на базе учения о китайском императоре как «сыне неба», управляющем всей
Вселенной (Поднебесной), центром которой считалось Срединное государство
(Китай).
С середины I в. н. э., когда внутреннее положение страны укрепилось, Ханьская
империя стала «проводить активную внешнюю политику, стремясь восстановить
позиции Китая на «Великом шелковом пути», утраченные еще три Ван Мане (9-—23
гг.) и проникнуть на запад, в Центральную Азию. Но на его пути стояли сюнну
(хунну), контролировавшие торговые коммуникации и распространившие к этому
времени свое политическое влияние на ряд государств так называемого Западного
края, т. е. Центральной Азии.
Китай к этому времени накопил большой опыт дипломатических отношений с сюнну и
средства борьбы с ними. Китайские императоры прибегали к подкупу, интригам и
использовали внутреннюю борьбу между кочевниками. Так, еще в середине I в. до
н. э., применив эти средства, Китай добился раскола среди сюнну и перехода на
его сторону в качестве вассала Хуханье-шаньюя, который впоследствии
неоднократно прибывал к китайскому двору и получал щедрые подарки. В дальнейшем
в жены ему была отдана представительница знатного китайского рода.
Хуханье-шаньюй предложил вечно охранять китайскую границу от Шангу до
Луньхуана.[13]
Преемники Хуханье-шаньюя после смерти его (31 г. до н. э.) продолжали сохранять
дружественные связи с Китаем, регулярно отправляли своих послов или сами
приезжали к китайскому двору, а сыновей своих отдавали на службу к китайским
императорам, фактически в качестве заложников. В первые годы нашей эры
китайские власти попытались внести в договоры с сюнну (заключенные в 73-48 гг.
до н. э.) новые Статьи, ущемлявшие их интересы.
[14]
Кроме того, от сюнну потребовали уступить часть земель и, наконец, китайские
чиновники запретили ухуаням, являвшимся данниками сюнну, представлять последним
дань холстами и кожами.[15] Это
вызвало недовольство сюнну, которые в 11 г. н. э. начали военные действия
против Китая. Вторжение сюнну привело к опустошению северной границы.
Пришедшая к власти династия Восточная Хань (25— 220 гг.) пытается привлечь на
свою сторону южных сюнну, чтобы с их помощью проложить себе путь в
Центральную Азию. В дальнейшем между сюнну и империей Восточная Хань
сохранялись дипломатические отношения, но иногда происходили и военные
столкновения.
В 30 г. император Гуан У-ди отправил к южным сюнну посольство во главе с Лю Ли,
в ответ они также прислали своего посланника с дарами. Вскоре китайский двор
вновь направил Хань Туна с подарками—золотом и шелковыми тканями, надеясь
восстановить прежний договор о родстве и мире.
[16] В то же время в 33, 37, 44 и 45 гг. между сюнну и китайскими войсками
происходили военные столкновения.[17]
В дальнейшем китайский император использовал борьбу за власть среди старшин
сюнну и оказал содействие Би — внуку Хуханье-шаньюя в возведении его на
престол, после того как часть старейшин (восьми родов) выдвинули его на пост
шаньюя в 48 г. н. э. и изъявили желание «выть вечным оплотом и отражать
северных рабов» (имеются в виду северные сюнну).
[18] В совете сановников при дворе во время обсуждения предложения
южных сюнну все члены совета считали, что «не следует соглашаться, так как
трудно отличить искренность и фальшь и-ди (варваров)». Лишь один
у-гуань-чжунланцзян (чжунланцзян — возглавлявший пять ведомств) Гэн Го
предложил последовать примеру императора Сюань-ди (74— 48 гг. до н. э.)
[19], принять предложение южных сюнну, для того, «чтобы на востоке охраняли
от сяньби, на севере отражали сюнну (северных), строго управлять сы-и (всеми
варварами) и полностью, восстановить пограничные области».
[20] Таким образом, в середине 1 в. н. э. были установлены добрососедские
отношения между южными сюнну и Китаем, что способствовало впоследствии
покорению последним северных сюнну с помощью южных сюнну и сяньби.
Южносюннуский шаньюй при отправлении ко двору посланника называл себя вассалом.
С посланником были отправлены дорогие вещи, кроме того, направлен в качестве
заложника сын шаньюя. Интересно отметить, что при прибытии в 50 г. китайских
послов в ставку шаньюя последнему было предложено пасть ниц и, отбивая поклоны,
принять указ. Шаньюй, отвешивая земные поклоны, называл себя вассалом. По
окончании церемонии шаньюй через переводчика просил посла не унижать его,
шаньюя, в присутствии его подчиненных.
[21] В результате поездки китайский император разрешил южному шаньюю
поселиться в области Юньчжун.[22]
Следует отметить, что китайские императоры щедрыми дарами стремились расположить
к себе шаньюя. Например, в том же 50 г. император пожаловал шаньюю кроме
головного убора пояс, одежды, золотую государственную печать, коляски, лошадей,
сабли, луки, стрелы, 10 тыс. кусков парчи и других шелковых тканей, 10 тыс.
цзинь бумажной ваты, 25 тыс. мешков высушенного риса и 36 тыс. голов мелкого и
крупного рогатого скота.[23]
Такие пожалования бывали неоднократно. Одновременно был усилен контроль над
южными сюнну: назначен специальный чиновник (чжунланцзян) для управления ими. У
него в подчинении были чиновники и небольшой отряд, которым было предписано
отправиться в стойбище шаньюя, принять там участие в обсуждении спорных дел и
следить за порядком у сюнну.[24]
В связи с нападением северных сюнну на южных шаньюю последних китайские власти
предложили переселиться в область Сихэ в Мэйцзи. В то же время было приказано
правителю области Сихэ выделить войска для охраны шаньюя. Впоследствии, когда
ранее захваченное северными сюнну население восьми пограничных областей
[25] было отпущено, в этих округах были размещены сюннуские князья (ваны),
подчиненные южного шаньюя, которые содержали в этих областях охранные
гарнизоны. Так, династия Восточяая Хань. в длительном единоборстве, использовав
различные методы,— военные и дипломатические, — сумела к середине I в. покорить
южных сюнну.
Несомненно, это обстоятельство оказало влияние и на северных сюнну, которые в 51
г. прислали в Увэй посланника просить о «мире и родстве». Созванный по этому
случаю китайский совет сановников, не пришел ни к какому решению. Наследник
престола высказался против установления дружеских связей, ссылаясь на то, что
это может вызвать недовольство южного шаньюя и оттолкнет тех из северных сюнну,
которые уже покорились.[26]
Император согласился с мнением наследника, и посланник северных сюнну не был
принят.
Северные сюнну не оставили мысли об улучшении отношений с Китаем и в 62 г. вновь
прислали посланника, привезшего подарки —лошадей и меха. Они вновь попросили
заключить договор, основанный на мире и родстве. Вместе с этим следует обратить
внимание на то, что посланник сюнну просил разрешить совместно с гостями из
владений Западного края, прибывшими с посольством, представиться с дарами.
[27] Следовательно, к этому времени империя Хань не имела непосредственных
связей с государствами Западного края, и они не зависели от Китая, между тем
некоторые из них в какой-то степени зависели от северных сюнну.
Интересен ответ китайского императора северному шаньюю в связи с приездом
второго посольства. Этот ответ, как сообщают источники, был составлен Бань
Бяо вопреки мнению совета сановников при дворе.
Прежде всего, Бань Бяо пытался разъяснить причины настойчивых просьб о мире и
родстве: «Ныне северные сюнну, видя, что южный шаньюй присоединился {к
Китаю], опасаются заговора против их государства, поэтому неоднократно
просили о мире и родстве. К тому же издалека пригоняют быков и лошадей для
того, чтобы торговать с Хань (Китаем)...»/10/ Нельзя не согласиться с этим
мнением. Для северных сюнну подчинение Китаю их собратьев, южных сюнну, было
реальной опасностью, угрозой их владениям, что подтверждается последующими
событиями. С другой стороны, торговля скотом с таким многочисленным оседлым
земледельческим народом, как китайцы, была жизненно важным средством
существования для самих сюнну.
Бань Бяо предложил в отношении северных сюнну политику «ни мира, ни воины».
Это значило поддерживать с ними связь, не доводя до разрыва, но и не
заключать договора о мире и родстве. Правда, Бань Бяо в своём докладе
императору не дал четкого ответа на предложение северных сюнну о мире и
родстве, но из существа его представления, по его тону можно было понять, что
он уклонялся от положительного ответа на это предложение.
Далее Бань Бяо предлагал в ответе северному шаньюю напомнить об обстоятельствах
борьбы между Хуханье и Чжичжы и о политике императора Сюаньди, якобы спасшего
их обоих, о непокорности Чжичжы и уничтожении его династией Хань, о верности и
сыновней почтительности Хуханье, за что он и его потомки были вознаграждены,
удержав в своих руках престол шаньюя. Бань Бяо предлагал также припугнуть
северного шаньюя возможностью похода против него южных сюнну и в то же время
продемонстрировать благородство китайского императора, который, несмотря на
неоднократные просьбы южного шаньюя предоставить ему китайские войска для
участия в походе против северных сюнну, не дал своего согласия. Бань Бяо
отмечал: «Ныне южный шаньюй со своим народом подался на юг, подошел к
укрепленной границе н покорился (нам]... неоднократно просил [у нас] войска,
чтобы вернуться и очистить северную орду. Планы [его] продуманы во всех
тонкостях. Полагаем, что не следует прислушиваться только к одной стороне
(южному шаньюю). К тому же северный шаньюй за прошедшие годы представлял
дань и выражал желание заключить мир и родство. Поэтому не дали согласия
(южному шаньюю), желая, чтобы у шаньюя созрело (утвердилось) чувство
преданности и сыновнего почитания»
Далее в ответе Бань Бяо, принятом императором, была выражена извечная идея
подчинения всех народов китайскому императору, который якобы относится
беспристрастно ко всем своим подданным: «Хань управляет [с помощью]
силы и верности, возглавляя, все .государства [мира]. Все, живущие под солнцем
и луной, являются его (императора) слугами. [В отношения] многих
народов с различными обычаями [Китай] справедлив и не различает близких и
дальних. Покорных награждает, противящихся и бунтующих—наказывает»./10/ Не была
оставлена без внимания и просьба об участии в представлении даров совместно с
«гостями» из Западного края. Интересна реакция на этот счет китайских властей,
выраженная в тексте, заготовленном Бань Бяо: «Ныне шаньюй желает возобновить
договор о родстве и мире. Искренность уже проявлена. К чему стремиться
представлять дары вместе с владениями Западного края? Какая разница — будут ли
владения Западного края принадлежать сюнну или Хань (Китаю)?».
[28]
По-видимому, китайского императора не устраивало такое положение, когда
подчеркивалась зависимость Западного края от северных сюнну тем фактом, что
дары от владений этого» края поступали через сюннуское посольство.
В китайском ответе в завуалированной форме по существу высказана была такая
мысль: коль скоро вы, сюнну, предлагаете договор о мире и родстве, тем самым
вы покоряетесь нам, а, следовательно, и зависимые от вас владения становятся
нашими вассалами, поэтому нет разницы в том, кому подчиняется Западный край —
вам или нам.
Однако такое толкование предложений северных сюнну, исходившее все из той же
идеи господства китайского императора над всей Вселенной, вряд ли устраивало
сюнну, которые, предлагая договор о мире и родстве, отнюдь не отдавали себя
со всеми подчиненными им владениями в Восточном Туркестане в полную
зависимость от Китая. Ведь понятие «мира и родства» отнюдь не означало
вассальной зависимости — это видно из прошлых отношений сюнну с Китаем в
период господства шаньюя Модэ в начале II в. когда договор, основанный на
мире и родстве, признавал полное равенстве обеих сторон и дружественные
отношения между ними. Больше того, такой договор ставил Китай в менее
выгодное положение, заставляя его идти на уступки сюнну: он обязывал
китайского императора выдавать замуж царевну за иностранного правителя и
ежегодно посылать ему условленное в договоре количество даров. Но времена
менялись, изменялось и содержание договоров, заключавшихся Китаем с кочевыми
народами. Реальная сила, могущество страны определяли характер
внешнеполитических связей и сущность дипломатических договоров.
И хотя чаша весов постепенно склонялась на сторону усиливающейся Ханьской
империи, покончившей к середине I в. н. э. со всеми внутренними неурядицами,
северные сюнну, отчасти изолированные и, безусловно, ослабленные переходом на
сторону Китая южных сюнну, все еще были независимыми и обладали достаточной
силой, чтобы досадить Китаю. Вот почему последний, не идя навстречу пожеланиям
северного шаньюя об установлении дружественных, близких отношений, стремился
проводить в отношении северных сюнну политику «сдерживания, сковывания»
(цзими), предусматривавшую в целях подкупа щедрые дары, пожалования правителям
тех народов, на которые распространялась эта политика. Во второй половине I в.
отношения Китая с северными сюнну были натянутыми, хотя в 55 г. северный шаньюй
вновь прислал посланника. Китайский двор ответил на это грамотой за
государственной печатью и пожалованием шелковых тканей, но своего посланника не
отправил.[29]
В 62 и, 63 гг. северные сюнну совершали набеги на территорию Ханьской империи. В
борьбе против них приняли участие южные сюнну. В 64 г. северный шаньюй прислал
посланника с просьбой об открытии торга с Китаем. Император династии Хань Лю
Чжуан (Минди, 57—75 гг.), рассчитывая, что с установлением связей с северными
сюнну прекратятся их набеги на границы, принял предложение северного шаньюя. В
65 г. на север был отправлен военачальник (юе ци-сыма) Чжэн Чжун с ответом.
Южные сюнны, обеспокоенные возможностью установления тесных связей Китая с
северными сюнну, решили порвать союз с Китаем. Они тайно послали своего
представителя к северным сюнну с просьбой прислать войска для совместных
действий. Однако это стало известно Чжэн Чжуну, который отправил императору
донесение с просьбой предупредить возможность вступления в связь северных и
южных сюнну. Для этого впервые был установлен «наблюдательный лагерь в Ляо» (ду
ляо ин), усиленный войсками./10/ На протяжении последующих 20 лет отношения с
северными сюнну продолжали оставаться напряженными: сюнну нападали на китайскую
границу, в то же время и Ханьская империя пыталась нанести решающий удар по
своим извечным врагам. Так, в 73 г. н. э. китайцы направили по четырем дорогам
крупные военные силы с задачей перейти границу и разгромить сюнну. Однако
последние, узнав о походе китайских войск, уклонились от боя, и ушли далеко на
север. В то же время среди северных сюнну произошел раскол, часть из них
считала для себя более выгодным перейти на сторону Китая
[30]. В 84 г. северный шаньюй вновь пожелал открыть торг с китайскими
купцами, для чего с согласия властей было пригнано 10 тыс. голов рогатого скота
и лошадей. Однако посланная южным шаньюем легкая конница захватила и увела
пригнанный скот.
Это была последняя попытка северных сюнну установить нормальные связи с Китаем.
Как указывают китайские источники, с 85 г. среди сюнну началась внутренняя
борьба, в результате 73 рода бежали в Китай. Вскоре сюнну подверглись нападению
сразу с нескольких сторон: южные аймаки (нань-бу, вероятно, южные сюнну) напали
с фронта, динлины выступили с тыла, сяньбийцы ударили с востока, а владения
Западного края (туркестанские народы) —с запада./10/ Такого натиска северные
сюнну не выдержали, и, понеся потери, ушли далеко в пустыню. Несомненно, в этом
организованном наступлении на северных сюнну Китай сыграл немалую роль, хотя
его войска непосредственно не участвовали в сражении 85 г. (по крайней мере,
источники ничего не сообщают об этом). Незадолго до этого в Западный край был
послан китайский дипломат и полководец Бань Чао, которому хитростью, обманом,
провокациями и шантажом удалось склонить некоторых правителей государств
Восточного Туркестана на борьбу с северными сюнну. По существу в борьбе с
северными сюнну оправдала себя старая, традиционная тактика: «с помощью
варваров уничтожать варваров». Ханьской империи оставалось только
воспользоваться чужой победой и завершить разгром сюнну. Этому способствовали и
события 87 г. — вторжение сяньбийцев в восточные земли северных сюнну, разгром
последних и убийство шаньюя Юлю. После этого в стане северных сюнну усилилась
междоусобица, что привело к массовому переходу сюнну в Китай.
[31]
Тем временем северных сюнну преследовали новые неудачи: налет саранчи привел
к голоду, чем воспользовались южные сюнну, предложившие китайскому двору
начать войну против северных сюнну.
В докладе южного шаньюя китайской вдовствующей императрице предлагалось после
разгрома северных сюнну объединить их с южными и создать одно владение.
Поскольку военных сил у южного шаньюя было сравнительно мало, он просил, чтобы
ему помогли объединенные силы округов Хэси, Юньжун, Уюань, Шофан и Шанцзюнь, и
тогда он одним ударом покончит с сюнну.
[32]
Интересна реакция китайского двора на доклад южного шаньюя. Сановник Гэн Бин,
которому был передан на рассмотрение этот документ, предложил вдовствующей
императрице Доу принятъ совет южного шаньюя. Он отметил, что еще при У-ди
(140—87 гг.) китайцы стремились подчинить сюнну, но обстоятельства не позволили
осуществить это. «Ныне, к счастью, обстоятельства благоприятствуют, — отмечает
