никакой заботы, но если в бою отступают, то безжалостно умерщвляются татарами».
[9] Сходную картину рисует и Плано Карпини: «. и эти пленники будут первыми
в строю. Если они плохо сражаются, то будут ими убиты, а если хорошо, то татары
удерживают их посулами и льстивыми речами. а после того, как могут быть
уверенными на их счет, что они не уйдут, обращают их в злосчастнейших рабов. И,
таким образом, вместе с людьми побежденной области они разоряют другую землю».
[10] Вероятно, в 15 веке принудительное привлечение русских воинов сменилось
наемничеством. Наемники получали жалованье и свою долю добычи. Л.Н. Гумилев
считал, что в 13 веке это были люди, «не ужившиеся с князьями дома Рюриковичей,
предпочитавшие военную карьеру в войсках, руководимых баскаками. Там им была
открыта дорога к богатству и чинам».[11]
Следует вспомнить, что во время правления Берке, налоги на Руси взимались
мусульманскими купцами. Эта система стала причиной многих страданий жителей и
позднее была отменена; после этого количество налоговых чиновников
существенно возросло. В ханских ярлыках русскому духовенству упоминаются три
категории сборщиков налогов: писцы (по-тюркски «битикчи»), сборщики налогов в
сельской местности – даньщики и сборщиков налогов и таможенных пошлин в
городе – таможенники.
Существовало две основных разновидности налогов: 1) прямые налоги с населения
сельских районов; 2) городские налоги. Основной прямой налог назывался данью.
В основе его была десятина. Первоначально, монголы требовали десятую часть
«со всего». В их первом приказании (1237г.) люди и лошади были упомянуты
особо. Несомненно, скот и продукты сельского хозяйства также подлежали
десятине. После восстания в Новгороде в 1259г. был введен сверхналог (туска)
как карательная мера. Предположительно, что он также собирался в натуральном
виде. Хотя после этого случая взимание этого налога больше не повторилось, и
основой дани продолжала оставаться десятина. Со временем количество десятины
было упорядочено, и дань выплачивалась в серебре, а не натуральным продуктом.
В Новгороде в 14 и 15 веках, сбор налога, соответствовавшего дани, назывался
«черным cбором». Первоначально, должно быть, его платили шкурами черных
куниц. Такие платежи назывались «черными», в отличие от платежей «белым»
серебром. Однако во времена правления Василия Второго «черный сбор»
определялся в серебряных гривнах.
Помимо дани существовал ряд других прямых налогов. Поплужное (на севере Руси
– посоха) было налогом на вспаханную землю. Яси являлся особым налогом на
содержание конно-почтовых станций. Еще один налог, упоминающийся в ханских
ярлыках, - война (военный, или солдатский налог). По-видимому, его собирали в
те годы, когда не вербовали рекрутов.
И еще один налог в ярлыках называется пошлиной. Некоторые исследователи
(И.Березин, Б.Шпулер) толкуют его в терминах монгольской системы
налогообложения в Золотой Орде и других частях Монгольской империи как калан. В
самом прямом смысле калан (тюркское слово) является налогом на землю; но это
слово употреблялось в более широком значении с дополнительным смысловым
оттенком «подчинение», «порабощение». Следует здесь заметить, что в Западной
Руси в монгольский и послемонгольский период существовала категория царских
рабов, которые назывались каланными. Тогда, если мы допустим, что «пошлина»
соотносится с «налогом», мы сможем толковать ее как денежную плату
вместо обязанности работать в качестве каланного. Однако четко не установлена
идентичность «пошлины» и «калана».[12]
Вдобавок к постоянным налогам ханы сохраняли за собой право требовать
дополнительный налог. Известный как запрос, он упоминается в ярлыках, а
иногда и в летописях.
Основной налог с городов назывался тамга. Как на монгольском, так и тюркском
языках термин «тамга» обозначает «эмблему», особенно – эмблему клана. В
качестве эмблемы администрации, тамга представляла собой рисунок на печати, а
затем и саму печать, в особенности клеймо на поступающих в налог вещах.
Например, в Перми при Хулагу тамга являлась основным сбором в количестве
примерно 0,4% от капитала. Тамга платилась золотом или, по крайней мере,
подсчитывалась в золоте. Наиболее богатые купцы облагались индивидуально;
купцы среднего достатка объединялись в ассоциации, которые служили единицами
налогообложения. Со временем тамга приняла форму налога на оборот товаров и
собиралась как таможенная пошлина. В современном русском языке «таможня»
происходит от слова «тамга». Взимался также и местный налог на товары - мыт.
Русские ремесла, по-видимому, также подлежали налогообложению.
Уже в конце 13 века некоторые русские князья и все русские князья в начале 14
века имели привилегию и обязанность – собирать дань и другие налоги. В связи
с этим баскаки были отозваны, а мелкие сборщики налогов теперь назначались
самими русскими князьями.
Общая сумма, которую каждый великий князь должен был выплатить хану,
называлась «выходом». Хотя свидетельства о размерах ордынской дани
несистематичны, относятся к разным периодам и разным княжествам, тем не
менее, они дают общее представление о средствах, безвозвратно перетекавших из
русских земель в Золотую Орду. Так, в конце 14 века платежи с Московского
княжества и присоединенных к нему княжеств: Дмитровского, Галицкого (Галич
Костромской), великого княжества Владимирского, составляли пять тысяч рублей
в год. С одного Московского княжества собирали одну тысячу рублей выхода.
В начале 15 века с территории бывшего Нижегородского княжества (без суздальской
его части) собиралось полторы тысячи рублей дани. Неизвестны размеры выхода с
Рязанского, Тверского, Ростовского, Ярославского, Белозерского, Юрьевского,
Суздальского, Смоленского княжеств. По-видимому, общая сумма ордынской дани с
русских земель составляла не менее пятнадцати тысяч рублей в год.
[13] Хотя есть и другие сведения. Например, что общая цифра для Восточной
Руси, исключая Великий Новгород, равнялось тогда ста сорока пяти тысячам
рублей.[14]
Чтобы понять, много это или мало, используем некоторые сведения, правда,
относящиеся к 15 веку. В первой половине 15 века, четыре достаточно крупных
села в плодородном суздальском ополье стоили пятьсот рублей. Волость Лужа
(по-видимому, с городом Лужей) стоила семьсот восемьдесят рублей. Даже если
взять первый вариант за истинный, то с трудом можно осознать, тот объем
взимаемой оплаты в течение около двухсот пятидесяти лет.
Что означала ордынская дань для простого человека? Прямых свидетельств на сей
счет нет. Можно воспользоваться лишь некоторыми косвенными доказательствами.
В 1384 г. московский летописец, переживший взятие в 1384 году Москвы и ряда
других городов Тохтамышем, записал, что «была великая дань тяжкая по всему
княжению великому, всякому без отдатка, со всякой деревни по полтине». На эти
деньги можно было купить не менее десяти овец. Деревни в конце 14 века
состояли из одного-трех дворов. Следовательно, одна семья должна была
продать, самое малое, трех баранов, чтобы внести требуемую подать. Для
крестьянского хозяйства это было ощутимой потерей. По свидетельству 1389
года, с московской волости Заячков, лежавшей в плодородной юго-западной части
Московского княжества, взималось двадцать два рубля ордынского выхода.
Согласно одной грамоте 1371 года, в Заячкове проживало сто шестьдесят семей.
Следовательно, каждая семья должна была платить Орде около 0,14 руб. в год.
На эти же деньги можно было купить около трехсот килограммов зерна. При
средних урожаях в те времена в 2,5-3 центнера с гектара пашни, становится
очевидным, что размер уплачиваемой Орде дани равнялся примерно одной десятой
части урожая. В сочетании с другими повинностями дань становилась
обременительной.
Впрочем, размеры ордынского выхода несколько колебались, не всегда он и
выплачивался. Московский великий князь Дмитрий Иванович не платил дани со
своих владений в 1361-1371 гг. и в 1374-1380 гг. Его сын, Василий, пользуясь
раздорами в Орде, не отправлял туда выхода в 1396-1409 г., Иван Третий в 1479
г. отказался платить дань хану Большой Орды Ахмату, чем вызвал его
безуспешный поход на русские земли в 1480 году.
Временные перерывы в уплате дани вовсе не означали отмену податей с населения.
Собранные средства оставались у князей. Княжеские договорные грамоты и
завещательные распоряжения второй половины 14 в. и 15 в. пестрят указаниями на
условия распределения между князьями ордынской дани. Дмитрий Донской и его
двоюродный брат, серпуховский князь Владимир Андреевич делят между собой
собранный ордынский выход с Московского княжества в 1389 году: «А если нас Бог
избавит, освободит от Орды, тогда мне две доли, а тебе третья». Внуки этих
князей, великий князь Василий Темный и серпуховско-боровской князь Василий
Ярославович, в середине 15 века заключают между собой соглашение, согласно
которому «если переменит Бог Орду, а не будешь, господине, давати Орде, и тебе,
господине, брать дань со своей отчины себе, а мне, господине, со своего удела
брать дань себе».[15] Хотя принцип
распределения ордынской дани между князьями в 15 в. изменился (теперь каждый
князь мог сам собирать дань в своих владениях), неизменным оставалось главное:
ежегодный сбор дани в обычных условиях выплачивали Орде, а при благоприятных
обстоятельствах накапливался в княжеских сокровищницах.
Вплоть до второй половины 15 в. монгольские посольства забирали «выход».
По ходу изучения материала по данной главе мы пришли к следующим выводам.
Татаро-монголы не ставили перед собой задачи включения Руси в свою империю.
Речь шла только о подчинении и получении дани, а потому сам характер
внутренних отношений на Руси оставался в значительной степени нетронутым
завоевателями.
В результате, подданство русских князей выражалось в форме раздачи ханами им
ярлыков на княжение. Русские князья были также ограничены в административных
полномочиях, поскольку из Орды назначались собственные чиновники для вербовки
воинов и сбора дани.
Для более успешного и скорого управления завоеванной страной, монголы
применили тот же принцип деления населения, что и в своей армии. Каждому
району соответствовала определенная сеть административных чиновников. Выход
состоял из нескольких видов налогов, основным из которых являлась дань.
В 15 веке институт баскачества был упразднен. Выход стали собирать сами князья.
Глава 2.
Влияние татаро-монгольского ига на дальнейшую историческую судьбу русского
государства.
Удобный метод измерения воздействия на Русь – сравнение русского государства
и общества домонгольского периода и пост монгольской эры, в частности,
сравнение духа и институтов Московской Руси и Руси Киевского периода.
Политическая жизнь русской федерации Киевского периода строилась на свободе.
Три элемента власти – монархический, аристократический и демократический –
уравновешивали друг друга, и народ имел голос по всей стране – и бояре, и
городское собрание или вече, имели право слова в делах. Типичный князь
Киевского периода был просто главой исполнительной ветви правительства, а не
самодержавным главой государства.
Картина полностью изменилась после монгольского периода. Прежде всего, в 16-
начале 17 вв. вместо русской федерации, все члены которой имели сходные
конституции, мы находим резкое разделение между Восточной Русью (Московией) и
Западной Русью (включенной в Польско-Литовское Содружество). Кроме того, на
южных окраинах каждой из двух частей Руси появились военные государства
нового типа – казачьи поселения. Они представляли собой древнюю русскую
демократическую традицию. Аристократический элемент власти в Западной Руси не
только сохранился, но даже усилился под влиянием Польши и стал основой
политической жизни Украины и Белоруссии. В Восточной же Руси поддерживался и
развился до высокого уровня монархический элемент.
Власть московского царя, идеологическая и фактическая, была несравнимо больше,
чем власть его суздальских предшественников (в Суздальской земле монархический
элемент был наиболее сильным). Хотя в 16 веке наблюдался рост монархических
институтов по всему европейскому континенту, нигде этот процесс не шел так
быстро и глубоко, как в Восточной Руси. Англичанин Дж. Флетчер, посетивший
Москву в 16 веке, пришел к заключению, что «государство и форма его правления
чисто тираническая, поскольку во всем исходит из интересов князя, при этом в
совершенно откровенной и варварской манере».
[16]
Не менее резок контраст между до и пост монгольскими периодами в области
социальных отношений. Самые основы московского общества были не такими, как в
Киевский период.
Общество Киевской Руси можно, по нашему мнению, с определенными оговорками,
назвать свободным обществом. Рабы существовали, но они считались отдельной
группой, не входящей в состав нации. Ситуация была схожей с положением в
Древней Греции: рабство сосуществовало со свободой большей части общества.
Правительство функционировало на основе сотрудничества свободных социальных
классов: бояр, горожан и «людей» в сельских районах. Правда, существовала
группа крестьян, так называемые смерды, которая находилась в сфере особой
княжеской юрисдикции, но даже они были вольными. Была также группа
полусвободных – закупы, чье положение, в конце концов, стало схожим с
положением рабов, но их обращение в рабство являлось результатом долгов, т.е.
нерегулируемого взаимодействия экономических сил, а не действия
правительства.
В Московском царстве 16-17 веков мы обнаруживаем абсолютно новую концепцию
общества и его отношения к государству. Все пласты нации, от низших до высших,
исключая рабов, были прикреплены к государственной службе. И бывшие удельные
князья, и бояре теперь становились постоянными слугами царя, как и более низкие
слои, такие как дети боярские и дворяне (придворные). Попытки сопротивления
новому порядку со стороны князей и бояр сокрушил царь Иван Четвертый во времена
террора опричнины. Через институт военных поместий цари контролировали и
земельные владения служащих им людей, и армию. Необходимость обеспечения
поместий рабочей силой привела к установлению крепостного права, сначала только
временного. Это крепостное право крестьян было сделано постоянным и узаконено
«Уложением» в 1649 году.[17] И вольные
крестьяне на государственных землях, и крепостные, а также горожане считались
низшим классом царских подданных, свободными от воинской или придворной службы,
но обязанными платить тяжелые налоги и, в некоторых случаях, выполнять
обязательные работы (тягло). «Служба» (в вышеозначенном нами смысле) стала, в
конце концов, характеристикой человека благородного происхождения, а «тягло» -
простолюдина. Это различие превратилось в основную черту социального строя
Московского царства в 17 в.
Из этого краткого сравнительного анализа характерных черт государства и
общества Киевской и Московской Руси становится ясно. Что пропасть между этими
двумя режимами была огромна. Совершенно очевидно, что такая перемена не могла
произойти за одну ночь. В самом деле, процесс трансформации свободного
общества в общество обязательной повинности начался во время монгольского
периода до середины 17 века.
Вопрос для нас теперь состоит в том, какова роль монголов в этом процессе.
Чтобы выяснить это, мы должны кратко рассмотреть изменения, которые произошли
в русской национальной экономике, политике, социальной организации за
монгольский период.
Массовое разграбление и уничтожение собственности и жизни на Руси во время
монгольского нашествия 1237-1240 годов было ошеломляющим ударом, который
нарушил нормальное течение экономической и политической жизни. Трудно точно
оценить потери русских, но, вне всяких сомнений, они были колоссальны, и, если
мы включим в это число огромные толпы людей, мужчин и женщин, уведенных
монголами в рабство, они вряд ли составляли меньше 10% от общего населения.
[18]
Больше всего в этой катастрофе пострадали города. Такие старые центры русской
цивилизации, как Киев, Чернигов, Перяславль, Рязань, Суздаль, несколько более
молодой Владимир суздальский, а также некоторые другие города, были полностью
разрушены, а первые три из вышеперечисленных потеряли свое былое значение на
несколько столетий.
В конце 50-х годов археологами было установлено, что во Владимиро-Суздальском
княжестве, в Черниговских землях, Рязанско-Муромском крае из 157 поселений,
датируемых домонгольским временем, более 110 (т.е. более двух третей)
прекратили свое существование в 13 в. На многих обнаружены следы пожарищ.
Лишь кое-где хозяйственная жизнь возобновилась через 200-300 лет. На
территориях Смоленского княжества, которые почти не затронуло нашествие,
численность поселений в 13 в. сократилась на треть.
Монгольская политика забирать искусных мастеров и квалифицированных
ремесленников на службу к хану накладывала новое бремя даже на те города,
которые не постигло физическое разрушение в первый период завоевания. К
великому хану посылалась квота лучших русских ювелиров и ремесленников.
В результате монгольских завоеваний роль рабского труда значительно возросла.
Основная масса русских, попадавших в Золотую Орду, становилась рабами. Кого же
предпочитали брать в плен завоеватели? Так Плано Карпини, итальянский
монах-францисканец, посланный к монголам с грамотой от папы Иннокентия
Четвертого в 1245 году, сообщает в своих записках, что при взятии осажденного
города «татары спрашиваю, кто из них (жителей) ремесленники, и их оставляют, а
других, исключая тех, кого захотят иметь рабами, убивают топором». О том же
повествуется и в другом месте: «В земле Саррацинов и других, в среде которых
они являются как бы господами, они забирают лучших ремесленников и приставляют
их ко всем своим делам. Другие же ремесленники платят им дань от своего
