Отказавшись от попытки говорить с Россией языком ультиматумов, Франция является

в Геную с той же хозяйственной программой по отношению к России, что и Англия.

То, чем она отличается от Англии - это решительное настаивание на требовании,

чтобы в Генуе не был выдвинут никакой другой вопрос, кроме русского.

Французское правительство знает великолепно, что русская политика Ллойд-Джорджа

является осколком его общей политики. Решившись внутренно на отмену политики

интервенций по отношению к России, если Россия признает долги и пойдет в кабалу

к союзникам, Франция уже не может согласиться в Генуе на переговоры о каких бы

то ни было других вопросах европейской политики, по той простой причине, что,

если в русском вопросе создан был уже в Лондоне единый фронт Франции и Англии,

нашедший свое выражение в мартовском меморандуме экспертов, требования которого

эвентуально можно было немножко завуалировать, но не отменить, то по вопросу о

репарациях и об уменьшении вооружений не было никакого соглашения между Англией

и Францией. Вашингтонская конференция оставила нерешенным даже вопрос о

постройке Францией подводных лодок. Меморандум Ллойд-Джорджа в Каннах требовал

отказа Франции от них. Но этот вопрос представляет для Франции предмет

длиннейшего торга, который решится в зависимости от хода развития

англо-французского конфликта. Вопрос о переменах в политике репараций

неразрешим без перерешения вопроса о долгах Франции по отношению к Англии и

Америке. Выступление Сов. делегации с предложением поставить в порядок дня

вопрос об уменьшении вооружений, хотя и вызванное речью Бриана в Вашингтоне, в

которой он указывал на Красную армию, как на одну из причин, по которой Франция

не может разоружиться, представляло для Франции громадную опасность, ибо

позволяло Англии поставить этот вопрос на конференции, без предварительного

сговора с Францией и таким образом представить ее в качестве защитника

вооружений. На острые столкновения между Барту и Чичериным на первом открытом

заседании конференции, столкновения, которые позволили еще раз Ллойд-Джорджу

выступить в качестве миротворца, не должны заслонять факта полного соглашения

точки зрения Франции и Англии по русскому вопросу, как это выразилось и в

заседаниях в вилле "Альберти", и в личной готовности Барту и Жаспара подписать

меморандум, носящий в дальнейшем название меморандума 2 мая. Отказ Франции и

Бельгии подписать этот меморандум послужил поводом для появления на генуэзской

сцене нового фактора - Соед. Штатов Америки, или, конкретнее говоря, нефтяного

вопроса. Борьба между американским трестом "Штандарт-Ойль" и

Англо-Голландским трестом "Шелл и Дечь", которая разыгралась за последние годы

из-за вопроса об эксплоатации нефти в колониях, переданных Англии Версальским

договором, на основе мандатов, как и в голландских колониях, - борьба,

обостренная нефтяным договором между Англией и Францией в Сан-Ремо в 1920-м

году, притупилась в переговорах представителей английского и американского

трестов, которые велись перед Вашингтонской конференцией и во время ее. Как это

признал английский представитель Джон Кедмен, в ряде интервью, как и в своей

статье в 3-м номере приложения к "Манчестер Гардиен", посвященном вопросам

восстановления европейского хозяйства между Штандарт Ойль, с одной стороны, и

Шелл Дечь, с другой, достигнуто было предварительное соглашение о том, что

англичане разрешат в своих колониях и мандатных областях Америки

эксплоатировать нефть в количестве, равном половине английской эксплоатации, и,

во всяком случае, не менее, чем это разрешат какой бы то ни было третьей

стране. Этой третьей страной являлась по договору в Сан-Ремо Франция. Но, как

это бывает в переговорах капиталистических трестов, прежде чем проведен в жизнь

такой договор, он не считается осуществленным, т.-е. всякая сторона убеждена,

что другая готова при изменившихся обстоятельствах не выполнить его. До момента

слияния двух трестов никакое соглашение не уничтожает факта их конкуренции.

Отсутствует ли договор между Шелл и Дечь, с одной стороны, и Штандарт Ойль, с

другой, по вопросу о русской нефти или же американский трест не верил в

исполнение этого договора английским, фактом остается, что американский трест

смотрел с глубочайшим недоверием на конференцию в Генуе, боясь, что она может

привести к соглашению "Шелл и Дечь" с Сов. правительством, которое исключило бы

или очень затруднило бы работу "Штандарт Ойль" в России. Как замечает нефтяной

английский орган "Ойль-Нюс", "Генуэзская конференция была замечательна числом

засевших в окрестностях видных представителей нефтяных интересов, из которых

каждый в отдельности и все вместе спешили заявить, что они отнюдь не приехали в

эти края говорить с кем бы то ни было о нефти". "Палаццо Дориа", в

котором разместились агенты "Штандарт Ойль" сыграло в истории Генуэзской

конференции более крупную роль, чем вилла "Альберти", в которой жил

Ллойд-Джордж, или отель "Астория" - место помещения Барту. Когда 30-го

распространено было известие о том, что Барту согласился с Ллойд-Джорджем на

счет требований, которые должны быть пред'явлены России, представители

"Штандарт Ойль", будучи убеждены, что Россия пойдет на требования,

предъявленные ей совместно Англией и Францией, забеспокоились. Причины их

беспокойства были следующие. Америка не находилась в сношениях с

Советской Россией. Америка не принимала участия в Генуэзской конференции.

Политика американского правительства по отношению к России определялась до

этого времени тремя фактами. Американские фермеры, страдающие от сужения рынка

сбыта в центральной Европе, боятся скорого возвращения русского хлеба на

мировой рынок. Американские промышленные круги были до войны сравнительно мало

заинтересованы в русской промышленности. Американские торговые круги были мало

связаны с Россией. При общей осторожности американского капитала по отношению к

инвестициям за границей, он пока что не решается на инвестицию в России, в

стране революции. Вопрос об отношении к России является для него вопросом о

конкуренции с Англией и с Японией. Если Англия и Франция решили бы

заангажироваться в России в крупных размерах, тогда на это пришлось бы решиться

и американскому капиталу. Но он бы это мог сделать не так скоро, ибо перемена

фронта требует известной подготовки. Поэтому "Штандарт Ойль", который до этого

времени, согласно вышеназванным причинам, не решался ни на какие окончательные

шаги по отношению к русской нефти, несмотря на то, что скупал акции русских

нефтяных обществ, находился бы в менее выгодных отношениях, чем "Шелл и Дечь".

Уже этот простой факт был достаточен для его враждебного отношения к удаче

Генуэзской конференции. Но агенты "Штандарт Ойль" были убеждены, что

за измененными формулами меморандума экспертов союзников скрывается большое

коварство Ллойд-Джорджа. Если, так рассуждали они, союзники не требуют

безусловного возвращения старого имущества иностранцам, а разрешают Сов.

правительству в случае, если оно это будет считать необходимым, возместить

иностранного капиталиста за национализацию вместо возвращения ему его старого

имущества, то Сов. правительство может передать нефтяные участки, принадлежащие

в прошлом одним капиталистическим группам, - другим, уплачивая пострадавшим

возмещение. Этим путем "Шелл и Дечь" в состоянии собрать в своих руках большое

количество нефтяных участков. Чтобы сделать это невозможным, "Штандарт Ойль"

пустил известие о якобы уже состоявшемся соглашении между Сов. правительством и

Шеллем на счет передачи англичанам чуть ли не монопольного владения русской

нефтью. Этим "Штандарт Ойль" поднял на ноги французское и бельгийское

правительства, ибо, не говоря уже о том, что вопрос о нефти является вопросом

громадного значения для Франции, как для страны, обладающей крупным флотом, -

если и возможна подобная махинация в вопросе о нефти, то она не исключена во

всех других вопросах, касающихся французского и бельгийского имуществ. Уплата

долгов является, даже при предоставлении концессий, вопросом будущего.

Возвращение фабрик и заводов, возвращение рудников и нефтяных источников

представляет предмет немедленной наживы, а во всяком случае дает возможность

прибыльной игры на бирже. Все эти соображения имели решающее значение для того,

чтобы Франция и Бельгия отказались подписать меморандум от 2 мая. Таким

образом, если бы, даже, русское правительство согласилось на требования этого

меморандума, на которые оно не может согласиться без того, чтобы не отречься от

своего существа, то его капитуляция не дала бы ему не только никаких кредитов,

но, даже, не дала бы ему сделки с капиталистической Европой. Она дала бы ему

только сделку с Англией и ее вассалами. "Штандарт Ойль", а с ним и американское

правительство - ибо "Штандарт Ойль" поддерживалось в своих махинациях

американским посланником в Риме Чайльдом, - сыграло в Генуе роль собаки,

рассевшейся на сене и не допускающей никого к нему. Генуэзская конференция

кончилась тем, что все выдвинутые ею вопросы, были переданы Комиссии экспертов

в Гааге. Таким образом, с одной стороны, нефтевики и союзники выиграли время

для переговоров между собой, а, с другой стороны, они были убеждены, что дают

Сов. правительству время для отступления. То, на что оно не пошло в Генуе на

конференции, в которой принимали участие представители сорока народов, на

конференции, которая состоялась под наблюдением 500 журналистов, то на то Сов.

правительство согласится, вероятно, в тишине "Дворца Мира" в Гааге, в деловых

разговорах с экспертами.

IV.

Перспективы Ллойд-Джорджа.

В речи своей, посвященной Генуэзской конференции, которую Ллойд-Джордж

произнес 25-го мая перед Нижней Палатой Англии, он подвел итоги Генуэзской

конференции и высказал причины, почему он верит, что Гаагская конференция

кончится лучше, чем Генуэзская. Речь его заслуживает внимания, ибо она дает

ключ к пониманию многого, что без нее непонятно. Он сначала защищает

идею мира с Сов. Россией. Он устанавливает, что Сов. правительство фактически

подчинило себе Россию. Оно является "хозяином положения без конкуренции". С

Россией можно иметь дело только через Советское правительство. Ссылаясь на

политику Питта по отношению к французской революции, он устанавливает, что без

всякого отношения к тому, как оценивать политику, которую ведет Советское

правительство, надо считаться с фактом его силы и заключать с ним мир.

Капиталистические державы имеют три возможных пути по отношению к Сов. России.

Первый путь, это - вооруженная расправа. Этот путь, испробованный, кончился

банкротством. Никто его не предлагал в Генуе, как бы вражески ни относились к

России. Второй - это предоставить Россию самой себе. Никто этого не предлагал в

Генуе, ибо - "Россия не смотрела бы спокойно на умирающих своих детей. Готов ли

кто-нибудь обеспечить мир Европе, предоставляя Россию самой себе?". Остается

только третий путь - путь сделок, необходимый тем более, что, если оставить

Россию самой себе, то, при ухудшающемся положении Германии, об'единение России

и Германии, доведенных до отчаяния, означало бы европейскую катастрофу.

Германия не имеет достаточно капитала, чтобы возродить Россию экономически, но

она может создать в России угрожающую военную силу. Но если нужна сделка с Сов.

Россией, говорит Ллойд-Джордж, то стоит вопрос, на чем она должна быть

основана. Великие революции, говорит Ллойд-Джордж меланхолически, имеют одним

из своих последствий конфискацию частного имущества. "Я, увы, должен добавить,

конфискацию без возмещения". Второй характеристической чертой революции

является то, что революция не признает долгов старого правительства. Так делала

и французская революция: она конфисковала землю помещиков без возмещения, но

она не требовала от них кредитов. Русская же революция находится в том

положении, что она без иностранных кредитов не может реставрировать своего

хозяйства. "Вожди России понимают это великолепно. Как бы их ни оценивать, они

люди исключительных способностей и в еликолепного знакомства с международным

положением". И если представители Советской России доказывают очень остроумно,

почему не надо платить долгов, то не подлежит сомнению, что, чем остроумнее они

говорят, тем менее они могут убедить капиталистов, чтобы они одолжили им

деньги, и поэтому между вождями Советской России и капиталистическим миром

найдется в конце концов почва для того, чтобы столковаться. Сов. Россия

признает старые долги, признает возмещение убытков, признает возвращение

частного имущества иностранцам в той или другой форме, после чего ей будет дана

отсрочка в платежах, долги будут в известной мере списаны, как это всегда

делается при финансовом банкротстве государства. С этой политикой, заявляет

Ллойд-Джордж, представители союзников были согласны. Встает вопрос, почему же в

Генуе не было достигнуто соглашение. По той простой причине, что всякое

правительство подлежит влиянию своего общественного мнения. Между чуть ли не

достигнутым соглашением в вилле "Альберти" 30-го марта и отказом Советской

России принять условия союзников, отказом, последовавшим 11-го мая в ответе на

меморандум союзников от 2-го мая, между этими двумя числами произошел праздник

1-го мая. В России произошли громадные демонстрации требования не сдаваться, и

это отразилось на точке зрения Советской делегации. "Было бы большой ошибкой

считать, что автократические правительства не подлежат влиянию общественного

мнения. В России существует общественное мнение хотя и не большинства

населения. Единственное общественное мнение, которое имеет влияние - это мнение

рабочих городов, которые представляют только несколько процентов населения. Но

Советское правительство и власть Советов опирается на рабочих. Это - не

демократия, это - олигархия". И этому общественному мнению рабочих олигархии

подчинилось Советское правительство, хотя громадное большинство населения -

крестьяне собственники - совсем не связаны с идеей коммунизма или

национализации. Но золотой запас Советской России близок к исчерпанию, и

Советское правительство будет принуждено итти на сделку. С верой в капитуляцию

с Советской Россией, с верой в то, что она сдаст 90% иностранной собственности

в концессию на таких условиях, что она будет равна возвращению имущества

иностранцев, союзники собрали конференцию в Гааге.

V.

В Гааге.

Генуэзской конференции предшествовало создание Франко-Бельгийского нефтяного

синдиката, задачей которого являлась защита нефтяных интересов Франции и

Бельгии от сепаратной сделки Советского правительства с английским синдикатом,

- сделки, о которой столько шумела пресса во время Генуэзской конференции, как

о совершенном факте. Создание Франко-Бельгийского синдиката со своей стороны

повлияло на английское правительство в том смысле, что оно с самого начала

конференции пыталось сговориться с французским правительством на счет

занимаемой по отношению к Советской России позиции. Это выражалось уже в самом

факте назначения в качестве руководителя переговоров Ллойд-Гримма, начальника

Страницы: 1, 2, 3, 4