиксированы у людей с явной тенденцией избегания неудачи, которую Дж. Аткинсон прямо отождествляет с повышенной тревогой. Однако, по его же данным, при выраженной тревожности встречается и неадекватно завышенный уровень притязаний. Импульсивность имеет коррелятом завышение притязаний. Анализ влияний нейродинамических свойств на уровень притязаний обнаруживает следующую картину: индивиды с сильной нервной системой (относительно возбуждения) обладают высоким и адекватным или завышенным уровнем притязаний, испытуемые со слабой нервной системой проявляют склонность к занижению притязаний. В условиях стресса названное различие выступает особенно отчетливо. При усилении мотивации люди со слабой нервной системой целеполагают на уровне наличных достижений, избегая риска, притязания лиц с сильной нервной системой по мере возрастания мотивации следуют неуклонному подъему [6, с. 22].
Заслуживают упоминания попытки дифференцировать уровень притязаний по признаку пола. Первичный результат дает представление о более высоких притязаниях у мужчин по сравнению с женщинами, но у первых уровень притязаний резко снижается вследствие неудач – по одним данным и, напротив, является стабильным – по другим. Сопоставление мужских и женских притязаний с реальными возможностями тех и других вскрывает тенденцию к несколько заниженным выборам у женщин и завышенному целеуказанию у мужчин. Их настроенность на успех проявляется уже в подростковом возрасте: независимо от характера задач мальчики ожидают от собственных действий более высоких результатов, чем девочки, а после исполнения задания девочки оценивают свои достижения заметно скромнее, чем мальчики [6,].
Уже первые исследователи уровня притязаний были уверены в том, что они имеют меру чего-то очень весомого. Для К. Левина притязания – это одно из важнейших образований личности, обусловливающих ее активность, детерминирующих многие аффективные процессы, способные не только определять поведение человека, но и формировать черты его характера. Однако уровень притязаний не удалось прямо соотнести с какими-либо личностными качествами, ни по его отдельным параметрам, ни по их комплексу. Удалось лишь вычленить такие комплексы, как отражение устойчивого поведения при выборе целей. Между тем уровень притязаний традиционно наделяется значением личностной характеристики, а диагностика притязаний считается одним из методов изучения личности.
В анализе вопроса о том, что стоит за измеряемым в опыте уровня притязаний Ф. Хоппе обращается к понятиям «Уровень-Я» и «самосознание», или «Концепция-Я». Первое понятие становится у Ф. Хоппе основным и используется для обозначения структуры, программирующей всю совокупность действий индивида, динамику выбора целей, переход от одного акта к другому. Эта структура существует в виде некоторой доэкспериментальной установки, т.е. некоего внестимульного фактора личности. Актуализация или определенная проекция уровня-Я в конкретных условиях функционирования субъекта, собственно, и дает его уровень притязаний [6, с. 31].
По Ф. Хоппе, уровень-Я имеет изначальное свойство сохранять возможно большую высоту, что выражается двояко: в стремлении избегать неудачи и получать успех при максимально высоких притязаниях. Оба проявления главной динамической тенденции ведут к противоположным следствиям: страх неудачи побуждает устанавливать вначале низкий уровень притязаний, прибегать к пробному выполнению, не беря на себя твердого личного обязательства, после успеха повышать уровень притязаний постепенно, а в результате неудач снижать радикально. Желание реализовать предельно возможный успех продуцирует высокий начальный уровень притязаний, значительный подъем после достижений, малое снижение вследствие промахов.
При реалистичном сознании человек встречает конфликт между осторожностью и самолюбием спокойно, соблюдая среднюю линию. Неуклонно падение уровня притязаний под влиянием внешних условий свидетельствует о нетвердости характера и недостатке смелости перед реальностью, в противном случае испытуемый полностью прекратил бы действия. Здесь же он судорожно хватается за малейшую возможность добиться успеха и его неспособность прервать попытки при многократных неудачах означает попросту боязнь их признать. Высокий начальный уровень притязаний в новом задании, как правило, является компенсацией неуспеха последующем подъемом требований к себе. Ф. Хоппе предполагает существование динамических отношений между уровнем-Я и уровнем притязаний. Они выступают в стремлении переносить ответственность за неудачу с себя на экспериментальный материал, как что-то объективное, или обесценивать задание; возлагать ответственность на нечто безличное, на природу человека как биологический факт (от человека требуют невозможного); в попытках свести экспериментатора до своего уровня при неуспехе (а справился бы он?). Все эти способы поддержания высоты уровня-Я вопреки отрицательному результату действий.
Соотношение уровня-Я и уровня притязаний определяет функционирование «эмоциональной связи» – переживание успеха и неудачи в серии последовательных действий, приводя иногда к парадоксальным реакциям на достижение и недостижение. Важность соотношения уровня-Я и уровня притязаний, обнаруживается тем обстоятельством, что положительные и отрицательные эмоции мгновенно исчезают, если удачи и промахи перестают приписываться собственной личности [6, с. 33].
Понятие уровень-Я в дальнейшем встречается в работе Дж. Френка, где оно трактуется как широко охватывающие цели личности, включающие ее взгляд на себя. С точки зрения Б. В, Зейгарник, во всех случаях речь идет о самооценке, и такая редакция во всех случаях является более точной, ибо Дж. Френк, обобщая обширные исследования уровня притязаний, прямо указывает, что анализ притязаний позволяет выявить то, как индивид оценивает себя, т.е. его самооценку. Аналогичный взгляд на уровень притязаний дают Дж. Гарднер, П. Сирс, Ю. Роттер, А. Гилински, И. Стейнер, в определенном смысле – Р. Мейли и Я. Рейковский, той же логики придерживается Х. Хекхаузен и многие другие зарубежные исследователи. Резюмируя мнение большинства, В. Гошек пишет, что уровень притязаний представляет собой самооценку, косвенно выраженную посредством требований к качеству собственной деятельности [6].
Близкую или идентичную интерпретацию можно найти и в работах отечественных авторов. В.Н. Мясищев выделяет в уровне притязаний субъективно-личную и объективно-принципиальные стороны. Первая имеет непосредственное отношение к самооценке, к тенденции самоутверждения, стремлению видеть в показателях деятельности повышения или снижения престижа личности. Субъективно-принципиальная стороны уровня притязаний соотносится с осознанием человеком значимости своей деятельности, с чувством общественной ответственности, с требованием к себе, основанным на осознании долга. Эти моменты характеризуют эго- или социоцентрическую направленность личности субъекта [6, с. 34].
Уже с 30-х г. Именно такой ракурс анализа уровня притязаний: его изучение в составе проблемы самооценки – приобретает наибольшую устойчивость в отечественной литературе. Связь притязаний и самооценки подчеркивает Б.В. Зейгарник, указывая, в частности, на занижение уровня притязаний при низкой самооценке. По данным Е.А. Серебряковой, неясные представления о своих возможностях делают субъекта неустойчивым в выборе целей: его притязания резко повышаются после успеха и столь же резко падают после неудачи. Стабильная самооценка продуцирует сформированный уровень притязаний, мало подверженный ситуационным влияниям успеха и неудачи. Это соотношение подтверждает В.М. Блейхер. В.С. Мерлин, анализируя динамику уровня притязаний, находит, что она определяется характеристиками самооценки. Тесную взаимосвязь двух конструктов отмечают очень многие авторы и такое представление оказывается настолько поколебимым, что сами термины «самооценка» и «уровень притязаний» иногда употребляются синонимично, а тест на притязания часто рассматривается как прямо самооценочный индикатор, по параметрам которого проводится классификация видов самооценки. Нередко оба конструкта объединяют в одно стержневое образование личности, где на первый план выдвигается либо уровень притзаний, самооценка же выступает как одна из его сторон, либо доминирует самооценка, а уровень притязаний считается ее выражением – это более принятая точка зрения.
