на польские источники относят образование полоцкой епархии во главе с
епископом Миной к 1000 г. Если верить Киевско-Печерскому патерику
архимандрида Тризны «Туровский епископии завет блаженного Владимира», то она
возникла в 1005 г. Первым ее епископом был Фома, в духовном подчинении
которого были города Пинск, Новгородок, Городен, Брестье, Волковск, Здитов,
Небель, Степан, Дубровицы, Височко, Случеск, Копысь, Ляхов, Городок,
Смердынь». Во второй половине XI века была создана епископия во Владимире-
Волынском. Позднее появились смоленская, рязанская, галичская, перемышльская,
луцкая, суздальская и другие епископии. Они возникали по мере образования
новых княжеств. Епископам принадлежала вся полнота церковной власти в их
области - не только право суда над духовенством, но и суда по многим
гражданским делам. Епископами могли быть только лица, постриженные в
монашество. Если кандидат в епископы происходил из «белого» духовенства и был
женат, то его жена должна была уйти в отдаленный монастырь.
Митрополит и епископы владели землями, селами и городами: у них были свои
слуги, холопы, изгои и даже свои полки. Князья на содержание церквей давали
«десятину» - десятую долю своих даней и оброков.
Одной из сильнейших церковных организаций были монастыри, игравшие вообще
очень важную роль в истории средневековых государств. По идее монастырь -
добровольное братство людей, отрекшихся от семьи, от обычной жизни и целиком
посвятивших себя служению богу. На деле же монастыри были крупными
землевладельцами-феодалами. Духовенство и монастыри вели хозяйства по своему,
руководствуясь византийскими обычаями и законами, устанавливая такие
юридические отношения с земледельцами, какие были приняты в Греции. Монастыри
также владели селами, вели оптовую торговлю, ссужали деньги под
ростовщические проценты и всегда находились в самой гуще жизни, принимая
непосредственное участие в повседневной «суете мирской», и в крупных
политических событиях. Игумены монастырей наравне с епископами выступали как
дипломаты, судьи, посредники. В монастырях существовало резкое неравенство
между бедняками без роду, без племени и выходцами из боярской или купеческой
среды.
Высшие церковные власти - епископы и митрополит - могли быть выбраны только
из среды монахов, которых в отличие от обычных попов и дьяконов называли
черным духовенством. На Руси не было проблемы кадров, потребности
удовлетворялись за счет духовенства, мигрировавшего из Моравии, Болгарии,
захваченного в Корсуне, и сыновей тех священников, которые начинали
пропаганду христианства в середине X в. Кроме того, Древнерусское государство
с первых дней введения христианства начало специально готовить священников
при открывающихся церквах и монастырях, используя методы коллективного и
индивидуального обучения. «Обеспеченность Руси духовенством подтверждается и
летописью, где под 1051 г. имеется запись, что у Ярослава в Берестове «попы
многы». Особую активность по подготовке кадров проявили позже монастыри.
Некоторые центральные монастыри, вроде Киевско-Печерского (основанного в
середине XI в.), стали своего рода духовными академиями, куда охотно
поступали сыновья крупных вельмож, стремившихся сделать карьеру. В таких
монастырях были хорошие библиотеки; здесь велись летописи, сочинялись
проповеди, записывались внутренние монастырские события, прославлялись монахи
- «подвижники», «отшельники», «молчальники».
Ко времени Ярослава относится окончательной оформление церкви как
организации. При нем основывается митрополия в Киеве и при ней соборная
церковь святой Софии, которая должна была стать центром новой церковной
организации. Эта сторона деятельности Ярослава не укрылась от глаз
исследователей. Одни объясняют ее переходом из-под власти болгарской
архиепископов под власть константинопольского патриарха и вызванным этим
переустройством церковного управления; другие отрицают вообще наличие
митрополичьей кафедры в Киевской Руси до назначения Фоепеппа около 1037г. Как
бы то ни было, окончательно, как учреждение церковь сложилась только при
Ярославе. Не случайно и то, что при нем был созван первый церковный собор в
Киеве и сделана попытка установить церковную автокефалию путем избрания
собственного митрополита из числа русского духовенства. Не случайно и то, что
именно при Ярославе русская церковь получила своих первых святых в лице
братьев самого князя, Бориса и Глеба. При нем же была сделана попытка если не
канонизации, то, по крайней мере, беатификации его отца.
2. Укрепление позиций церкви.
Могущество церкви основывалось, прежде всего, на ее быстро увеличивающихся
материальных средствах. Еще князь Владимир Святославович установил «десятину»
- отчисление десятой части княжеских доходов в пользу церкви; этот же порядок
поддерживался и другими князьями. Церквам принадлежали крупные недвижимые
имущества, многочисленные села, слободы и даже целые города. Киевская
Десятинная церковь владела городом Полонным, владимирский успенский собор -
городом Гороховцом и т.д.
Опираясь на материальные богатства, церковь приобрела большое влияние на
экономическую и политическую жизнь, на быт населения. Она стремилась
выступать в качестве гаранта междукняжеских соглашений, закреплявшихся
«крестным целованием», вмешивалась в ведение переговоров, причем ее
представители нередко выполняли роль послов. Впрочем, князья зачастую не
питали никакого уважения к религиозным клятвам и к самим церковным деятелям.
Церковь использовала различные способы для проповеди православного вероучения
и утверждения своего авторитета. Не последнюю роль играло в этом отношении
возведение храмов, архитектурные формы и внутренняя роспись которых должны
были символизировать «земной» и «небесный» миры.
С той же целью религиозного воздействия на сознание людей совершались
богослужения и обряды - в честь христианских праздников и «святых», по случаю
крестин, бракосочетаний и похорон. В церквах служили молебны о выздоровлении,
о спасении от стихийных бедствий, о победе над врагами, произносили проповеди
и поучения. Церковные службы были своего рода театрализованными
представлениями и уже с XI века сопровождались стройным пением. Торжественная
обстановка в храме резко контрастировала с тяжестью повседневной жизни и быта
народных масс и этим привлекала верующих. При помощи обязательной исповеди
церковники проникали во внутренний мир людей, воздействовали на их психику и
поступки и в то же время выведывали сведения о всяких замыслах, направленных
против церкви, господствующего класса и существующего общественного строя.
Несмотря на то, что христианство в период феодальной раздробленности охватило
уже значительную часть населения, даже среди феодальной знати проявлялись
открытое пренебрежение новой религией и неуважение к ее служителям. Тем более
сопротивлялись христианству в народе.
Церковные руководители активно старались упрочнить позиции церкви. Киевский
митрополит Иоанн II (1080-1089) в своих посланиях и поучениях обрушивался на
языческие верования. Не в меньшей степени его беспокоили и отступления в
сторону «латинства», грозившее ослаблением византийского влияния на Русь.
Митрополит осудил даже выдачу замуж русских княжон за «латинских» правителей.
Сильной опорой византийского влияния стал киевский Печерский монастырь. Среди
монахов этого монастыря бал знаменитый Нестор, автор «Повести временных лет»,
живописец Алипий и другие видные представители культуры своего времени.
Летописи, составлявшиеся в Печерском монастыре, проводили идею о том, что
христианство пришло на Русь из Византии благодаря греческим церковникам.
Князь Владимир Святославович изображался теперь уже не как инициатор крещения
Руси, равный по заслугам Константину, а как князь-язычник, крестившийся под
воздействием греческих миссионеров.
Церковь успешно использовала феодальную раздробленность Древней Руси для
укрепления своих позиций вширь и вглубь, сама превратилась в источник
распространения христианства среди других народов. Одновременно шел процесс
взаимопроникновения отдельных элементов религиозной идеологии и культа, что
было результатом широких многосторонних взаимосвязей Киевской Руси. Будучи
равноправным членом мировой феодальной системы, чувствуя свои силы,
древнерусской государство не вмешивалось в религиозные распри между
христианскими центрами и даже после разделения церквей поддерживало контакты
со странными распространения католицизма, что трактовалось православным
духовенством, как попытки перехода в другую веру.
Исследования ученых в области средневековой истории Запада и Востока
раскрывают самые разнообразные связи. Сдерживающими силами в их развитии было
папство и русский митрополит, готовые предать проклятию всех, кто не обращал
внимания на внутрихристианскую возню. Однако авторитет церкви на Руси был не
настолько высок, чтобы ограничить или прервать экономические связи. Поэтому в
Новгороде, Киеве, Полоцке, Смоленске, Ладоге, Переяславле существовали
инославные храмы.
Еще одним свидетельством наличия объективных условий для взаимопроникновения
религиозных идеологий являются династические союзы и, как их следствие,
приглашение русских князей «на стол» в другие государства. Члены княжеских
семей, переезжая в другие страны и въезжая на Русь везли с собой священников,
принадлежности культа, литературу, строили домашние церкви. Хорошо известен
династический брак между Святополком Туровским и польской княжной, привезшей
на Русь епископа Рейнберна, которого некоторые историки подозревают в
пропаганде католицизма. Деятельность церковных судов.
При Владимире церковь на себя брала не только духовные обязанности, но также
ведала и мирскими делами, тесно соприкасающимися с интересами государства. С
одной стороны церкви была дана юрисдикция над всеми христианами, в состав
которой входили дела семейные, дела о «нарушении святости и неприкасаемости
христианских храмов и символов», также церковь имела право судить за
вероотступничество, «оскорбление нравственного чувства». Под попечение церкви
было поставлено особое общество, выделившееся из христианской паствы,
получившее название богадельных людей. «Оно состояло: 1)из духовенства белого
и черного с семействами первого, 2)из мирян, служивших церкви и
удовлетворявшим различным ее нуждам, каковы были врачи, повивальные бабки,
просвирни... 3) из людей бесприютных и убогих,.. каковы были странники,
нищие, слепые, вообще не способные к работе». В ведомстве церкви находились
также монастыри, богадельни, больницы.
В 1019 г. на престол вступает сын Владимира Ярослав Мудрый. К этому времени
церковь уже окрепла в новой для нее стране, и Ярослав решает продолжить дело,
начатое его отцом, и разрабатывает указ, в котором он сохраняет подсудные
церкви дела и, в отличие от его отца не общими чертами, а четко
сформулированными тезисами описывает порядок судопроизводства со сложной
системой наказаний. Эта система построена на четком различии между грехом и
преступлением. «Грех ведает церковь, преступление - государство. Грех - не
только нравственное преступление, нарушение божественного закона, но и сама
мысль о деянии, которым грешник может причинить вред другому человеку или
обществу. Преступление - деяние, которым одно лицо наносит материальный ущерб
или нравственную обиду другому лицу». На этих понятиях и построен церковно-
судный порядок Ярослава. Все подсудные церкви дела он разделил на несколько
категорий, предусматривавших различную меру наказаний.
Дела чисто духовные, не связанные с нарушением мирских законов разбирались
епископским судом без участия княжьего судьи. Сюда относились дела о
нарушении церковных заповедей, такие как волхование, чародейство, браки с
близкими родственниками, разводы по взаимному согласию супругов и т.д. Эти
дела не входили в состав компетенции княжеского суда и поэтому, князь не
считал должным вмешиваться, т.к. считал их внутренними делами церкви. С
делами «греховно-преступными» дело обстояло совсем иначе. Дела, в которых
нарушение церковной заповеди сочеталось с причинением нравственного или
материального вреда другому лицу или с нарушением общественного порядка
разбирались княжеским судом с участием церковного. Княжеский суд назначал
приговор преступнику, а митрополит получал небольшую денежную сумму на
развитие церкви. К такому разряду относились дела об «умычке девиц, об
оскорблении словом или делом, о самопроизвольном разводе мужа с женой по воле
первого вез вины последней, о нарушении супружеской верности и т.п.».
Обыкновенные противозаконные действия, совершенные как церковными людьми, так
и мирянами рассматривались церковным судом, но по княжеским законам и
обычаям. Князь оставлял за собой некоторое участие в суде над людьми
церковного ведомства. Это участие было выражено в том, что наиболее тяжкие
преступления, совершенные церковными людьми разбирались церковным судом при
участии княжеского, с которым первый делился пенями.
3. Культурно - историческое значение принятия христианства.
Утверждение монотеистической религии способствовало укреплению
великокняжеской власти, ликвидации «дофеодальной раздробленности», присущей
Руси вплоть до конца X в., когда в ряде восточнославянских земель
существовали собственные князья под эгидой Киева.
Христианство сыграло исключительно крупную роль в идеологическом обосновании
власти киевских князей. На вчерашнего предводителя соборной дружины
духовенство перенесло те представления о верховной власти в государстве,
которые существовали в самодержавной Византии. Оно упорно внушало главе
новообразуемого государства идею божественного происхождения его власти. «С
момента крещения на князя «взирает... всемилостивое око благого бога». Князя
сажает на престол сам бог». Это божественное происхождение власти князя, по
учению церкви, дает в руки его большую власть и вместе с тем ставит перед ним
более широкие и ответственные задачи. Наконец, церковь присваивает киевскому
князю все атрибуты христианских императоров. «На монетах, чеканенных по
греческим образцам, князья изображаются в византийском императорском уборе, в
диадеме, увенчанной крестом, «в порфире, с крестом в руке и с нимбом вокруг
головы». Так новая религия освящала и укрепляла власть, выраставшую на
обломках старого патриархального строя.
Христианство застало в Киевской Руси еще не закончившуюся борьбу между
различными укладами и являлось здесь энергичным поборником в то время
прогрессивного феодального способа производства. Несомненно, что оно
способствовало скорейшему изжитию отмиравших пережитков родового строя. Это
особенно показательно в отношении брачного права. Мнение, будто брак у
восточных славян к моменту принятия христианства был моногамным, требует
значительных оговорок. То, что нам известно о семье X века, не позволяет
говорить об установившейся моногамной форме брака, связанной с развитием
частной собственности; как общее правило, мы имеем здесь дело еще с
патриархальным браком.
Христианство не только ускоряло процесс ликвидации остатков родового строя, -
оно способствовало ускорению развития феодального способа производства в
Киевского Руси. В Византии церковь являлась в XI веке крупнейшим феодальным
учреждением и землевладельцем. Естественно, что она перенесла в Киевскую Русь
те феодальные методы хозяйствования, которые выработались в условиях
высокоразвитого византийского феодализма и которые здесь, не берегах Днепра,
нашли подготовленную и благоприятную почву. Община, находившаяся уже в
состоянии распада, не могла оказать действенного сопротивления притязаниями
феодальной церкви, а выраставший на ее развалинах класс феодалов, в лице
князей и бояр, шел навстречу этим притязаниям и спешил использовать новую
социальную силу в своих интересах.
Прогрессивная сторона деятельности церкви заключается в ее стремлении
ликвидировать найденные ею в Приднестровье элементы рабского труда,
невыгодность которого было уже осознана в Византии.
Осуждая рабство, церковь, зато беспощадно закрепощала юридически свободных
людей, находя выгодным пользоваться более производительным трудом феодально-
зависимых людей, чем рабов. Очевидны определенные положительные последствия
христианизации в социально-экономической сфере. После возникновения церковной
земельной собственности, сменившей первоначальную десятину, появилась и
частная (боярская) земельная собственность. Распространение на Руси норм
Византийского права также стимулировало формирование феодальных отношений,
поляризацию отдельных социальных групп и слоев.
Церковь не пыталась перестроить ни форм, ни оснований государственного
порядка, какой она застала на Руси, хотя пришлой церковной иерархии,
привыкшей к строгой монархической централизации, русский порядок, лишенный и
того и другого не мог не внушать сочувствия. Церковная иерархия старалась
только устранить или ослабить некоторые тяжелые последствия туземного
порядка, например княжеские усобицы, и внушить лучшие политические понятия,
разъясняя князьям истинные задачи их деятельности и указывая наиболее
пригодные и чистые средства действия. Церковное управление и поучение,
несомненно, вносило и княжескую правительственную и законодательную практику,
а может быть, и политическое сознание князей некоторые технические и
нравственные усовершенствования, понятия о законе, о правительстве, начатки
следственного и судебного процесса, письменное делопроизводство: недаром
летописец, делопроизводитель исстари усвоил у нас греческое название дьяка.
Но при низком уровне нравственного и гражданского чувства у тогдашнего
русского княжья церковь не могла внести какого-либо существенного улучшения в
политический порядок. «Когда между князьями затевалась ссора и готовилась
кровавая усобица, митрополит по поручению старейшего города Киева мог
говорить соперникам внушительные речи: «Молим вас, не губите Русской земли:
если будете воевать между собою, поганые обрадуются и возьмут землю вашу,
которую отцы и деды Ваши стяжали трудом своим великим и мужеством; думая о
Русской земле, они чужие земли приискивали, а вы и свою погубить хотите».
Добрые князья, подобные Мономаху или Давиду Черниговскому, плакали от таких
слов, но дела шли своим чередом, порядок добрых впечатлений и порядок добрых
